Мой нежный альфа

Покинув минку и отойдя от неё на некоторое расстояние, Чуя вызвал такси. — Чёрт! — выругался Накахара. — Какого хрена он это сделал? И как я сам не понял, что залетел, ведь были все признаки налицо? И что теперь делать? Мне некуда идти, кроме, как к Дазаю. Нужно ему позвонить. Чуя снова достал мобильный, но, набрав номер Осаму, тут же сбросил звонок. — Нет, что я ему скажу? Что Мори знает? Но он спросит меня о том, как ему стало известно о нас. Рассказать правду? Вряд ли Дазай обрадуется, узнав, что скоро станет отцом. К тому же, такие вещи не стоит сообщать по телефону. Не буду звонить, лучше скажу ему при встрече. Нервно переминаясь с ноги на ногу, Чуя извлёк из кармана пачку сигарет и закурил. Конечно, он понимал, что в его положении курить не следует, но он не знал, как ещё успокоить нервы, к тому же, не был уверен, что оставит ребёнка. Лишь разговор с Дазаем мог прояснить ситуацию, ведь идти Чуе было больше не к кому и обратиться за помощью тоже, а если Дазай, узнав о беременности, откажется от него, то ребёнка сам вырастить, скорее всего, он не сможет, не имея жилья и работы, которую в его положении теперь уж точно не найти. Вскоре прибыло такси, и Накахара сел в машину. Приехав в центр города, он расплатился с таксистом, решив добираться до Токио на попутках, потому что денег с собой у него было немного: на такси до столицы точно не хватит, так как таксист сдерёт с него три шкуры. Конечно, можно было бы расплатиться по приезде, но в рыжей голове промелькнула мысль: «Вдруг Дазая дома не окажется, и что я буду делать? Нет, поймаю попутку, доеду до Токио, а там уже на такси». Через пару часов Чуе удалось найти водителя, который согласился его подбросить. Накахара не обратил внимания на чёрный Лексус, проехавший мимо, когда садился в Тойоту цвета серебристый металлик. В Токио Чуя прибыл утром и, дав водителю Тойоты немного денег, покинул машину, решив зайти в кафе перекусить. Присев за столик и ожидая заказа, Чуя вызвал такси. Ему как раз хватило времени, чтобы съесть пиццу и выпить чашечку кофе до того, как такси подъехало. Сев в машину, Чуя назвал таксисту адрес съёмной квартиры возлюбленного, вновь не обратив внимания на чёрный Лексус, стоявший метрах в десяти и тронувшийся в путь, как только такси Чуи поехало. Минут через двадцать автомобиль остановился возле подъезда Дазая и, расплатившись за поездку, Чуя вошёл внутрь. Однако, когда поднялся на нужный этаж, увидел, что дверь в жилище Осаму приоткрыта. Толкнув её, Чуя застыл на месте и впал на несколько секунд в ступор, так как представшая перед глазами картина, повергла его в шок.

***

Первая учебная неделя в университете тянулась для Дазая, как резиновая. Он не переставал думать о Чуе и очень скучал. В голову даже приходила мысль перевестись в университет в Йокогаме, но Осаму не знал, как объяснить это отцу и считал, что тот может о чем-нибудь догадаться. В первый же день к Дазаю подошёл парень, с которым он крутил роман в прошлом учебном году. Его звали Сигма, он был на три года младше Осаму и только перешёл на третий курс. — Осаму, — сказал он, схватив его за руку в коридоре. — Рад тебя видеть. — Я тоже, — буркнул тот, высвобождаясь из захвата омеги. — Мне нужно идти, извини. — Подожди, — Сигма снова схватил его за руку и развернул лицом к себе, попытавшись поцеловать, однако Дазай мягко его отстранил, произнеся: — Не нужно, Сигма. — Почему? Ты не скучал? — Нет, — ответил Дазай. — Я сразу хочу тебе сказать, чтобы ты ни на что не рассчитывал. Я встретил своего истинного и не собираюсь ему изменять. — А как же я? — спросил тот. — Я ведь люблю тебя. Я дни считал до твоего возвращения, а ты так просто говоришь, что я для тебя ничего не значу? — Я тебе ничего не обещал, Сигма. Осмотрись по сторонам, может, твой истинный где-то рядом? Но между нами всё кончено, извини, — с этими словами Дазай ушёл, а Сигма долго провожал его злым взглядом. Время тянулось медленно, единственное, что радовало альфу, это звонки возлюбленного. Обычно он связывался с ним после трёх часов дня, и они могли болтать друг с другом часами, завершая разговор лишь тогда, когда возвращался Огай. В субботу, которая последовала после первой учебной недели, Дазай решил зависнуть в баре вместе с двумя товарищами из университета и старался не думать о Чуе, так как знал, что Накахара вряд ли ему позвонит сегодня, а если и позвонит, то, скорее всего, поздно ночью, когда Мори будет спать. Пару раз за вечер к ним подкатывали омеги, которых в баре было полно, но Осаму отшивал их, не особо переживая за друзей, которые не переставали удивляться тому, что это с ним такое и говорили, что на него это совсем не похоже. — Ты сам не свой, — сказал высокий рыжеволосый альфа, который учился на третьем курсе в том же университете, что и Дазай, его звали Тачихара Мичизу. — Ты не заболел? — Тачихара с весёлой улыбкой приложил палец ко лбу Осаму, шутливо добавив: — Пш... Точно заболел, ты весь горишь. — Иди ты, — буркнул Осаму, смахнув руку товарища и отпивая несколько глотков виски из стакана. — Не, ну правда, Дазай, — добавил однокурсник Осаму — светловолосый альфа в очках, сверля Дазая взглядом. — Вон тот блондинчик весь вечер с тебя глаз не сводит. Он вполне в твоём вкусе. — Да что вам за дело? — недовольно проворчал Дазай. — Тебе надо, Ку-ни-ки-душ-ка, так иди, познакомься с ним сам, а у меня нет настроения на флирт. — И не только на флирт, заметь, — вновь встрял в разговор Тачихара. — Раньше бы ты подцепил этого парня, не задумываясь, и уже потащил его к себе домой. — Да ладно! Мы-то были с тобой вместе в подобных местах всего раза три. Откуда тебе знать, кого бы я подцепил и куда потащил? — Точно, но каждый раз ты уходил с каким-то новым омегой. — Не помню такого, наверное, я был в хлам. Не люблю случайные связи, от которых можно подцепить какую-нибудь заразу. — Ага, рассказывай. Все у нас в универе знают, что ты ещё тот ловелас. — Достали, — буркнул Дазай, отвернувшись в сторону и делая несколько глотков из стакана. — Да, ладно, не кисни, — Тачихара толкнул Дазая плечом. — Понимаю, нет настроения, бывает. Дазай с друзьями просидел в баре до полуночи, а затем ему позвонил Чуя. Выйдя из бара, чтобы не мешала музыка, Дазай ответил на звонок. — Привет, — поздоровался Накахара. — Чем занимаешься? — Телек смотрю, — соврал тот. — Отец спит? — Да. Скучаю по тебе. — Я тоже, — ответил Осаму. — Дазай, — послышался голос