Переплёт

Кайя отметил, что раньше дом Шехмуза был куда скромнее, хотя и тогда не уступал в своей элегантности. У порога его встретила мать, радостно распахнувшая объятия. — Сынок! — с нежностью произнесла она. —Ты всё-таки пришёл! — Как мы и договаривались, — отозвался он спокойно. — Идём завтракать, — предложила мать, отпуская его. — У нас есть много чего обсудить. —Я думал, ты захочешь поговорить наедине. — Всё так, сынок, — но сначала поприветствуй всех, — мягко, но настойчиво добавила она. Спорить с мамой Кайя не хотел, поэтому покорно пошел следом. — …Идите, — услышал Кайя прежде, чем успел увидеть хозяина дома. Едва переступив порог, он столкнулся с двумя девушками: дочерью Зеррин и дочерью самого Шехмуза. Перил. Девушка, перед которой Кайя все еще чувствовал себя неуютно, несмотря на прошедшие годы. Её лицо мгновенно изменилось, когда она увидела его — шок, смешанный с чем-то другим, пробежал по её чертам, но она быстро вернула себе привычное выражение и, прежде чем Кайя успел что-то сказать, наклонилась, чтобы поцеловать его в щёку. Кайя не сопротивлялся, зная, что она всегда так его приветствовала, и он старался сохранять тон общения давних хороших знакомых. Тем более при матери. — Наконец-то снова встретились! Надеюсь, ты не убежишь, — Перил весело хохотнула, её глаза светились дерзостью. — Поднимайся к нам позже. Кайя не успел ответить, когда вмешалась Нюкет. — Почему вы ушли с завтрака? — её голос был полон заботы, но и скрытого упрека. — Я плохо себя чувствую, тётя Нюкет, — черноволосая девушка, Пелин, подала голос, её взгляд опустился к полу. — Может, тебе дать что-то, Пелин? — с искренним беспокойством спросила Нюкет. Кайя скользнул взглядом по лицу Пелин, уловив в её глазах что-то тёмное и мучительное, прежде чем Перил слегка мотнула головой и уверенно ответила: — Нет-нет, я справлюсь сама. Но беседа с другом не помешает, — она подмигнула Кайе. Напоминает ему о прошлом, которое он предпочел бы забыть? Не хотелось втягиваться в разговор с Перил, но отказывать было неудобно, особенно в таком окружении, поэтому он слегка кивнул. — Хватит вам уже! — раздается властный голос Шехмуза из кухни. — Идите сюда, дорогая. Кайя перевёл взгляд на хозяина дома, когда Перил и Пелин скрылись из виду. Шехмуз встал с места, поманил Кайю рукой, и тот неохотно направился к нему. — Кайя, сынок, дай взглянуть на тебя! — с улыбкой произнёс Шехмуз. Но вместо того чтобы позволить себя обнять, Кайя протянул руку. — Ограничимся рукопожатием, Шехмуз-бей. Шехмуз бросил взгляд на протянутую руку, едва заметно кивнул и сдержанно пожал её. В его глазах мелькнуло едва заметное презрение, которое не укрылось от Кайи. — Всё такой же серьёзный парень. Похвально! — Шехмуз отпустил его руку с лёгким раздражением. — Даже слишком, — добавила мать Кайи, подходя к Шехмузу. Мужчина приобнял её, и Кайя почувствовал, как в его груди нарастает раздражение. — Кайя, — говорит мать, её голос становиться холодным и чужим. — Не стоит, любовь моя, он привыкнет. Вскоре ты станешь моей женой. Кайя с трудом скрывает свою неприязнь, его лицо остается невозмутимым, хотя перспектива того, что его мать станет женой Шехмуза, не вызывает у него никаких положительных эмоций. — Чаю? — Не нужно. — Кайя! —отрывается мать от будущего, будь он не ладен, супруга. —Давай поговорим. — Я вас оставлю. —ретируется глава дома. Мама усаживает Кайю за стол. Они оба молчат, её взгляд пронизывает его, и Кайя отвечает тем же. Слова как будто застряли в воздухе между ними. — Прекрати это, — не выдерживает мама, её голос полон усталости и немного раздражения. — Лучше расскажи, как дела у Корханова, что он наплёл Халисе, чтобы получить выходной? О! — поднимает она руку, словно только что вспомнила, — или ещё лучше, что там с Феритом? — Что с Феритом? — спрашивает он, чувствуя, как в его голосе появляются нотки отчаяния. — Ты серьёзно? Мама, что с тобой? — А что со мной? — невозмутимо изгибает она одну бровь. — Ты... — Кайя замолкает, у него нет слов. Он проводит рукой по лицу. —Мама, ты выходишь замуж за... — За того, кого люблю, Кайя, — спокойно отвечает она, не скрывая своей решимости. Кайя опускает голову, тяжело вздыхая. Он чувствует, как подступают слёзы, и с трудом сдерживает их. — Ты слышишь себя, мама? Кто любит? Какая из вас... — он не может произнести дальше, ком в горле становится слишком сильным. — О, только без этого, — говорит Нюкет, закатывая глаза, её голос наполняется раздражением. — Не веди себя как маленький мальчик и хорошенько подумай. Кайя смотрит в её глаза, пытаясь найти там ответы, но не находит ничего определённого. Он непроизвольно возвращается в детство, когда не понимал, что происходит с мамой, и почему минуту назад она гладила его по голове, а затем вдруг начинала кричать. — Какая из вас это говорит? Какая из двух моих мам решила, что он — человек, которому стоит верить? Нюкет подходит к нему, мягко опускаясь перед ним на колени. Она касается его руки. — Мы обе так решили, — её голос становится мягким и заботливым. — Мы обе счастливы, сынок. Порадуйся за нас. Она улыбается, а Кайя кивает, глотая слёзы. — Значит, спасать нужно вас обеих, — говорит он, опускаясь на колени вслед за ней. Они долго сидят на полу, держась за руки. Мама будто бы погружается в себя, но её лицо спокойно, как будто минуту назад не было никакого всплеска эмоций. Затем она вдруг возвращается к тому, с чего начала, словно ничего не произошло. — Так чего там Корханы? — спрашивает она с неожиданной лёгкостью, будто бы это обычная беседа за завтраком. Кайя тихо шепчет неопределённое: «Всё сложно», опасаясь, что если начнёт углубляться в последние события, включая его «выходной», назначенный лучшим в мире дедом после того, как он поддержал Асуман и Фуата за завтраком, то снова нарушит её хрупкое эмоциональное состояние. — Ты обещал подняться к Перил и Пелин, — говорит мама, поднимаясь с пола. — Отнеси им напитки, может, Пелин уже лучше. — Как хочешь, — соглашается он, беря поднос и направляясь к комнате девушек. Он понимает, что должен хотя бы из вежливости попрощаться, несмотря на внутреннее сопротивление. Однако перед этим, уже у лестницы, его останавливает Шехмуз. — Ты в порядке? — интересуется тот, прищуриваясь, словно оценивая Кайю с головы до ног. — Напоминаешь мне того немощного пацана, каким был. Но так ты расстраиваешь маму. Не делай этого, и себе хуже тоже не делай. Кайя резко поворачивается, его глаза вспыхивают холодным огнём, а губы искривляются. — Мама на кухне, — холодно произносит Кайя. — Можете не притворяться, что вас волнует наше состояние. Шехмуз недобро смеётся, его смех глухой, и в нём чувствуется что-то злорадное. — Несносный мальчишка, что ты можешь знать! — бросает он, не скрывая своей агрессии. — О, я уже не ребёнок, — цедит Кайя, его голос остаётся холодным, но в нем ощущается