Серьезно, Изуку?

Изуку не знал, чья это была идея - толпиться у дверей класса с дюжиной учеников, но ему это было не по душе. — Что происходит?! — Девушка-гравитация, которую, как Изуку был уверен на 90%, звали Урарака, в шоке сделала шаг назад от двери. — У вас есть дела с классом А? — спросил Иида, махая одной рукой в форме робота. Серьезно, что это было? — Они здесь для того, чтобы разведать врага, очевидно. — Бакуго прошел вперед, и Изуку поднял бровь, оставаясь совершенно невозмутимым. — Мы - класс, которому удалось выжить после нападения злодеев. Наверное, они хотят проверить нас перед спортивным фестивалем. Изуку в очередной раз разочаровался в Бакуго. У него был такой замечательный квирк и такой отличный контроль, но на самом деле он был бы бесполезным Злодеем. Слишком праведный, слишком героический, слишком зацикленный на том, чтобы быть лучшим из лучших. Поэтому Изуку скучающе наблюдал за Бакуго, когда тот приблизился к толпе. — Нет смысла заниматься подобными вещами. — Бакуго негромко сказал. — Не мешайте мне, статисты. — Изуку усмехнулся на это уничижительное замечание, но его одноклассники не согласились. — Не называй людей лишними только потому, что ты их не знаешь! — Иида громко отчитал его, а Урарака выглядела крайне смущенной тем, что просто стоит в присутствии Бакуго. Изуку надеялся, что она потеряет сознание, было бы забавно посмотреть, кто попытается ее поймать, а кто потерпит неудачу. Изуку посмотрел в сторону и чуть не расхохотался, увидев лица своих одноклассников. Киришима, благослови его душу, выглядел совершенно не впечатленным. Он скептически приподнял одну бровь, оценивая толпу и находя ее недостаточной. Это было удивительно неожиданно, и Изуку пожалел, что не видел Киришиму таким презрительным. Если бы он знал, что Киришима умеет делать такое злобное лицо, Изуку мог бы раньше не обращать внимания на его скучный квирк. Шинсо был гораздо более предсказуем в своем выражении. Он оскалился, и это не было похоже на все его остальные оскалы. Честно говоря, это выражение уже порядком поднадоело. Остальные одноклассники Изуку были столь же предсказуемы. Правда, Изуку разочаровался в Урараке. Бедная девушка выглядела ошеломленной, полностью захваченной толпой и реакцией Бакуго на нее. Он вспомнил ее решительное выражение лица перед обедом, и он засомневался, хватит ли у нее сил довести до конца свое заявление о силе. Пока что она выглядела трусихой перед лицом всего, что ей противостояло. Это разочаровывало. — Эй! Я из соседнего класса Б! — Кто-то проскользнул между людьми и протиснулся вперед, позволив Изуку и 1А полностью рассмотреть его странную внешность. У него были мутировавшие глаза, которые показались Изуку очень интересными. Они были похожи на ресницы, толстые белые ободки, вытянутые вокруг глаз, имитировали маску. У него были острые зубы, такие же, как у Киришимы, и острые серебристые волосы. Изуку гадал, сколько останется в нем, а сколько отслоится и порвется, если он ее украдет. Умрет ли мальчик с криками или у него просто отклеятся глаза от черепа, и он останется молить о смерти под гнетущей властью Изуку? — Я слышал, что вы сражались со злодеями, и я пришел послушать об этом! — Мальчик продолжал говорить, не обращая внимания на внутренние убийственные фантазии Изуку. — Не зазнавайся! Если ты будешь слишком много лаять, то во время настоящего боя тебе будет неловко! Ой! Ты что, игнорируешь меня, ублюдок?! Его гнев был направлен на Бакуго, выходящего из класса, молча и с презрительным выражением лица расступающегося перед морем студентов. Киришима сердито шагнул вперед, приподняв одну бровь. — Погоди-ка, Бакуго, что ты собираешься делать со всем этим? — Киришима воскликнул. — Это ты виноват в том, что все нас ненавидят! — Это неважно. — Бакуго оглянулся через плечо на Киришиму (который издал смущенное "ха!?"), а затем перевел взгляд на мальчика с 1B и толпу. — Это не имеет значения, пока ты поднимаешься на вершину. — Затем он вышел, не обращая внимания на восклицания и оскорбления мальчика 1B. — Это было...— Киришима прижал кулак к груди и сказал. — Так просто и по-мужски!" — Все так, как ты сказал. — Сато кивнул, задумчиво подперев рукой подбородок. — А!? — в замешательстве воскликнул Каминари. — Я вынужден согласиться. — Изуку усмехнулся. — Это было круто. — Вершина, да? — Мальчик с птичьей головой и какой-то причудой теневой птицы, о котором Изуку раньше не задумывался, но вдруг захотел понять, пробормотал. — В этом есть своя правда. — Подождите, не поддавайтесь на уловки! — пожаловался Каминари, — Он просто нажил себе еще больше бессмысленных врагов! — Эй, тебе стоит почаще злиться. — Изуку подтолкнул Киришиму, который снова стал похож на радостное солнышко, каким его считал Изуку. — Не буду врать, я думал, ты не умеешь так впечатлять. — О, э-э, спасибо? — Киришима неловко усмехнулся и с легким смешком потер затылок. — Я просто думаю, что они перестарались, набившись к нам в толпу. — Он жестом указал на дверь, через которую проходил Тодороки, заставив толпу еще больше расступиться, чтобы пропустить его на достаточное расстояние. Его взгляд мог резать стекло, как алмазы. Изуку подумал, как бы отреагировали те дети у двери, если бы увидели, что Тодороки действительно сверкает глазами, как это было в USJ. Возможно, они бы застыли от страха, а не просто убрались с его пути. Они могли бы убежать под напором таких огненных глаз. Изуку жаждал увидеть это, но, к сожалению, Тодороки просто смотрел на толпу с нейтрально-безразличным выражением лица и ждал, пока они не станут достаточно нервными, чтобы отойти в сторону. Эффектно, но не очень красиво. — Это мог быть я. — Шинсо засунул руки в карманы и уставился на толпу, привлекая внимание Изуку. Он стиснул зубы так, что по линии челюсти выступили маленькие вены. — Но это не так. — Изуку поднял бровь. — Разве это ни на что не влияет? — Только из-за тебя. — Шинсо посмотрел на него, и его глаза смягчились. Он показался Изуку почти покорным, что было одновременно странно и возбуждающе. Процесс уничтожения Шинсо, очевидно, уже начался, а Изуку даже не заметил этого. — Как скажешь. — Изуку пожал плечами, убирая свой триумф подальше. — Ты заслуживаешь быть здесь, с такой причудой, как у тебя, ты заслуживаешь большего, чем быть забытым в каком-нибудь захолустном классе, чтобы прятаться и страдать. — Сама мысль об этом приводила его в ярость. Бездумное послушание, заложенное в квирке Шинсо, было благословением, которое нужно было принимать, которым нужно было дорожить, и Изуку прошел бы весь год без него, даже не подозревая, чего он лишился. Сама мысль о такой возможности была неприемлема. — Спасибо. — Шинсо смущенно отвел взгляд, и Изуку нахмурился. Неужели его неприятные мысли отразились на лице? Если Шинсо обнаружит менее чем дружелюбные намерения Изуку, это не сулит ничего хорошего, страх разрушит половину планов Изуку. В любом случае, он получит квирк Шинсо, но все равно. Он хотел, чтобы было больно. Для этого Шинсо должен был быть рядом с ним и не отходить от него. Изуку протянул руку и одним пальцем, упершимся в щеку Шинсо, повернул его голову обратно к Изуку. Шинсо резко вдохнул, но Изуку проигнорировал это, зайдя в пространство Шинсо и заставив его посмотреть на него. Тот должен был понять, он должен был знать. Он принадлежал Изуку, так же как Тодороки будет принадлежать ему. Однажды. — Смотри на меня. — Изуку прошептал. — Всегда. Ты понимаешь? — Да. — Шинсо вздохнул, и его глаза распахнулись настолько широко, что белые зрачки почти поглотили фиолетовый цвет его радужки. — Очень хорошо. — Изуку улыбнулся и отступил назад, уронив руку. Не обращая внимания на то, что Шинсо тихо задышал, словно задерживая дыхание, он повернулся к Киришиме. — Увидимся завтра. — Конечно! — Киришима засиял, и Изуку помахал ему рукой, когда мальчик вышел из класса с сумкой, подпрыгивающей у него на лопатках. — Хочешь вместе дойти до станции? — спросил Шинсо. Его дыхание стабилизировалось, глаза стали более нормальными, и Изуку кивнул. — Конечно, мы же друзья, не так ли? — Изуку мило улыбнулся и был вознагражден за свои