Куникиды. — Куда ты от нас сбежал? Осаму ничего не ответил, лишь приложил палец к губам, показывая этим жестом, что следует помолчать и отходя от бара дальше. — Что за голоса? — спросил Чуя. — Телевизор, — ответил Осаму. — Надо же! Телевизор назвал тебя по имени? До чего дошли технологии! — Тебе послышалось. — Да неужели? — Чуя, не будь таким ревнивым. Ты должен доверять мне, иначе нам очень сложно с тобой придётся в будущем. Я люблю тебя, и мне не нужен никто другой. Накахара тяжело вздохнул, но всё же произнёс: — Ладно, может, и правда послышалось. Дазай... — Что? — спросил тот. — Я просто очень сильно тебя люблю и не могу не ревновать. — Я тебя тоже люблю, — ответил Осаму. Они проговорили с Чуей около двух часов, к тому времени, как закончили разговор, Дазай уже вернулся домой, так и не попрощавшись с товарищами и слова им не сказав о своём уходе. Достав из холодильника бутылку газировки, Осаму прошёл в спальню и завалился в кровать, тут же отрубившись. На следующий день в дверь его квартиры позвонили, гостем оказался всё тот же Сигма. Дазай вопросительно посмотрел на омегу, после того, как открыл ему. — Я же сказал тебе, — проговорил он, так и не дождавшись от Сигмы ни слова, — что между нами всё кончено. — Никогда не думал, что такой, как ты способен хранить кому-нибудь верность, — всё же произнёс тот. — А я не думал, что ты до такой степени назойлив. — Я и сам не думал, что буду таким настойчивым, но я не могу без тебя. — Сигма провёл пальцами по щеке Осаму, однако тот перехватил его руку, убирая. — Тебе лучше уйти. — Не гони меня. Ведь нам хорошо было вместе. — Мы лишь приятно проводили время, но у меня никогда не было на тебя серьёзных планов. — Пусть так, но что нам мешает и дальше приятно проводить время вместе? Ведь твоего парня здесь нет. — Откуда тебе знать? — Ты ведь был в Йокогаме, когда встретил его, а, значит, он оттуда, и здесь я с тобой никого ни разу не видел. — Ты что следил за мной? — Какая разница? — Уходи, — холодно произнёс Дазай, слегка отталкивая Сигму и закрывая перед его носом дверь. — Вот же назойливый омега, — пробормотал он, проходя на кухню и заваривая себе чай.

***

Две недели спустя... Проснувшись в субботу утром, кстати, вчера он на славу погулял на дне рождения у одного из однокурсников, Дазай потянулся рукой к бутылке с газировкой, которая стояла возле кровати, и сделал из неё несколько жадных глотков. Голова раскалывалась, и его немного мутило, однако, несмотря на своё не очень хорошее самочувствие, Осаму понял, что у него начался гон. Пройдя на кухню и взяв в руки упаковку таблеток от похмелья, он растворил две из них в стакане воды. Выпив препарат, Дазай направился в ванную комнату, где принял прохладный душ. Поскольку Осаму действительно не собирался изменять Чуе, решил сходить в аптеку, чтобы купить таблетки, способные снизить запах и дикое, необузданное желание спариться с каким-нибудь омегой. «У Чуи, наверное, сейчас течка, — пронеслась мысль в голове. — В прошлый раз у нас с ним совпали течка и гон. Как бы хотелось оказаться рядом с ним и провести эти дни вместе, но Чуя сейчас с моим отцом». Мысли о том, что Чуя в этот момент, возможно, в постели с мужем, не могли не злить Дазая, и он поспешил отогнать их прочь. Сунув ноги в туфли, Осаму открыл дверь и столкнулся нос к носу с Сигмой. — Опять ты? Что ты здесь делаешь? — спросил он, а тот бесцеремонно отстранил Дазая в сторону и ужом проскользнул в чужую квартиру. Сняв браслеты со своих рук, которые блокировали запах течки, Сигма обвил шею Осаму своими руками, впиваясь в его губы жадным поцелуем. Ощутив феромоны течного омеги, Дазай почувствовал, как в штанах становится тесно, хотя там и так пространства не хватало с самого момента его пробуждения. С трудом себя сдерживая, чтобы не наброситься на омегу, Дазай оттолкнул его от себя, прошипев: — Убирайся! — Нет, — переведя тяжёлое дыхание, произнёс тот, глядя в карие омуты и оглаживая лицо Дазая пальцами. — Возьми меня, ты ведь хочешь, я тоже тебя хочу, иди ко мне. Сигма обнял Осаму, прильнув к нему всем телом, и потёрся бедром о чужой стояк. — Возьми меня, — вновь зашептал омега, чувствуя, как колотится сердце в груди бывшего любовника. Феромоны Сигмы, не сдерживаемые блокаторами, вскружили Дазаю голову и напрочь лишили рассудка. Альфа резко прижал омегу к стене, накрывая его губы своими, жадно блуждая руками по телу, быстро освобождая того от одежды, снимая свою. Завалив Сигму прямо на пол в коридоре, Дазай резким толчком вошёл в податливое тело, тут же взяв ускоренный темп, вбиваясь в любовника с хриплыми стонами. Стоны того вторили стонам альфы, которого Сигма обхватил ногами за бёдра, принявшись быстро двигаться ему навстречу, самостоятельно насаживаясь на член. — Я люблю тебя, — шептали его губы, в то время, как руки проникли под расстёгнутую рубашку Дазая и оглаживали обнажённую спину. — Ты всё равно будешь моим. Не обращая внимания на слова Сигмы, а точнее, стараясь не слушать его, Осаму грубо толкался в разгорячённое тело, ощущая, что уже на грани. Его движения ускорились и стали более проникающими, а затем замедлились, Дазай полностью вышел из любовника, обхватив свой член ладонью. — Не вытаскивай, — простонал Сигма. — Я по-прежнему пью таблетки. — Если врёшь, тебе же хуже, — произнёс Дазай. — Не вру. Осаму резким толчком проник внутрь омеги и принялся двигать его на себя ещё более яростно. С криками Сигма прогнулся в спине, задрожав всем телом, и излился на свой живот, а Дазай в него. После ещё двух оргазмов у альфы и у омеги, узел начал спадать, а затем дверь распахнулась, и Осаму встретился взглядом с Чуей, который стоял на пороге его дома, неверяще глядя на возлюбленного. — Нет, — прошептал Чуя, делая шаг назад, в его глазах застыла боль. — Чуя, стой! — выкрикнул Дазай и попытался встать с Сигмы, когда Накахара бросился к лестнице, но узел всё ещё не спал до конца, и Дазай, удерживая любовника за бёдра, рывком вышел из него, услышав крик боли, однако сейчас ему было плевать, даже если он порвал омегу. Быстро натянув на себя трусы и штаны, Осаму бросился за Чуей, по пути застёгивая рубашку, перепрыгивая через две ступеньки. Догнав Накахару на выходе из подъезда, Дазай схватил его за руку, разворачивая к себе лицом, прижимая к груди и шепча: — Чуя, прости, я не хотел. Прости меня, пожалуйста. Накахара ударил Дазая в грудь кулаком, прошипев: — Ненавижу тебя, сволочь! Отпусти меня! — Чуя начал