сила и решимость. — Вам стоит это понять, прежде чем говорить мне что-то. А теперь, извините, — он делает шаг назад и сдержанно улыбается, вежливо, но с явным вызовом, — пойду посмотрю, как там ваша племянница. Не дожидаясь ответа, Кайя разворачивается и уходит, оставляя Шехмуза стоять в одиночестве. Кайя, подходя к двери комнаты девушек, вдруг замирает, услышав жалобный голос Пелин. — Я спрашиваю, что мне делать, Перил, а не что было бы, если бы я не попросила Саджиде прислать свою дочь в особняк! Эти слова заставляют Кайю невольно замереть на месте. Его глаза широко раскрываются от удивления, и в его голове моментально всплывает мысль: «Она что, имеет в виду тот инцидент с девушкой в постели?» — Тише, Пелин, я ничего не говорю. Это уже не важно, — спокойно отвечает Перил, её голос звучит сдержанно, но с ноткой усталости. — Что ты имеешь в виду, Перил? — Пелин явно на взводе, её голос дрожит от напряжения. — Пело, не воспринимай меня как врага, лучше давай подумаем, что сейчас делать, — Перил старается унять панику кузины, но в её голосе слышится беспокойство. — Не знаю... — Пелин начинает плакать, и её голос ломается. — Мама сказала, что поговорит с дядей, и он решит вопрос, но... — она начинает рыдать, её плач усиливается, и Кайя чувствует, как его злость только растёт. — Но если папа узнает, что ты подставила Ферита, подложив ему в кровать незнакомку, он вас выгонит, если не хуже, — тяжело вздыхает Перил, заканчивая свою мысль с явной горечью. — Ох, Пелин, ох, на что ты надеялась? — Я... — Пелин шмыгает носом. —Я думала, он сделает предложение мне. Тогда я бы смогла заплатить Саджиде, тогда мы были бы счастливы, но Халис-Ага нашел ему эту... необразованную простушку! Эти слова обжигают Кайю, как огонь. Он чувствует, как в нём поднимается волна ярости. Как Пелин смеет так говорить о Суне? Но ещё больше его поражает сама ситуация. До сих пор он думал, что они с мамой строят козни против Корханов, но Пелин справлялась кажется с этим даже лучше поскольку делала это не преднамеренно. «Мама говорила, что это нам на руку, — думает Кайя, — но не потому ли, что она всё знала? Может, это и есть настоящая причина её решения выйти замуж за Шехмуза?» — ...Не сделал этого, — улавливает Кайя обрывок фразы Перил, и его внимание вновь возвращается к разговору. — ...не сделал этого. — улавливает Кайя слова Пелин. — Это всё из-за Халис-Аги. Ферит очень его уважает. — Пелин... — Ферит любит меня! — голос Пелин звучит отчаянно, но в нём слышится неуверенность, словно она пытается убедить в этом не только Перил, но и саму себя. — Я верю тебе, но... когда вы последний раз общались? — осторожно спрашивает Перил. — Я приходила к нему несколько дней назад, но больше мы не общались. — Ты с ума сошла?! Пелин, там же... — Успокойся. Его эта Суна — полная дура. Может только убегать и плакать. Ферит ей сразу сказал про нас с ним, она просто промолчала. Она никому ничего не скажет — даже ей хватает мозгов понять, какой это позор. Слова Пелин ударяют по Кайе, как молот. Его гнев закипает, словно буря, готовая вырваться наружу. Он чувствует, как его кулаки непроизвольно сжимаются, а зубы стиснуты так крепко, что челюсть начинает болеть. Пелин с такой лёгкостью оскорбляет Суну, пытается выставить её безвольной и глупой, и это разрывает Кайю изнутри. А Суна... она действительно молчала? — Ты в этом уверена, Пело? Почему Ферит тогда не общается с тобой? Я к тому, может, ты зря... и недооцениваешь эту девушку? Кайя замер, услышав, как Пелин с презрительной усмешкой произносит: — Говорю же, у неё нет выхода! Ей вот Ферит сказал следить за Кайей, так она и следит. Снова и снова в голове звучит —«Суна следит». Он чувствует, как грудь сжимает тяжёлым комком. Кайя понимал - Ферит ему не доверяет. Как бы его не бесил кузен, его подозрительность не была беспочвенной. То, что Кайя не любит в Ферите одновременно и то, что во многом ему помогает, стоит только немного эти, на первый взгляд, негативные качества, направить в нужное русло. Кайя знал, что скрыть от Ферита ту же неприязнь к деду будет куда сложнее. И соврет в первую очередь самому себе, если скажет, что не подозревал, что Суна общается с ним не просто так. Но. Суна была рядом с ним. Он начинает осознавать, что её присутствие никогда не казалось ему по-настоящему подозрительным. Она всегда казалась искренней, немного потерянной, как и сам Кайя, но неспособной на обман. Он думал, что ей удастся не идти на поводу у Ферита. Но что же в итоге? Разочарование, казалось, было бы логичным чувством, но Кайя не мог его испытать. Не после того, что он узнал. К Фериту, к слову, тоже злости не было. Он придурок, самоуверенный нарцисс и гад, учитывая, что проводит время с Пелин, будучи женатым, но все ещё не плохой. По крайней мере, в детстве, как и в первые дни знакомства, Кайя испытывал к младшему кузену ненависть. Сейчас же... раздражение, желание хорошенько встряхнуть, на место поставить, но при этом... понимание куда даже большее, чем к переживающему трудный период Фуату. К тому он чувствовал скорее сочувствие. Наверное, это происходило потому, что они довольно часто встречались в компании в последнее время, узнавали друг друга. Ну и, конечно, не последнюю роль в этом играла именно что ситуация Асуман и Фуата и их общая с кузеном позиция относительно нее. Утешение старшего кузена, мнение дела на счёт желания оставить ребенка - абсолютно все в этом убеждало Кайю все больше, что, по сути, мстить нужно одному лишь Халису Корхану, кукловоду в жизнях своей семьи, в первую очередь думающему лишь о себе. Теперь же... Кайе нужно подумать. Очень тщательно, чтобы не допустить ошибки. Когда Кайя вернулся домой, он направился к своей комнате, но сразу заметил, что Суна, едва стоявшая на ногах, внезапно упала. Он инстинктивно бросился вперёд и поймал её, поддерживая её тело. Его беспокойство и нежность к ней затмили любую злость и раздражение, которые он испытывал ранее. Кайя был потрясён тем, что Суна оказалась в таком состоянии, и его первой реакцией было проверить, всё ли с ней в порядке. По ее мимолётному взгляду на дверь ее родителей, он понял, что без Казыма не обошлось. Хотелось ворваться в ту комнату и поставить наконец тирана на место, но всё это мгновенно угасло, когда он почувствовал её руку, крепко сжимающую его локоть. Это прикосновение моментально успокоило его, и его воинственное настроение рассеялось. Когда они подошли к комнате Суны и Ферита, он увидел ее младшую сестру, что заметив их, сразу же поспешила к ним, беспокоясь о старшей. Кайя передал Суну в руки Сейран, наблюдая, как она обнимает её с заботой. В этот момент он почувствовал облегчение, что Суна находится в безопасности, собирался уйти, но замешкался, когда Сейран назвала его по имени. Они так и не познакомились "напрямую" до этого и это застало Кайю