старания, когда Шинсо улыбнулся ему в ответ. Пока они шли, Изуку прокручивал в голове свои планы. Поскольку Киришима и Шинсо уже были так близко к нему, Изуку оставалось только удержать их рядом, и все получится. Он заманил их, не пытаясь, но теперь, когда они у него есть, ему придется постараться, если он хочет обеспечить их дальнейшую преданность. Киришима просто нуждался в поощрении и любой любезности, чтобы остаться. Ему было легко угодить, что было и хорошо, и плохо. Это означало, что Изуку не нужно было стараться, чтобы заполучить его, но это также означало, что его могли заполучить и другие люди, что было совершенно неприемлемо. Однако Киришима также казался исключительно преданным. Изуку не хотел полагаться на преданность Киришимы, но если он сможет найти способ заставить Киришиму почувствовать, что тот обязан Изуку своей преданностью, это может оказаться полезным. С Шинсо было сложнее. Казалось, что он постоянно находится на грани между полной преданностью и опасным перегибом через край. Он был ревнив, и, хотя его было весело дразнить, эта ревность могла оттолкнуть его, если Изуку не будет осторожен. Интересно, однако, что он казался восприимчивым к тихим заверениям Изуку. Он не знал, почему, но Шинсо всегда реагировал, когда Изуку понижал голос и говорил с ним мягко. Возможно, это слабость, которой Изуку мог воспользоваться. Они расстались, когда Изуку забрался в свой поезд, и он не преминул помахать рукой, когда поезд отъехал от станции Таттоин. К тому времени, когда Изуку добрался до квартиры, он был напряжен и хмур. — Я вернулся, мама! — воскликнул Изуку, входя в квартиру и переобуваясь. — С возвращением! — Он пошел на звук ее голоса и обнаружил ее на кухне, держащую в руках чашку с дымящимся чаем и сидящую за обеденным столом. — Как дела в школе? — Нормально, но думаю, что сегодня мне нужно куда-нибудь сходить. — Изуку вздохнул. — Уделить немного времени себе, понимаешь? Немного расслабиться. — О, твои одноклассники трудные? — Инко сочувственно улыбнулась, и Изуку кивнул. — Да, очень трудные. — Он вздохнул и провел рукой по своим кудрям. — Я пойду. — Ты будешь дома к ужину? — Изуку задумался, а потом покачал головой. — Нет, я буду сытым, когда вернусь. — Я оставлю немного для тебя, просто разогрей, когда захочешь. — сказала Инко, и Изуку с благодарностью поцеловал ее в лоб. — Спасибо, мама. Курогири! — Изуку позвал. — В мою комнату дома, пожалуйста! — Изуку не удивился, когда его ноги погрузились в пол и его опустили в спальню достаточно далеко от пола, чтобы он споткнулся и упал на задницу, но это не означало, что он оценил это. — Спасибо, придурок! Изуку поднялся на ноги и начал одеваться, меняя форму UA на свой гораздо более совершенный костюм Высадки. Было что-то волшебное в том, чтобы создать что-то для себя, а потом надеть это. Изуку сморщил нос при мысли о том, что все его одноклассники чувствовали себя так же по отношению к тем чудовищным костюмам, которые они носили на базовой подготовке героев. Ни практичности, ни индивидуальности, ни защиты. Бесполезно. Когда Изуку закончил пристегивать набедренные ножны, он услышал тихий, узнаваемый стук в дверь. — Входи, Томура. — Изуку схватился за маску, когда брат открыл дверь и шагнул внутрь. — Что такое? — Мама сказала, что ты уходишь. — Томура нахмурился. — Тебя беспокоили одноклассники? — Наверное, можно сказать и так. — Изуку перевернулся на одно плечо, потягиваясь. — На самом деле это больше похоже на то, что человек может сам выдержать столько тошнотворно сладкого героического образа жизни. — Изуку усмехнулся, натягивая капюшон. — Считай, что я перезагружаю свой компьютер, заряжаюсь энергией Злодея и завтра, когда пойду в школу, буду гораздо более доволен и смогу удержаться от того, чтобы не разлить чьи-то мозги по идеальному кафельному полу UA. — Полагаю, это разумно. — Томура ухмыльнулся в ответ. — Хорошо. Развлекайся, убивая всех несчастных, кто попадется тебе на пути. — О, ты знаешь, что я буду. — Изуку рассмеялся, а затем надел маску на лицо, закрепил ее на ушах и моргнул. Изуку