вырываться из объятий Дазая, колотя его кулаками в грудь, затем он изловчился и вмазал любовнику в челюсть, тот слегка ослабил хватку, и Чуя смог высвободиться, а затем снова его ударил, вложив в этот удар всю свою ненависть, злость и обиду, крича: — Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу! От удара Дазай упал на пол подъезда, а Чуя развернулся и бросился прочь. Осаму поднялся на ноги и кинулся за любовником, заметив, как тот скрылся за поворотом. Чуя бежал, не разбирая дороги, в груди что-то болезненно сжалось, когда перед глазами возникла картина полуголого Дазая, лежавшего на каком-то омеге и находящегося внутри него. Боль становилась всё невыносимее, словно в сердце вонзили острый кинжал, а глаза застилали слёзы. Чуя не заметил, как из-за поворота выскочил чёрный Лексус и, не сбавляя скорости, понёсся прямо на него. — Чуя! — услышал он крик Дазая, а затем что-то сильно ударило его сзади, и он отлетел на обочину. Невыносимая боль пронзила теперь не только грудную клетку в области сердца, но и всё его тело, и голову, а глаза теперь застилали не слёзы, а кровавая пелена. Когда Дазай добежал до поворота, мимо него пронесся чёрный Лексус, сердце Осаму упало вниз и ушло в пятки, когда он понял, что автомобиль несётся прямо на Чую. Всё, что Осаму успел сделать — это лишь выкрикнуть имя возлюбленного, а в следующий момент послышался звук удара, и Чуя отлетел на обочину. Лексус, с заляпанными грязью номерами, унёсся прочь, так и не сбавив скорость. — Чуя! — Дазай бросился к любовнику, который лежал на тротуаре, из-под его головы растекалась лужица крови. — Нет! — словно раненый зверь выкрикнул Осаму, наконец, подбегая к нему и падая на колени рядом. — Чуя, только не умирай, — шептали его губы, пока он осматривал раны на теле Накахары, перебирая между пальцами слипшиеся от крови пряди волос. — Вызовите скорую! — крикнул Дазай, подбежавшим зевакам, так как его телефон остался дома. — Чуя! Как ни странно, парень был в сознании и встретился затуманенным взглядом с карими глазами, прошептав: — Больно. — Я знаю, — Дазай сжал его руку в своей, — ты только держись. Всё будет хорошо, слышишь? Помощь уже в пути. Я люблю тебя. У Накахары начались позывы к рвоте, и Дазай осторожно повернул его голову набок, чтобы рвотные массы не попали в лёгкие. Когда спазмы прошли, Чуя закрыл глаза, и его сознание померкло. Дазай содрал с себя рубашку и, оторвав от неё кусок, аккуратно перевязал голову Чуи, так как там с правой стороны, чуть ближе к затылку, была глубокая рана, из которой обильно вытекала кровь. Поверхностный осмотр не показал более каких-то серьёзных повреждений на теле Чуи, хотя его правое бедро и рёбра с правой стороны наверняка были сломаны. Осаму взял его за руку, прощупывая пульс, видя как тяжело вздымается и опускается грудь парня. Склонившись над Чуей, Дазай прислушался к его дыханию, различив какой-то свистящий звук, с которым входил и выходил воздух из лёгких, что ещё сильнее обеспокоило Осаму, так как это могло означать, что у Чуи повреждены бронхи. Накахара тяжело втянул в себя воздух, а затем он вышел из его лёгких с каким-то хрипом, а из уголка рта Чуи потекла струйка крови. — Чуя, — позвал Осаму, вытирая кровь своей рукой, хотя и понимал, что тот ему не ответит, а в следующее мгновенье волна удушающей паники накрыла Дазая с головой, потому что он понял, что любимый не дышит. Попытавшись взять себя в руки и успокоиться, чтобы вспомнить из университетской программы, что делают в таких случаях, так как в голове была какая-то каша, Осаму сделал несколько глубоких вдохов, и это немного помогло. Склонившись над возлюбленным, он принялся делать ему искусственное дыхание рот в рот, но Чуя по-прежнему не дышал, а на его шее Дазай заметил отёк, которого ещё минуту назад не было. — Мне нужен нож и обычная шариковая ручка или соломинка для коктейлей! — крикнул Дазай в толпу зевак, которые собрались на месте происшествия. Осаму прощупал пульс Чуи, тот довольно сильно замедлился, и у Дазая непроизвольно задрожали пальцы, однако он быстро справился с волнением, вспоминая всё, чему его научили в универе, добавив: — Я врач. Дайте кто-нибудь нож, шариковую ручку или соломинку, иначе он умрёт. К Дазаю подошли двое и протянули ему требуемые предметы. Сделав аккуратный надрез на гортани Чуи между щитовидным хрящём и перстневидным, Дазай вставил в рану ручку, предварительно вытащив из неё пасту, и снова прощупал пульс, лишь убеждаясь в его отсутствии, затем приложил голову к груди Накахары, также не различив признаков какого-либо сердечного ритма. Несколько раз вдохнув в трубку воздух, Осаму принялся делать Чуе непрямой массаж сердца, путём надавливания руками на его грудную клетку. После тридцати таких нажатий, Дазай снова несколько раз вдохнул в трубку воздух, вновь прощупывая пульс на запястье парня, после чего приложил ухо к его груди, сердце Чуи по-прежнему не билось, и пульс отсутствовал. — Только не умирай, — шептал Дазай, продолжая реанимировать возлюбленного. Прошло около пяти минут после того, как его сердце остановилось, Осаму время от времени поглядывал на наручные часы, почти отчаявшись вернуть Накахару к жизни, при том, что подобной практики у него ещё не было, а все знания основывались лишь на теории, пусть и выученной на отлично. Чередуя последовательность надавливаний на грудь Чуи с вдохами воздуха в трубку, Осаму не заметил, как подъехала машина скорой помощи, и из неё вышла бригада медиков. — Не смей умирать! — словно в бреду выкрикнул Дазай, снова делая тридцать нажатий на грудь Чуи и вдыхая в трубку воздух. Неожиданно послышался хриплый стон, и Осаму не сразу сообразил, что доносится он из груди возлюбленного, а когда до него это дошло, и он заметил, как слегка приоткрылись голубые глаза, обессиленно свалился на задницу, часто и тяжело дыша, словно только что разгрузил лопатой машину цемента. — Расступитесь, — послышался голос врача, и он склонился над Чуей, сам прощупывая его пульс. Приложив ухо к груди пациента, врач произнёс, видя, что тот в сознании: — Дышать больно? Чуя не смог выдавить из себя ни звука, однако у него хватило сил на слабый кивок. Осмотрев Накахару более внимательно, врач пришёл к выводу, что меры предпринятые Дазаем по возвращению пациента к жизни были сделаны правильно, иначе приехавшие медики просто не успели бы реанимировать пострадавшего. Трое медбратьев аккуратно переложили Чую на носилки и погрузили его