врасплох. Впрочем, он быстро приходит в себя, говорит, что ему нужно идти, перед этим сообщив об ужине, конечно, а сам запирается у себя, решив, что неплохо было бы сделать новые четки. Не думая ни о матери, ни о кознях Пелин или плане мести. Вообще ни о чем. Кайе изначально было мало интересно происходящее за столом; он мог бы сказать, что ему совсем скучно, если бы не то, что рядом с ним сидят Суна и Ферит. На Суну он старается не смотреть, предпочитая сосредоточиться на Ферите. Его взгляд неотрывно наблюдает за кузеном, отмечая, как тот периодически бросает взгляды в сторону Сейран — слишком часто, слишком откровенно для простого родственника. «Я также, интересно, выгляжу, смотря на Суну» — подумал он, слегка мотая головой. — «Вряд ли.» Кайя отверг эту мысль, сосредоточившись на кузене. «Ведет себя так, потому что бабник, и ему всё равно на кого заглядываться, или... Может ли Сейран действительно понравилась Фериту?» — снова обращает взгляд на парочку, но вдруг слышит нечто, что оказывается гораздо более важным и возмущающее его до глубины души. Казым, объявивший о намерении выдать младшую дочь замуж, также как и старшую, игнорируя её желание самой реализоваться. Хотя Кайя осознает, что в Турции это не редкость, и, возможно даже, в других обстоятельствах, он бы и не был так потрясён, но неприязнь к Казыму становится достаточным толчком для того, чтобы вмешаться в разговор: — Я слышал, Сейран хочет учиться, разве нет? Вопрос повис в воздухе, как тяжёлое облако, создавая заметное напряжение за столом. Все взгляды обратились к Сейран, которая, как мимическая кукла, краснела от смущения, стараясь скрыть свои чувства. Отец Суны нахмурился, его чётки застучали быстрее, как предвестники бурной грозы. — Учёба — это хорошо, но брак тоже важен, — медленно произнёс он, подбирая слова, как драгоценные камни. — Семья и дети — это то, что делает женщину по-настоящему счастливой. Верно, дочка? — обратился он к Суне, и Кайя почувствовал беспокойство, при мысли, что он мог навредить Суне, вмешавшись. К счастью, Гюльгюн-ханым вовремя вмешивается: — Конечно, брак важен, но в наше время девушки должны иметь возможность реализовать свои мечты и амбиции. — Она сдала экзамены, удостоверилась, что её знания высоки, этого достаточно! — Но она ведь может поступить в университет? — Взгляд Кайи был сосредоточен и острым, он не скрывал своего недовольства. — Какой ещё университет?! — Пусть девушка сама решит. —вмешивается Халис и Кайя, возможно впервые, рад услышать его старческий голос, вмиг утихомиривший главу семьи Шанлы. —Что такое, сынок? — спросила Гюльгюн-ханым, когда у Фуата зазвонил телефон. — Это французы, — ответил он, слегка нахмурившись. — Я совсем забыл, что мы договорились с тобой, Кайя, — добавил он, обращаясь к кузену. Кайя кивнул. Они действительно обсуждали это на следующий день после его ссоры с Асуман. Тогда Фуат признался, что просто не может спокойно выполнять столько работы после случившегося и попросил помочь. После разговора, конечно. Он доверился Кайе, поблагодарил его, и в тот момент Кайя даже почувствовал что-то вроде ответственности, как будто они всегда были рядом друг с другом. Так, словно он действительно, старший брат, всеми силами, заботящийся о младшем. Но Кайя быстро напомнил себе, что ни Фуат, ни другие Корханы не были ему семьёй. Привязываться к ним — плохая идея. Однако потом.. вспомнился вечерний разговор с Суной, их встречи до этого, он осознал, что всё идёт как-то не так, как они с мамой планировали. — Французы? О чём договорились? — встрял Казым, его взгляд стал острым, как лезвие. — О том, что я возьму их на себя, — пояснил Кайя, заметив не понимающие взгляды. Особенно его забавляла реакция Ферита на это неожиданное для него известие. Тот слегка приподнял брови, его губы сжались в тонкую линию. — Верно, но проблема в том, что у них плохо с английским, а мы практически не знаем французского, — продолжил Фуат, видя замешательство остальных. — И что же, Фуат, у твоего кузена с французским лучше, что ли? — Казым задал вопрос с тем особым тоном, в котором сквозило ожидание конфликта. Он словно искал повод для новой ссоры, но Кайя не собирался доставлять Шанлы такое удовольствие. — Нет, но некоторые азы я знаю, — спокойно ответил Кайя. — К тому же даже на ломаном английском я смогу лучше понять их. — С чего это? — не унимается Казым. Затем он и вовсе, едва ли не подскакивает с места, заслышав аргумент о жизни в Лондоне от Орхана. — Живи в Лондоне, родись в нём, да хоть главным там будь, — пренебрежительно отрезал он. — Вам ведь французский нужен! — Так ведь Суна и Сейран им владеют, брат, — неожиданно оживился Ферит. — Правда? — Кайя подался вперёд, заинтересованный. Во-первых, он узнал что-то новое о Суне, а во-вторых, учитывая все, что Кайя успел уже заметить, Ферит вполне мог сообщить это, обратив внимание на Сейран, а вовсе не на жену, что отлично можно проверить, немного поддев кузена. Тогда, возможно, наша милая своячница поможет нам? —добродушно улыбнулся он, изучая реакцию Ферита. — Я имел... — начал Ферит, но Кайя заметил его замешательство и хитро прищурился. «Так и думал», — промелькнула у него мысль. — А может, Сейран? Хочешь? — спросил он, глядя на младшую Шанлы, затем перевёл взгляд на Казыма. — Казым-бей, почему бы не дать Сейран поработать с нами? Она покажет, на что способна, и, возможно, познакомится с интересными людьми... — в голосе Кайи прозвучали нотки лукавства, указывая на то, что важно Казыму. — Многие из них влиятельны. — Завидная будет невеста! — широко улыбнулся Ферит, видимо, стараясь показать, что его это интересует лишь как родственника. «Очень плохая игра, кузен», — насмешливо подумал Кайя, наблюдая, как Казым мечется, словно пытаясь принять решение. Но Кайя почти был уверен в том, каким будет ответ, поэтому, совершенно не беспокоясь, уже начал обдумывать, что делать, когда Сейран услышит положительный ответ. Когда пришли Пелин и Перил обстановка стала более напряжённой, но Кайя не чувствовал себя особенно некомфортно. Он сохранил спокойствие, даже когда Перил провела руками по его груди, и когда Ферит отпустил в его сторону провокационный комментарий. Кайя использовал эту ситуацию в свою пользу, подчеркнув знакомство Пелин и Ферита, убеждаясь в том, что услышал в доме Шехмуза утром. Но, помимо всего этого, Кайя неожиданно заметил нечто гораздо более интересное: взгляд Суны, прикованный к Перил. Ревность, что мелькнула в глазах Суны, была тонкой, почти незаметной, но Кайя, всегда внимательный к мелочам, уловил это. Её губы слегка поджались, а взгляд стал чуть жёстче, как будто она пыталась скрыть свои чувства, но не могла, похоже, до конца справиться с эмоциями. В её взгляде было что-то новое, что-то, что заставило сердце Кайи биться чуть быстрее. Он почувствовал себя одновременно