Серьезно, Изуку?

Изуку на огромной скорости уклонился от лозы, устремившейся к нему, и, смеясь, подмигнул, чтобы встать прямо за невинным мирным жителем. Еще одна жертва его кровавой ночи. — Я мог бы оставить тебя в живых, знаешь ли. — Он схватил того сзади, ослепив беднягу. — Но ты гулял до полуночи, а я никогда не могу пройти мимо такой хорошей причуды, как твоя. — Но в моей причуде нет ничего особенного! — Парень бесполезно извивался в руках Изуку. — Я никто! Пожалуйста... — Сегодня я убил еще троих "никто". — Изуку улыбнулся, глядя, как парень содрогается от мелких рыданий. — Ни у кого из них не было причуд, которые стоило бы украсть, но твоя... думаю, она вполне подойдет для одной из моих других причуд. Скажи мне... как она называется? — Гербология. — Парень сказал, дрожа от страха. — Я могу управлять любым растением вокруг меня, даже если я их не вижу. — Изуку радостно хмыкнул. Он посмотрел на растение, сидящее на подоконнике напротив, — маленькие усики лозы ползли по стене здания крошечными, бесполезными движениями. Слабая попытка, — усмехнулся Изуку. Кража забрала причуду у этого никчемного пользователя, который не заслуживал её, и отдалась в мысленные объятия с Изуку, легко и удовлетворительно. От эйфории он захихикал, когда гражданский начал плакать всерьез, слегка задыхаясь от потери единственного, что делало его в какой-то степени особенным. На языке был острый привкус, шипы роз впивались в горло. Его ладони обвивали лианы, сотни растений, которые он прекрасно контролировал кончиками пальцев. По его коже ползли листья, счищая грязь под ногтями. От него пахло петрихором. — Держу пари, ты использовал его для садоводства. — пробормотал Изуку, дико ухмыляясь. — Наверное, ты назвал его "Гербология" в знак того, что использовал его с такой покорностью, не зная, какая в нем истинная сила. Ранее ты бросил в меня лозу со шпалер, и это была единственная вещь, которая слегка впечатлила за все время, но держу пари, тебе и в голову не пришло вырвать ее из земли и заставить ползти к твоим ногам, чтобы она извивалась, приказывая вырасти настолько большой, чтобы стать оружием, обладающим силой большей, чем твой маленький разум мог постичь. Квирк счастливо сидел в сундуке Изуку вместе с остальными: мягкий коричневый цвет с редкими вкраплениями цвета свидетельствовал о его универсальности в отношении всех форм растительной жизни. Как чудесно. Он отпустил гражданское лицо и ударил его ногой в поясницу, повалив на землю с силой, сломавшей руки, которые тот использовал, чтобы спастись. Он закричал, гортанно, пока Изуку удовлетворенно отметил, что, возможно, впервые в жизни что-то сломал. Он должен быть благодарен Изуку за то, что тот предлагает ему новые ощущения перед смертью. — Ты неправильно использовал этот дар, твою причуду. — Зелёный сказал ему, резко надавив ногой на спину мужчины. — Очень жаль... Не волнуйся, я использую ее лучше, чем ты когда-либо мог бы. Он активировал квирк "Двойная грань", превратив одну из своих рук в массивный обоюдоострый меч, который он вогнал в шею гражданина, пробив позвонки C4 и C5, перерезав спинной мозг и полностью перерезав горло. Шейный отдел позвоночника был таким нежным... Тот даже не успел вскрикнуть. Выдернув клинок, Изуку усмехнулся, глядя, как кровь скользит по бетону, вытекая из его горла. Запах меди, прилипший к его коже после предыдущих убийств, только усилился, когда он деактивировал "Двойную грань"; кровь потекла по его руке, когда лезвие исчезло, оставив перчатки и рукав мокрыми. Мелкие капли стекали с кончиков пальцев, забрызгивая темный плащ мертвого гражданского у его ног. С