Шум и Ярость. Темный учитель

Любой иноземец мог описать Воронию такими словами: место, где холодно, место, где очень холодно и место, где ужасно холодно. Кахара, оказавшись в Воронии, ощутил все прелести зимы на своей шкуре. Настолько, что при справлении малой нужды искренне опасался себе что-нибудь отморозить. Признаться, наемник при иных обстоятельствах с большим удовольствием провел бы зиму где-нибудь в Рондоне, желательно в компании с какими-нибудь симпатичными девками, но угораздило же его в собачьих боях сделать неверную ставку… Мало того, что все проиграл, так еще и должен был крупную сумму очень опасному человеку, Вульфу Душегубу. По итогу пришлось Кахаре нацепить броню, взять в руки ятаган и подставлять свою шею вместо заказчика. Дело нашлось сразу — зимой с Воронийских гор спускалось какое-то полудикое племя, разоряющее поселения воронийцев и рондонцев, и за каждую голову таких налетчиков платили хорошие деньги. Собрать несколько таких трофеев, принести куда надо, получить деньги, выплатить долг и все, можно жить спокойно — такая нехитрая схема была в голове у Кахары. Ну, а если он сгинет во время задания, то по мнению наемника так было куда лучше, чем попасть в руки Вульфу. Помимо Кахары на это дело вызвался и некий Тардиф. Причем он, узнав о том, что восточный наемник тоже решил участвовать в этой миссии, сразу же отыскал Кахару и спросил, не желает ли выходец из Святилищ примкнуть к нему? — Трофеи делим пополам, — заявил Тардиф, — как и то, что мы находим у нашей добычи. — А если я откажусь от твоих услуг? — спросил Кахара. — Ты не понял, я не предлагаю никакие услуги, — сурово сказал охотник за головами, — без меня ты там сдохнешь быстро, чем успеешь прочесть молитву Алл-Меру, Гро-Гороту или кого ты там чтишь. — А я тебе зачем сдался? Какая тебе выгода? — решил не сдаваться наемник. — Каждую зиму я охочусь на это племя. И мне очень не нравится, когда кто-либо решает также взять за это дело, путаясь у меня под ногами и руша мои планы. Такие люди, как правило, живут очень недолго. И лучше уж ты будешь под моим надзором, чем шляться неизвестно где и мешать мне охотиться, — грозно заявил Тардиф. — Ладно, я тебя понял, — закивал Кахара, поняв, что с этим типом шутки плохи, — я согласен, обещаюсь не быть камнем на шее. В ответ Тардиф лишь фыркнул. Но Кахара со своим выбором не прогадал — без охотника за головами он и вправду бы быстро сгинул в столь суровых краях. Тардиф хорошо знал местность, не пытался свалить на напарника все свои вещи, и не поскупился на экипировку для Кахары, приобретя снегоступы, фляжки с виски и грельные камни. Также Тардиф нес с собой и палатку, в которой можно было переждать ночь, правда приходилось при этом спать чуть ли не в обнимку, что, впрочем, не вызывало проблем ни у невозмутимого Тардифа, ни у Кахары, которому были по душе не только женские ласки. Однако охотник за головами никогда не предлагал напарнику такой способ скоротать ночь. Вообще он не отличался разговорчивостью. Несколько раз Кахара пытался завязать с ним разговор, но всегда неудачно — Тардиф либо хмыкал на все его слова, либо велел не болтать попусту. А еще у него были странные привычки. К примеру, с наступлением темноты он всегда разбрасывал вокруг палатки шипы и устанавливал прочие ловушки, кроме того палатку он ставил в отдаление от деревьев. — А если мне ночью посрать приспичит? — удивился Кахара, глядя на все эти действия. — Пойдешь в этих лесах ночью до ветру — и сдохнешь, — ответил Тардиф, — тут крикуны водятся. Атакуют ночью и всегда насмерть. Перемещаются по деревьям, могут и в палатку залезть. Так что не думай вылезать из нее, когда стемнеет, если, конечно, сдохнуть не хочешь. На крикуна Кахара полюбовался утром следующего дня — тому зубастой ловушкой Тардифа снесло ступни, и он сдох от потери крови. Выглядела тварь неприятно — худое человеческое тело, весьма жилистое, пальцы оканчивались когтями, а башка была совиной, с острым клювом. Какой-либо одежды на теле крикуна не