растерянным, подавленным и, странным образом, весёлым. «Знала бы ты, морская фея, что это твое чувство совсем не нужно, ты и только ты, не выходишь из головы » —эта мысль предательская. Та, от которой, хочется убежать. Она неправильная, со всех сторон, каждую из которых, он знает, запретная. Она... «Она следит за мной потому, что так сказал Ферит» —вспоминает Кайя, а после, прекращает флирт Перил одной лишь фразой. К добру ли? Нет. Это становится понятно, когда, пусть и из-за Казыма, девушка объявляет о помолвке своего отца и его матери. Это портит настроение, повышая желание поскорее добраться до особняка, но, он действительно гордится Суной, когда она помогает с переговорами и искренне недоумевает что успело случиться между кузеном, Феритом и Сейран всего на пятнадцать минут позже. Кайя заходит в свою комнату, ощущая, как силы покидают его тело. Даже идея, которая родилась за ужином — эскиз нового украшения, — теперь казалась слишком утомительной для воплощения. Он бросает взгляд на стол, где лежат наброски, но решает, что сегодня не способен заниматься этим. Вместо этого мысли его начинают блуждать в другом направлении. Идея подать документы в университет за Сейран мелькнула неожиданно. Отец девушки никогда не позволил бы ей сделать это самой, но если бы это сделал Кайя, всё могло бы сложиться иначе. Казым не смог бы возразить против такого хода — наоборот, он мог бы даже одобрить это, как уже случалось с работой. Таким образом, Кайя мог бы не только помочь Сейран, но и завоевать её доверие. Да и Суна, несомненно, была бы счастлива за сестру. Он усмехнулся, размышляя об этом плане. «Снова о ней думаю», — Кайя провел рукой по волосам, пытаясь стряхнуть наваждение. «Что я делаю? —его одолевает злость на самого себя — «Мне нужно искать пути примирения с Халисом, а я думаю о его невестке и только усложняю ситуацию». Он закрывает глаза, пытаясь убедить себя, что всё, что делала Суна, — неправда. Однако воспоминания, противоречащие этому, не отпускали. «Мы встретились ещё до помолвки. Если всё было не по-настоящему, разве она стала бы говорить, что вернёт кольцо после свадьбы? Разве доверилась бы мне в тот момент, когда, по всей видимости, сюда приходила Пелин, пила бы чай на кухне, успокаивала бы меня после ссоры с матерью? Разве она позволила бы мне увидеть себя слабой? Разве ревновала бы сегодня?» Эти вопросы, казалось, висели в воздухе, не давая ему покоя. Каждый из них был как удар в сердце, напоминание о том, что он погружается в нечто, что уже нельзя остановить. Кайя почувствовал, как грудь сжимается от осознания этой реальности. Он не мог больше избегать того, что становилось всё очевиднее. — Нам нужно с ней поговорить, — произносит он вслух даже не осознав, а потом резко подымается на кровати услышав неожиданного гостя. — С кем ты говорить собрался? Со стенкой? — врывается в комнату Ферит, не удосужившись постучать. — У меня хотя бы есть собеседник, — ответил Кайя в тон кузену, но без улыбки. — А вот ты, похоже, лишился даже дома. — Что? — Ферит, почувствовав остроту тона Кайи, утратил веселье. — Иначе я не могу объяснить твоё нахождение здесь. Только если в доме больше не осталось людей и комнат. —Очень смешно. — Фыркнул Ферит, явно не оценив шутку. — Я... —замялся он, но его внимание неожиданно переключилось на ноутбук Кайи, экран которого показывал открытый сайт университета. Неуверенность Ферита сменилось неожиданным удивлением. — Ты хочешь подать документы для Сейран? — Имеешь что-то против? — Кайя слегка ухмыльнулся и тут же задал другой вопрос: — Зачем ты пришел? — Папа Казым этого не одобрит. — Не знал, что вы с ним так близки, — Кайя усмехнулся. — Но какая разница? Иди, сдай меня. Тебе же наверняка хочется. Ферит вдруг опустил взгляд, взъерошил волосы и медленно опустился на край кровати. Кайя растерянно наблюдал за его неожиданным поведением. — Нет, — наконец заговорил Ферит, его голос звучал тише, словно он пытался убедить не только Кайю, но и самого себя. — Скажи, что это была моя идея. Будет выглядеть куда логичнее, если я сделаю подобный жест для свояченицы. К тому же, как ты заметил, дорогой братец, я прекрасно общаюсь с Казымом. Я смогу лучше всё преподнести ему, чем ты. «А ты, оказывается, дорогой братец, — передразнил Кайя в мыслях. — Умен, когда тебе это нужно». Он не собирался препятствовать Фериту, хотя сомнения в том, что это несправедливо по отношению к Сейран, учитывая Пелин, оставались. Однако плюсы перевешивали, поэтому Кайя лишь пожал плечами. — Хорошо. — А с тобой что? — настороженно спросил Ферит, всматриваясь в его лицо. — Ты что-то ещё хотел? — скучающим тоном поинтересовался Кайя, игнорируя его вопрос. — Я отвезу Сейран регистрироваться. Кайя усмехнулся. — Удачи. — Скажи, что это сделаешь ты, а потом скажи, что у тебя дела на работе. — У меня, — он вздохнул, — их нет. — Фуат сказал, поэтому я и пришёл к тебе. Пока буду с Сейран, кто-то должен заменить меня у Мастера Неджипа. Кайя прищурился. — Не слишком ли много просьб для одного вечера? — Вот ты и показал свою истинную натуру! — Ферит махнул пальцем у него перед лицом, но в его жесте не было ни обвинения, ни упрека — лишь тень шутки. — Чего ты хочешь? — спросил он уже спокойно. — Иногда... бывать у Мастера тоже. — Хочешь показать ему свои работы? — догадался Ферит, но тут же замялся. Кайя сделал вид, что понял его догадку по-своему. — Ты внимателен, — Кайя перевел взгляд на свои наброски на столе. Ферит последовал его примеру и кивнул. — Да, именно этого и хочу. — Всё, что пожелаешь, — Ферит протянул руку для рукопожатия. Кайя посмотрел на его протянутую руку, его взгляд был изучающим, но в конце концов, сам не зная почему, улыбнулся и протянул свою руку в ответ. Когда утром Кайя сделал все, как договаривались, он ощутил смешанное чувство волнения и вдохновения. Однорукий мастер, хотя и был удивлен его появлением, сдержанно улыбнулся, увидев принесенные им эскизы. Лукаво подмигнул, обещая не говорит о "замене". На стенах висели инструменты, блестящие от многолетнего использования, и вся комната была пропитана запахом металла, смешанного с лёгким ароматом дорогих масел. В каждом уголке этого места чувствовалась история — как будто каждое украшение, созданное здесь, хранило часть души мастера. Взяв один из рисунков, Неджип внимательно его изучил, глаза его блеснули. — Вижу, у тебя талант, парень. Даже жаль, что придется скрыть это от Халиса. Проходи. Ему доверили работать над украшением в этой мастерской. Это было как сон, который наконец стал реальностью. Теперь ему предстояло создать нечто, что будет не просто украшением, а произведением искусства. Кайя начал работать над украшением, которое он назвал «Волнение морской феи». Это был кулон, вдохновленный Суной и их взаимоотношениями. Дизайн был тонким и элегантным, словно сам воздух. В центре кулона