Мой нежный альфа

Быстро взбежав по лестнице на второй этаж, Чуя влетел в их с Мори спальню и, громко хлопнув дверью, принялся зло мерить шагами комнату. Картина, увиденная им внизу, шокировала парня и разозлила, хотя Чуя и сам не до конца понимал, что именно во всей этой ситуации его так сильно бесит. Накахара пытался разобраться в себе и понять, что это было и почему в груди что-то неприятно кольнуло, когда он увидел, как Дазай трахает Акутагаву. Чуя мысленно пытался убедить себя в том, что злится из-за хамского поведения Дазая. «Да как он посмел?! — говорил про себя парень. — Выебал прислугу прямо у меня на глазах, совершенно ничего не стесняясь и не смущаясь. Совсем стыд потерял ублюдок! А ещё этот его высокомерный и снисходительный взгляд, которым он часто на меня смотрит. Ненавижу его, упырь! Но агрегат у него впечатляющий, аж дрожь пробирает, когда вспоминаю; и тело красивое: стройное с отлично развитой мускулатурой, без единой лишней жиринки, пресс кубиками, как у спортсмена. Интересно, Дазай где-то занимается в спортзале? Какое же красивое тело, — Чуя перестал ходить по комнате взад-вперёд, а остановился у окна, задумчиво глядя на улицу. — У Мори, конечно, тоже красивое тело, но не настолько». Перед глазами Чуи вновь предстала развратная картина, которую он сегодня наблюдал в гостиной, однако вместо Акутагавы на диване почему-то видел себя, и это он двигал бёдрами навстречу яростным толчкам Дазая, обхватив его ногами за талию, и громко постанывал, выгибаясь под альфой и насаживаясь на его огромный член. От всех этих мыслей, Чую бросило в жар, сердце в груди заколотилось быстрее, а дыхание сбилось, внизу живота начало разливаться приятное тепло, а трусы помокрели, так как анус начал обильно выделять смазку, от чрезмерного возбуждения. Накахара мотнул головой, пытаясь сбросить с себя наваждение и прогнать пошлые картинки обнажённого Дазая, трахающего его, из своего сознания. — Какого чёрта?! — выругался Чуя, снова мотнув головой. — О чём это я думаю? Нет, нет, я вовсе не хочу этого урода. Да мне плевать на него, пусть трахает прислугу. Ненавижу! Возбуждение, так неожиданно нахлынувшее на омегу, не желало его оставлять, и Чуя решил избавиться от него, приняв прохладный душ, что он и сделал. Однако и принятие водных процедур не слишком помогло, потому что Чуя не мог выбросить обнажённого Дазая из головы. Выйдя из душа, Чуя открыл шкаф-купе и, отыскав в нём продолговатую коробку, извлёк из неё вибратор. Удобно устроившись в постели, Накахара раздвинул ноги и приставил к дырке искусственный член, постепенно вводя его во всё ещё истекающий анус, не в силах отогнать назойливое видение высокого, стройного обнажённого парня с каштановыми волосами. Решив не переживать сейчас по этому поводу, Чуя прикрыл глаза и позволил видению предстать перед мысленным взором во всей красе. Накахара вспомнил, как коснулся всё ещё не опавшего после секса с Акутагавой горячего и твёрдого члена Дазая, когда тот положил на него руку Чуи, и непроизвольно застонал, вводя вибратор глубже и включая среднюю скорость...