приземлился в темном переулке возле полицейского участка, преследуя две цели. Он хотел убить по крайней мере одного полицейского или сотрудника правоохранительных органов и разорвать на части одного человека с помощью мутационного квирка, украв у него жизнь, чтобы потом наблюдать, как свет покидает его глаза, а кровь пропитывает землю. Он всегда начинал с полицейского участка, чтобы его место охоты оставалось неизменным. Отец учил его, что предсказуемость - лучшее прикрытие для таких, как они. Если враг верил, что знает, как ты поступишь, будет легче нанести ему удар в спину еще до того, как он узнает о твоем появлении. К сожалению, Изуку не очень-то умел оказываться на противоположном конце одной и той же ситуации. Он был склонен недооценивать людей, чего... в общем-то, не следовало бы делать, но он ничего не мог с собой поделать. Он просто намного лучше остальных! Изуку вздрогнул, когда открылась задняя дверь, и в переулок вышел человек с кошачьей головой. Он смотрел на свой телефон, и Изуку не смог сдержать ухмылку, расплывшуюся по его лицу. На нем был полицейский жилет, и у него был мутационный квирк. Ну разве это не счастливый день для Изуку? Спрыгнув рядом с ним, Изуку схватил мужчину за руку и ударил ногой по коленям, повалив его на землю. Ударив его по лопаткам, Изуку со злобным смехом прижал его к бетону. Кровь бешено билась в жилах, голова кружилась от адреналина и возбуждения, и Изуку вспомнил, как сильно он соскучился по ночным экскурсиям. — Как вас зовут, офицер? — Изуку наклонился, держа ногу на спине парня и обхватив его руку. — Ну же, ответь мне. — Никогда. — Мужчина закашлялся, задыхаясь от того, что его так сильно прижали к полу, что воздух из его легких выходил наружу, не давая возможности вернуться обратно. — Вот что, давай я дам тебе дышать, если ты скажешь мне свое имя? — Изуку уговаривал, ухмыляясь. — Заработаешь право дышать под моим сапогом, где тебе и место. Офицер задыхался, но все равно отказывался уступить. Изуку разочарованно прищелкнул языком. Он ненавидел праведников, готовых умереть за свое дело. С ними было неинтересно. — Ну ладно, тогда все в порядке. — Изуку бесстрастно пожал плечами, хотя офицер не мог его видеть - он был прижат лицом вниз и все такое. — Наверное, я буду развлекаться по-другому. Изуку активировал Кражу и потянулся к слабому свечению — мутационному квирку, позволив ему просочиться в каждый уголок. Квирк действительно был скучным, это была простая кошачья мутация, затрагивающая в основном верхнюю часть тела и лицо. Она не давала ему ни когтей, ни дополнительной силы. Правда, у него улучшилось обоняние и слух, но это было явно бесполезно, если он не почувствовал приближение Изуку. — Мне это понравится, — прошептал Изуку, — гораздо больше, чем тебе. — Затем Изуку освободился от захвата и дернул. Обычно процесс кражи причуды был чист и прост, но мутации относились к отдельной категории. Она была скользкой, проскальзывала сквозь пальцы Изуку и капала между пользователем и суровым, назойливым Изуку. Причуды не предназначены для того, чтобы ими делиться, поэтому бедный пользователь начал кричать под Изуку, когда его Причуда медленно устремилась к Изуку и отхлынула назад, а затем рассыпалась в ничто. Она отвалилась, как старая краска от гипсокартона, и от стены остались лишь отслаивающиеся ошметки, а сам он остался сырым и голым. Изуку не смог сдержать задыхающегося смеха, который вырвался из него, когда человек закричал, извиваясь и борясь, пока его мутация таяла. Больше всего в мутациях Изуку нравилось то, что под ними ничего не было. Как только мутация исчезала, не было никакой "беспричудной" версии, к которой можно было бы вернуться, - только смерть, когда тело не выдержит. Голова офицера деформировалась и треснула, когда Изуку потянул, и мех медленно выпал грубыми клочьями и безжизненно упал на бетон. Под мехом плавилась голая кожа, и Изуку наблюдал, как она отслаивается, обнажая кость, а затем и она растворилась. Мутации головы были такими сложными, и вырывание черепа и его измельчение