располагалась голубая опалесцирующая жемчужина, окруженная волнистыми линиями серебра, имитирующими движение морской воды. Линии закручивались и переплетались, как бы охраняя жемчужину от внешнего мира, создавая ощущение нежности и защиты. Работа над украшением полностью поглотила Кайю. Каждый изгиб, каждая деталь кулона несли в себе его чувства к Суне — её хрупкость, её сила, её тайны. Он не просто создавал украшение, он вкладывал в него всё, что хотел сказать ей, но не мог выразить словами, но при этом, сейчас, в этот миг не отрицать своих чувств. Кайя спрятал "Волнение морской феи" в ящик стола, решив позже найти ему более надёжное место. Но как только закрыл, его взгляд упал на стопку листов бумаги, которые так и не убрались им вот уже несколько дней. Он задумался, где бы найти им подходящее место, и, просматривая полки, случайно задел одну из папок. Она упала, и на пол высыпались его прошлые работы — эскизы, наброски, рисунки, которые он делал в разные периоды своей жизни. Кайя начинает складывать их обратно, но вдруг его взгляд цепляется за один из листов. Он берёт его в руки и замечает, что это — её портреты. Его пальцы скользят по бумаге, по линиям, очерчивающим её лицо. Сияющая улыбка, светлые глаза, словно принадлежащие самому доброму персонажу из сказки. Эти портреты словно оживают в его руках, возвращая его в тот момент, когда он впервые встретил её. Кайя помнил этот первый день, словно это было вчера. Её крик, который он услышал случайно, возвращаясь из аптеки. Её крик прорезал гул улицы, и он поспешил на звук, увидев, как она, держится за ушибленное колено, сидя на асфальте. Каштановые волосы были слегка растрёпаны, а в её глазах стояла боль. Суна в этот момент выглядела так беззащитно, что Кайя не мог пройти мимо. К тому же, он знал, что такое побои, знал, что значит быть беспомощным перед жестокостью, и в тот момент решил, что не сможет простить себя, если не поможет ей. Он помнил, как её лицо запомнилось ему с первых секунд, как их диалог, короткий и случайный, неожиданно оставил глубокий след в его душе. Он боялся, что её образ сотрётся из памяти, поэтому однажды, поддавшись порыву, нарисовал её портрет. Тогда он не был уверен, удалось ли ему передать её внутренний свет, но теперь, глядя на портреты, которые он сделал во время их встречи после её помолвки, Кайя сдался перед этим признанием. Она была его вдохновением. Она была той, кого он так и не смог и похоже , с каждым днём всё больше, уже не сможет забыть, и это было больнее всего. Резкий стук в дверь вырвал его из раздумий. Кайя вздрогнул и услышал голос Латифа, который звал его срочно к деду. Он неосмотрительно оставил портреты и остальные бумаги на полу и поспешил на «ковёр» к деду. — Вы хотели видеть меня? — Как ты мог допустить это? — Халис опер голову о кисть глубоко раздосадованный. — Ты не смог позаботиться о матери —покачал он головой Кайя стоит тяжело глотая, пытаясь совладать с собой, Халис затронул слишком острую тему. — О матери? — переспрашивает он, едва запуская воздух в лёгкие — Я не доволен также как и вы — он отворачивается, но говорит: пока ничего ещё не случилось уговорите ее. — Каким образом? — бросает старший раздраженно. — Я звонил ей, сказал, что против, но теперь это ее выбор! — Жить без отца это тоже ее выбор? — морщиться Кайя, пытливо всмотриваясь в лицо старшего. На что, тот, словно от нестерпимой боли закрывает глаза. Мотает головой, открывает рот, но так ничего и не произносит. Кайя наблюдая за этим, искажает лицо не то в усмешке, что так и не прозвучала, не то в возмущении. — Просто она девочка, —продолжает он, поднимая брови в негодовании — поэтому вы ее бросили? М? На глазах старика похоже выступают слезы, но Кайю уже не остановить. К горлу подступает ком. Боль копившаяся много лет разрывает с новой силой. — А меня? — заминка —Я мальчик, но меня вы тоже не приняли. Халис отрывает руку от лица, трясет ею. — Я не понимаю. — подрагивает его голос. Хотя, может, Кайе просто хочется так думать — о чем ты говоришь. Я что-то пропустил? Ты вернулся и я пытался наладить отношения.. «Правда? Когда это было? Что я упустил?» — пробираются в голову едкие мысли, пока в глазах стоят слезы. — ... Чего ты ещё хочешь? «На что я надеялся заводя этот разговор? Он не понимает.. не понимает» Кайя глотает ком. — Вы просто дали нам денег и позволили жить в своем доме. — Халис вновь закрывает глаза, а его это только злит. Меж бровей появляется морщинка — Вы хоть раз говорили со мной как дедушка с внуком, а? — Халис вздыхает, но в глаза ему не смотрит. — Если бы Вы попытались нас узнать, — наступает он на старшего — хоть немного, то знали бы, —дыхание совсем сбивается — знали бы, что у нее проблемы. — выговаривает Кайя пристально глядя на Халиса. Тот неожиданно заинтересованно, будто сопоставляя что-то у себя в голове, поворачивается, спрашивает, вполне обычный может, вопрос, но Кайе он кажется насмешкой и одновременно возвращающий в кошмар. — И какие же у нее проблемы? Кайя пожалел что все это начал. Ему плохо. Он пятится назад. Руки дрожат, дыхания не хватает. Он опускает веки сдерживая слезы, а Халис пользуется его состоянием, давит, повышая тон. — Я задал вопрос, отвечай! Кайя пытается дышать, понимая, что отступить теперь не может, как в тумане произносит: — Раздвоение личности. — Он вновь делает судорожный вдох — У меня словно две мамы — Халис расширяет глаза, не веря — Иногда, — Кайя слегка склоняет голову — доминирует одна личность, иногда другая. — он закусывает губу изнутри. Перед глазами стоят картины из детства, а в реальности он вскидывает и снова опускает брови — Никогда не угадаешь. В детстве, — запинается, — В детстве было сложнее. — Слезы не текут из глаз, но он нещадно глотает их поток, даже улыбаться пробует, когда Халис расширил глаза, не веря своим ушам. Он смотрел на Кайю с изумлением, как будто в первый раз осознав, на какую жизнь обрек свою дочь. — Она могла сказать, что.. любит меня — уголки губ поползли вверх — а через секунду, — очередная заминка, — кричать, что ненавидит. Я знаю, она чувствовала за это вину, но.. В глазах Халиса мелькнуло что-то вроде сожаления, но он всё ещё не был готов полностью принять реальность. — Что ты такое говоришь, Кайя? — Кайя посмотрел на него, в его взгляде отразились подавленность и усталость. —Я здесь.. ни при чем. Сонмез закрыл глаза, опустив голову и сжав челюсти, чтобы скрыть боль и разочарование. — Нет, это вы виноваты. — Он закусил губы, выдохнул — дедушка Халис. Вы просто не хотите этого понять. Вы видите то, что хотите и не понимаете что сделали не так. — Халис резко повернулся, словно пытаясь скрыть своё смятение и осознать слова внука. — Вам не понять, как мы с ней жили. Жили все эти годы. Вы не поймёте. — говорит он тихо, но уверенно. Халис несколько раз порывается что-то сказать, но каждый