в машину скорой помощи, где уже сделали ему нормальную перевязку и вкололи какие-то препараты. Дазай забрался в автомобиль, решив ехать в больницу вместе с Чуей, и он тронулся с места, к тому времени Накахара снова потерял сознание. В больнице Чую отвезли в операционную, прежде поинтересовавшись у Дазая, есть ли у пациента страховка, на что тот ответил, что она осталась дома. Пока Чуе делали срочную операцию, Дазай стоял возле двери палаты, совсем позабыв о том, что он без рубашки, а тело испачкано кровью возлюбленного. Медбратья и врачи посматривали на него странными взглядами, пока один из них не принёс Осаму медицинский халат. Поблагодарив работника больницы, Дазай приложил ухо к двери, прислушиваясь к звукам, которые из-за неё доносились. Отойдя от палаты, Осаму принялся мерить шагами коридор, не находя себе места от беспокойства за Чую и не переставая проклинать себя за то, что с ним произошло. Ведь, если бы он ему не изменил, ничего этого не случилось бы, однако в голову вдруг пришла другая мысль, которая заставила Дазая содрогнуться: «Лексус, сбивший Чую, нёсся на него целенаправленно. Он объехал меня и снёс его, даже не притормозив, а это может означать только одно: наезд на Чую был совершён намеренно. Какой-нибудь псих или пьяный за рулём? Нет. Номера, — вдруг осенило Дазая. — Номера на машине были заляпаны грязью. Вряд ли это совпадение. Чую пытались убить. Сомнений нет. Но кто? И почему он приехал? Что-то случилось? Отец узнал о нас? А вдруг это он кого-то нанял, чтобы избавиться от Чуи? Не может быть! Он, конечно, мог быть приличной сволочью, если хотел достигнуть своих целей, но для такого поступка нужен холодный расчёт. Способен ли он на такое? Если бы узнал об измене, то, скорее, просто пристрелил бы Чую в гневе, ведь он любил его, это читалось по его глазам или нет? Не уж-то я ошибся? Нет, я не верю, он не мог. Но если не он, тогда кто?» — ответа на этот вопрос Дазай не находил. Ведь исходя из того, что он знал о Чуе, у того вряд ли могли быть враги, да он практически ни с кем и не общался, поэтому Дазай всё более склонялся к мысли о том, что тут не обошлось без его отца. Неожиданно к операционной, в которой находился Чуя, подбежали несколько медработников и, открыв дверь, вошли внутрь. Дазай насторожился, и его сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Подойдя к палате, Осаму слегка приоткрыл дверь и заглянул в комнату, услышав ровный, противный писк аппарата жизнеобеспечения. — Немедленно выйдите, — развернувшись к Дазаю лицом, сказал один из медиков, — здесь нельзя находиться посторонним. — Чуя, — прошептал Дазай, глядя на то, как его пытаются реанимировать врачи. — Выйдите. Мы попробуем его спасти. — Остановка сердца второй раз за час, — тихо сказал Дазай. — Вероятно присутствуют серьёзные внутренние повреждения. — Выведите его! — воскликнул врач, и трое медбатьев поспешили выставить Дазая из палаты, закрыв дверь на замок. Руки Осаму дрожали от волнения, а его собственное сердце билось так громко, буквально стуча по рёбрам, что казалось, этот звук слышали окружающие, а потом его ноги подкосились, и он просто начал оседать на пол, облокотившись спиной о стену рядом с дверью. Проходивший мимо медбрат, обратил внимание на его состояние и, подойдя к нему ближе, спросил: — Вам плохо? — Всё нормально, — произнёс Дазай, с трудом поднимаясь на ноги. — Вам стоит присесть, — сказал медбрат и, поддерживая Осаму под руку, довёл его до дивана, а затем принёс ему стакан воды. Поблагодарив его, Дазай сделал несколько глотков из стакана, пытаясь взять себя в руки и успокаивая тем, что с Чуей сейчас находятся опытные врачи, которые непременно его спасут. Постоянно поглядывая на часы, Осаму даже внутренне радовался тому, что время шло, но из палаты никто не выходил. Ведь ему хорошо было известно, что у врачей есть не более шести минут, чтобы спасти пациента после остановки сердца, а уже прошло минут десять, если бы Чуя умер, большинство врачей наверняка покинули палату, а значит, его спасли, и операция продолжается. Хотя, конечно, не было никаких гарантий того, что она пройдёт успешно. Время от времени Дазай подходил к палате и пытался прислушиваться к звукам, доносящимся из-за двери, однако ничего разобрать не мог, лишь нервно сжимая кулаки, не переставая ругать себя за то, что случилось с Накахарой. Осаму чувствовал свою вину из-за произошедшего, даже если это действительно было преднамеренное покушение на убийство. Ведь сложись сегодня утром всё иначе, они с Чуей были бы сейчас у него дома, возможно, распивали виски или вино, и он не лежал бы в операционной палате. Время тянулось мучительно медленно: прошло минут сорок, затем ещё около часа. — Да что ж там такое? — вслух произнёс Дазай, снова принявшись беспокойно мерить шагами коридор. — Почему так долго? Неожиданно щёлкнул замок, и дверь отворилась, из палаты вышел один из врачей и, подойдя к Дазаю, заговорил: — Во время операции у пациента остановилось сердце, но нам удалось вернуть его к жизни, которая, как я понимаю, уже дважды сегодня висела на волоске. В целом оперативное вмешательство прошло успешно, однако ему может потребоваться ещё одна, две, а то и три операции. У него возникло внутреннее кровотечение из-за разрыва селезёнки. Пришлось её удалить. В экстренных случаях мы проводим лечение максимально быстро, для того, чтобы спасти жизнь человеку, к тому же вы утверждали, что у него есть страховка, но всё же пациенту или его родственникам придётся оплатить лечение и все затраты в полном объёме, если страховки нет. Сейчас ему необходимы медикаменты, иначе он может остаться инвалидом, я уж не говорю о том, что без надлежащего лечения, он, вероятнее всего, впадёт в кому. — Вы имеете ввиду травму головы? — спросил Осаму. — Мне известно, чем опасны такие травмы. — Да, и её тоже. Помимо этого у него перелом шейки бедра, что само по себе влечёт риск пожизненной хромоты. Если не провести операцию вовремя, нога может стать короче на четыре сантиметра, после срастания костной ткани. Вы готовы оплатить лечение в полном объёме или привезти страховку, что снизит ваши затраты на 70%? — Я поищу страховку, но если не найду, скажите какая сумма нужна? — спросил Осаму, следуя за врачом. — Я не могу вам ответить на этот вопрос прямо сейчас. Необходимо подсчитать все затраты. Но примерная сумма в таких случаях колеблется от миллиона ста до миллиона двести тысяч йен. Сколько будет стоить