другой стороны улицы донесся крик — он обернулся и увидел молодую девушку, примерно его возраста, которая в ужасе закрывала рот забытой у ног сумкой с продуктами. Он тут же потянул ее к себе; девушка вскрикнула, пролетев вперед достаточно близко, чтобы Изуку смог схватить ее за плечи. — Здрасьте! — сказал Изуку, поглаживая ее причуду своей. У нее был квирк, который давал ей иммунитет ко всем ядам. Полезно, но скучно. У Изуку уже была "Очистка": он мог временно вскипятить свою кровь, чтобы очистить ее от всех загрязнений. Ну что ж. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. — Тебе никто не говорил, что нельзя ходить одной по ночам? — Я просто забежала в круглосуточный магазин. Она уже хныкала. — Пожалуйста, не трогайте меня, пожалуйста…! — Обожаю, когда меня умоляют. — усмехнулся Изуку. Он прижал ее к себе еще крепче, позволяя своему силовому квирку — Хиве — вырваться на поверхность с силой, способной разорвать ее на части, если бы он захотел. — Перестаньте! — Девушка задохнулась, из ее горла вырвался еще один крик, и Изуку рассмеялся. — Ты выбрала неподходящую ночь для посещения магазина. — мягко сказал ей Изуку. — Теперь ты заплатишь за то, что встала у меня на пути. С неестественной силой, налившейся в его руках, Изуку сжал ее бицепсы и потянул на себя, встретив лишь слабое сопротивление. Ее руки были оторваны в том месте, где он держал ее чуть ниже плеча, мышцы были разорваны, артерии перерезаны, а кости вырваны из гнезд, треща под силой. Вместо того чтобы закричать, девушка потеряла сознание от напряжения, упав на землю. Крови было очень много. Изуку отбросил руки в сторону, кровь пропитала перчатки и заскользила по бетону, когда они приземлились, мгновенно окрасив землю в липкий багровый цвет. Он стоял на коленях, его брюки и ботинки были смертельно бледными, а кожа под ними стала липкой и теплой. Он задрожал от восторга. Короткие каштановые волосы гражданки рассыпались по ее юному лицу, хотя они постепенно становились матовыми из-за крови, непрерывно вытекающей из лохматых обрубков, которые она держала на стыке своих разрушенных плеч. Объективно это делало ее красивее, хотя ее никчемная причуда и еще более ужасная трусость полностью компенсировали красоту — слабым все равно лучше умереть. Оставив ее истекать кровью на улице, Изуку зашагал по дороге, не сбавляя шага. Прошел всего час, а он успел убить пять человек. Как продуктивно! Он стремился к десятку, так что оставалось еще восемь. Изуку радостно напевал, протягивая руку, чтобы коснуться причуд, которые, как он чувствовал, были в целости и сохранности в зданиях, лежали в своих кроватях, потягивали горячие напитки или сидели за столами, где горел свет, который он мог видеть, проходя мимо. Это было совершенно замечательно — знать, что он может разрушить их жизнь, если захочет, — он может убить их одной лишь мыслью, даже находясь так далеко. Их причуды ярко светились внутри них, такие манящие. Его глазам предстала красно-синяя вспышка. Изуку с дикой ухмылкой повернулся и последовал за полицейской машиной, пронесшейся по дороге. Он петлял между переулками и перебегал улицы, остановившись лишь тогда, когда машина остановилась на обочине перед темным зданием. Ему показалось, что это заброшенный жилой комплекс, хотя он не был до конца уверен. У Изуку было два слуховых квирка, и оба он использовал совсем недавно. Дальний слух был слабее, он мог только обострять слух, чтобы сфокусироваться на звуках в пределах видимости, и часто использовался, чтобы подслушивать Цукаучи и Ластика, когда они шептались друг с другом или разговаривали по телефону. Другой способ — "Развитый слух", от использования которого у него начиналась мигрень. Но в данной ситуации дальнобойность была как нельзя кстати, поэтому он вывел ее на поверхность и наблюдал, как трое офицеров выходят из машины. — Это то самое место. — Один из них сказал. — Они сообщили об этом около часа назад, так что банда, скорее всего, давно уехала. — В любом случае нам стоит проверить. — Другой сказал. — За это нам и платят, помните? — Нам платят не за то, чтобы мы заходили в заброшенное здание, в котором может быть несколько нарушителей с незаконным оружием. — Третий пробормотал. — Это просто смешно. Моя смена заканчивается через час, а мне нужно забрать ребенка из детского сада на ночь. Изуку усмехнулся. Он не убивал маленьких детей, но убивать их родителей было очень весело. Он никогда не мог знать, были ли его жертвы хорошими или плохими родителями, но считал, что по крайней мере некоторые из них этого заслуживают. Изуку с радостью перебежал улицу и прыгнул вперед, проскользнув по капоту их машины и приземлившись прямо в центре их маленькой группы. Забавно, что двое из них замерли: парень номер один и парень номер три, а парень номер два сразу же схватился за пистолет. — Не двигаться! — приказал он. Это рассмешило Изуку. — Это не ты отдаешь приказы. — Он ответил. — Здесь командую я. Ударив "Двойной гранью", Изуку пробил грудь офицера. Удар пришелся по бронежилету, но сила удара, несомненно, сломала несколько ребер, и парень упал на ноги. Изуку еще шире ухмыльнулся от его боли. Один из парней выхватил нож, и Изуку схватил его за запястье и подтащил достаточно близко, чтобы его рука с лезвием вонзилась ему в живот. Броня прикрывала грудину, защищая сердце и легкие, но живот был на волоске. Кровь, стекающая по лезвию, залила его. Он рассмеялся, когда закричал третий парень. Убивать его было жалко, так как он даже не успел достать пистолет или что-то предпринять, как Изуку с помощью гербологии вызвал сорняк, растущий между бетоном. Гигантский стебель вырвался вперед и перерезал ему горло, заглушив крик. Другой стебель направился к упавшему, который начал корчиться в поисках своего выпавшего оружия. По команде Изуку, он обхватил его за талию и сжимал, пока органы не лопнули, и внутреннее кровотечение не убило его. Он выдохнул, когда заливистый смех стих, и обвел глазами кровавую сцену. Двое из них были залиты кровью, а третий, к сожалению, умер без крови. Ну что ж, по крайней мере, он смог испытать себя в гербологии. Изуку стало любопытно, нет ли поблизости банды, которую они искали. Он потянулся с помощью "Кражи", выискивая небольшие скопления или группы среднего размера. Он слегка вздрогнул, когда из соседнего переулка донеслись голоса и вспышки причуд. Изуку подошел к ним, заинтересованно наклонив голову. Чем ближе он подходил, тем очевиднее становилось, чем они занимаются. Судя по тому, что ему удалось выяснить, это были мелкие злодеи, самоуверенные после недавнего успеха. Они гордились тем, что ускользнули от полиции, совершенно не подозревая, что их убили всего в четырех кварталах отсюда. Изуку решил, что они заслуживают некоторого смирения. — Эй, ты кто такой? — Когда Изуку вошел в переулок, один из парней заметил его и достал нож; да, как будто это могло чем-то помочь. — Еще шаг - и ты умрешь. — прорычал второй голос. Все остальные приготовились, сурово глядя на него. Наверное, они думали, что их запугивают. — Кажется, произошла путаница. — Изуку с легким смешком сказал. — Это не у меня проблемы. — ... Что? — Первый парень крепче вцепился в свой нож. — Вас всего четверо. — Он улыбнулся. — Увы, вам понадобится больше.