раз отсекается. Мгновение молчит и все же: — Почему.. почему ты не рассказал все раньше? — Он скалит лицо — если бы ты сразу рассказал, то я бы.. смог хоть как нибудь вам помочь. Кайя всматривается в черты лица старшего, его мимику. — Вы и на этот раз хотите уйти от ответственности, поэтому обвиняете меня, да? — Кайя кивает — Я понял. Понял. — Он проводит рукой по лицу стирая все же подступившие слезы, собирается уйти, но что-то останавливает. — Знаете, моя мать всегда нуждалась в отце, а я.. — снова проглатывает ком —нуждался в дедушке. Только и всего. Но тебя не было. Но ты не переживай, — выплёвывает Кайя — сами справимся. Дедушка. Я сам просмотрю за ней, как всегда и делал. Он покидает кабинет деда, стирает остатки слез, берет лежащие на столе второй комнаты Халиса, четки, стараясь успокоить дрожащие, после разговора, пальцы. Его мысли блуждали, пытаясь вспомнить, когда он оставил их в этой комнате. Перебирая камни, он погрузился в эту ритуальную медитацию, не замечая, как Суна вошла в его комнату. Звук разбросанных бусин вывел его из задумчивости. Кайя вздрогнул и посмотрел вниз, увидев, как четки рассыпались по полу, как блестящие звёзды, которые вдруг потеряли своё место на небе. «Надо было завязывать крепче», — мелькнула мысль в голове, прежде чем его взгляд упал на стопку бумаг, где в данный момент лежат портреты Суны. Они были сверху, что свидетельствовало только об одном. — Ничего Суна. — видит он ее смятение — Ты не должна была их увидеть. — Почему? — спросила она тихо. — Они красивые. Лучше бы она вообще ничего не говорила потому, что почувствовал, как стыд и тревога резко усилились. Он ожидал от неё какой-то другой реакции, возможно, осуждения или непонимания, но не этого. Кайя был несказанно рад, когда Суна завела отстроненный диалог о четках, это позволяло не думать так усиленно. Просто ещё раз отметить, как они похожи и решится, решиться пригласить ее на прогулку, где, он надеется, все встанет на свои места. Собственно, не прогадал, жаль для этого пришлось пережить ссору, драку и волнение. Они договорились быть только друзьями. Получается ли? Кайя совсем не был уверен, но был готов попробовать. Ради Суны. Они обменялись телефонами, и что раньше мешало сделать это, чтобы в случае чего, общаться на расстоянии и разошлись. Сейран должна была вернуться из университета и Суна должна была встретить ее, а Кайя обязан был ждать прихода его матери и "новой семьи". Нюкет и Шехмуз, держа друг друга за руки, выглядели счастливыми и уверенными. Однако Кайя этому ни капли не верил. — Рад вас всех видеть! С некоторыми только познакомиться — Он подошёл к Халису, как и подобает, целуя ему руку —Ага. Мама повторила действие, произнесла: — Халис-бей, мы просим твоего благословения, — Кайя не смог сдержать гримасы отвращения. «Что она говорит?» — думал он, едва удерживаясь от комментариев. Ифакат, внимательно наблюдавшая за происходящим, сжав губы, метала взглядом молнии, отражая весь скептицизм и недовольство. Орхан, в свою очередь, только немного изогнул бровь в удивлении, которое вскоре сменилось пустым взглядом. Гюльгюн-ханым, напротив, не сводила глаз со свёкра, крепко сжимая руку мужа, словно ища в этом жесте поддержку и уверенность. Асуман и Фуат старались сохранять вежливый интерес, но было очевидно, что и они сбиты с толку. Ферит, сидевший чернее тучи, постоянно сталкивался глазами с радостной Пелин, которая сидела бок о бок с Перил. Суна, казалось, была где-то далеко, её мысли унесли её от этого безумия. Казым же, устроившись поудобнее, словно наблюдал за спектаклем, в котором не хотел участвовать. Лишь сидевшая рядом тётя Хаттуч удерживала его от резких комментариев и шквала вопросов. Сейран и её мать сохраняли спокойствие, ожидая, когда Халис начнёт говорить. — Ты знаешь моё мнение, дочка, — наконец произнёс Халис, и напряжение в комнате достигло апогея. — Ай, — лицо Шехмуза исказилось от напускного негодования. — Мы взрослые люди и хотим пожениться. Я совершенно не понимаю вашего протеста. — Шехо... — Я к тому, что, будь я иначе воспитан, и вовсе не стал бы просить разрешения. — Но ты воспитан так, как воспитан, — закипая, ответил Халис. — Кроме того, ты должен понимать, что не только я должен дать согласие, — его глаза встретились с Кайей. — С этим нет проблем, — Шехмуз отозвался быстро и уверенно. Кайя сжал кулаки, его лицо побледнело от гнева, но он знал, что не может сейчас выйти вперёд и прекратить все это. — Мой сын согласится со всем, что я решу. — Нюкет... — хрипло выдохнул старший Корхан, но был тут же прерван. — Но если вы ещё не готовы дать согласие, мы подождём... два месяца. Да, Шехо? — обернулась к своему жениху. — Дадим вам время свыкнуться. А чтобы вам было спокойнее, я, Шехмуз и Перил поживём здесь, если вас это устроит. Гнев заполнил каждую клетку тела, но Кайя знал, что ничего не может сделать потому, что Халис, утвердительно кивнув, произнёс: — Будь по-твоему. Мама улыбнулась. — Спасибо, за то,что Вы дали положительный ответ, мы заберём вещи вернёмся, Халис-бей. Старший прикрыл глаза, чуть шевельнув пальцами. — Ифакат, пусть подготовят комнаты. Кайя стоял на балконе, уткнувшись руками в холодный перила. Шаги позади заставили напрячься. — Кайя, — осторожно начала Суна, подходя ближе. — Ты в порядке? Только услышав ее голос, Сонмез обернулся. Помимо девушки, позади стояли Сейран и Ферит. Последний бросил недовольный взгляд на жену. — В порядке? — с сарказмом переспросил Корхан, пересёк расстояние между ними и встал прямо напротив Кайи. — Теперь у нас не останется комнат… и прибавиться проблем.. благодаря твоей мамочке. — Следи за языком, Ферит. — Сонмез бросил на него взгляд, полный раздражения. — Ты думаешь, мне это нравится? Ферит замер, скрестил руки на груди и взглянул в сторону, словно обдумывая что-то. — Ферит, отстань от него — вмешалась Сейран. — Нет, пусть говорит. — спокойнее ответил Кайя. — Чтобы вы поругались? Здесь и так.. —Начала Суна, но Ферит подал голос, неожиданно мягко глядя на Кайю: — Слушай... Мы не друзья. — В глазах Корхана отразилась непонятная смесь эмоций. — И вряд-ли когда-то станем, но.. учитывая все, что происходит в последнее время.. Если что-то пойдёт не так, не думай, что тебе придётся разбираться с этим одному. Мы все здесь заодно. Кайя не ожидал услышать такие слова от Ферита, но они, несомненно, заставили его почувствовать небольшую поддержку. — Спасибо, — тихо ответил он, и на его лице мелькнула тень улыбки. Корхан ответил тем же, уходя пробубнил: — Еще бы Пелин не видеть, было б замечательно. — Ферит! — Окликает он, видимо поддаваясь эмоциям, но когда кузен вновь разворачивает к нему голову, теряет решимость — «Это не мое дело, я в игры Пелин я лезть не стану». — Ты же понимаешь, что я не поверю в твою доброту. — Взаимно. — смеётся кузен, беря под руку Суну и Сейран.