было. — Молодой еще, — хмыкнул Тардиф, — потому и помер. Чем они старше, тем умнее и трусливее — могут человеческие трупы в качестве приманки поставить, а то и вовсе будут пытаться людские голоса изображать. — Я вот одного не понимаю, — Кахара почесал затылок, — вьюги вроде ночью не было, а следов этой твари я вообще не вижу. — А они следов на снегу не оставляют. И перемещаются бесшумно. Но теперь к нам они лезть меньше буду, — с этими словами Тардиф достал топор и одним движением снес крикуну голову. Потом Кахаре пришлось привыкать к тому, что вечером перед палатком его напарник ставил кол с воткнутой на него башкой крикуна. Впрочем, сам Кахара не был балластом для Тардифа. В частности он недурно кашеварил, что для любого наемника было жизненно необходимо — если твоим товарищам не понравится стряпня, то был риск нарваться на воспитательные побои. Еще Тардиф имел и питомца, коим был здоровый филин, угрюмый, как его хозяин и в тоже время горделивый. Филин был дрессированным, он парил где-то неподалёку, иногда приносил пойманных птиц и зверей, порой садился на руку охотника за головами, который его гладил по пернатой башке, и порой подкармливал его кусками мяса, кидая их в воздух. Филин ловил их на лету. Ко второй неделе странствий к Горе, двум авантюристам улыбнулась удача — наткнулись на пустую избушку на сваях. Пусть ворота не были закрыты, но на входной двери избушки был большой замок, не самого лучшего качества. Кахара присвистнул — такие железки он еще мальчишкой взламывал на раз-два. — Повезло, ночевать будем под крышей. Только почему никого нет дома? — спросил наемник, после того, как замок был откинут в снег. Тардиф в ответ только фыркнул. Саму избушку покинули совсем недавно — в печи тлели угли, еда была совсем свежей, даже пыли явно успели стереть. И эта ухоженность несколько напрягала. — Слушай, — нервно сказал Кахара, — а эти крикуны… Они в дом пробраться могут? — Могут, — спокойно ответил Тардиф, — но сюда они не лезли. Жильцы сами покинули избу. — Не знаю, что именно их отсюда выгнало… А ладно, чем шут не шутит, мне уже надоело жопу морозить, — буркнул Кахара, — да и запасов еды у нас будет много. Отогрелись, поели, переночевали — и дальше в путь. За все время путешествия ни Кахара, ни Тардиф так и не обнаружили ни одной живой души, но на вторую неделю странствий они нежданно для себя нашли двух путников. Вернее путниц, ютившихся в пещере недалеко от той самой горы. Их было двое — тощая и невысокая девушка, чей голос напоминал флейту, но больше всего внимание привлекали её руки — одну из них словно взяли у другого человека и приделали к ней. За ней укрылась девчонка, лет семи-восьми, рыжая, прижимающая к себе тряпичную куклу, с недоверием смотрящая на двух авантюристов. Тот факт, что филин Тардифа смотрел на них немигающим взором, не добавлял путницам доверия к мужчинам. — Эй, — обратился к ним Кахара на воронийском, наспех выученным, — что фы тут телайете? Девушка в ответ недоуменно на него взглянула. — Мы знаем рондонский, — сказала она без намека на акцент. — А… — несколько замялся Кахара, но быстро собрался, — так это ж, мы в Воронии. Вот я и подумал там, вдруг вы местные, заблудились. — Воронийцы не ходят в эти места, — вдруг сказал Тардиф. — Да мало что бывает, — отмахнулся Кахара, после обратился к собеседницам, — так вы тут заблудились? — Можно сказать и так, — ответила девушка. Мелкая же молчала. — Меня Кахарой взять, — решил представиться наемник, — а это Тардиф. Он не очень разговорчивый. Мы сами тут… Охотимся. Тардиф лишь фыркнул. — А на кого? — спросила девушка, погладив рыжую по голове, — на крикунов? — Ну, мы их пришибли, конечно, но так-то наша цель — некие дикари с гор, — все равно их задание не было особо уж и тайным, так что можно было им поделиться с кем-нибудь, — но про них Тардиф больше знает, я с ними не сталкивался. — Ты идешь убивать тех, про кого вообще ничего не знаешь? — удивилась девушка. — Так пока ничего не знаю. А там в процессе пойму, что они за