***

— Осаму, — поприветствовал Мори сына, входя в гостиную, тот расслабленно откинулся на спинку дивана, отпивая несколько глотков виски из стакана. — Как добрался? — Прекрасно, отец, — повернув голову к Мори, проговорил Дазай и снова отпил из стакана. — Выпьешь со мной? — Конечно, — альфа кивнул и, подойдя к минибару, плеснул в стакан коричневую жидкость из бутылки, бросив туда несколько кубиков льда. Подойдя к дивану, Мори уселся рядом с сыном, делая несколько глотков спиртного. — Как твоя учёба? — задал вопрос Огай. — Ты же знаешь, — Дазай улыбнулся. — В университет звонишь моим профессорам чаще, чем мне. — Ну да, — Мори тоже улыбнулся. — Любой отец хочет для своего чада только добра, поэтому приходится контролировать. — Как дела на работе? — скорее, из вежливости, чем из-за того, что его действительно интересовал этот вопрос, спросил Осаму. — Всё, как обычно: пациенты, операции, по большей части, удачные. — По большей части? — осведомился Дазай. — Ну, да, — ответил Мори. — У меня хоть и огромный опыт работы, но не всех пациентов удаётся спасти, особенно, если присутствует запущенная болезнь. — Понимаю, — Осаму кивнул и снова отпил из стакана немного виски. — Ты Чую видел сегодня? — спросил Огай. — Конечно, — ответил Дазай. — Но ты же знаешь, как он меня ненавидит, наверное, закрылся в вашей спальне, чтобы даже случайно не столкнуться со мной, — Осаму усмехнулся, а Мори сказал: — Ты ведь сам провоцируешь его постоянно. Когда ты уже поймёшь, что такими методами не добьёшься цели? — Какой ещё цели? — Тебе не удастся нас поссорить. Не понимаю, Осаму, почему ты ведёшь себя, как капризный ребёнок? Тебе двадцать два года, пора бы уже поумнеть. Что за детская ревность? — Да с чего ты взял, что это ревность? — Дазай удивлённо приподнял левую бровь. — Меня просто раздражает тот факт, что ты привёл в дом дворнягу без роду и племени, к тому же ещё моего одногодку — омегу не слишком тяжёлого поведения. — Дазай, хватит! — оборвал сына Мори, гневно сверкнув на него глазами. — Я больше не желаю этого слушать! — А ты бы лучше послушал! — взвился Осаму, вставая с дивана и подходя к столу, ставя на него пустой стакан. — Как ты не поймёшь, что ему нужны от тебя только деньги? — Это не так. Чуя любит меня, а я люблю его. — Как же ты ошибаешься на его счёт, — Дазай покачал головой и добавил: — Думаешь, он вышел бы за тебя, если бы ты был беден? Ты ему в отцы годишься. Когда-нибудь ты поймёшь, что я был прав, а твой Чуя просто обычная шлюха. — Замолчи! — почти прорычал Мори. — Если ты продолжишь в том же духе и будешь по-прежнему относиться к моему мужу без должного уважения, я заблокирую твои счета. Посмотрим тогда, что нужно тебе от меня на самом деле. Дазай ничего не ответил, лишь одарил отца холодным взглядом и покинул гостиную, направившись на улицу. Мори залпом допил виски из стакана и, подойдя к бару, снова наполнил стакан, почувствовав чьё-то прикосновение к своему плечу сзади. — Чуя, — проговорил Огай, разворачиваясь лицом к мужу. — Ты всё слышал? — Да, — Накахара кивнул, затем добавил: — Я надеюсь, ты не думаешь, что в его словах есть какая-то доля правды? Мори молчал, а Чуя неотрывно смотрел в его глаза, ожидая ответа, наконец, Мори проговорил: — Дазай переходит границы дозволенного. Если он не прекратит, придётся применить к нему жёсткие меры. — Мне кажется, что ты сейчас слишком расстроен и хочу, чтобы ты знал, что я с тобой не из-за денег. — Я знаю, — Мори чмокнул Чую в губы, а тот приобнял его за талию, прижавшись к нему всем телом. Огай зарылся пальцами в рыжие волосы и чмокнул Чую в макушку. — Завтра я должен лететь в Осаку в командировку, — произнёс Огай. — Там собирают консилиум из лучших хирургов страны, а также придётся провести несколько семинаров в больнице для молодых специалистов. — Надолго ты уезжаешь? — спросил Чуя, посмотрев мужу в глаза. — Недели на две, — ответил Огай. — А можно с тобой? — неожиданно послышался голос Дазая. Тот, как ни в чём не бывало, будто и не было несколько минут