***

Изуку закончил работу около пяти утра и, радостно напевая себе под нос, отправился в свою спальню, чтобы принять душ и снять с себя пропитанную кровью одежду. Он старательно смывал липкую субстанцию со своих локонов, что всегда было отвратительно, но, по крайней мере, он получал удовлетворение, наблюдая, как смесь из дюжины его кровных пожертвований смывается в канализацию. Даже с капюшоном его волосы неизбежно оказывались в крови, как и все остальное. Переодевшись в более удобную одежду, Изуку, моргая, добрался до своей спальни в квартире, приземлившись на задницу. Со вздохом он поднялся с земли. — Мама! — Он открыл дверь своей спальни. — Я дома. — Я на кухне. — Ее голос раздался в коридоре. Он открыл дверь в прихожую и прошел через гостиную на кухню, улыбаясь, когда мать заметила его. — Добро пожаловать домой, Изуку. Он остановился, заметив, что на пустом участке стены, разделяющем кухню и гостиную, появился огромный холст. — О, вы с папой опять куда-то ходили? — спросил Изуку, рассматривая новую картину маслом. — Давно такого не было. — Это Святой Михаил, побеждающий сатану. Твой отец водил меня в Лувр. — Мама сказала, вытирая руки о фартук, который она носила на талии. — Это была чудесная поездка. — Эта картина очень красивая. — Изуку улыбнулся. На большом полотне был изображен прекрасный воин с золотисто-голубыми крыльями и в изящных доспехах, поражающий противника, прижатого лицом вниз, с потрепанными коричневыми крыльями, увядшими и порванными, а за ними — живописный вид на бескрайнее голубое небо. В этом была какая-то порочная красота, которая очень понравилась Изуку. — Ты же знаешь, как я люблю коллекционировать произведения искусства. — Инко счастливо вздохнула, глядя на картину теплыми глазами. — Хисаши сказал, что мне нужно что-то красивое для украшения квартиры, раз уж мы теперь проводим здесь так много времени. Здесь все так скучно, и он разрешил мне брать все, что я хочу, пока мы были в Париже. — Изуку усмехнулся, вспомнив об их злодейских различиях. Он любил открытые убийства больше, чем любые другие формы злодейства, но у его семьи были несколько более тонкие вкусы, чем у него. Хисаши нравилось дергать за веревочки с высоты, а приспешники исполняли любую его прихоть, не пошевелив и пальцем. Томура любил уничтожать все, что попадалось ему под руку; ему нравилось создавать вирусы для далеких компьютеров, чтобы саботировать их технологии, так же как и уничтожать людей, которые осмеливались задавать ему вопросы. Мама больше всего любила красть ценные вещи — от статуэток для гостиной до старинных ковров для спальни и картин, занимающих целые стены в их доме. У всех были свои предпочтения. — Согласен, здесь очень скучно. — Изуку с грустной улыбкой сказал. — Моя спальня кажется такой пустой. Я скучаю по своему оружию. — Потребовались годы коллекционирования, но он собрал более сотни уникального оружия, чтобы украсить им стены и потолок — трофеи, добытые во время убийственных успехов. Ему пришлось оставить все это, когда они переехали в квартиру. — Понимаю. — Инко рассмеялась. — Кроме отсутствия декора, у тебя здесь что-нибудь есть? У меня есть пистолет в тумбочке, но больше ничего. — У меня есть набор метательных ножей в потолочной панели в спальне. — Он радостно ухмыльнулся. — А еще у меня под полом винтовка. — С ней тебе придется быть осторожнее. — наставительно сказала его мама. — Я знаю, мама, мне лучше не оставлять ее без присмотра. — Изуку закатил глаза. — Она в запертом футляре, а ключ лежит под холодильником. — Хорошо. — Инко одобрительно кивнула. — Ну вот, ты дома как раз к завтраку. — Отлично! — радостно сказал Изуку, — Спасибо. — О, ты вернулся. — Вошел Томура, зеленые волосы в беспорядке, он устало помахал рукой. — Я ожидал больше крови. — Не на маминых полах. — Изуку надулся. — И уж точно не в квартире. — Справедливо. — Томура пожал плечами. — Черт, мне нужен кофе. Они вместе позавтракали, прежде чем их мать отправилась на работу — ее новое хобби. По иронии судьбы, она работала врачом скорой помощи. Инко говорила, что это весело — приезжать на место катастрофы и ухаживать за ранеными, зная, что большинство из них умрет. Она поцеловала Изуку в лоб и обняла Томуру, после чего ушла. Только когда они закончили уборку, Томура повернулся к нему, и на его лице появилась дразнящая улыбка, которую Изуку узнал как лицо "нарушителя спокойствия". — Итак, спортивный