Шум и Ярость. Темный учитель

Дождь все еще не желал прекращаться. Энки, бурча себе что-то под нос, смотрел на осенний пейзаж, неподвижно, словно статуя. Агнес рядом лежала на животе, смотря на костер — сесть после взбучки от Генриха она не могла. Девочка хворостиной водила по сгорающим прутьям, наблюдая за танцующим пламенем, изредка почёсываясь. Тем не менее в её голове было много вопросов, один из которых, самый главный, был о том, почему колдун не мог своей магией сделать так, чтобы дождь закончился. Да и его имя она не знала. Не вытерпев, Агнес все же рискнула потянуть чародея за его мантию. Тот сердито взглянул на нее, от чего девочка вздрогнула. — Что еще? — спросил он, явно пребывая в плохом расположении духа. Девочка вновь стушевалась, но все же палочкой начертила на стене свой вопрос. — Прекратить дождь я могу, — пожал плечами Энки, — только богам жертву нужна. Допустим, человеческое сердце, вырезанное из груди. Например, твое… Услышав про жертву, Агнес тут же задрожала, прикрыв голову руками и закрыв глаза. Такое поведение рассмешило Энки. — Не хочешь, чтобы дождь прекращался? — насмешливо спросил чародей, — как желаешь. Мне он лично не мешает. Заодно следы заметёт. Анкариан все же бросил взгляд на сьежившуюся девочку. Та и не думала прекращать дрожать, что-то беззвучно говоря губами, молитву, как понял чародей. — Ладно уж, — буркнул Энки, — иди сюда. Агнес, перестав дрожать, робко приблизилась к поднявшемуся жрецу, который бесцеремонно задрал ей балахон, от чего девочка в страхе сжалась. Но Энки лишь положил руку ей на поясницу, что-то нашептывая. От его действий следы от прутьев на худосочном теле Агнес начали исчезать. — А теперь попробуй сесть, — сказал жрец девочке. Та повиновалась, робко присев на пол пещеры, боясь боли, но все улеглось. Агне, улыбнулась, а после, не сдержавшись, обняла Энки. — Кхм, — прокашлялся чародей, и Агнес, испугавшись своего порыва, отстранилась от колдуна, присев у костра.

***

Свернувшаяся калачиком в дупле Агнес резко проснулась — пришедшее вместо сна воспоминание заставило её пустить слезы. Термальный камень, подарок от Бигби, все еще согревал её тельце, но, увы, от голода не спасал. Пару раз она пробовала охотиться, один раз ей удалось с ножом подкрасться к вороне, но птица заметила девочку. Мало того, что её больно клюнули в лоб, так еще и остальная птичья стая встала на защиту товарки. Пришлось бежать со всех ног. В другой раз девочке повезло найти большую неясыть, что спала у себя в дупле. Может у сов и был хороший слух, но это не спасло птицу от Агнес с кинжалом, которым она убила добычу метким ударом в голову. Тушку девочка ощипала, выпотрошила, а после на костерке смогла кое-как пожарить. Мясо было вонючим и очень невкусным, но им удалось кое-как заглушить голод, а большое дупло сгодилось для ночевки. Вот только долго так жить Агнес не могла. Найти бы тут хоть какой-то домик, где можно попроситься на ночлег… А там она отблагодарить сможет, хоть готовкой, хоть помощью по хозяйству… На этих мыслях девочка вспомнила Энки и вытерла выступившую слезинку — увы, расставание с жрецом все еще было болезненной темой для Агнес, во многом потому, что она не знала, что делать со всеми этими впечатлениями. Сперва она боялась его. Страшный и мрачный колдун, с тяжелым взглядом, от которого у Агнес тряслись коленки, его кровавая расправа над разбойниками, над ведьмами… Но со временем она привыкла ко всему этому, а уж когда Энки начал учить её магии, то и вовсе перестала его бояться. Учителем Анкариан