назад ссоры между ним и отцом, прошёл в гостиную, широко улыбаясь. — Извини, я был не прав. Мы с тобой очень редко видимся, и мне хочется, наконец, найти с тобой общий язык. Чуя зло зыркнул на Дазая глазами, так как сам хотел просить Мори о том, чтобы он взял его с собой, но ехать вместе с Дазаем, у Чуи желания не было. — Ладно, — протянул Мори. — Поехали. Только предупреждаю, что целыми днями меня не будет. — Поброжу по окрестностям, осмотрю город. Я в Осаке не был, как-то не довелось. — Тогда будь готов к восьми утра, — сказал Огай. — Хорошо, — кивнул Осаму, наливая виски в стакан. — Не налягай на спиртное. — Это последний, — заверил Мори Осаму, делая несколько глотков из стакана. — Чуя, может, сходим в ресторан? — предложил Мори. — Почему бы и нет? — ответил тот. — Тогда иди, собирайся. Накахара кивнул и направился к лестнице, а когда вернулся обратно, был неприятно удивлён тем, что Дазай уговорил отца взять его собой. — Я с ним никуда не пойду! — заупрямился Чуя. — Чуя, иногда нужно идти на компромиссы, — произнёс Осаму, улыбаясь. — И в чём компромисс? Я не желаю видеть твою рожу после всего, что было сегодня. — А что было сегодня? — невинно спросил Осаму. — Действительно, — поддержал его Огай. — Что было сегодня? Или я чего-то не знаю? — Этот урод, — начал распаляться Чуя, снова вспоминая о том, как Дазай трахал Акутагаву в гостиной, а потом заставил его трогать свой член. — Совсем охренел. — И почему это я охренел? — всё так же невинно спросил Осаму. — Ты ещё смеешь спрашивать, мразь! — Так, прекратили, — оборвал парней Мори. — Давай, Чуя, объясни, что ты имеешь в виду? — Ничего, — буркнул Накахара и попытался взять себя в руки: не рассказывать же мужу правду обо всём, что утворил сегодня его сынок. Мори мог не так всё понять, хотя как понять себя, Чуя и сам не знал и пытался разобраться в том, что ощущает после произошедшего. Его раздирали противоречивые чувства, а ещё в присутствии Дазая разбирала злость, однако она была привычным делом, но вот, когда что-то ёкало в груди, и сердце начинало биться быстрее, а в животе порхали какие-то странные бабочки и разливалось ощущение приятной неги даже от мыслей о Дазае — Чую это начинало очень сильно беспокоить. — Твой сын высокомерный ублюдок. Когда я его вижу, просто готов придушить за дрянной язык. — Понятно, — Мори тяжело вздохнул. — Вы как всегда. Ладно, Дазай, найди себе другое занятие на вечер, не хочу, чтобы вы с Чуей грызлись в ресторане. — Ну и ладно, — Дазай улыбнулся и заговорщически подмигнул Чуе. — Конечно, я найду себе занятие на вечер, примерно такое, как уже находил пару часов назад в этой же комнате на диване. Отчего-то Накахару разозлили слова Осаму, ведь он понял, что тот имеет ввиду и не сомневался, что, как только они с Мори уйдут, Дазай позовёт Акутагаву, а о том, что произойдёт между ними дальше, Чуе даже думать не хотелось. Однако не так легко оказалось отогнать от себя пошлую картину того, как Дазай втрахивает Акутагаву в диван, берёт его на кухонном столе или в ванной в душевой кабинке. — О чём ты? — словно сквозь толщу воды донёсся до Чуи голос Мори. — Да так, ни о чём, — ответил ему Дазай. — Сидел тут на диване, пил виски, потом сам не заметил, как задремал. — Чуя, — позвал Мори, заметив отрешённый вид своего мужа, его взгляд был каким-то пустым, он смотрел в одну точку и даже не сразу услышал Огая. — Чуя, — повторил тот. — А? — Накахара, выйдя из задумчивости, посмотрел на Мори. — Что с тобой? Ты словно в облаках витаешь. — Прости, — пробормотал парень, заметив довольную улыбку Дазая. — Я просто задумался. — О чём? — О твоём отъезде и о том, чем буду заниматься в твоё отсутствие. — Ну и что, что-нибудь придумал? — Пока нет. — Хочешь, поехали с нами, — предложил Мори. — Нет, спасибо. Я с ним никуда не поеду, — Чуя кивнул на Дазая, вновь замечая довольную улыбку, расползающуюся по его лицу, и Накахаре до жути захотелось в этот момент стереть её с лица пасынка, однако он сдержался и вместо этого направился к выходу из дома.