ещё одна операция, станет известно после осмотра пациента травматологом и хирургом, который будет его оперировать. Вам назовут сумму позже. Но сейчас ему жизненно необходимы препараты, которые помогут предотвратить коматозное состояние и прочие осложнения. Кроме того, после выписки ему понадобится длительная реабилитация, которая может длиться от нескольких месяцев до года. Я напишу вам рецепт того, что нужно купить сегодня, — сказал доктор, открывая дверь ординаторской, а затем спросил: — Где вы этому научились? Врач скорой помощи сказал, что это вы вставили трубку и запустили сердце пациента до того, как скорая приехала. — Я учусь в медицинском, сейчас на последнем курсе. — У вас талант, — произнёс собеседник Осаму, — и если нужна работа, обращайтесь, я вас приму, даже несмотря на то, что у вас пока нет диплома. Конечно, не врачом, но всё же работа в нашем отделении может стать для вас полезной практикой. К тому же вы легко сможете совмещать учёбу и дежурства по выходным, а иногда в ночь. Обычно ночные смены проходят спокойно и есть время на сон. — Я обдумаю ваше предложение, доктор. Но сейчас меня больше интересует состояние Чуи. Каковы ваши прогнозы? — Как я уже говорил, у пациента перелом шейки бедра, открытая черепно-мозговая травма, повлёкшая за собой ушиб головного мозга и сотрясение средней степени тяжести. При таких травмах может пойти отёк и произойти кровоизлияние в мозг, да вы, наверное, и сами об этом знаете, — произнёс врач, Дазай кивнул, а тот продолжил: — Была проведена операция по устранению образовавшегося тромба и восстановлению черепных костей, в результате перелома. Про селезёнку я вам уже говорил. У него сломаны шесть рёбер, осколки которых застряли в лёгких. Конечно, ваши действия по реанимированию пострадавшего могли привести к тяжёлым последствиям, но так как у него не было сердцебиения и дыхания несколько минут, риск был оправдан, и пациент выжил, а осколки рёбер были устранены. Операция прошла успешно и при надлежащем лечении, прогнозы благоприятные. Кстати, это просто чудо, что ваш ребёнок не пострадал, всё потому что срок небольшой. — Ребёнок? — переспросил Дазай, удивлённо посмотрев на врача. — Какой ещё ребёнок? — Вы не знали? — Нет. — Ваш парень беременный, хотя... — доктор замялся, глядя на Осаму. — Если он ваш парень. — Мой, — кивнул Дазай, а доктор продолжил: — Мы сделали узи перед операцией. Приблизительный срок беременности девять-десять недель. Новость о беременности Чуи повергла Дазая в шок. Сомнений не было, что Чуя забеременел от него, но Осаму не мог понять, как это произошло, ведь Чуя утверждал, что предохраняется. «Неужели Чуя соврал мне о том, что предохраняется? Но зачем? Хотя это уже не важно. Главное, чтобы он выжил. Так вот почему он приехал, — мелькали мысли в голове Осаму. — Он узнал о беременности и приехал, чтобы сообщить об этом мне. Но почему не позвонил? Хотя, кто сообщает о таком по телефону? А может быть, отец узнал об этом?» Врач присел за стол и начал что-то писать на листочке, а когда закончил и поставил печать, произнёс: — Препараты нужны, как можно быстрее. — Я привезу в течение часа-полутора. — Прекрасно, — сказал врач. — Я могу зайти к нему? — спросил Осаму. — Сейчас не стоит. Он ещё не отошёл от наркоза, да и в сознание вряд ли придёт в ближайшее время. Лучше не теряйте времени и привезите необходимые медикаменты. — Хорошо, — кивнул Дазай и покинул ординаторскую. Найдя в кармане брюк несколько мятых купюр, Дазай вызвал такси, воспользовавшись телефоном в приёмном покое, а вскоре уже был дома. Квартира оказалась открыта, но вроде бы ничего не пропало. Сигмы не было, и Дазай вздохнул с облегчением. Взяв свои банковские карты и всю наличку, которая у него была, Осаму переоделся и снова вызвал такси. Однако, приехав в аптеку, Дазай был неприятно удивлён тем, что платёж по карте не прошёл, впрочем, как и по всем остальным. Расплатившись наличными, Осаму купил препараты на два дня, а также всё-таки приобрёл таблетки для себя, чтобы уменьшить симптоматику гона, хотя за прошедшие часы он совсем позабыл о нём, хорошо хоть запах могли ощущать только омеги. Сказав водителю куда ехать, Дазай позвонил в банк и узнал что его счета заблокированы. Сомнений не было: отцу стало известно об их с Чуей связи, он выгнал того из дома, а счета Осаму заблокировал. В больнице Дазаю сказали, что послезавтра нужно будет привезти те же препараты примерно в это же время, однако налички у него почти не осталось, поэтому Осаму решил позвонить отцу и хотя бы выяснить, что ему известно, но на звонки сына Огай не отвечал. Снова спросив разрешения у врача зайти к Чуе, Дазай его получил. Однако тот всё ещё не пришёл в себя, хотя действие наркоза уже прошло. Чуя по-прежнему был подключён к аппарату жизнеобеспечения, который издавал противный пикающий звук; голова парня была забинтована, ранку на шее закрывал пластырь, на лице и открытых участках тела имелись множественные гематомы и ссадины, а в вену на правой руке с внутренней стороны локтя был вставлен катетер, от которого вела трубка к капельнице на штативе. При виде возлюбленного в таком состоянии, сердце Осаму сжалось от боли, а к горлу подкатил какой-то колючий ком, в глазах неприятно защипало, и несколько слезинок непроизвольно скатились по щекам. Чуя был бледным и казался очень худым, напоминая больше подростка, хотя Дазай понимал, что, скорее всего, ему это кажется из-за чрезмерной бледности парня и специфического освещения палаты. Дазай застыл на месте, не решаясь сделать хотя бы шаг, а чувство вины рвало его душу на части. На ватных ногах Осаму подошёл к постели и присел на стул рядом с ней, взяв Чую за руку, она показалась ему довольно холодной. — Чуя, — прошептал он, склоняясь к парню и целуя его в щёку. — Прости меня. Я такой идиот! Мне очень жаль, что так вышло. Я не хотел, правда не хотел. Он сам припёрся, когда у него началась течка, а у меня был гон. Я знаю, меня это не оправдывает. Я должен был позаботиться о таблетках заранее, но я никогда их не принимал, поэтому просто забыл. Прости меня, Чуя, я очень люблю тебя и не представляю, как буду жить, если тебя не станет в этом мире. Непрошенные слёзы вновь выступили на глазах Дазая, а одна даже упала Чуе на лицо. Поспешив их вытереть, Осаму продолжил: — Я надеюсь, что ты меня простишь когда-нибудь, иначе я больше не вижу смысла в своей жизни. Ты был прав, когда называл меня придурком и идиотом. Как