был терпеливым, немного скупым на похвалу, но при этом не использовал в обучении прутья. Не трудно было представить, насколько страшным был для уже отвыкшей от битья Агнес тот момент, когда Энки замахнулся на неё и начал кричать… Слезы уже было не остановить, как бы Агнес не старалась думать о другом, более веселым. Вскоре уже начало светать, и девочка, так и не сумевшая заснуть, а потому зевающая и трущая кулачками глаза, продолжила свой путь. В животе было пусто, а грельный камень уже плохо согревал. Повезло, что Агнес все еще не болела, даже не кашляла, и похоже, что дело было в каком-то неприятном вареве, что заставил её выпить Энки. Продолжая проминать снег маленькими ножками, Агнес внимательно осматривалась, пока не заметила поток дыма. Девочка замерла, на её лице появилась улыбка — если есть дым, то есть и огонь. А если есть огонь, то там есть и люди. Обрадованная Агнес помчалась со всех ног, невзирая на голод, холод, снег и возможная встреча с дикими зверями. Где-то через двадцать минут она добежала до источника дыма — то была избушка на сваях, напоминающие куриные лапы. Такую странную постройку девочка еще никогда не видела, она озадаченно смотрела на нее, почесывая затылок, однако бурчание в животе мигом отвлекло её от размышлений. Дверь у избы была, к ней вела лестница, несколько прохудившаяся, угрожающе прогибающаяся под весом Агнес. Поднявшись, она начала стучать в дверь. — Что-то рано вы, неужели… — на пороге, едва не сшибя девочку дубовой дверью, появилась девушка, очень хорошо знакомая Агнес, — мелкая? Ты что тут делаешь, да еще одна? На пороге стояла удивленная Уиллоу, от девочки не укрылась её рука, некогда принадлежащая Раду. — А куда Энки делся? Ты ж за ним всегда бегала? — при упоминании жреца Агнес опустила голову, её губы начали дрожать. — Крест Алл-Мера… — Уиллоу притянула к себе Агнес, поглаживая девочку по голове, — как же угораздило его то… Ладно, кроха, не плачь, ты хоть живая. Юбкой Уиллоу вытерла проступившие слёзы девочки. — Ох, голова еловая, — стукнула она себя по лбу, — ты ведь вся продрогла. И голодная небось… Живо к печке, пока не околела. Погнав Агнес к печи, Уиллоу, прежде чем закрыть дверь, внимательно огляделась. Заметив маленькие следы на снегу, она, надев валенки, прошлась по ним, чтобы скрыть их. Девочка тем временем согревалась, сидя на печи, кутаясь в шкуры и блаженно улыбаясь. Но все же она оставалась голодной, правда Уиллоу могла подсобить и с этим. — Спускайся, мелочь, — девушка несильно похлопала Агнес по спине, — обедать будем. На угощение Уиллоу не поскупилась, поставив перед девочкой тарелку жаркого из лосятины. Агнес за долгие дни блужданий по подземелью и зимнему лесу уже соскучилась по нормальной пище, потому уплетала за обе щёки. Правда, её беспокоил задумчивый и даже обеспокоенный вид Уиллоу, что заставило Агнес мычанием привлечь внимание поджигательницы. — А? Наелась? — удивилась девушка, но заметив взволнованный вид девочки, вздохнула, — да, предупредить тебя все же надо. Это не мой дом, это разбойничье логово. Они сейчас на промысел ушли, вернутся только вечером. Очень лихие ребята, меня они взяли лишь потому, что не так давно насмерть забили кнутом свою прошлую служанку, и им требовался тот, кто будет готовить, убирать, стирать и так далее. Услышав про разбойников, Агнес поёжилась — с работниками ножа и топора она была знакома не по наслышке, и сейчас девочка себя чувствовала себя уязвимой. Она показала пальцем на себя, стремясь заявить, что может выполнять работу по дому. — Да знаю