***

Вечер в ресторане проходил неплохо, но иногда Чуя всё же возвращался мыслями к Дазаю и представлял, чем он сейчас занимается, оставшись дома наедине со своим любовником. Накахара совершенно не понимал, что с ним происходит и почему мысли об этом его так сильно злят. «Нет, я не ревную, — мысленно говорил себе Чуя. — Да с чего мне ревновать? У нас ничего не было, да и быть не может. Дазай — сын моего мужа, к тому же он просто мразь. Связаться с таким и всё потерять? Нет уж, спасибо. Но почему я всё время думаю о нём? Раньше мы только ругались, но он не приставал ко мне так нагло, как сегодня. Неужели мне нравится этот чёртов ублюдок, и я его хочу? Нет, он мне не может нравится. Наверное, сегодня я был просто перевозбуждён, почти как во время течки, нет, меньше, но всё же... Такие моменты бывают в жизни каждого омеги. Если бы Мори был рядом, всё было бы иначе. Хорошо, что Дазай уезжает с ним. Не представляю, как бы я выдержал его две недели в отсутствие Мори». — Чуя, — услышал Накахара голос Огая. — О чём ты всё время думаешь? Что-то произошло? — Я же уже говорил. Я не хочу расставаться с тобой так надолго. — Поехали со мной, — снова предложил Мори, накрывая руку Чуи своей ладонью. — Я поеду, если ты оставишь своего сына дома. — Я не могу, — произнёс Огай. — В последние годы мы отдалились с Осаму друг от друга, и я хотел бы найти с ним общий язык. — Я понимаю, — кивнул Чуя. — Надеюсь, у вас получится. — И чем будешь заниматься две недели? — поинтересовался Мори, поглаживая Чую по руке. — Загружу себя тренировками, а то расслабился в последние несколько месяцев: всего пару раз посещал спортзал. — Хорошая мысль, только не переусердствуй. К тому же, не забывай, что у тебя скоро начнётся течка. — Точно, и тебя не будет рядом. Придётся сидеть на таблетках. — Ладно, не страшно. Приеду — оторвёмся по полной программе. — А давай сейчас оторвёмся, — предложил Чуя. — Поехали домой. — Поехали, — кивнул Мори, бросая деньги за заказ на стол и вставая со стула. Выйдя из ресторана, супруги расположились на заднем сиденье автомобиля, сказав водителю ехать домой. Когда прибыли на минку, Мори отпустил водителя и вошёл в дом вслед за Чуей. — Акутагава! — позвал последний, однако тот не ответил и не пришёл на зов. — Где его постоянно носит? Вечно где-то слоняется без дела, ещё и не приходит, когда зовёшь. Чуя посмотрел на Мори и добавил: — Нахрена нам совершенно бесполезный и ленивый слуга? Давай наймём кого-то другого. — Да зачем он тебе понадобился? — поинтересовался Огай, снимая в прихожей обувь. — Хотел, чтобы вина принёс в нашу спальню. — А что самому тяжело? Минибар рядом. — Если я буду всё делать сам, зачем нам кому-то платить? — Да спит он уже, наверное, поздно же. Иди, я сам принесу. — Хорошо, — Чуя кивнул и поднялся по ступенькам наверх, однако не вошёл в их с Мори спальню, а прошёл дальше по коридору, останавливаясь возле комнаты Дазая. Приложив ухо к двери, Чуя услышал доносившиеся оттуда стоны и скрипы кровати, сразу же поняв, где слуга и почему он не пришёл на зов. — Ублюдок! — выругался Чуя, имея ввиду Дазая, и быстрым шагом направился в их с Мори комнату. Через минуту в спальню вошёл Огай, держа в руках бутылку вина и два бокала. Разлив вино по бокалам, Мори протянул один из них Чуе и сделал глоток из своего, присаживаясь на кровать. Накахара присел рядом и пригубил вино, затем, поморщившись, сказал: — Пить вино без шоколада или фруктов — это извращение. Где этот чёртов слуга? Я хочу фруктов. — Сейчас позвоню ему, — произнёс Огай и набрал номер Акутагавы. Спустя минуту Рюноске ответил на звонок, и Мори строго произнёс: — Акутагава, где тебя носит, что дозваться невозможно? Принеси в нашу с Чуей спальню фрукты и шоколад. — Одну минуту, Мори-сан, — послышалось из трубки, и Огай сбросил вызов. Прошло минут пять, затем десять, а Акутагавы всё не было. Чуя