же ты был прав. Я знаю о ребёнке, врач сказал, что твоей беременности в данный момент ничего не угрожает. Я люблю тебя и хочу, чтобы у нас с тобой был этот ребёнок. Несмотря на всю эту ситуацию, я хочу, чтобы нас стало трое, и чтобы мы были настоящей семьёй. Ты только выживи, Чуя. Хоть я и сволочь, но знай, я сделаю всё, чтобы тебя спасти. Дазай поцеловал Чую в щёку и покинул палату. Созвонившись с одним из однокурсников, Дазай одолжил у него денег на дорогу и, ближе к вечеру, вылетел из аэропорта Нарита в Ханэда. Когда сошёл с самолёта, его телефон завибрировал, звонили с незнакомого номера, и Дазай, подумав несколько секунд, ответил на звонок. — Дазай Осаму? — послышался из трубки незнакомый голос. — Да, это я, — прозвучало в ответ. — Я старший инспектор полиции Эдогава Рампо, — представился мужчина. — В больнице мне дали ваш номер и сказали, что вы были свидетелем произошедшего ДТП сегодня утром. — Верно, — ответил Дазай. — Мне необходимо опросить вас. Когда вы сможете приехать в участок? — Я сейчас в Йокогаме. Вернусь через сутки-двое. — Хорошо, сразу свяжитесь со мной. — Договорились, — сказал Осаму, а затем добавил: — Рампо-сан, наезд был совершён намеренно. Лексус, сбивший Чую, снёс его на скорости не менее восьмидесяти километров в час, а может, и более, и ещё у него были заляпаны грязью номера. — Покушение на убийство? — тут же спросил Эдогава. — Вы хорошо знаете пострадавшего? — Да, мы с ним состоим в любовной связи. — У него есть враги? — Мне об этом ничего неизвестно, возможно, кто-то из его прошлого. Но я опасаюсь, что тот, кто это сделал, может попытаться довести дело до конца. — Я вас понял, Дазай-сан, — произнёс Рампо. — Не волнуйтесь, к палате Накахары будет приставлена охрана. — Спасибо, — поблагодарил полицейского Дазай и сбросил вызов. Взяв такси и добравшись до о́тчего дома, он позвонил в дверь, ему долго никто не открывал, и это было не удивительно, ведь на дворе стояла поздняя ночь. Щёлкнул замок, и на пороге возникла фигура заспанного Акутагавы. — Где отец? — тут же спросил Дазай. — Спит, — последовал ответ. — Но он велел тебя не впускать. Отстранив Акутагаву в сторону, Дазай прошёл в дом, а затем произнёс: — Рассказывай. — О чём? — спросил Рюноске. — Ты знаешь о чём. Как он узнал о нас с Чуей? — Я не в курсе. Лишь слышал, как он кричал о какой-то беременности. Чуя сказал, что забеременел от первого встречного, но твой отец не поверил. У него было фото, где вы целовались. — И ты ничего ему не говорил? — Нет. — Ты врёшь, по глазам вижу. Говори правду. Что ты ему сказал? Рюноске опустил голову вниз, не в силах встретиться взглядом с Дазаем. — Говори, — повторил тот. — Потом он забрал мой телефон и нашёл видео, где вы занимались сексом. — Зачем ты его сделал? — Я злился на тебя, понятно? Не знаю зачем. Я следовал импульсу. — Разбуди его. — Сам буди, а я не хочу лишиться работы. — Ты её уже лишился. — Ты не можешь меня уволить. — Акутагава слегка улыбнулся. — И что бы ты не сказал, он тебя слушать не станет. — Возможно, но если он тебя оставит, то тебе придётся заменить Чую в его постели. — С чего бы? Я прекрасно выполняю свою работу, зачем ему искать другого слугу? А найти кого-то для любовных утех он и так сможет. — Видимо, ты плохо знаешь моего отца. Он перетрахал всех омег, которые на нас работали до тебя. Ты избежал этой участи лишь потому что, он наверняка знал, что я тебя трахаю, а потом у него появился Чуя. Я думаю, скоро ты окажешься в его постели, если тебя это устроит, оставайся, — Дазай приподнял лицо Рюноске пальцами за подбородок, добавив: — Но если уж и быть продажной шлюхой, то лучше тебе пойти работать в бордель. Там больше заработаешь, чем он тебе платит. — Да пошёл ты! — вспылил Акутагава, сбрасывая руку Осаму. — Как мы заговорили! С чего это ты так осмелел, Акутагава? — Дазай прищурился, посмотрев в серые глаза. — А с того, что больше я тебе ничем не обязан. Ты эгоист и ублюдок. Тебе плевать на тех, кто рядом. Ты растоптал моё сердце и смешал мои чувства с грязью, и даже отца не пожалел, поставив на первое место плотские утехи. Только полное ничтожество способно на такой поступок. — Это не твоё дело, Акутагава. И не тебе меня судить, — с этими словами Дазай направился к лестнице, а вскоре уже стоял возле кровати отца. Включив свет, он тронул его за плечо. Огай тут же открыл глаза и сел на постели, молча сверля взглядом сына. — Почему мои счета заблокированы? — спросил Дазай, но не потому, что его действительно интересовал ответ на этот вопрос, он его безусловно знал, а потому что нужно было с чего-то начать разговор. — Ты ещё спрашиваешь? — Мори нахмурился, поднимаясь с кровати и накидывая на себя халат. — Надо же! Припёрся среди ночи, как только лишился бабла. Вы трахались у меня под носом и думали, что я ни о чём не узнаю? Но я узнал и об этом, и о том, что Чуя забеременел от тебя! Да как ты смеешь появляться в этом доме после всего?! — Смею, — холодно произнёс Дазай, сверля отца взглядом карих пронзительных глаз. — Да, видимо, что-то я упустил в твоём воспитании, — проговорил Огай, подходя к сыну ближе, и тот ощутил от него запах перегара. — Пошёл вон! И в твоих интересах больше никогда не появляться в этом доме, иначе я за себя не ручаюсь. — Мне нужны деньги, — не обращая внимания на слова отца, произнёс Осаму. — Кто бы сомневался! Только больше ты от меня не получишь ни копейки. — Мне известно, что у моего отца был счёт в банке, на котором лежало около семи миллионов йен. Чуть больше года назад я связался с его адвокатом, и он сообщил мне об этом счёте. Я также знаю, что ты перевёл эти деньги на свой счёт, когда я ещё не достиг совершеннолетия, кроме того, ты продал квартиру, принадлежавшую моему отцу. Я хочу получить свои деньги, на которые имею полное право! — Право?! Да какое ещё право?! — Мори расхохотался. — Все деньги ушли на твоё обучение, дорогие шмотки, цацки и прочее. — Ты не имел права их трогать. По закону они мои. — По закону? Что ж, подай на меня в суд. Я не сомневаюсь, что ты его выиграешь, но пока суть да дело, пройдёт несколько месяцев, а ведь Чуя не сможет так долго ждать, верно? — Ты знаешь о Чуе? — задал вопрос Дазай, и в этот момент внутри него что-то оборвалось: исчезла последняя надежда на то, что отец не причастен к покушению на Чую. — Ещё бы мне не знать! — воскликнул Огай. — Я ведь известный хирург и не только в Йокогаме. У меня есть связи и знакомые во всех больницах