фрукты. Так, кстати, как вас зовут? — Я Уиллоу, — представилась девушка, — а её зовут Агнес. Девочка выходить из-за спины Уиллоу не спешила. — Мы здесь ищем своего друга, — продолжила говорить девушка, — он… лекарь. Возможно, его похитили те самые горные дикари. У Уиллоу не было уверенности в том, что Энки стал жертвой племени — с такими же шансами его могли сожрать крикуны, он мог замерзнуть насмерть или провалиться под лёд. Однако их положение было таким, что отказываться от помощи было бы глупо — ни еды, грельный камень лишь один, а если что — Уиллоу не впервой ложиться под мужчин. — Тардиф, может возьмем их с собой? — обратился Кахара к охотнику за головами, — в палатке места у нас хватит и нам все равно по пути. — Я не беру балласт, — хмыкнул Тардиф, — от них пользы не будет. Особенно от девчонки. — Мы умеем лечить раны, — нашлась Уиллоу, — в том числе и Агнес. И мы можем варить целительные зелья. Агнес тут же закивала. — Слышал? — сказал Кахара, — эликсиры варить могут. Да и женщина в походе всегда пригодится. Ну, готовить там, постирать. Тардиф фыркнул, но явно согласился. Засушенные целебные травы они с собой взяли, да и девушек можно было использовать в качестве приманки — но об последнем хозяин филина говорить не стал. К слову, ни Уиллоу, ни Агнес не жаловались на нелегкие условия. И стряпали они получше Кахары. О себе они говорили мало, особенно девочка, которая вообще не разговаривала. А вот Уиллоу порой любила рассказывать разные смешные истории, от которых даже Тардиф довольно фыркал. Пусть в палатке стало несколько тесновато, но куда теплее. Само столкновение с дикарями случилось уже у подножья большой горы. Сперва захохотал филин Тардифа, охотник за головами тут же выхватил топор и крюк на веревке. — Кахара, они рядом. Доставай меч, а вы двое, — он обратился к Уиллоу и Агнес, — не мешайте нам. Впрочем они не горели желанием участвовать в бою. Кахара, приготовив ятаган, пошел вслед за Тарифом — ему требовались головы, и отдавать награду охотнику за головами он не желал. Сами дикари были крупными и рослыми, замотанные в шкуры животных. Двой из них носили когти из заострённых костей животных, а третий носил острую палку. Его же Тардиф с криком: «Иди сюда!» при помощи крюка, вонзившегося прямо в грудь, а после прикончил ударом топора по шее, отрубив ему голову. Кахара, не желая отставать, занялся громилой с когтями. Оружие дикаря было с зазубринами — пропустишь удар и истечешь кровью. Если бы не снег по щиколотку, наемнику мог бы легко уклоняться от этих атак, потому приходилось закрываться ятаганом от швала атак. Впрочем, Кахара был не лыком шит, умудрился заехать противнику промеж костяных костей, попав по пальцам дикаря. Тот зарычал от боли, а после попытался пронзить наемника, но тот успел перехватить его руку — и с трудом её держать, силы у врага было немерено. На помощь пришел Тардиф, кинувший какой-то шипастый шарик в щеку дикаря. Тот вновь крикнул, отшатнулся, чем воспользовался Кахара, полоснув ятаганом по горлу противника. Голову отрубить не удалось, но заставило его упасть. Вторым ударом Кахаре все же удалось прикончить его. Сам же охотник за головами успел разобраться с оставшимся громилой — его топор разбил кости-когти, отрезав часть кисти, а после добил ударом в грудь. — Что ж, это было не так уж и сложно, — присвистнул Кахара, — быстро мы наберём голов. — Рано радуешься, — ответил Тардиф, — нам повезло, что среди них не было шаманов и поднятых ими зверей. — Ну, головы-то у нас есть… — неловко улыбнулся Кахара. — У тебя одна голова, у меня две. За них нам заплатят не так уж и много. Хочешь идти с одной головой назад — не держу. Но помогать не буду. Назад Кахара идти не собирался — не хотелось ему встречать людей Ввульфа. — Возвращаемся, — продолжил Тардиф, — и учти, я не всегда смогу помогать тебе. Понятно все? Кахаре осталось только кивнуть. Впрочем, оставленные девушки встретили наемников приготовленным мясом лося, которого прикончили несколько дней назад до этого.