поднялся с кровати, раздражённо бросив: — Да сколько мне ещё ждать фрукты? Где этот лентяй? — Конечно, Чуя знал где он и предполагал, что после звонка Мори, они не скоро дождутся Акутагаву, так как сцепка могла длиться до получаса. Однако Чуя твёрдо для себя решил, что любым способом добьётся увольнения Рюноске. Наконец, в дверь постучали, и Мори сказал: — Войдите. В комнату вошёл Акутагава (с момента звонка ему Мори прошло двадцать минут) держа в руках поднос с разнообразными фруктами и плиткой шоколада. Чуя подошёл к Рюноске, зло сверкнув на него глазами, и прошипел: — Где тебя носит, лентяй? — Простите, Чуя-сан, — произнёс тот. — Но когда Мори-сан позвонил, я спал. Пока оделся и умылся прошло какое-то время. — Спал? — Чуя вздёрнул подбородок вверх, с насмешкой посмотрев на Акутагаву. — Интересно, где и с кем? Ведь в твоей комнате тебя не было. Ты не просто лентяй, ты ещё и лживый ублюдок. Акутагава, не зная что сказать в своё оправдание, так как предполагал, что если Чуя расскажет Мори о том, что он спит с его сыном, то его тут же уволят, пробормотал: — Простите, Накахара-сан, меня не было в особняке. Мой брат попал в неприятности, пришлось ехать, вызволять его из полицейского участка. — Ага, конечно, — не унимался Чуя. — Знаю я к какому брату ты ездил. — Ладно, Чуя, успокойся, — произнёс Мори, поднимаясь с кровати и подходя к мужу. — Не стоит портить себе и мне вечер из-за ерунды. — Ерунды? Эта ерунда повторяется изо дня в день! — Не преувеличивай, — Мори взял Чую за руку и утянул на кровать, посадив рядом с собой. — Акутагава всегда был исполнительным работником. — Тебя дома никогда не бывает, откуда тебе знать? Меня раздражает этот лентяй, я хочу, чтобы ты его уволил и нанял нормального слугу. — Успокойся, — Мори чмокнул Чую в щёку. — Когда вернусь, уволю, сейчас у меня нет времени искать кого-то на его место, а взять первого встречного я не могу. — Ладно, — Чуя примирительно улыбнулся, а затем перевёл взгляд на Акутагаву, пренебрежительно бросив: — Ты ещё здесь? Ставь поднос и убирайся! Акутагава поставил поднос на небольшой столик, стоявший у окна, и поспешил покинуть комнату, услышав слова Огая, прежде, чем закрыл за собой дверь: — Чуя, что на тебя сегодня нашло? Ты ведёшь себя странно, такое поведение несвойственно для тебя. — Ничего на меня не нашло. Просто я сегодня раздражён. — Это заметно. Ладно, давай вино пить. — Что-то мне перехотелось, — произнёс Чуя, потянув Мори на себя и целуя его в губы. — Давай потом.

***

Дазай расслабленно раскинулся на кровати, когда в дверь его комнаты тихо постучали. — Входи, Акутагава, — произнёс он, а когда тот прошёл внутрь, добавил: — Иди сюда, мы не закончили. — По-моему закончили, — немного раздражённо произнёс Рюноске. — Из-за тебя мне досталось. Я тебе говорил, что они скоро вернутся. — Да ладно, но не съели же они тебя! — Пока не съели, но чувствую, что скоро съедят. Дазай сел на кровати и улыбнулся. — Мой отец, конечно, не ангел и полон сюрпризов, но он не людоед. — А вот Чуя твой людоед. — Почему ты так думаешь? И почему это он мой? — Потому что я видел сегодня, как ты его пожирал глазами и не только. Ведь всё, что ты сегодня устроил в гостиной, это было лишь для того, чтобы вызвать у него ревность. Думаешь, я ничего не понимаю? А если так? Зачем тебе я? — Акутагава, — Дазай встал с постели и подошёл к Рюноске, приобнимая его за талию и притягивая к себе, неотрывно глядя в серые глаза. — Нам ведь хорошо вместе. Зачем усложнять? К чему эти вопросы? Мы спим вместе — это приятно или ты рассчитываешь на что-то большее? — Нет, не рассчитываю, — зло бросил тот, высвобождаясь из объятий Дазая. — Я знаю, что у нас не будет ничего серьёзного, и мы не создадим с тобой семью, но мне неприятно смотреть, как ты на моих глазах клеишь другого, а ещё мне нравится эта работа, и я не хочу её потерять. — С чего ты