Twice Over (Дважды подряд)

      Теребя свою серёжку, Гермиона наблюдая, как Северус размышляет о чём-то на противоположной стороне дивана. Вернувшись домой, он постучал в дверь своего кабинета, чтобы дать ей знать, что она может выйти.       Затем он спустился вниз, и Гермиона последовала за ним, но с того момента они сидели в тишине.       — Всё пошло не так, как ты планировал?       — Напротив.       — Тогда объясни мне, почему ты такой задумчивый.       Она не могла не улыбнуться. Северус выглядел старше в своей рабочей мантии. Но в повседневной маггловской одежде, старых рваных джинсах и футболке с рок-группой, он походил на юного панка.       Может быть, ей стоит подать ему идею о татуировке на руке, тем самым скрыть Тёмную метку.       — Я думал, что, по крайней мере, у меня будет искреннее желание дружить с ней.       Гермиона сжала губы. Северус должен был рассказать правду о своих чувствах к Лили. Еще... Как получилось, что Северус, так легко отказавшийся от любви к Лили, мог стать столь преданным человеком в её будущем?       С другой стороны, возможно что преданность Северуса состояла только из чувства вины, а не из любви как таковой. Любовь требует заботы. Мёртвая девушка, которая не разговаривала с ним в течение долгих лет до своей смерти, не могла дать этого. Он сыграл важную роль в её смерти, а затем был вынужден проводить большую часть своего времени в замке, который, должно быть, хранил большую часть его воспоминаний. Он никогда не знал её как Лили Поттер.       Он попал в неудачную воронку, и то, что Лили жила в его сердце, было единственным, что поддерживало его.       — Вы отдалились друг от друга. У вас было не так уж много общего, верно? За исключением того, что вы поступили в Хогвартс.       — Верно.       — Хорошо, но ты говорил что она может попросить Дамблдора позволить тебе вступить в Орден? Он знает, что ты подслушал пророчество. Он, должно быть, подозревает, что ты Пожиратель смерти.       — Мы собираемся поесть мороженое на этой неделе. Она сказала, что ей хочется мороженого. Очевидно, беременные девушки испытывают особую тягу к определённым продуктам. Я не знаю. Надеюсь, у меня получится разговорить её.       — Я впечатлена.       — Как я уже говорил, я думал, что, по крайней мере, захочу с ней вновь подружиться, но, честно говоря, предпочёл бы этого не делать. Даже если бы я захотел, это было бы невозможно. Мы сейчас слишком разные. Всё, что у нас есть общего, — это наше прошлое. Она замужем, беременна, домохозяйка, а я двадцатилетний девственник, который зарабатывает на жизнь приготовлением зелий. Притворяться, что меня заботит её ребёнок, — это настоящий подвиг.       — Теперь ты похож на себя, — сказала Гермиона.       — Я думаю, что это жестоко с моей стороны. Её ребенок не виноват в том, что его отец —придурок.       Гермиона рассмеялась, что заставило Северуса расслабиться. Когда её смех стих, она сказала:       — Мы можем проверить, находятся ли крестражи там, где я думаю, и достать те, которые сможем. Я не уверена, стоит ли уничтожать их сразу, но если они будут рядом, мне будет спокойнее спать. С тех пор как я всё изменила, я не могу быть уверена в том, каковы будут последствия.       — Звучит как план. Ты подумала о моих словах?       — У меня было всего сорок пять минут, — заметила Гермиона.       Северус буквально за короткое время переключался от пугающего — она была уверена, что он хочет заманить её в спальню, — к тревожному и неуверенному. Она знала, что при определённых обстоятельствах его переключатель щёлкнет и сломается.       — Сорок пять минут — это долго.       — Для тех, кому двадцать.       Гермиона хотела верить ему, когда он сказал, что больше не хочет дружить с Лили. И, честно говоря, он справедливо заметил, что её ситуация с Роном совсем не похожа на его ситуацию с Лили.       Но она рискует влюбиться в него, и быстро, если перестанет держать его на расстоянии. У Северуса всегда были качества, которыми она очень восхищалась. И он выглядел мило, но всё ещё по-мальчишески. В любой момент она бы затащила его в спальню.       Она бы это сделала, в тот первый раз, когда они поцеловались.       — Я думаю, что нужно немного подождать, верно? — добавила она.       — Мне очень жаль, — сразу же сказал он. — Мне правда жаль. По какой-то причине это беспокоит меня.       — Всё в порядке. Я всё понимаю.       Он глубоко вздохнул.       — Я... Я даже не целовался до того дня, так что...       — Ой. Мне так жаль, — сказала Гермиона, прикрывая рот рукой.       Северус попытался сдержать усмешку, когда ответил:       — Я, например, рад, что именно ты украла мой первый поцелуй.       Она отвернулась, прикусив нижнюю губу. Сколько времени ей потребовалось, чтобы передумать? Пятьдесят секунд?       Гермиона ничего не сказала, хотя, казалось, Северус понял намёк, потому как придвинулся чуть ближе к ней, обнял за талию, и перекинул её волосы на одно плечо. Он поцеловал её в плечо и шею. Его попытка поцеловать её в губы наконец увенчалась успехом.       У него это заняло пару дней.       С тех пор его поцелуй стал менее застенчивым, намного более требовательным, но всё же... спокойным. Он прервал поцелуй, чтобы притянуть её к себе на колени, но руки его не слушались, и он усадил её к себе на бедро, а не на колени; вероятно, чтобы Гермиона не почувствовала его эрекцию.       Однако она не была слепой.       Этот момент продлился не очень долго. Он отстранился, хотя продолжал обнимать Гермиону, несмотря на то, что не смотрел ей в лицо.       — Надеюсь, ты не хочешь спешить из-за меня, — сказала она, заправляя прядь его волос за ухо. — Я знаю, что ты не готов. Я не захочу заниматься с тобой сексом, пока ты не готов к этому. Только надеюсь, что в ближайшее время тебе не понадобиться кабинет, потому что мне нужно побыть одной.       — Почему?       Гермиона обхватила ладонями его лицо.       — Я хотела быть тактичной, но мне нужно помастурбировать.       Он растерянно моргнул.       — Неужели девушки...       — Да, Северус.       Гермиона заключила, что половое воспитание в конце 70-х было дерьмовым. Он на мгновение поджал губы, дотрагиваясь до её руки.       — Могу я... Могу я понаблюдать?