***

— Надеюсь, это последний раз, когда мне придется выползать из колодца, — бурчал Энки, цепляясь за стенки ямы. Старый навык, которому принудительно-добровольно пришлось учиться еще в детстве, сейчас пригодился как никогда в жизни. Ползти вверх, даже если сорвался — поднимайся и ползи снова. Впрочем, дикари явно не думали, что еще в детстве их пленнику пришлось подниматься на еще большую высоту, где зацепиться было почти не за что. Накинув на свое тощее тело шкуру, чтобы не замёрзнуть, чародей направился к выходу — и тут же притаился. Перед ним спиной стоял сторож, держащий в руках палку, Энки к счастью он не заметил. Сил свернуть шею этому крепкому мужику у Анкариана не было. Гранью ночи было бы сподручнее прирезать ему шею, а тратить свой рассудок не хотелось. Но выбора не было. В пещере было много костей. Старый козел Иратус не особо делился знаниями со своим учеником, но тот смог все же подсмотреть у него кое-какие чары. И скапулемантия, искусство управления костями, было весьма полезным навыком. Берцовая кость, сколотая и запущенная магией, пронзила горло охранника насквозь. Тот рухнул, захрипев и пытаясь закрыть рану, однако Энки подхватил палку, ею перебив шейные позвонки. Труп он кинул в яму, для начала быстро раздев его — ходить голым по морозу чародей не желал. Да и замаскироваться под местного следовало, чтобы сбежать — вряд ли удастся долго дурачить дикарей, но издалека сойдет. На всякий случай Анкариан также выколол трупу глазные яблоки, лишним не было. Взяв в руки палку и набрав карманы костей, Энки покинул пещеру. Несмотря на холод, погода стояла спокойной, что позволяло осмотреться — пещера находилась недалеко от поселения, из шкур и палок — на большее местные не были способны. Вполне ожидаемо. Проблема была в том, что единственный путь из пещеры пролегал через поселение дикарей. Постояв немного, Энки взял глазные яблоки в ладони, начав шептать чары. Те ожили, взлетев в воздух, их чародей направил полетать над деревушкой. Прикрыв глаза, жрец сосредоточился. Сейчас он видел парящими глазами мертвеца, полезные для разведки заклинание. Никого из местных не было видно, сами глазные яблоки, облетев хижины, упали в снег — увы, чары долго не действовали. Пришлось идти самому, прикрыв лицо шкурой и держа в руках палку. Через поселение его путь прошел без проблем, но вскоре до него донеслись голоса. Энки прислушался — звук раздавался где-то снизу, в пещере под скалами под деревней — похоже там собрались дикари, явно на некое собрание. Увы, их язык чародей не знал — в прошлом с ними общался исключительно Иратус, оставляя Энки заниматься каким-нибудь сложным заданием. В любом случае подслушивать их Анкариан не собирался, ему бы убраться отсюда подобру-поздорову. Какого-либо прохода вниз не было, но Энки заметил несколько веревочных лестниц, одной из которой он воспользовался. Самих пещер под поселением было много — и лишь из одной из них доносились голоса. Это место было окружено пропастью, спускаться с которой было чистой воды самоубийством, нужно было выбрать нужную — и надеяться, что это поможет сбежать. Наугад Энки выбрал самую дальнюю от голосов пещеру, ступив в глубь темноты.