взял, что можешь её потерять? — А с того, что Чуя-кун требует моего увольнения, а твой отец сказал, что уволит меня по его просьбе после возвращения. — Правда? — спросил Дазай, загадочно улыбаясь. — Чуя просил отца тебя уволить? — Правда, — ответил Акутагава. — А теперь извини, мне нужно заняться поисками новой работы, — с этими словами Акутагава отвернулся от Дазая и направился к выходу из комнаты. — Подожди, — произнёс Дазай и схватил Акутагаву за руку. — Не переживай, никто тебя не уволит. Я поговорю с отцом, и он передумает, в конце концов, попрошу за тебя так же, как тогда, когда он нанял тебя по моей просьбе. — Если Чуя расскажет ему о нас, это не поможет. — Ты не прав. Отцу плевать, с кем я сплю. Какая разница с тобой или кем-то другим? Он и сам не без греха: то по борделям шлюх собирал, то спал с омегами, которые на нас работали до тебя. Расслабься и иди сюда, — произнёс Осаму, притягивая Рюноске к себе ближе и целуя его в губы. Дазай прижал Акутагаву к стене, принявшись осыпать поцелуями его шею, попутно освобождая от одежды. Рюноске не сопротивлялся, ощущая нарастающее напряжение где-то в паху. Оглаживая пальцами лицо возлюбленного, Акутагава откинул голову назад, подставляясь горячим поцелуям альфы от которого он с первого дня знакомства был без ума.

***

Три года назад... Акутагава работал в одном захудалом кафе на окраине Йокогамы. Туда частенько захаживал всякий сброд. Нередко омеге приходилось несладко, когда он пытался отбиться от пьяных ухажёров, поэтому он всегда носил с собой нож и бывало пускал его в ход, правда обычно обходилось без жертв: достаточно было продемонстрировать свою решимость и приставить клинок к чужому горлу. Но однажды ему всё-таки пришлось убить. Бар закрылся, и Акутагава направился домой, когда к нему пристали трое альф. Одному он хорошенько врезал, а двое других набросились на него сзади, повалив его на землю, затем перевернули на спину и попытались раздеть. Акутагава нанёс одному из нападавших удар ножом в шею, двое других, когда поняли, что омега убил их товарища, принялись избивать его ногами, отобрав нож. А потом прозвучал выстрел, и один альфа вскрикнул, падая замертво на землю. Последний, оставшийся в живых, попытался сбежать, но его тоже настигла пуля. — Кто ты? — спросил Акутагава, глядя в глаза высокому шатену лет девятнадцати на вид. Тот ничего не ответил, а подал руку Акутагаве, помогая подняться на ноги, затем произнёс: — Нужно избавиться от трупов. Я сейчас. Парень, оказавшийся альфой, подогнал к телам убитых какую-то машину, и они вместе с Акутагавой погрузили один из трупов в багажник, а два других закинули в салон на пол. — Как тебя зовут? — спросил Акутагава, садясь на сиденье рядом с водительским. — Дазай Осаму, — ответил тот. — Ты что, из мафии? — Нет, — улыбнулся тот, заводя двигатель и трогаясь с места. — Откуда у тебя пистолет? — продолжал допрос Акутагава. — У отца одолжил. — Значит, твой отец из мафии? — Нет, с чего ты это взял? Или ты думаешь, что каждый человек, у которого есть оружие — мафиози? — Нет, но ты так хладнокровно убивал, что я подумал... — Акутагава не договорил, так как Дазай его перебил: — Как тебя зовут? — Акутагава Рюноске, — представился тот. — Куда мы едем? — спросил он минут через пять. — Я же уже сказал, — ответил Дазай. — Это твоя тачка? — Моя, — ответил Осаму. Вскоре они заехали в какой-то лес, выгрузили трупы, а Дазай достал из багажника автомобиля канистру бензина, однако, прежде, чем облить тела горючим, извлёк откуда-то нож Акутагавы, о котором тот уже и забыл. Перевернув один из трупов на спину, Осаму разрезал его одежду на груди и, найдя пулевое отверстие со стороны сердца, сделал глубокий надрез, а через минуту, поковырявшись в ране медицинскими щипцами, извлёк из неё пулю. Тоже самое он проделал с другим трупом, только тут оказалось сложнее, так как стрелял он