в кровавое месиво было одним из его любимых зрелищ. Череп рухнул сам на себя, хлынула кровь, смешанная с мозговым веществом и жидкостями, которые впитались в снаряжение Изуку с влажным хлюпаньем, обжигающим уши Изуку и напоминающим ему о том, как потрясающе устроено человеческое тело внутри. Кровь окрасила бетон, оставив после себя красивое месиво: жизнь вытекла, оставив после себя безголовую и разбитую тушу, окруженную шерстью и мозговым веществом. Кайфа, вызванного причудой, не было, но Изуку все равно чувствовал бурлящую эйфорию от убийства. Он стоял, капая кровью, и свободно смеялся. Легкие болели, голова раскалывалась, и он с наслаждением поднял тело и перекинул его через плечо. Еще больше жидкости хлынуло, забрызгав ключицы и лицо Изуку. О, как это было прекрасно. Он усмехнулся сквозь кровь во рту и швырнул тело офицера в стеклянные двери станции с такой силой, что и без того разрушенное тело офицера хрустнуло, а кости, не затронутые мутацией и, следовательно, остававшиеся до этого целыми, разлетелись вдребезги. Когда Цукаучи открыл дверь и увидел лежащего на земле офицера, Изуку показалось, что ему повезло: Цукаучи, похоже, узнал матовый мех на воротнике жилета своего офицера. Они были друзьями. — Санса! — Голос Цукаучи был прекрасно сломан, и такой жгучий гнев, казалось, кипел внутри него, когда он смотрел на Изуку. — О, он был коллегой? — спросил Изуку, ухмыляясь, несмотря на то, что Цукаучи не мог видеть этого под маской и капюшоном. — Или, может быть, кто-то более особенный? Друг? Ах ты, бедняжка. — Тебе это с рук не сойдет. — прорычал Цукаучи, но не стал наступать на Изуку, а просто опустился на колени рядом с изуродованным Сансой. — Сильно болит? — тихо спросил Изуку, медленно подходя ближе и наклоняя голову. — Ты чувствуешь это в груди? В легких? Наполняет ли это тебя печалью, сменяющейся яростью и жаждой мести? Ну что ж, я здесь, мой дорогой детектив, попробуй сделать это как следует. Цукаучи стиснул зубы, и Изуку рассмеялся, когда мужчина вытащил пистолет и выхватил его с быстротой, которой Изуку не ожидал. Выстрел прозвучал в его ухе, но это только заставило его ухмыльнуться еще шире, когда он моргнул, увидев, что указательный палец Цукаучи движется к этому удивительно опасному курку. — Ты промахнулся. — громко поддразнил Изуку, приседая на крышу небольшого здания напротив станции, — Жаль, что ты не смог спасти... как там его звали? Санса. Насколько некомпетентным надо быть, чтобы позволить своему другу умереть такой мучительной смертью прямо на пороге дома? Вы - довольно бесполезное оправдание детектива, вам не кажется? — Заткнись! — Нет, я так не думаю. — Изуку моргнул, когда Цукаучи выстрелил снова, и рассмеялся, когда Цукаучи обернулся, ища, куда он попал. — Бу. — мягкий голос Изуку донесся прямо над человеком, сидящим на краю крыши полицейского участка. — Цукаучи! — А вот и Ластик, протиснувшийся в двери и опустившийся на колени рядом с детективом, оглядывая безжизненное тело Сансы. — Что происходит? Я слышал выстрелы. — И снова здравствуйте, мой дорогой Ластик. — Герой поднял голову, его квирк вспыхнул, шарф затрепетал, и Изуку рассмеялся. — Как поживаешь? Я слышал, у тебя в этом году интересный класс. — Это ты от Шигараки услышал? — спросил Ластик, сурово глядя на него. — Мой герой, выпытывающий информацию на глазах у трупа и расстроенного детектива. Как не стыдно, Ластик, как не стыдно. — Изуку покачал головой, а затем спрыгнул с крыши и покатился по бетону, едва увернувшись от брошенного в него шарфа. Изуку был доволен своей ночью и не стал издеваться над Ластиком, как он издевался над Цукаучи. Он получил то, за чем пришел: красивую смерть и приятную беседу. Теперь ему предстояло вернуться домой, к своей замечательной злодейской семье, чтобы разделить с ней убийственную радость. — Ах, я бы с удовольствием остался, но, похоже, моя приятная ночь закончилась. — Изуку драматично вздохнул и коротко помахал рукой Ластику и Цукаучи. — До скорой встречи, господа. С этими словами Изуку удовлетворенно моргнул и вернулся домой.