С любимыми не расставайтесь

      Юрка проснулся, потому что немного замёрз. Как бы не было хорошо в палатке, а всё же спать в постели — лучше. Открыв глаза, он заметил, что на улице уже светало. Поднеся руку с часами на запястье ближе к лицу, Юрка разглядел, что они показывали половину пятого утра.              Конев бесшумно выдохнул, думая, чего ему не спится в такую рань, но потом вспомнил, что они собирались порыбачить, и Володя говорил, что разбудит их около пяти утра.              Приняв сидячее положение, Юрка слегка повёл плечами, разминая их — ещё один минус ночёвки на природе — жёсткая земля под телом, — и посмотрел в сторону Давыдова. Тот спал на левом боку, спиной к Юрке. Его тело было скрыто под одеялом, и Юрке нестерпимо захотелось подползти к нему ближе, забраться под покрывало, прижаться к тёплой спине, опалить дыханием шею, а затем прикоснуться к ней губами. Интересно, он сможет так когда-нибудь сделать, ничего и никого не опасаясь?              Юрка вновь повёл плечами, выкидывая эти фантастические образы из головы. Шамов рядом заворочался, но не проснулся. Олежка слегка сопел, а Васька, поджав коленки, прятался с головой под одеяло и тоже крепко спал.              Юрка постарался встать бесшумно. Сон уже ушёл, и Конев решил сходить по нужде, а заодно и умыться.              Выйдя из палатки, Юрка ещё сильнее поёжился. На улице стоял дубак, и Юрка, отойдя от места ночлежки, растёр плечи под тёплой олимпийкой. На секунду он даже послал к чёрту мысль о рыбалке, но потом подумал, что всё же это — очередная возможность побыть с Володей, пусть они и не останутся наедине, но хотя бы будут рядом.              К одной из сосен, которая затесалась среди елей, был прикреплён умывальник, а на низком табурете, стоявшем рядом с деревом, лежали пара тюбиков зубной пасты и два куска хозяйственного мыла. Юрка сходил в сторону своей палатки, чтобы взять из портфеля зубную щётку.              Заглянув вовнутрь умывальника и убедившись, что ему хватит воды на утренние процедуры, Юрка принялся начищать зубы, представляя, как он подкрадывается к Володе в палатке и будит его крепким поцелуем. Конечно, в реальности он был так не сделал, но мечтать-то никто не запрещает.              Воздух на улице был очень свежим. Юрка со щеткой во рту поднял голову кверху, с удовольствием подмечая, что небо было затянуто светло-серыми облаками. Такая погода предрасполагала к рыбалке. Где-то вдалеке его поприветствовала кукушка, следом за ней ухнула сова, очевидно возвращавшаяся с ночной прогулки. Лагерь ещё спал, и Юрка, умывшись, вернулся обратно в палатку, в которой сегодня ночевал.              Малыши сопели, Володя ещё тоже не проснулся, и Юрка, воровато оглядевшись, всё же сделал то, о чём недавно думал: он подобрался к Володе как можно ближе, наклонился к его лицу и очень-очень нежно прикоснулся губами к щеке, затем к носу, затем спустился чуть ниже, мазнул губами по слегка приоткрытым губам Володи, отодвинулся немного и заметил, что во сне Володя улыбнулся. Его лицо было таким расслабленным, и даже было непривычно видеть его без очков.              — Володя, — Юрка не удержался от того, чтобы ещё раз не прикоснуться к его щеке горячими губами, а затем потряс друга за плечо, — Володя, пора вставать, — Давыдов разлепил глаза, посмотрел на Юрку, и весь его вид был таким милым и сонным. — Доброе утро, — Юрка, уже потерявший самообладание, опять наклонился к нему и оставил поцелуй на губах. Глаза Володи тут же расширились в немом ужасе, и он отодвинул от себя Юрку. Юрка недовольно цокнул языком.              — Опять отталкиваешь… — почти неслышно.              — Юра, — негодующе прошептал друг в ответ, — ты снова ведёшь себя безрассудно, здесь дети…              — Которые спят, — недовольно проговорил Юрка и сел на пол, скрестив руки на груди и отвернувшись от Володи. Он понимал, что друг был прав, и Юрка в их положении действительно вёл себя необдуманно, но те чувства, что жили в нём, руководили им полностью, заставляя беспрекословно подчиняться.              Тяжёлый вздох Володи говорил о многом. Юрка знал, что Давыдов был им недоволен, однако через секунду почувствовал, как руки Володи потянулись к его собственным, пытаясь их разомкнуть, а сам Давыдов пристроился ближе к Юрке, шепча на ухо:              — Ты невозможный шантажист, Юрочка, — его губы на мгновение обхватили мочку Юркиного уха, и Конева будто током прострелило. Он с ошарашенным видом отодвинулся от друга и захлопал глазами, ловя веселье в ответном взгляде серо-зелёных глаз. И Юрка не знал, что его поразило больше: то, что Володя так резко меняется, становится из вечно осторожного в такого горячего, или то, как его тело реагирует на крохотное прикосновение. А ведь это была всего лишь мочка уха. А если бы Володя позволил себе спуститься ниже, прижаться к коже шеи? Что тогда было бы с Юрой? — Который час? — невозмутимо спросил Володя, шаря рукой в поисках очков.              — Почти пять, — заторможенно ответил Юрка, едва не захныкав от иллюзий в голове, которые были так мучительно сладки в его собственных представлениях.              — Хорошо, — Володя кивнул, надел очки, — я пойду умоюсь и соберу что-нибудь перекусить, а ты пока разбуди ребят, — Володя встал на ноги, Юрка поднялся за ним, благо палатка была достаточно высокой и позволяла не сгибаться в три погибели. Когда Давыдов проходил мимо, он мимолётно коснулся руки Юрки, но этого хватило, чтобы сердце опять пустилось в пляс.              «Интересно, это когда-нибудь утихнет?..» — бегло подумал Юрка, смотря на спящих ребят. Ему так не хотелось будить их. Вместо этого он предпочёл бы пойти на рыбалку с Володей вдвоём, чтобы насладиться тишиной и обществом друга без посторонних глаз, однако Юрка понимал, что Володя уже обещал этим сорванцам, что они подержат удочки в руках.              Громко хлопнув в ладоши, Юрка проговорил:              — Эй, октябрята, пора вставать, — Олежка и Саня заворочались, а Петлицын сильнее зарылся в одеяло. Юрка нагнулся, схватил края пододеяльника и потянул на себя со словами: — Давайте, подъём, умываться и на рыбалку.              — Ну нет, — заканючил Вася, — ещё слишком рано, — он тоже держался за одеяло, не уступая Юрке.              — А потом будет поздно, — парировал Конев и всё же стянул одеяло с Петлицына. Тот слегка поёжился от лёгкой прохлады, что веяла от полога палатки, и открыл глаза, недовольно посмотрев на Юрку. Конев только сейчас заметил, что глаза Васи тоже карие.              — Юлка, а ты давно встал? — спросил Олежка, вытягивая руки вверх. — Что-то ты не выглядишь сонным.              Юрка усмехнулся.              — Это потому, что я прошёл пионерию. Всегда теперь бодр и готов к труду и обороне.              Олежка после его слов засиял.              — Ух ты! Я тоже так хочу, — мечтательно произнёс он, а затем в один шаг оказался у выхода из палатки и, сказав, что идёт умываться, вышел наружу. Вася ещё отлеживал правый бок, Саня, не такой бодрый, как Рылеев, тоже отправился к умывальнику.              Юрка упёр руки в бока и испытующе посмотрел на Петлицына.              — Ну как у нас дела? — в палатку вернулся Володя. — Вася! — воскликнул он. — Ты почему ещё не на ногах? Мальчишки уже борются за место перед умывальником.              — Владимир Львович, — проканючил Васька, — можно я никуда не пойду? Там холодно, да и спать охота…              Володя встал рядом с Юрой, и теперь они вдвоём воззрились на мальца.              — Не-а, — покачал головой вожатый, — вы втроём слёзно просили меня пойти в лес, а утром на рыбалку. У нас был уговор. Вставай и не отлынивай от него.              Вася шумно и недовольно выдохнул, но понял, что деваться ему некуда. Пришлось вставать с самым несчастным видом и плестись на улицу, чтобы умыться. Юрка коротко засмеялся, когда Петлицын скрылся из виду, а потом посмотрел на Володю. Давыдов уже выглядел собрано, успел причесаться, а синий спортивный костюм, в котором Юрка его ещё не видел, сидел на нём потрясающе.              Юрка снова не смог противостоять своим желаниям. Он сделал шаг в сторону Володи, тут же обвив его талию одной рукой и притянув к себе. Губы нашли губы вожатого, и Юрка прижался к ним крепко-крепко. Но касание долго не продлилось: Володя возмущённо промычал. Юрка оторвался от его губ и склонил голову набок, рассматривая Володю.              — Юра, — предостерегающе выдохнул Володя, а Юрка, вернув голову в исходное положение, неохотно убрав руки от его талии и сделав шаг назад, дабы не обострять ситуацию, улыбнулся как-то нежно, как ему самому показалось.              — Ты такой красивый, — Конев и сам не заметил, как ляпнул комплимент. Обычно от него такого можно было редко дождаться, но рядом с Володей они вылетали сами собой. Володя вскинул брови и стал капельку смущённым. Да и Юрка тоже немного смутился от такой откровенности своих же мыслей. — Когда ты успел переодеться? — он ушёл на безопасную дорожку, как ему показалось.              — Сразу, как умылся.              — И без меня? — слова опять вылетели сами собой. Юрка только после этого захлопнул рот и ощутил, как стало неловко. Пришлось отвернуть голову в сторону. Нет, конечно, ему нравились эти… Заигрывания, но из-за собственной неопытности и неуверенности, Юрке казалось, что они были… Глупыми.              — Юра! — Володя чуть ли не простонал его имя. — Прекрати. Ты вгоняешь меня в краску. А ещё позволяешь думать о всяком… — тут Володя запнулся, а Юрка вскинул на него голову, ожидая дальнейших слов, но Давыдов замолчал.              Тогда Конев снова сделал шаг вперёд, опять оказываясь в опасной близости от Володи.              — О чём — о всяком, товарищ Давыдов? — Юрка сам не заметил, как его голос стал чуточку ниже. Володя как-то странно влиял на него в целом, и Юрка никак не мог определиться: нравилось ему это или нет.              — О всяком неправильном… — буркнул Володя и увеличил их расстояние. — Поэтому прекрати.              Ответить Юрка ничего не успел, потому что в палатку вернулся Олежка.              — Владимил Львович, мы готовы к походу на лыбалку, — он чуть ли не отдал честь вожатому.              — Отлично, — Володя встрепенулся, — удочки там, под навесом.              Пока Володя и Юра выходили из палатки, ребята уже взяли удочки, и теперь они все вместе шли в сторону рыбацкого пирса.              Олежка иногда оглядывался по сторонам, всё ещё помня про старушку из вчерашней страшилки.              — Она не ходит по лесу утром, — со смешком проговорил Юрка. Он шествовал впереди остальных, Олежка семенил вровень с ним, Володя замыкал их отряд, следя за тем, чтобы Вася и Саня никуда не свернули.              — Холошо, что ты остался с нами этой ночью. А так она бы тебя заблала, — серьёзно проговорил Рылеев, и Юрке подумалось, что стоило, наверное, рассказывать более мягкие страшилки, чтобы не вызывать таких впечатлений у октябрят.              Пирс показался скоро. Петлицын, обогнав Юрку и Олежку, побежал по деревянным половицам, которые заскрипели под его ногами.              — Вася, — крикнул ему вдогонку Володя, — не вздумай нырять и, вообще, не вздумай ничего делать!              Петлицын, стоявший уже на краю пирса, обернулся через плечо:              — Да я и не собирался. А вы видели какой тут обрыв? — с каким-то восхищением проговорил пацанёнок. — Вот бы с разбегу прямо туда.              — Э-э, нет, дружок, — тут Юрка отодвинул Васю подальше от края, — место небезопасное, здесь можно только рыбачить. Вот тебе удочка, садись, сейчас Владимир Львович достанет червей. Нанизывать умеешь?              — Не-а, — покачал головой Васька и сел на углу пирса, свесив ноги. — Да я и на рыбалке-то никогда ещё не был. В том году же не получилось, дождь пошёл к вечеру, когда мы в Зарницу играли.              Юрка помнил этот день. Это было ещё одним тёплым воспоминанием.              «— Тук-тук, можно? — Юрка откинул полог палатки в сторону и просунул голову внутрь. Володя, сидевший по-турецки, листал журнал «Мурзилка». На Юрку с обложки смотрел знаменитый жёлтый герой в красном берете и полосатом шарфе, с перекинутым через плечо фотоаппаратом. Юрка тоже выписывал себе этот журнал, когда ему было около шести-семи лет. Красочный, познавательный — он всегда привлекал детское внимание. Юрке было интересно разгадывать головоломки с десятой страницы.              Володя вскинул голову и немного устало, но всё так же тепло улыбнулся.              — Привет самому лучшему разведчику. Здорово вы наш лагерь накрыли, — в голосе Володи не было ни тени злости или негодования от того, что его команда проиграла. Наоборот, он, казалось, даже радовался, что команда Юрки победила.              — Ну, — Юрка скромно стоял перед Володей, не решаясь сесть рядом, — в этом есть и твоя заслуга. Если бы ты не принёс мне нитки и иголку, то я бы не продолжил участие в Зарнице, — уголки губ Юрки дёрнулись, в груди разлилось тепло от сказанных слов, потому что осознание, что Володя позаботился о нём вновь, накрыло по новой. — Не жалеешь?              Володя широко улыбнулся и позволил себе коротко рассмеяться.              — Жалею? Юрка, ты чего. Как я могу жалеть о том, что мой помощник принял участие в игре? Ты хороший разведчик, Юр. И я бы не нашёл тебя, если бы случайно не увидел сломанную ветку ели. Ты же сам учил меня замечать следы, помнишь?              Конечно, Юрка помнил. За пару дней до Зарницы он хвастался Володе о том, как легко смог бы отыскать следы человека в лесу.              — А ты быстро схватываешь, — похвалил его Юрка, потому что также помнил, что Володя в лесу ориентировался куда хуже, чем Юрка. И только благодаря Коневу вожатый пятого отряда смог более-менее изучить местность.              — Учусь у лучших, — мягко проговорил Володя, не отводя взгляда от лучшего разведчика. Юрка же радовался тому, что Володин отряд присоединился к ним вечером. — Слушай, — спохватился Володя, — я же тут удочки прихватил, ты говорил, что неподалёку есть одно место хорошее, а малыши не прочь были бы порыбачить. Что скажешь?              Юрка сунул руки в карманы штанов, улыбнулся. Он не очень любил рыбалку, но ради Володи готов был встать пораньше и отвести его на один рыбацкий пирс.              — Можно сходить, — кивнул Конев в ответ, — тем более я с червяками договорился, — подмигнул, помялся ещё какое-то время на пороге и понял, что, наверное, надо уходить. Володя явно был чем-то занят. — Ну ладно, я пойду, не буду мешать, — и только Юрка собирался выйти, как Володя торопливо его окликнул:              — Юр, подожди, — Юрка посмотрел на него через плечо, — побудешь со мной? Я тут смотрю, чем бы ребят вечером развлечь. Ну кроссворды там, головоломки из «Мурзилки». Может, вместе выберем?              Казалось, Юрка только этого приглашения и ждал. Он радостно кивнул и уже в следующую секунду оказался сидящим на полу рядом с Володей, едва не прижимаясь к нему всем телом, но Давыдов не возражал против их привычной близости. Вместе они стали выбирать наиболее сложные задачки, и через время начался проливной дождь, который продлился до самого утра, чем испортил стремление порыбачить».              Но в этом году погода располагала, и тусклые солнечные лучи, которые только-только начали пробиваться сквозь пелену облаков, были не так теплы.              Юрка сел рядом с Васей, Володя расположился между Саней и Олежкой, которые сидели с другой стороны пирса, спиной к Коневу и Петлицыну. Володя передал одну банку с червями этим двоим, вторую достал для своей группы.              