человеку в спину. Акутагава молча наблюдал за действиями Дазая, а когда тот закончил и облил тела бензином, омега спросил: — Кто ты? — Я уже представлялся, — последовал ответ. — Я помню, но кто ты такой? Ты всё это делаешь, как профессионал. — Мой отец хирург и настоял на том, чтобы я пошёл по его стопам. Отучился два курса в медицинском, хотя не представляю свою дальнейшую жизнь, связанную с этой профессией. — А что ты делал в том районе? — Ехал от друзей домой. — От друзей? Ты не похож на человека, у которого могут проживать друзья в подобном месте. Дазай пожал плечами и бросил зажжённую зажигалку на одно из тел, а когда оно вспыхнуло, и огонь перекинулся на другие, отошёл на несколько шагов назад и проговорил: — Вот и отец считает, что меня ничего не может связывать с этими, как он говорит, «отморозками». Чтобы вытащить меня из их компании, даже заставил перевестись в универ в Токио. Плевать, я прекрасно знаю, кто они, но меня раздражают «папенькины» сынки, которых подсовывает мне в друзья отец. Не желаю иметь с ними ничего общего. Я сам хочу распоряжаться своей жизнью и выбирать себе компанию. Один раз я уже пошёл у него на поводу, хватит. — Ты сейчас про универ говоришь? — Верно. А ты живёшь в том районе? — Нет, работаю в баре. Может, видел неподалёку? Дазай кивнул, а затем спросил: — А где живёшь? — Снимаю комнату в соседнем районе. Живу вместе с братом, он младше меня на два года. — Домой подбросить? — Буду рад. Когда Тойота Дазая остановилась возле одной из полуразвалившихся халуп, он с удивлением посмотрел на Рюноске, спросив: — Ты действительно здесь живёшь? — Да, — Акутагава смутился, затем добавил: — Зарплаты официанта и скудных чаевых с трудом хватает на еду, а этот дом я снимаю почти даром. — Ясно, — произнёс Дазай. — Значит, тебе нужна нормальная работа. — Да где же её взять? — Я поговорю с отцом, нам сейчас как раз нужна прислуга. Пойдёшь? — А сколько платите? — Не переживай, вам с братом хватит на еду и приличное жильё. — Но ты же меня совсем не знаешь. — Знаю, поверь, — проговорил Осаму, хитро подмигнув Акутагаве, и провёл пальцем по его губе. Рюноске сначала напрягся, так как для него всё это стало полной неожиданностью, хотя Дазай ему сразу понравился, а сейчас, когда он проявил к нему какой-то интерес, сердце омеги заколотилось быстрее. И хотя Акутагава понимал, что, возможно, ему придётся расплачиваться своим телом за доброту нового знакомого, он был готов к этому. — Расслабься, — произнёс Осаму, оглаживая щёку Акутагавы. — Я тебя не обижу. Мобила есть? Акутагава замотал головой, и Дазай передал ему бумажку с номером своего телефона, сказав: — Позвони мне завтра. Найдёшь откуда? — Да, — кивнул Рюноске. — А теперь иди, — проговорил Осаму. Дазай действительно уговорил отца взять Акутагаву на работу, заверив его, что он вовсе не один из тех самых «отморозков», с которыми Осаму водил дружбу, и которые действительно являлись таковыми. По-сути это была небольшая бандитская группировка, и Осаму в ней был не последним человеком. По правде сказать, ему уже приходилось нарушать закон и убивать. Зачем ему это было нужно? Дазай в то время и сам не знал. Наверное, от скуки якшался со всякими отбросами, да и преступления совершал по той же причине. Акутагава вышел на работу. Как и предполагал, ему вскоре пришлось расплачиваться с Дазаем за оказанную помощь. Осаму долго с этим не затягивал и затащил Акутагаву в постель в первый же день пребывания того в его доме. Рюноске даже не думал сопротивляться и отказываться от близости не собирался, ведь в присутствии высокого красавчика, он млел, а порой робел, теряясь и не представляя, как себя с ним вести. А вскоре Акутагава понял, что безумно любит Дазая, хотя и осознавал, что у того к нему нет чувств. Дазай не особо скрывал свои флирты и шашни с другими омегами, чему иногда Рюноске становился свидетелем.