нашей страны. При Чуе был обнаружен паспорт, а в хирургии Токио, куда его привезли, работает мой хороший знакомый, он знает Чую лично и тут же связался со мной, когда понял, что в клинику привезли моего мужа. — И ты так спокойно об этом говоришь? Ты ведь любил его, неужели ты позволишь ему умереть? — Чуя больше не моя забота, и меня не особо волнует судьба предателя. — Водитель автомобиля, который его сбил, совершил наезд намеренно, номера были заляпаны грязью. Я подозреваю, что ты кого-то нанял, чтобы убить Чую. Учитывая ситуацию и то, что у нас были с ним отношения, ты станешь главным подозреваемым в покушении на убийство, потому что я молчать не стану, когда меня вызовут в участок, а они уже звонили. — Может, тебе следовало пойти учиться на детектива, а не на врача? — улыбнувшись, спросил Мори. — Но я сомневаюсь, что лишь из-за возможного мотива меня посадят в тюрьму. У тебя есть доказательства? Может, полиция взяла того водителя, который совершил наезд? Нет? Тогда убирайся из моего дома и больше здесь не появляйся! А на твои угрозы мне плевать. Советую, на будущее, перевестись на другой факультет, если найдёшь деньги для оплаты своего обучения, так как я использую все свои связи для того, чтобы тебя не взяли даже в самую паршивую государственную больницу хотя бы уборщиком туалетов. — Ну это мы ещё посмотрим, — проговорил Осаму, и в его глазах на короткий миг сверкнула ненависть. Развернувшись, он вышел из спальни отца и направился в свою. Порывшись в ящике стола, Дазай не смог отыскать там ключи от машины, хорошо хоть документы на неё он забрал с собой в Токио, а водительские права и так были при нём. Также из шкатулки пропали золотые часы Ролекс, несколько золотых перстней с драгоценными камнями, две толстые цепочки, и три браслета, которые когда-то Огай передал Дазаю, как наследие его отца. — Мори, скотина позаботился о том, чтобы я не нашёл деньги на лечение Чуи, — тихо пробормотал парень. — И я уже не сомневаюсь в том, что без его участия в этом деле не обошлось. Он хочет, чтобы Чуя умер. Открыв шкаф, Осаму порылся в нём и среди вещей отыскал пистолет — отголосок бесшабашной юности. Сжав его в руке, Осаму развернулся в сторону выхода, борясь с диким желанием пустить Мори пулю в лоб и таким образом отомстить за Чую. Сделав несколько шагов по направлению к выходу, Дазай остановился, так как сейчас его посетила ещё одна догадка, а на ум пришло воспоминание из далёкого детства: После смерти отца Дазая прошло пару месяцев, Мори совсем недавно забрал к себе Осаму, и тот ещё не привык к новому дому и родителю, не пойми откуда взявшемуся, да и не мог понять в двенадцатилетнем возрасте, как такое возможно? У всех детей было два отца, а у него оказалось целых три, двое из которых были мертвы. В тот день Мори с кем-то разговаривал на повышенных тонах. Дазай остановился на лестнице, краем глаза заметив светловолосого человека, который стоял возле выхода. — Что значит сбежал? — орал Мори. — Ты должен был лично это сделать или в крайнем случае тут же позаботиться об исполнителе. — Да, я знаю, — отвечал ему светловолосый. — Но он, видимо, о чем-то догадался. — Почему ты сразу мне не сказал, что он сбежал? Найди его, слышишь? Он не должен заговорить. Если исполнитель откроет свой рот, нам обоим не поздоровится. — Его ищут. — Ладно, звони, если что. И помни, что я жду только хороших новостей. Светловолосый мужчина отвернулся от Мори и вышел за дверь, Дазай же тихонько поднялся по лестнице и закрылся в своей спальне. В силу своего возраста он не понимал о чём именно шла речь, но у него было такое чувство, что он сделал что-то плохое и если его новый папа об этом узнает, он будет очень недоволен. Новый папа... Сейчас Дазай понимал, что его отец-омега изменял своему мужу с Мори, но почему и он, и тот человек, которого он считал своим вторым отцом, оба так внезапно умерли? Осаму это казалось странным. Он, вообще, не верил в такие совпадения, а теперь задумался о том, что стало с деньгами Акиямы Дазая — мужа Отто Дазая. Точнее, впервые он об этом задумался, когда ему исполнилось шестнадцать. Конечно, он был ещё мал, когда Акияма умер, и не мог знать, каковое было его состояние на самом деле, но помнил, что он с родителями жил в шикарном в особняке, и его семья владела несколькими автомобилями, а также у них была шикарная квартира в элитной высотке в центре города и красивая яхта. Когда Осаму исполнился двадцать один год, он отыскал адвоката своего отца Отто и спросил его о причитающемся ему наследстве, на что получил ответ, что квартирой и принадлежавшим его отцу банковским счётом почти на семь миллионов йен распоряжался Мори Огай, как опекун Осаму. А позже он выяснил, что деньги со счёта Мори перевёл на свои счета, а квартиру продал. Об особняке, автомобилях, яхте и прочих счетах Акиямы Дазая адвокат умолчал. Осаму сам спросил его об этом, а тот ответил, что после смерти Акиямы отец Осаму не успел вступить в права наследования, а поскольку Мори Огай доказал в суде своё отцовство, Дазай не имел права даже на какую-то часть состояния своего отчима, ведь он не был его родным сыном. — Тогда, кто всё получил? — спросил Дазай. — У Акиямы не было родственников, насколько мне известно. — Были, — отвечал адвокат. — У него был старший сын, и это он всё унаследовал. Квартира и счёт в банке принадлежали вашему отцу Отто, поэтому по закону вы имеете право на это наследство, но это всё на что вы можете рассчитывать. Поговорите со своим отцом Мори Огаем, я думаю, он вернёт вам всё, если попросите. Однако Дазай не стал заводить этот разговор с отцом в то время, поскольку Мори и так ему никогда ни в чём не отказывал, и Осаму ни в чём не нуждался. Вместо этого он отправился в тот особняк, где жил со своим отцом и отчимом, так как хотел посмотреть на сына Акиямы, однако дом уже принадлежал другим людям, которые купили его около девяти лет назад. — Я должен выяснить, кто тот светловолосый человек, с которым разговаривал Мори и о чём они говорили. Речь шла о каком-то убийстве, это точно, сейчас я это понимаю. И прежде, чем я рассчитаюсь с тобой, Огай, я выясню, кого ты заказал десять лет назад. Сунув пистолет в карман, Дазай спустился вниз и направился к выходу. Однако возле двери обнаружил отца. — Мне нужна медицинская страховка Чуи, — произнёс он. — У меня её нет, он забрал её с собой, — ответил Огай. — Врёшь, при нём её не было. Мори пожал плечами. — Ладно. Где ключи от моей