я, что ты далеко не белоручка, да только вряд ли они лишний рот терпеть будут. Да и зашибить тебя могут ненароком по пьяни. Нет, знать им о тебе лучше не стоит… Знаю, как поступим. Тебя я, как они придут, спрячу где-нибудь, вон в ту бочку, к примеру, — Уиллоу похлопала по большому бочонку, — она пустая, и туда они не заглядывают. Поспишь там же, утром, как уйдут, мы с тобой тоже уйдем, вечером сможем дойти до города, там уж мы не пропадем. Агнес печально оглядела домик, который ей придется скоро покинуть. Не особо хотелось вновь ходить по снегу, мёрзнуть и дрожать. Но встречаться со страшными разбойниками и постоянно прятаться в бочке — тоже как-то не было желательно. Так что девочка, вздохнув, все же кивнула. — Ну не грусти, мелкая, — Уиллоу присела рядом, обняв Агнес, — я рядом буду, если что — согрею тебя. И еды с собой возьмем. Все хорошо будет, правда. Агнес вновь кивнула, все же улыбнувшись. Подкрепившись, она встала с лавки, начав помогать Уиллоу по дому. Поджигательница же отправила девочку на кухню, сама же девушка, взяв коромысло и ведра, отправилась к проруби набрать воды, после нарубила дров, которые поставила у печи, заштопала рубахи, которые до этого омыла от крови, после заточила топоры и мечи, оставленные разбойниками, потом после готовки вместе с Агнес вымыла посуду и лишь тогда смогла перевести дух на лавке. К этому времени начало смеркаться, и Уиллоу, забеспокоившись, сунула в бочку одеяло из волчьей шкуры. — Чтоб ты там на жёстком не спала, мелкая, — сказала Уиллоу, — шкур тут полно, они не хватятся пропажи. Они накрыли стол на шесть персон, когда раздался громкий лай. — Приехали, — поджигательница подняла легкую Агнес, посадив её в бочку и закрыв крышкой. На всякий случай Уиллоу поставила на укрытие большую корзину. В бочке была дырка, и Агнес, устроившись поудобнее, стала наблюдать за происходящим. Дверь открылась, в избу зашло пять крепких мужиков, трое были бородатыми, у одного пышные усы, пятый щеголял щетиной. Одеты они были в деревянные доспехи со стальными пластинами, на головах шлемы, на ногах — сапоги и штаны. Мечей ни у кого не было — топоры, дубинки, кистень, засапожные ножи, разве что их предводитель держал ручной арбалет. — Я смотрю, промысел был удачным? — спросила Уиллоу, — радостные вы какие. — И еще какой удачный, — расхохотался главарь, — богатый купец проезжал, откупиться златом желал. Мы его пощипали немного, а мне повезло с его женой поразвлечься. Ух, горячая сучка, тса что сегодня спать будешь с одним из моих хлопцев. Можешь выбирать сама, я добрый. — Я потом решу, — кивнула Уиллоу, — а пока садитесь за стол, еда стынет. — Да погоди ты, еще не все. Не только купца пощипали, даже подарок тебе нашли. Держи, чтоб не скучала. Главарь пошарился в карманах, достав куклу с рыжими волосами. Уиллоу и Агнес прикусили губы — были у них догадки, откуда разбойники взяли игрушку, весьма мрачные. — Благодарю вас, — улыбнулась поджигательница, все же принимая дар, — я сейчас принесу пиво. — Вот и отлично. Братва, пируем! — разбойники сели за стол, начав трапезу. Один из них отсутствовал, разгружая сани, но его порцию не трогали. Когда Уиллоу принесла бочонок кваса, то лихих мужиков понесло. Они пели похабные песни, рассказывали не менее пошлые истории, и то и дело пытались ущипнуть обслуживающую их девушку за бёдра. Впрочем эти приставания прекратились, когда Уиллоу заявила, что не ляжет в постель с тем, кто будет её лапать. Веселье было в самом разгаре, как вдруг кто-то резко отворил дверь пинком ноги. Разбойники