***

Дазай продолжал осыпать поцелуями шею Рюноске, спускаясь ниже, целуя грудь и живот. Акутагава содрал с Осаму футболку и бросил её на пол, затем потянулся руками к штанам, спуская их с альфы вниз вместе с боксерами, накрывая ладонью возбуждённый орган. Дазай стащил с омеги трусы и приподнял его вверх, прижимая к стене, со стоном толкаясь внутрь, погружаясь в его тело до конца. Акутагава обхватил Дазая за шею руками, а ногами за талию, прижимаясь к его бёдрам плотнее, тут же приподнимаясь вверх и резко насаживаясь на член. Осаму сжал его бёдра, подбрасывая вверх и резко потянул вниз, отчего Акутагава вскрикнул. Движения обоих партнёров постепенно ускорялись, их тела раскраснелись и покрылись прозрачными капельками пота. Дазай впился в губы Рюноске жадным поцелуем, прокусывая его нижнюю губу до крови, резко двигая на себя, тот застонал в поцелуй, сильнее вцепившись пальцами в плечи партнёра, и ускорил движения, прыгая на его члене всё быстрее, ощущая внизу живота нестерпимый жар. Дазай сжимал его ягодицы до боли, насаживая парня на свой орган всё яростнее. Комнату заполнили пошлые звуки хлюпов и шлепков бёдер о бёдра, а так же тяжёлое дыхание и стоны обоих любовников. Неожиданно Осаму отошёл от стены и, не выходя из омеги, свалился с ним на кровать, принявшись вбивать того в постель, проникая внутрь всё быстрее и резче. Жар внизу живота Акутавы переродился в колоссальный взрыв оргазма, от которого его тело прошила мелкая дрожь, а затем он прогнулся в спине, запрокидывая голову назад, не в силах сдержать крика, кончая на свой живот и ощущая, как возлюбленный проталкивает в него узел, заполняя ещё сильнее, вновь доводя до оргазма. После третьего оргазма у обоих партнёров, узел альфы, наконец, спал, и он смог выйти из омеги. Откатившись с Акутагавы в сторону, Дазай созерцал потолок, а затем любовник положил голову на его плечо и прошептал: — Я люблю тебя. Дазай перевёл взгляд на Акутагаву и произнёс: — Я же просил тебя: «не влюбляйся». — Я помню, — тихо проговорил Акутагава. — Но это произошло ещё в нашу первую встречу. Если бы мы с тобой больше не увиделись, возможно, со временем я бы смог тебя забыть. Но с каждым днём мои чувства к тебе становятся только сильнее. Я знаю, что это какое-то безумие, возможно, болезнь. Я десять месяцев в году жду твоего возвращения, и это ожидание сводит меня с ума, а когда ты приезжаешь, я теряюсь и даже не знаю, что сказать. Я просто прошу тебя: не бросай меня. Даже если всю оставшуюся жизнь я буду ждать тебя десять месяцев в году для того, чтобы провести с тобой два коротких месяца, я готов. Дазай молчал, и Акутагава вновь заговорил: — Пожалуйста, не молчи. Я ничего не требую взамен, лишь прошу позволить мне иногда видеть тебя и быть с тобой. — Акутагава, — наконец, произнёс Дазай. — Ты ведь понимаешь, что это невозможно. Да, нам хорошо вместе сейчас, но когда-нибудь это закончится. Настанет день, когда ты будешь винить меня в том, что я не позволил тебе создать семью и попытаться построить своё личное счастье. Поэтому я не хочу, чтобы ты зацикливался на мне. — У тебя совсем нет ко мне чувств? — обречённо спросил Рюноске. — Их, увы, недостаточно для того, чтобы жениться на тебе. И вовсе не потому что мы из разных слоёв общества. Я не сноб и никогда им не был, хотя, порой, может показаться иначе. Я просто хочу быть честным с тобой. Попробуй построить свою личную жизнь без меня. Если я однажды вернусь, и ты скажешь, что влюбился в другого, я не стану настаивать на продолжении наших отношений. В полумраке комнаты, Дазай заметил, как подозрительно блестят глаза Акутагавы, он притянул его к себе и чмокнул в макушку, спросив: — Ты меня понял? — Да, — проронил Акутагава, вставая и облачаясь в свою одежду. — Я пойду к себе. Дазай ничего не ответил, а когда за Акутагавой закрылась дверь, повернулся на другой бок и вскоре уснул.