машины и драгоценности моего отца? — спросил Дазай. — Здесь нет ничего, принадлежащего тебе, поэтому и драгоценности, и машина останутся здесь. — Серьёзно? — Дазай усмехнулся. — Машина оформлена на меня, а значит, она моя. Что ж, мне не нужны ключи, чтобы завести её, — с этими словами Осаму открыл дверь. — Стой! — послышался окрик отца, а затем раздался характерный щелчок. Осаму остановился, положив руку на пистолет, но, так и не обернувшись к Мори, произнёс: — Стреляй! Убей меня в своём собственном доме при свидетеле. Выстрела не последовало, и Дазай спокойно покинул дом, направившись в гараж. Пока Осаму пытался завести машину, путём снятия крышки рулевой колонки, поиска нужного соединителя жгута прово́дки и соединения нужных проводо́в, в его голове лихорадочно крутились мысли о том, что делать и где раздобыть деньги. Конечно, он мог продать машину, но на это нужно время, которого не было у Чуи. Восстановить его страховку, сообщив о её утере, он тоже не мог, поскольку по закону он был Чуе никто — всего лишь пасынок, ведь у того имелся муж, и только он мог это сделать. Однако Дазай был уверен, что Мори и пальцем не пошевелит для спасения Накахары. Осаму не мог понять, как можно так поступить с человеком, которого любишь, пусть он и причинил тебе сильную боль, а значит, ни о какой любви речи быть не могло. — Мори просто собственник. Он жаждал обладать Чуей, возможно, сам не понимая, что это не любовь. «Так не доставайся же ты ни кому», — вдруг всплыла в памяти Осаму фраза из пьесы русского драматурга Александра Николаевича Островского «Бесприданник», увидевшая свет в 1878 году. Дазай обожал уроки зарубежной литературы и в своё время прочитал эту пьесу от корки до корки. Наконец, двигатель завёлся, и Осаму направил автомобиль в сторону города. Свернув в лесопосадку, Дазай остановился, решив переночевать там, а утром поехал в город. Посетив нескольких знакомых, он попытался занять у них денег, однако сумма, которую ему одолжили была невелика, и она не могла покрыть расходы за проведенную операцию и последующее лечение Чуи, не говоря уж о расходах на предстоящую операцию. Осаму выложил в интернет объявление о продаже машины, немного снизив её стоимость, чтобы быстрее найти покупателя, однако пока ему никто не звонил. Дазай остановился на ночь у одного из приятелей, а утром в понедельник поехал в особняк, так как знал, что Мори должен был быть на работе. Акутагава не открывал, но Дазай справился с замком за пару минут, благодаря отмычке. Потом направился в кабинет отца. Вскрыть сейф ему тоже не составило труда, хоть там и был биометрический замок, однако позавчера Дазай незаметно прихватил стакан из спальни Мори, а вчера снял с него отпечатки пальцев, и при помощи нехитрых процедур теперь мог иметь доступ и к сейфу отца, и к его телефону, а также любому другому устройству с биометрическим замком. Открыв сейф, Осаму обнаружил, что он пуст. На дне лежал белый лист бумаги с нарисованным на нём кукишем. — Чёрт! — выругался Дазай, захлопнув дверцу сейфа. — Он знал. — А ты думал, что он такой дурак? — спросил Рюноске, застыв в дверях кабинета. Дазай проигнорировал его, решив поискать в доме что-нибудь ценное или попытаться найти страховку Чуи. Осаму перерыл в поисках весь дом, однако ни в кабинете Огая, ни в гостиной, ни в прочих комнатах ничего не нашёл. Акутагава молча ходил за ним следом, лишь однажды спросив: — Что ты ищешь, Дазай? Неужели действительно ограбишь собственного отца? Посмотрев на него, Осаму произнёс: — Скажи, Акутагава, ты что-нибудь знаешь? — О чём? — О том, что произошло с Чуей и по какой причине. — А что с ним произошло? — спросил тот. — В субботу его сбила машина. И я хочу знать, что тебе об этом известно. — Сочувствую, но при чём тут я? И почему я должен об этом что-либо знать? — Потому что тебе известно обо всём, что происходит в этом доме. — Я никогда не подслушиваю, по крайней мере намеренно, если, конечно, кто-то из вас не орёт, как ненормальный. Но не затыкать же уши? — После ухода Чуи, к отцу никто не приходил? — Нет, но он разговаривал с кем-то по телефону, сразу после его ухода, однако я не слышал о чём. — По телефону, значит, что ж, хорошо, — произнёс Дазай и покинул дом, снова направившись к своей машине. Осаму завёл двигатель, но вдруг его телефон зазвонил. — Слушаю, — ответил он. — Накахаре стало хуже, — послышался голос из трубки. — Ему нужна ещё одна операция на головном мозге. — Сколько у него времени? — Времени нет, счёт идёт на часы, если не на минуты. — Сделайте что-нибудь, доктор, я достану деньги в течении нескольких часов. — Он может не прожить столько. — И вы позволите ему умереть? — Вы до сих пор не оплатили счета за уже проведенные операции, я больше ничего не могу сделать, извините. — Сколько нужно денег? — Вместе с вашим долгом и необходимыми больному препаратами, а также предстоящими двумя операциями в том числе и той, которую должны сделать на бедре, четыре миллиона йен. Если брать в расчёт только предстоящую срочную операцию — восемьсот тысяч, однако её не сделают, пока долг не будет погашен в полном объёме. Для того, чтобы мы могли провести эту операцию, вам необходимо, как минимум оплатить текущий долг в размере миллиона ста восьмидесяти тысяч йен и стоимость самой операции, а ещё необходимы лекарства, рассчитывайте хотя бы на два с половиной миллиона, не меньше. Потом ещё понадобятся деньги на реабилитацию, чтобы не возникло осложнений в будущем. — Скиньте номер своей карты, я переведу деньги в ближайшее время. — Хорошо, — сказал врач. Сбросив вызов, Осаму со злостью стукнул руками по рулю. — Чёрт! Остаётся только один вариант. Дазай взял в руки телефон и набрал номер. — Фёдор, — произнёс он, когда в трубке послышался знакомый голос. — Мне срочно нужны деньги. — Хах, — усмехнулся тот. — И о какой сумме идёт речь? — Десять миллионов йен. Четыре из них необходимы в течение часа. — Ничего себе! — произнёс Фёдор. — Зачем такая сумма и почему так срочно? — Позволь мне не отвечать на этот вопрос. — Что ж, хорошо. Я дам тебе деньги, но ты же знаешь, чего я потребую взамен? — Догадываюсь. — Тогда приезжай, обговорим. — Адрес остался прежним? — Да. — В течение тридцати минут буду у тебя. — Жду, — послышалось из трубки, а затем вызов прервался. Набрав номер врача, с которым разговаривал, Дазай сказал: — Готовьте Чую к операции, деньги переведу минут через сорок. — Хорошо, — сказал доктор, и Осаму отключился.