притихли, посмотрев на названного гостя. Присмотрелась к нему и Агнес, тут уже ужаснувшись и прикрыв рот руками — на пороге, закутанный в шубу, стоял одноногий и одноглазый абиссонец, со штурвалом на руке наподобие щита. То был Тавиш Финнеган ДеГрут, который шумно вдохнув воздух и скинув с себя шубу, стуча деревяшкой вместо ноги, потопал к столу, локтем толкнул главаря, чтобы тот подвинулся, плюхнулся на лавку и принялся за трапезу. — О, в кои-то веки нормальная жратва, — сказал он, взяв большой окорок, — я уж думал, мне придется есть и вторую ногу. Разбойники, да и Уиллоу тоже, были так поражены наглостью и дерзостью названного гостя, который тут вел себя, словно он дома, что даже не стали сперва пытаться прогнать Тавиша. Но все же они спохватились, мужчины поднялись, и главарь толкнул Тавиша, направив на него меч. — Ты вообще знаешь, в чей дом ты зашел?! — рявкнул на абиссонца он. — Мужик, дай пожрать, — чавкая, сказал Тавиш, — не то я тебя этим окороком так огрею, что у тебя башка отвалится! Главарь не выдержал, попытавшись обезглавить наглого гостя. Но абиссонец, несмотря на одну ногу, оказался быстрее. Взмах окороком — и раздался хруст шейных позвонков, из рта разбойника выпали выбитые зубы, сам он рухнул на пол и больше не вставал. — Я, блять, сказал, что огрею — и я, блять, огрел! — рявкнул Тавиш на Уиллоу и других разбойников, — кто из вас, сукиных детей, хочет еще получить?! — Мужик, — робко сказал усатый душегуб, — спокойно, остынь. Эй, Уиллоу, налей ему квасу, пусть успокоится. — Крепкий хоть? Если моча, можно вылить сразу! — крикнул Тавиш, — чтоб в голову ударило, как виски Рондона! Уиллоу, не без робости, все же поднесла буйному вояке кружку кваса, которую он осушил залпом, а после довольно крякнул. — Ух, чтоб меня на кусочки разорвало! — Тавиш расхохотался, — в голову и во все суставы ударило так это вы называете квасом? Мне он нравится. Мужики, а вы мне уже нравитесь. Эй, девка, налей мне еще квасу! — А мужик, ты сам кем будешь? — робко спросил один из разбойников. — А да, — абиссонец стукнул кружкой по столу, — вечно забываю. Звать меня Тавиш. Тавиш Финнеган ДеГрут, если полностью. Ищу тут в лесах одну сволочь, Энки Анкарианом звать. Не видали? При упоминании жреца Уиллоу напряглась, но виду не подала. Во что же умудрился вляпаться, чародей, раз по его душу идет столь душевнобольной человек? — Да откуда нам его знать? Ты его опиши, может и видали. Тавиш вдруг поднялся из стола, а после резко притянул к себе Уиллоу. — Как эта девка выглядит, — сказал он, проводя по волосам девушки, — только она покрасивее. Рожа у нее хотя бы без морщин. И волосы седые. А носит мантию, какую культисты Гро-Горота предпочитают. И никогда её не меняет, будто другую одежду найти не может. Ах да… Он не один щас ходит. Была с ним какая-то рыжая девчонка, мелкая, соплячка еще. Мне ножом по ноге полоснула так, что чуть не отрезала. Не видали? У Агнес ёкнуло сердце. Страшный абиссонец помнил её, и Алл-Мер знает, что сделает с ней этот умалишенный. — А… Припоминаю, видали, — закивал один из разбойников, — они там, у реки замершей. Может еще успеешь нагнать, если сейчас пойдешь. — А если брешешь? — Тавиш подошел к нему, — че то ты не искренен. Знаешь, какой лучший способ узнать, врут ли или правду говорят? — К… Какой? — робко спросил разбойник. — А вот такой! — Тавиш схватил грабителя за большой палец, выгнув его в иную сторону, — говори, видели или нет, или палец тебе оторву, китовья отрыжка! — Ааа!!! — завопил разбойник, — не видели, не