***

Прошёл месяц с того дня, когда мама и Шехмуз с Перил переехали в особняк. Каждое утро начиналось с очередного конфликта. Кайя уже знал, что будет спор, едва спускаясь по лестнице на завтрак. В один из дней Нюкет встретила его с ласковым выражением лица, но в следующий миг, словно по щелчку, её настроение сменилось на раздражение. — Почему ты никогда не слушаешь меня? — её голос, обычно мягкий, стал резким, когда она вдруг перешла на другую сторону своей личности. — Ты должен уважать моего Шехмуза! Он делает для нас всё! — Мама, — вздыхает Кайя — Я делаю все, что ты хочешь. Мне надоело это все и я отступил, как ты и просила, я стараюсь не обращать внимания на него и ваши отношения только бы с тобой все было хорошо, но я не проникнусь к нему уважением, не проси. — Сынок.. — Пора на завтрак, —приобнял он мать за плечи — У меня нет настроения выслушивать претензии лучшего в мире дедушки за опоздание, а у тебя? — Нас это не касается. — Я могу сказать, что ты заболела. — Нет-нет, я лучше пойду, а то, — Её глаза вдруг потемнели, и она наклонилась ближе — вдруг он снова решит отстранить тебя от работы. Ты так и не рассказал, что послужило причиной этому! — Ерунда, мама. — Шепчет он. — Только не переживай. Тем временем, Кайя усердно работал в компании поскольку, после того их разговора, сменил гнев на милость, будто считая, что это искупит вину и вскоре, собирался провести очные переговоры с французами, куда, в качестве переводчика, как и обещал пригласил Сейран. Младшая Шанлы была спокойна и профессиональна, её перевод был точен, и французы, впечатлённые её навыками, явно остались довольны переговорами. Кайя отметил про себя, насколько она важна для успеха этого проекта, но, не мог не задуматься о том, как бы с этой задачей справилась Суна. Своего рода убежищем для него стала переписка с Суной. Он переписывался с ней почти каждую ночь, прячась в своей комнате, как школьник, чтобы никто не заметил. Чаще всего обсуждали "Гарри Поттера", чтобы сбежать от реальности и погрузиться в мир фантазий. Я тут начала читать "Орден феникса" —Написала девушка. Ты очень быстро читаешь. — Удивился Кайя. Сюжет очень увлекательный, но, ты знаешь, вторая книга жутко разозлила меня. Локонс ужасен! Кайя невольно рассмеялся, представляя ее выражение лица. Фильм на мой взгляд, получился лучше в этом плане. Она отчего-то долго молчит. Суна? Может удастся посмотреть как-нибудь.. об этом задумалась. Извини, если что. Я просто вспомнил, что ты просила "Властелин колец", но я так и не нашел весь сборник. Ничего Можешь найти в Интернете, если хочешь. "Гарри Поттер" меня вполне устраивает. Рад. Какой персонаж "Ордена Феникса" твой любимый? Кайя задумался, напечатал: Наверное, Ремус Люпин. Он очень сложный персонаж, много пережил, но остаётся верен своим принципам. Я тоже его люблю. В нём столько мудрости и боли одновременно. Он напоминает мне тебя, Кайя, — ответила Суна, и Кайя, улыбаясь, понял, что такие моменты наполняют его жизнь теплотой, которую он давно не ощущал, но быстро опомнился, каря себя перевел тему: Ферит спит? Пф, нет. Он.. — Начинает Кайя, стирает. Задумывается, что именно написать, Суна опережает: Он занят. Я.. рассказала ему кое-что о Сейран и он увлекся непонятно чем. Помогаешь Фериту найти путь к сердцу сестры? Сообщение отправлено. Прочитано. Стерать его слишком поздно. «Зачем я это написал?» — провел Кайя рукой по лицу. Увидит напечатанный ею ответ. Помогаю ему не быть убитым. Они общаются так ещё какое-то время, но часы бегут вперёд и им приходится пожелать друг другу спокойной ночи.

***

— Ты выглядишь измученным, — сказала Перил, ставя чашку на стол рядом с ним. — Может, стоит немного отдохнуть? Кайя, который уже привык к её вниманию, кивнул, стараясь не придавать этому значения. — Спасибо, Перил, но у меня ещё много дел. Я позже немного передохну. Перил подошла ближе, с лёгкой улыбкой на губах. — Может, я могу чем-то помочь? Ты же знаешь... — Перил.. — взглянул он на нее. — Не надо. Не делай себе больно. Мне жаль, что так вышло в нашем.. юношестве. Я плохо поступил с тобой, прости, и не пытайся делать что-то подобное, чтобы не испортить то общение, которое есть. — Я простила тебя. — Коснулась она его руки — если бы нет, не подошла бы. —наклонилась. — не проявила бы чувства. — Перил... —с нажимом сказал Кайя и убирая свою руку из под ее, заметил Суну, увидевшую эту картину. Она тут же ответила глаза, шепнув что-то идущей рядом Асуман и ушла. Сонмез отвернулся тоже. — Перил уйди пожалуйста. Девушка выпрямилась. — Хорошо, но ты можешь прийти ко мне, помни это.

***

На следующей неделе переговоры с французами повторились, вот только на этот раз, помимо Сейран и Фуата добирался до фирмы Кайя, вместе с Феритом по просьбе старшего Корхана. Кайя не знал, чего именно хотел Халис от младшего внука, но тот не появлялся в его поле зрения достаточно долго, чтобы переговоры успели закончиться, а сам Сонмез и вовсе, позабыл о нахождении кузена здании до тех пор, пока Корхан не подкрался к нему сзади, хватая за плечи. — Я дышу тебе в спину, братец Кайя, — прошептал Ферит, демонстрируя свои белые зубы. Кайя приподнял одну бровь, хмыкнул: — Исходя из твоего поведения, это тебе кто-то дышит в спину, а ты из страха ищешь защиты, — лукаво посмотрел он на кузена. — Хотя нет, ты слишком радостный, — продолжил он, отмечая глуповатую улыбку Ферита. — Тебе сказали, что ты наконец можешь заняться своим любимым бездельем? — Не угадал, — спокойно ответил Ферит, не обидевшись. — Мне дали возможность сделать собственный эскиз. Понимаешь, что это значит? — Понятия не имею, — сказал он, едва заметно пожимая плечами, и Ферит, тут же опустил свои ладони на стол. — Очень скоро я займу это место. Но не расстраивайся, как я уже говорил, мы всё же не враги, я не выгоню тебя, когда это произойдёт. — Он хохотнул, хлопнул Кайю по плечу и добавил — Ладно, расслабься! Я просто заберу себе переговорную и все иностранные сделки. «Иностранные?» — мелькнула мысль в голове у Кайи. В этот момент он заметил, Сейран, стоящую в коридоре. Она покачала головой, но при этом, было видно , что она с трудом сдерживает улыбку. Кайя снова перевёл взгляд на Ферита и едва слышно произнёс: — А Сейран молодец. Ферит, услышав это, сначала замер, но затем на его лице появилось выражение, словно его поймали с поличным. Его самодовольная улыбка сменилась неловким смешком, а затем он всё-таки не выдержал и бросил короткий взгляд в сторону Сейран. Его глаза на мгновение потеплели, но он быстро постарался скрыть это, вернув себе привычную маску беспечного весельчака. — Эй, это не имеет к делу никакого отношения, — попытался оправдаться Ферит, но его лёгкая растерянность выдала его с головой. — Просто я на подъёме, понимаешь? — Охотно — бросает