Юрка не любил рыбалку, но основы знал. Однажды его отца приглашали коллеги, и он решил, что это неплохой способ и сыну показать такой досуг. Сначала Юрка согласился с энтузиазмом, но потом, когда сидел с удочкой на берегу, понял, что это не его. Да, природе нужно было отдать должное, за ней было интересно наблюдать, она дарила какое-то успокоение. Юрка помнил, как его поразило отражение на водной глади ряда деревьев, стоявших на другой стороне берега, макушки которых были окрашены закатом, и его нежно-розовые и фиолетовые цвета смотрелись на поверхности реки, как пролитая краска. Но это было единственным, что вдохновило Юрку. Даже пойманный карась средней величины его не порадовал. Юрка тогда хотел, чтобы вместо удочки в его руках находились клавиши пианино. Природа приносила разные мысли, и Юрке даже думалось, что он мог что-то сочинить.              Теперь это казалось таким далёким.              Однако что-то внутри Юры всё же изменилось. Тот вечер, когда он играл для Володи, стал новым началом. И ему вновь захотелось сыграть для друга. Хотелось, чтобы Володя сидел рядом, просто слушал Юрку и смотрел так же отзывчиво и проникновенно.              — Давай покажу, как нанизать червяка, — сказал Юрка, стараясь отвлечься от последних мыслей о Володе. Теперь, что бы Юрка не думал о друге, его всегда посещают картинки их поцелуев, которые стали вполне реальными.               Вася протянул ему крючок и извивающегося в маленьких пальчиках червяка.              Юрка со знанием дела, будто всю жизнь только и делал, что рыбачил, стал аккуратно продевать приманку через блестящую петлю.              — Нужно сделать так, чтобы червяк полностью закрыл крючок, потому что в противном случае рыба может просто не подплыть.              — Ого, — удивлённо воскликнул Васька, — ты столько всего знаешь о рыбалке. Часто ходишь? — полюбопытствовал мальчишка, когда забрал удочку из рук Юрки.              — Да нет, — протянул Юрка, взял свою удочку в руки и стал снова нанизывать приманку, — пару раз с отцом выезжал. Не впечатлился, если честно.              Вася как-то погрустнел.              — А у меня вот нет папы. Мы с мамой вдвоём живём. Поэтому я и не знаю, что такое рыбалка.              Вид Петлицына был таким грустным, что Юрке даже стало жаль мальчишку.              — А где твой папа? — поинтересовался Юрка. — Если, конечно, это не тайна.              Вася опустил голову.              — Я папу не помню совсем. Только на фотографиях видел. Мама говорила, что на мой первый день рождения, двадцать седьмого декабря семьдесят девятого года, папу забрали в Афганистан. Я поэтому и из-за воюющего отца в лагерь так рано приехал первый раз, мне же тем летом только шесть лет было. А недавно, вот, мама сказала мне, что папа с войны не вернётся, — голос Васи совсем не дрожал, когда он говорил такие страшные слова, но Юрка заметил, как карие глаза мальчишки заблестели. Конев сначала растерялся, но потом, отложив удочку в сторону, взял Васю за плечи и проникновенно проговорил:              — Твой папа — самый настоящий герой. Ты можешь им гордиться. И у него растёт замечательный сын. А рыбачить я тебя сейчас научу, — он видел, как Вася успокаивается от его слов, как медленно кивает.              Юрка удивлялся сам себе. Раньше он бы ни за что не подошёл к плачущему ребёнку и уж точно бы не нашёл слов поддержки, но сейчас они появились сами собой. Может, это было непосредственное влияние Володи? Может, его забота и участливость по отношению к Юрке, пробудили в самом Юре сострадание и жалостливость к окружающим, особенно к детям?              Слишком Юрка стал нежный, но, может, это было не так уж и плохо?              Юрка отпустил Васю и выпрямился в полный рост, взял удочку.              — Смотри, — сказал он, отойдя чуть подальше, чтобы никого не зацепить поплавком, — замахиваешься вот так и закидываешь леску с приманкой как можно дальше.              Поплавок Юркиной удочки улетел не очень далеко, но Вася впечатлился. Он взял свою удочку, на крючке которой до сих пор извивался розово-коричневый червяк, и попытался повторить те же манипуляции. Получилось у него не очень: поплавок не отлетел даже на добрый метр.              — Ничего, — Юрка тут же встрепенулся, чтобы малец не успел даже огорчиться, — сейчас перекинем. Второй раз получится лучше.              Спустя несколько попыток у Васи получилось самостоятельно забросить поплавок чуть дальше пирса. Юрка не забыл его похвалить, отчего лицо Петлицына расцвело гордостью и восторженностью.              Рыбачили они долго. Место было, конечно, неидеальное для ловли водоплавающих, так как за три с половиной часа у рыболовов насобиралась всего лишь половина железного ведра мелких карасиков, но ребята остались в восторге от того, что просто подержали удочки в руках.              По окончанию рыбалки было решено отпустить всех речных жителей обратно в их среду обитания, потому что идти с таким скромным уловом в лагерь, где было больше сорока человек — казалось бессмысленно.              Юрка поднял ведро и вылил воду вместе с карасями обратно в речку. Те тут же расплылись в разные стороны, сбегая от рыбаков.              Когда ребята вернулись в лагерь, многие уже проснулись и собирались завтракать. На столе стояли несколько тарелок с овощами, запечённый картофель из костра и корзиночки с хлебом.              Старшие объявили о том, что после завтрака все начнут сворачивать лагерь, чтобы успеть вернуться до обеда в «Ласточку». Юрка и Володя сели рядом друг с другом, как и вчера, только теперь Юрка не ощущал этот дискомфорт, который доставлял неудобства.              — Нам нужно доделать сегодня сценарий, — негромко проговорил Володя, взяв несколько картошин себе на тарелку, и внезапно переложил половину в Юркину, отчего у Юрки перехватило дыхание от этой заботы. — Овощи надо? — заботливо поинтересовался Давыдов, и Юрка кивнул в положительном ответе.              — Спасибо, — сказал Конев, когда Володя протянул ему и овощи, и не удержался от того, чтобы не погладить Володю по коленке: быстро, боязно, будто его могли застать за преступлением. Володя вздрогнул, но лицо сохранил и даже не стал ничего высказывать Юрке за неподобающее поведение. — Пойдём под иву? — продолжил Юрка, как ни в чём не бывало, как будто не он секунду назад трогал Володю за колено.              Давыдов кивнул.              — Да, я думал об этом, — он как-то тайком огляделся, но напротив них стол пустовал — ещё не все поднялись к завтраку, а по по левую сторону от Володи сидел Петлицын, щебечущий с Рылеевым, — а затем чуть наклонился к Юре, чтобы прошептать: — Я бы очень хотел побыть с тобой наедине, — о, эта фраза едва ли не открыла второе дыхание у Юрки. Он ощутил, как его бросило в жар, хотя Володя не сказал ничего такого, чтобы вызвать такую реакцию.              Юрка выдохнул:              — Хорошо, — и уже больше ни о чём другом не мог думать, стал ждать тихого часа, как какой-то подарок судьбы, и сгорать от нетерпения.              Ему казалось, что лагерь собирают слишком медленно, что возвращаются обратно в «Ласточку» — тоже. В душевые выстроилась длинная очередь пионеров, после их пребывания в лесу. Сначала купались отряды помладше, а потом — первый. Когда очередь дошла до Конева, вода в душевых стала прохладной, но это совсем не расстроило Юрку. Его, вообще, ничего не расстраивало. Даже Земцова, которая встретилась им на пути и мило улыбнулась Володе, не всколыхнула в Юрке привычную злость. Нет, он, конечно, был не очень доволен тем, что Земцова лыбилась его Володе, но осознание того, что Давыдов целовал его, что тянулся к нему так же, как и сам Юрка, помогало ему обуздать эту ярость. К Земцовой у Юрки просто осталась неприязнь, поселившаяся там с самой первой встречи.              После душа сразу обед, после обеда тихий час. Юрка, ждавший Володю в их обычном месте, уже сгорал от нетерпения. Ему казалось, что он не касался друга целую вечность и сдерживаться рядом с ним становилось всё труднее.              Что же это такое с ним творится? Почему он ощущает эту потребность в прикосновениях? Неужели это всегда так бывает?              Слишком много вопросов. Но Юрку они не пугали. Он надеялся, что разберётся с тем, как строить отношения, и надеялся, что Володя не разочаруется в нём быстрее, чем закончится смена.              Давыдов показался через пять минут после прихода Юрки. Как обычно, на одно плечо у него был накинут небольшой ранец, в другой руке он нёс радиоприёмник.              Юрка расплылся в улыбке, только завидев друга. Сердце радостно запрыгало, и если бы у него были ладоши, то обязательно бы и захлопало тоже.              — Привет, — выдохнул Юрка, как только Володя поравнялся с ним. Давыдов растянул губы в улыбке и мягко поздоровался в ответ, будто они давно не виделись, хотя пересекались во время обеда, однако после того, как вернулись из леса, не общались, и Юрка уже успел соскучиться по голосу вожатого.              Тропинка до ивы казалась бесконечной. Юрка то и дело одёргивал себя каждый раз, когда разум просил его пойти на поводу у желаний и остановить Володю, чтобы прижать его к себе и поцеловать, но Конев упорно продолжал спорить сам с собой о том, что Володе это не понравится, что Володе нужно более уединённое место, чтобы он смог расслабиться и не оглядываться через каждые пять секунд. А Юре нужен был спокойный Володя, потому что целовать дёрганого Володю хоть и доставляло такое же удовольствие, всё же немного напрягало. Хотелось отдаться во власть охвативших чувств полностью, не оглядываясь на какие-то страхи, которые, несомненно, присутствовали и, чего уж таить, окутывали со всех сторон.               Наконец, ива с роскошными ветвями, напоминающими раскрытый зонтик, показалась впереди, и Юрке почудилось, будто они с Володей ускорили шаг. Но, возможно, Коневу так только показалось.              Под ивой было достаточно прохладно, и Юрка даже выдохнул, как только подвижные ветки дерева спрятали их за собой. Володя поставил радиоприёмник, скинул рюкзак. Юрка уже готовился к работе над сценарием и даже собирался осесть на ковровую поляну из листьев, как внезапно Володя, сделав шаг к нему, обнял его за талию, заставляя прижаться к нему всем телом. А затем он сам коснулся губ Юры. Мягко, не настойчиво, словно пробовал горячий ли чай на вкус, но вместе с тем чувствовались в этом прикосновении напористость и решительность.              У Юрки в голове творилось что-то невообразимое. Его так обрадовало то, что Володя первый прильнул к его губам, так порадовало то, что не пришлось выпрашивать поцелуй у друга, что Юрка поднял руку и зарылся ей в волосы Володи на затылке и просто стал перебирать пряди, параллельно двигая губами в такт пальцам.              Они не углубляли поцелуй, он по-прежнему был невинным, хоть давление губ Володи стало чуть сильнее, после того как Юрка коснулся его затылка.              Володя первым разорвал поцелуй, и его глаза светились каким-то неподдельным счастьем, что Юрке на миг подумалось, что он держит в своих руках солнце.              