фестиваль. — Его брат облокотился на прилавок. — Что произошло между тобой и тем парнем Тодороки? — Изуку нахмурился. — Ничего. — Он соврал. — Он позорил свою причуду, используя только лед, и я заставил его использовать огонь. — И ты проиграл. — Томура поднял бровь. — Я позволил ему победить. — ровно сказал Изуку. Это была не совсем ложь, но и не правда. — Это было меньшее, что я мог сделать для бедного одноклассника, которого я мог бы победить за считанные мгновения. — Это похоже на тебя. — Томура рассмеялся. — А я-то думал, что ты стал мягче! — Мягче? Мура, сама концепция такого явления оскорбительна. Я оскорблен. — Ну, тогда я рад. — Томура ухмыльнулся. — Ты отстой. — Ну, по крайней мере, я никогда не терял ботинок в прямом эфире. — Пошел ты! — Изуку погнался за братом, когда тот бежал в свою комнату, гогоча при этом, что положило начало соревнованию по грубости, продолжавшемуся следующие полчаса. Изуку с гордостью заявил, что победил. Он планировал провести остаток дня, последний день перед началом занятий, отдыхая после своих маленьких убийств и счастливого утра. К сожалению, расслабление не продлилось до обеда, потому что Томура включил "Новости", когда вышел перекусить. Он оставил его включенным, когда вернулся в свою комнату, а Изуку так и не выключил его. В основном он не обращал на это внимания, но только до тех пор, пока не увидел на экране смутно знакомое лицо. — Тело Тогейке Чикучи было найдено сегодня рано утром, улики указывают на то, что она была жестоко убита. — Говорил парень в микрофон, показывая фотографию улыбающейся девушки с каштановыми волосами и темными глазами. — На данный момент убийца все еще на свободе. В том же районе, что и Тогейке, было найдено еще несколько тел, но улик, связывающих эти смерти, мало, кроме их близкого расположения. — Родители Тогейки опустошены потерей своего единственного ребенка. — Женщина-репортер продолжает. — Полиция расследует это ужасное убийство, уделяя этому делу особое внимание из-за того, что Тогейке была учеником средней школы UA, посещающим факультет общих исследований. Будьте уверены, убийца будет пойман. — От этих слов Изуку сразу же выпрямился. — Вот черт! — Изуку медленно моргнул, глядя на телевизор. — Блядь. Курогири? — Мгновение спустя открылся портал; Ему даже не нужно было говорить, куда он хочет попасть, потому что это было очевидно. Войдя в кабинет Хисаши, Изуку вздохнул с поражением. Его отец выглядел любопытным и веселым, вероятно, потому, что по его выражению лица можно было понять, что сын снова сделал что-то не так. Изуку нервно шагнул вперед и подошел к столу отца, заняв место напротив него. — Что у тебя на уме, малыш? — мягко спросил Хисаши. — Я... — он прочистил горло. — Возможно, вчера вечером я случайно убил студента ЮЭЙ. — О? — Хисаши нахмурился. — И насколько случайно? — Ну, я действительно убил ее. Она была на улице после наступления темноты, бежала в магазин, и я убил ее. — Изуку не стыдился и не сожалел об убийстве, но все равно поморщился. — В новостях о ней говорят, что ее зовут Тогейке Чикучи; а еще она студентка Юэй. — Ты не знал об этом в то время? — Да. — сразу же ответил Изуку. — Я просто выпустил пар. Прошлой ночью я убил дюжину человек, и она оказалась приятной жертвой. Клянусь, я преследовал ее не потому, что она студентка! Я не обращаю внимания на другие классы; если бы я знал, то избегал бы ее, потому что знаю, что ты не одобришь. — Я тебе верю. — сказал Хисаши, заставив Изуку облегченно выдохнуть, но его отец все еще слегка хмурился. — Однако тебе придется быть очень осторожным, когда ты пойдешь завтра в школу. Если кто-нибудь заикнется об этом, ты должен будешь убедительно изобразить, что ты обеспокоен тем, что произошло убийство. — Почему беспокоится? — спросил Изуку, зеркально нахмурившись. — Меня бы не волновало, если бы случайный ученик был убит случайным Злодеем. Такое случается. — Полагаю, тебе не нужно особенно волноваться, но ты должен, по крайней мере, испытывать легкое раскаяние или разочарование по поводу ее смерти. — Изуку скорчил гримасу, но кивнул. — Хорошо. — Он согласился. — И еще раз прости. Я реально не знал. — Ничего страшного. Ты прощен. — Хисаши наконец-то улыбнулся. — А теперь расскажи мне о своей удачной ночи. — Изуку засиял, с удовольствием пересказывая весь этот жуткий опыт своему всегда веселому и поддерживающему его отцу. Он действительно любил свою злодейскую семью.