видели, пусти! Тавиш усмехнулся. — А теперь, сукины дети, я вам всем бошки отрубаю, — в руке абиссонца возник меч, — не люблю, когда мне брешут! — Стой! — выступила Уиллоу, поняв, что в случае резни Тавиш не пощадит и её, — я их видела. Агнес в бочке прикрыла рот руками, стараясь не заплакать — она до последнего хотела думать, что её Уиллоу не выдаст. — О… — Тавиш прихромал к девушке, — не врешь? Ты ведь видела, что бывает с теми, кто врет. — Я говорю правду, — Уиллоу сама положила свой палец в ладонь Тавиша, — можешь ломать. Одноглазый хмыкнул. — Я смотрю, ты не робкого десятка. Давай. Я слушаю. Агнес, у которой сердце колотилось от неспокойства, тоже прислушалась. — Они… Приходили сюда. Чародей и девочка, — начала говорить Уиллоу, — я их не впустила и они ушли. И знаю, куда. Это все, что было. Тавиш почесал затылок, пока сидящая в бочке Агнес выдохнула с облегчением. Разбойники что-то зашептались, но абиссонец грозно на них посмотрел. Но потом достал из-за пазухи кошель и бросил его на стол. Тот развязался, он был полон золотыми монетами. Увидев богатство, грабители бросились к деньгам, но Тавиш оказался быстрее. — Но-но, — сказал он, накрыв кошель ладонью, — эта награда вас ждет тогда, когда вы поможете мне добыть голову Энки. Но это малая часть того, что вы можете получить, присоединившись ко мне. — Что значит малая? — спросил один из разбойников. — А то, что в морях золота навалом. Здесь, в лесах, вы можете рассчитывать лишь на богатых скупцов, которые не захотели нанимать себе охрану, а там редкий корабль проплывает без богатого груза. И вы будете не презираемыми всеми бродягами, а джентльменами удачи, которые ищут клады и сокровища. За три месяца службы у меня вы получите больше денег, чем за все годы, что вы провели здесь. А кроме того, Энки знает, где находятся сокровища или безделушки, которые можно продать разным богатым придуркам. Только его разговорить придется, думаю вы понимаете, как. Разбойники усмехнулись — предложение Тавиша им пришлось по душе. — И тебя, девка, — одноглазый глянул на Уиллоу, — не обделю. Тоже возьму на борт, будешь пираткой, как и мы. — Только где пришвартован ваш корабль? — спросила Уиллоу. — Корабль я везде найду, где есть порт. Когда золотом, когда сталью, — усмехнулся Тавиш, — так вот, команда, седлайте коней и что там у вас, выдвигаемся этой ночью. — Одумайся, мужик, — тут же побледнели разбойники, — ночью никому нельзя в лес ходить. Там твари страшные бродят — И что? — рявкнул Тавиш, — тварей везде полно и их всех надо бояться? Я в вас разочарован. Неужели вы действительно не более, чем куча сухопутных жалких крыс?! Он стукнул кулаком по столу, да с такой силой, что все тарелки подскочили. — Я еще сопливым мальчишкой попал на корабль, — продолжил Тавиш, — и в первое же плаванье на нас напали морские дьяволы, мерзкие люди-рыбы со своими спрутами. Мерзкие склизкие твари, которые заживо порубят тебя на куски и сожрут! А потом были кракены — они хватали щупальцами матросов и пихали себе в пасть, чтобы ты в их желудке медленно переваривался, смотря на то, как растворяется твоя плоть! И это я молчу про других тварей, одну страшнее другой. Но хуже всех был наш капитан… О, он был ужаснее и кровожаднее любого чудовища и любого ночного кошмара. Его руку откусил крокопес, и вместо неё у него был большой крюк, которым он угрожал нам. Любил наш капитан им потрошить людей, привязывая их вверх ногами над водой, чтобы на их внутренности сплывались акулы, которым он скармливал живых, с упоением наблюдая за этим, — Тавиш