Давыдов вскинул руку, убрал одну прядь волос, упавшую Юрке на лоб, назад и очертил пальцами линии виска и щеки.              — Я так хотел поцеловать тебя там, на пирсе, — вдруг поделился откровениями Володя, — когда ты поддержал Васю простыми словами. Юрочка, ты такой хороший и добрый, — пальцы Володи спустились на шею Юрке и пощекотали выемку между ней и плечом. Юрка ощутил табун мурашек по телу и дикое желание, чтобы Володя сделал так снова, а ещё лучше — прошёлся губами по этому месту. Почему-то Юрке казалось, что ощущения будут острее и приятнее.              Попросить или не стоит? Юрка так боялся испортить всё своей навязчивостью, что очень сильно терялся, когда дело касалось собственных желаний.              Володя коротко улыбнулся, затем прикоснулся ещё раз к Юре в беглом поцелуе, а потом отступил на шаг назад.              — Давай, нам надо закончить со сценарием. Хотелось бы сегодня, но не знаю получится ли. Ещё завтра есть день. На следующей неделе Ольга Леонидовна хотела бы посмотреть, чего мы достигли за эти семь дней. Зарница отняла слишком много времени. Придётся нагонять.              И в этом был весь Володя. Вот секунду назад он держал Юрку в своих руках, а теперь пытался собраться и стать сосредоточенным на более важных вещах. Хотя Юрка надеялся, что всё же в личном мире Володи он теперь стоял на первом месте.              Юрка сел недалеко от ствола дерева, облокотился на него спиной и вытянул ноги. Неровности коры даже как-то приятно впивались в спину, потому что после ночи, проведённой в палатке, она слегка ныла.              Володя стоял на коленях, вытаскивая из ранца сценарий, бутылку воды, пару груш и яблок.              Он посмотрел на Юрку, взгляд его упал на колени друга, а затем Володя кивнул сам себе и, не спрашивая позволения, ни предупреждая, улёгся головой на Юркины ноги и посмотрел на него снизу вверх.              Его взгляд был каким-то застенчивым и до того милым, что Юрка не удержался и наклонился к Володе, снова прикоснувшись к его губам. Юрке казалось, что он никогда не перестанет ощущать эту потребность в поцелуях с Володей и его общества в целом.              — Мне так понравилось, когда ты прикасался ко мне в тот раз, — прошептал Володя, когда Юрка отодвинулся от него на несколько сантиметров. Он всё ещё был склонен над лицом Володи, и их дыхание перемешалось в одно. — Думал, что не смогу себя сдержать до конца, — Володя опять поднял руку и погладил Юрку по щеке, от чего Юра готов был растаять на месте. Володя имел такой сильный контраст, что Юрка даже терялся и не мог сказать, где тот был настоящим: в толпе людей или с ним наедине. А может он был и таким, и таким.              — Теперь тебе можно всё, что ты пожелаешь, — прошептал Юра, ещё раз прикоснулся к Володе, а потом выпрямился, понимая, что им нужно поработать над сценарием, потому что Рылееву ещё предстоит выучить достаточно много новых реплик.              Володя ничего не ответил на его последнюю фразу и принялся читать сценарий.              Они погрузились в работу, периодически споря, но споры эти заканчивались либо смехом, либо крепким поцелуем. Целовал в основном Юрка, потому что ему было удобнее это делать, но один раз, когда он заартачился, Володя обхватил его шею одной рукой и притянул к себе, чтобы заткнуть неугомонного Юрку, который, в общем-то, не был против такого расклада.              До конца тихого часа оставалось тридцать минут, но Юрка и Володя пока не спешили покидать иву. Впереди их ждали полдник, общественные работы, а после — двухчасовая репетиция вплоть до самого ужина, и времени, чтобы провести наедине ближайшие часы вместе, больше не предвидится.              Юрка лениво перебирал пряди Володиных волос, сам Володя лежал с закрытыми глазами. Они молчали, слушая звучание тёплого ветра, порывы которого немного усилились за то время, которое молодые люди провели в тени дерева.              Юрка вдруг вспомнил свой вчерашний дневной сон и решил поделиться воспоминанием с Володей, ведь теперь он мог ведать ему всё, что захочет.              — Представляешь, — начал Юрка, — вчера днём, когда я спал в палатке, мне снился один чудесный сон… — даже голос у Конева стал мечтательным. Володя, не открывая глаз, поинтересовался:              — Расскажешь?              — Мне снилось, что мы сидели здесь под ивой, точно так же, как и сейчас, и я чувствовал, что мы с тобой — одно целое, что я могу прикоснуться к тебе не как друг, а как кто-то больший. И я знал: ты меня не оттолкнёшь. Знал, что ты мне ответишь. Но самое интересное было то, что по другую сторону от моих ног ко мне прижималась собака. Золотистый ретривер. Такая красивая, нежная. Она спала и словно охраняла нас.              Володя открыл глаза и с любопытством взглянул на Юрку.              — Ретриверы довольно умные собаки и очень ласковые, — ответил он ему.              Юрка как-то мечтательно улыбнулся.              — Заведём собаку? — ляпнул он, пребывая в грёзах. Володя озадаченно посмотрел на Юрку, но потом всё же мимолётно улыбнулся и проговорил снисходительно:              — Юрочка, мы не можем знать, что будет завтра, а ты говоришь о каких-то грандиозных планах… — Юрка тут же поник. Возможно, он перегибал палку во всём, что касалось Володи, но ему казалось правильным хотеть чего-то большего, чем короткие поцелуи. У них же не интрижка, в конце концов. Юрка хотел, чтобы их чувства были чем-то серьёзным. Видя, как Конев огорчился, Володя поспешил исправиться: он притянул Юрку к себе и поцеловал в приоткрытые губы. — Юрочка, но если так сложится, и в жизни у нас действительно получится завести собаку, то это обязательно будет ретривер.              Юрка хотел бы подольше подержать рассерженное лицо, но долго злиться на Володю у него никогда не получалось. Губы растянулись в предательской улыбке.              — И как бы ты назвал её? — продолжая диалог, спросил Юрка, всё ещё склоняясь над лицом Володи и рассматривая его черты, будто видел их впервые. Но глаза не могли оторваться от столь родного вида.              — Герда, — не задумываясь, ответил Давыдов. Юрка с насмешливым видом вскинул брови.              — Герда? — переспросил он. — Как Герда из Снежной королевы?              — Именно, — кивнул Володя.              — Но почему? — с улыбкой в голосе уточнил Юрка. Ему и правда было интересно.              — Потому что собака верна своему хозяину так же, как Герда была верна Каю, — со всей серьёзностью ответил Давыдов. Юрка впечатлился сравнением, которое привёл его друг.              — Красиво сказано… — не удержался от восхищения. Володя ласково улыбнулся. — Мне нравится. Герда — звучит гордо.              Володя улыбнулся шире и потрепал Юрку по волосам.              — Рад, что мы пришли к компромиссу. А теперь думаю, нам пора, — сожаление в голосе Володи заставило Юрку в очередной раз опуститься к губам своего особенного друга и оставить там несколько коротких, сладких, нежных поцелуев.              Возле корпуса первого отряда они распрощались. Юрке так хотелось бы урвать ещё один поцелуй или чмокнуть Володю в щёку, но в лагере такого делать было нельзя, что иногда удручало Юрку в самых потаенных мыслях. Ему хотелось бы быть более открытым, хотя он прекрасно понимал, что то, что они творят с Володей — запретное, что люди вокруг их не поймут и что Володя опасается не зря. Но как же Юрка не хотел опасаться, как же он хотел открыто выражать свои чувства, ни на кого не оглядываясь, ведь считал, что любить — это не стыдно.              Полдник пролетел слишком быстро, а потом Ирина забрала Юрку на общественные работы. Отряд Володи в полном составе отправился сажать новые кусты смородины где-то за медпунктом, а Юрку вместе с Михой и Алёшей запрягли вытягивать старые матрасы с чердака, которые шли на утилизацию.              За какими-то незначительными разговорами ребята закончили со старым хламом и даже успели покрасить забор, который отделял библиотеку и мини-сад из тюльпанов и нарциссов, цветущих здесь только весной.              — Знаете, — сказал Миха, когда они несли банки с оставшейся краской к завхозу, — у меня сложилось впечатление, что прошлая смена тут ничего не делала. Может, у них совсем не было общественных работ? А мы пашем не хуже, чем лошадь.              Лёха что-то поддакнул в ответ, а Юрка шёл молчаливо, потому что в этот момент они как раз проходили мимо медпункта, где пятый отряд уже дружно закончил с посадкой саженцев. Теперь все строились на свободное до ужина время. Юрка, увидев Давыдова, с которым они разошлись полтора часа назад, почувствовал, как дыхание сбилось, словно он долго поднимался по лестнице.              Что же Володя с ним делал. А ведь Юра просто посмотрел на него… Взгляд серо-зелёных глаз встретился с карими. В ответном взоре Володи Юрка смог разглядеть ту доброту, с которой Давыдов всегда смотрел на Юрку.              Пришлось остановиться. Юрке казалось неправильным: пройти мимо Володи и не заговорить.              — Сейчас в кинозал? — уточнил Конев. Володя как-то внимательно обсмотрел его, и Юрка заметил, что одна из его свободных рук сжалась в кулак, и Володя отвёл её за спину. Юрка нахмурился, но спрашивать ничего не стал — всё же они стояли неподалёку от октябрят.              — Сначала в душевые, потом в кинозал. Ты же придёшь на репетицию? — Володя выразил надежду, словно до этого Юрка когда-то отказывался.              — Конечно, — он приподнял банку с зелёной краской, — только вот отнесу это Санычу, да и сам бы в душевые сходил, а потом можно и на репетицию.              — Хорошо, — кивнул Володя и, всё же разжав руку, которую прятал за спиной, быстро дотронулся до щеки Юрки, пока все остальные толпились за яблоней, которая закрывала обзор, — у тебя здесь краска застыла, — прошептал Володя. Его рука сразу вернулась на место, но Юрка до сих пор ощущал это прикосновение, похожее на мягкое перо. Он неосознанно дотронулся до щеки, почувствовал застывшую корочку, но больше всего его поразило то, что Володя не сдержался. Конев улыбнулся.              — Спасибо, — ему бы хотелось погладить Володю по плечу, а в идеале прижаться к нему всем телом, но приходилось сдерживаться из последних сил. — Я тогда пойду, скоро увидимся, — Юрка сделал шаг назад, боясь, что совсем потеряет голову, и поспешил догнать Миху с Лёшей.              Вернув Санычу зелёную краску, Юрка попросил у него чистую тряпку и растворитель, чтобы оттереть краску, которая мелкими пятнышками застыла на некоторых открытых участках кожи.              В нос ударил едкий запах растворителя, и Юрка смешно поморщился. Оттерев все проблемные места перед заляпанным зеркалом, которое, кажется, уже очень давно не видело моющего средства, Юрка, вернув растворитель завхозу, помчался в сторону корпуса за чистой одеждой и полотенцем, а затем оказался возле душевых. Проскочив в мужскую половину, Юрка застал Володю в предбаннике: тот сидел на скамейке с закрытыми глазами, откинув голову назад, к деревянной стене. На крючках висели многочисленные штаны и футболки малышей, а из душевых, непосредственно, доносились какие-то смешки.              Но Юрка смотрел на Володю. Сейчас лицо Давыдова было таким же расслабленным, как под ивой, а две верхние пуговицы его голубой рубашки были расстегнуты, открывая вид на шею и немного ключицу. Юрка сглотнул. Так и хотелось подойти, прикоснуться к оголенным участкам, почувствовать тепло кожи, провести по ней пальцами, а может позволить себе больше: расстегнуть одну пуговицу, затем другую.              Юра считал это естественным. Он ничего не знал об интиме, кроме тех картинок, которые видел в отцовских журналах, так неудачно спрятанных в ворохе бумаг его кабинета, и историй более взрослых парней со двора, которые хвастались перед ребятами, что у них уже всё было.              Но Юрке казалось правильным то, что ему хотелось касаться Володю везде. Ему было любопытно, ему хотелось этого, и, наверное, он был бы не против, если бы Володя предложил что-нибудь другое, кроме поцелуев и объятий.              Конечно, у Юрки не было никакого опыта. Он и Володя ещё не целовались по-настоящему, и Юрка в этом случае не настаивал, потому что он сам не знал, как нужно и как правильно. Из них двоих опытным казался всё же Володя, но Юра никогда не спрашивал его о прошлых отношениях или каких-то влюблённостях.              Может, конечно, и не стоило спрашивать. Юра не знал. Он только помнил, что Володя говорил тогда возле фонтана про то, что у него уже когда-то были невзаимные чувства. Юрка не знал, к кому, и не уверен, что хотел бы знать.              Конев сделал шаг вперёд и оказался рядом с Володей: предбанник был не таким уж и просторным местом. За дверью душевых всё ещё лилась вода вперемешку с мальчишескими задорными смешками, и Юрка, решив, что свободных душевых всё равно сейчас не было, сел рядом с Давыдовым. Володя тут же встрепенулся, видимо ощутив чужое присутствие. Он поднял голову и посмотрел на Юрку.              Глаза Конева блуждали по его лицу и остановились на губах. Но в этот раз Юра не спешил прикасаться своими губами к ним. Он вскинул руку и дотронулся до яремной ямки, погладил её, отчего кадык Володи дёрнулся. Юрка, завороженный, вдруг повёл пальцами вниз и дошёл до третьей пуговицы в желании расстегнуть её, но тут пальцы Володи обхватили его запястье.              — Юра, — по голосу Давыдова Юрка понял, что его действия вызвали судорожную реакцию. Конев поднял глаза и увидел, что зрачки Володи расширились. Наверное, у Юры глаза были точно такими же: полными какого-то невероятного желания чего-то неизведанного. Володя покачал головой и отодвинул от себя Юркину руку, который, на удивление, покорно принял реакцию Володи.              — Прости, — проговорил Юрка, закусив губу. Стало немного стыдно за своё поведение. — Я увлёкся. Просто ты такой… — Юрка махнул рукой, не став договаривать и даже немного отсел от Володи. Тут из душевых вышел Петлицын, тело которого было завёрнуто в полотенце, а волосы смешно топорщились в разные стороны. Юрка тут же вскочил на ноги, быстро стянул футболку и штаны и, кинув Володе беглое: «пойду искупаюсь, пока есть горячая вода», скрылся за дверьми душевых.              Почти все ребята уже закончили процедуры, и внутри помещения стоял пар, среди которого сложно было что-либо разглядеть. Юрка заметил, что последняя кабинка в самом углу пустовала, а значит именно оттуда ушёл Петлицын, что порадовало Юрку. Эта кабинка создавала своего рода уединение, укромный уголок, в котором можно было безопасно подумать обо всех своих мыслях и действиях.              Включив, ещё не успевший остыть, душ, Юрка ощутил обжигающие струи воды и чуть было не застонал оттого, что, наконец, ему удалось искупаться под более тёплой водой, которая разогревала и расслабляла мышцы.              Юрка ярко представлял Володю рядом с собой, и от этих сладких мыслей даже стало как-то не по себе. Юрка терялся. Его будоражила эта потребность в прикосновениях, ему хотелось обладать и хотелось, чтобы обладали им.              Вся эта влюблённость представлялась Юрке чем-то неземным. Ему казалось, что люди не могут испытывать такого. Грудную клетку просто распирало от разных ощущений, тело сковывало приятными спазмами от одной только мысли о Володе и о его поцелуях.              Юра хотел большего, но пока не знал, как подобраться к Давыдову ближе. Тот всё равно держал его на расстоянии, не позволяя расслабляться. И единственное место, где Давыдов был самим собой — была ива. Без посторонних глаз и лиц, Володя сам мог поцеловать Юру, прижаться к нему и подарить ласку.              И как же Юрке всего этого было мало. Ему казалось, что он не насытится Володей до конца смены. Что они уедут, так и не достигнув чего-то ошеломительного, чего-то чего на самом деле хотелось им обоим.              И Юрка это непременно должен был исправить.