усмехнулся при этом, словно рассказывал о каком-то старом знакомом, — и мы его ненавидели и боялись. Но однажды мы все же решили, что с нас хватит. Поднялся бунт, мы убивали людей капитана, пока не добрались до него самого. О, как он визжал, когда мы привязали его к мачте и каждый из нас отрезал от него по кусочку, пока его всего не разрезали. А потом мы его останки зарядили в пушку и выстрелили из нее. Тогда я и стал капитаном, и с тех пор ни один монстр не пугает меня — потому что ни одно из встреченных мною чудовищ не было страшнее, чем убитый мною и матросами капитан, и даже он боялся нас. А теперь… Тавиш окинул взором притихших разбойников. — Короче, трусы хреновы, я вам так скажу: мы люди! Мы тут самый страшный ночной кошмар и все прочие твари должны это запомнить! Не мы должны бояться — это нас надо бояться. Это для нас всеми этими богами создан этот мир — и мы его заберем! Мы мрачная кровавая сказка с охренительно печальным концом. И если вы все скажете мне, что эти лесные ночные твари страшнее моего капитана, то я вам скажу — нет. Это мы страшнее и кровожаднее, чем капитан и твари вместе взятые! Кто готов пойти и вырезать всех монстров на своем пути?! Кто?! Его речь подействовала на разбойников, достаточно простых по своей морали людей. Сказалось и бытность Тавиша капитаном корабля, когда тому приходилось мотивировать матросов на всякого рода самоубийственные задачи. Тело прошлого главаря вынесли на улицу, там же нашли и обезглавленного разбойника, которому не повезло попасть под меч абиссонца. Лошадей у лесных бандитов не было — пустили на колбасу в начале зимы, так как в это время года хлопот от них куда больше, чем пользы. Зимой куда больше ценились ездовые собаки, которых держали в отдельном помещении на сваях. Их же и стали запрягать в сани вновь, перед этим сгрузив добычу. — Пойдешь с нами, девка, — Тавиш хлопнул Уиллоу по плечу, решив поговорить с ней, пока остальные разбойники возились на улице с санями, — покажешь, куда они пошли. — Ну… Я не настолько буду полезной. Я лишь знаю, куда они направились и не следила за ними, — больше всего Уиллоу волновалась за сидящую в бочке Агнес, из которой выбраться самостоятельно девочка не могла, — я лучше тут останусь, вам — Я собирался сделать тебя пираткой, — хмыкнул Тавиш, — а не служанкой, для этого есть юнги. И ты должна показать, чего стоишь, когда мы выдвинемся этой ночью. — Я и драться не умею… — слукавила Уиллоу. — Научим. А не захочешь — заставим, — усмехнулся Тавиш, — или у тебя есть, что скрывать? — Нет… Ничего я не скрываю, — Уиллоу старалась не выдавать свое волнение. — А вот я скрыл кое-что. Мужики не знают, что я выследил рыжую соплячку, — прошептал Тавиш девушке прямо в ухо, — надеялся, что приведет меня к Энки. Мужички правы, твари лесные тут водятся. И мне пришлось повозиться, чтобы её не сожрали раньше времени. Ей удалось от меня уйти, но потом я обнаружил эту хижину — будь я на месте девчонки, я бы туда и отправился. Так что спрошу вновь — где она прячется? Или я срублю твою лживую голову прямо сейчас. Агнес не выдержала, начав стучать по бочке изнутри. — Вот куда ты её дела, — не дав Уиллоу сказать и слова, Тавиш откинул её в сторону, одним ударом пробив бочку и вытащив из нее за шкирку Агнес, которую он кинул на пол, — я так и думал. Думаешь, забыл, как ты мне ножом ногу чуть не отрезала, паршивка! На четвереньках Агнес быстро уползла, спрятавшись за Уиллоу, которая схватила сковороду. — Да не бойся, девка, её не трону. Но она пойдёт с нами — поможет отыскать Энки.