Кайя с лёгкой долей сарказма. — Я женатый человек! — Да… — протянул Кайя, и после короткой паузы на выдохе добавил, — я помню. — Он снова посмотрел на кузена, будто бы читая его мысли. — Но давай честно: ты ведь понимаешь, кто... — Кайя сделал короткую паузу, прежде чем продолжить, — мой будущий отчим. Помимо всего прочего, конечно. Кайя даже не пытался скрыть намёк, его лицо оставалось невозмутимым, но взгляд пристально следил за изменением выражения лица Ферита. Сначала тот побледнел, затем его лицо омрачилось, чтобы потом обрести какое-то внутреннее принятие. — Ты с самого начала всё знал? — тихо спросил Ферит. — Смотря что считать началом, — уклончиво ответил Сонмез, слегка качнув головой. — Ты, конечно, как чертов морализатор, начнёшь говорить, что это неправильно по отношению к Суне, но... — Неправильно, — твёрдо перебил его Кайя. — Впрочем… я бы предпочёл, чтобы Суна и вовсе не оказалась в такой ситуации, не имела отношений с тобой, чтобы что-то в отношении к ней было неправильно, — честно признался он. Весь этот разговор, начавшийся так внезапно, давался Кайе нелегко. Он порядком устал. От всего. Притворяться становилось всё сложнее, и видя, как Ферит действительно искренне пытается привлечь внимание Сейран, даже более явно, чем сам Кайя когда-то к Суне, ему становилось ещё хуже. Ферит, похоже, правда влюбился. Он прекратил близкое общение с Пелин, что можно было также понять и из его поведения и реплик самой Пелин, иногда необдуманно бросаемых ею, когда она приходила в особняк. Ферит был серьёзен в своих чувствах и это было иронично: их ситуации одинаковы, только вывернуты наоборот. Ферит влюбился в младшую сестру своей жены. А сам Кайя был неравнодушен к жене своего двоюродного брата. Кайя понимал, что рискует, говоря подобную фразу Фериту. Ещё не открытое признание, но вполне очевидная правда. Однако ему надоело скрываться за стеной безразличия, притворяться, что он не проникся к кузенам так точно, и он все также легко, может, а главное, хочет разрушить их жизни. Те, кому он когда-то завидовал, кого ненавидел, а теперь... Теперь вдруг представали перед ним обычными людьми не заслуживающими мести. Кайя знал, что допускает ошибку, игнорируя возможные последствия, но всё равно позволил себе немного откровенности, с мрачным спокойствием ожидая слов Ферита. А тот, поникнув, опустил глаза и начал говорить тихо, едва слышно: — С Пелин.. было классно. Мы никогда друг другу ничего не обещали и меня это устраивало, но.. — Корхан прочистил горло — когда дедушка привел вас с матерью в наш дом, а потом.. — он вздохнул — в общем, я хотел почувствовать.. что не безнадёжен, понимаешь, Кайя? — «Да..» — пронеслось в голове, пока кузен открыто посмотрел на него и не увидев осуждения продолжил — и, я сам не ожидал, но.. —Ферит бросил взгляд на коридор убеждаясь, что младшей Шанлы там уже нет — С Сейран я чувствую, что могу снова стать кем-то важным. Не Феритом Корханом, который скачет от проблемы к проблеме, а кем-то, кто... кто может быть нужен. Когда я рядом с ней... Когда вижу, как она улыбается, когда она кричит на меня, бьёт, если ей что-то не нравится, но.. остаётся на равных со мной, но видит меня я.. хочу становиться лучше. Я никогда не чувствовал такого с Пело. Кайя кивнул, чувствуя, что впервые за долгое время они говорили честно, без масок и притворства. Этот разговор не решил всех проблем, но он был шагом вперёд — к пониманию и, возможно, даже к доверию. — Ферит.. на счёт Пелин. — Кузен внимательно слушал его — В тот день, когда дедушка объявил, что ты женишься.. — Кайя, Ферит! — голос Сейран был полон тревоги. — Я собиралась попрощаться с Фуатом, а там... врачи. Кузены мгновенно переглянулись. Кайя быстро попытался понять, что могло случиться, но никаких мыслей в голове не складывалось. — Ты собиралась посмотреть ваш новый дом, да? — спросил Ферит, обращаясь к Сейран и девушка кивнула. — Тогда лучше поторопись, — продолжил Ферит, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри явно волновался. — Едь, не зли отца, он и так на взводе, что дом пришлось искать так долго. Кайя бросил взгляд на кузена. Он заметил, как Ферит, хоть и волнуется, пытается сохранить самообладание ради Сейран. В его глазах появилось нечто новое — забота и ответственность, которых раньше было трудно найти за его бесшабашной натурой. Этот момент дал Кайе ещё большее понимание того, что Ферит действительно изменился. — Иди, Сейран, мы разберёмся, — добавил Кайя, прежде чем они с Феритом быстро направились к кабинету Фуата. — ... Вы предлагаете пожертвовать ребёнком, чтобы спасти Асуман, — застали кузены обрывок фразы Фуата, войдя в помещение. Старший Корхан напрягся, врач обернулся на не званных гостей, но не задержал особого внимания. — Да, это наш единственный шанс. —ответил он мужчине напротив себя. Фуат резко поднялся с кресла, его глаза блестели от гнева и боли. — Нет, — твёрдо ответил он, глядя прямо в глаза врачу. — Я не позволю вам убить нашего ребёнка. Мы будем бороться до конца, и вы найдёте способ спасти и Асуман, и ребёнка. Врач открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент Кайя теряет терпение. — Вы же в курсе, что нарушаете закон? — Простите? — Непонимающе мотнул головой врач. — Вы думаете, мы дураки? — вмешивается Ферит, кладя руку на плечо Фуата. — вы не имеете права навязывать решение пациенту или его родственникам. — Но, если.. — Уходите. — твердо сказал Кайя не колеблясь, подходя к Фуату с другой стороны, тоже поддерживая его морально. — Или нам придется подать на вас жалобу. Не думаю, что вам это нужно. Врач замолчала, глядя на двоих молодых мужчин, которые явно не собирались отступать от своей позиции. Фуат, чувствуя поддержку своих кузенов, вздохнул глубже, ощущая, как его плечи чуть-чуть разгружаются от груза, который он нес в одиночку. Стушевались, медик покинула помещение, проважаемый взглядом зашедшего Орхана. Тот подошёл к Фуату и, увидев его состояние, обнял: — Сынок, ты не один. Мы поддержим твоё решение, — сказал Орхан, с чувством и решимостью в голосе. — Если нужно, мы будем бороться за тебя, и за малыша, и Асуман. — Спасибо, — прошептал он, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. — Спасибо всем вам. После произошедшего они все отправляются в особняк, а за ужином, где присутствует абсолютно все, включая Зеррин и Пелин, после новости о переезде семейства Шанлы в новый дом, услышали следующую: — Мы открываем новый магазин, волей Аллаха — Фуат кивает, значит, для него информация не новая в отличии от остальных — отмечает Кайя — В лучшем отеле Мармариса, но его нужно срочно проверить, я поручаю это дело Кайе и Фериту. Кузен выглядит удивлённым и, видимо расценив это, как протест, Халис сообщает: — Без возражений, Ферит. Жену берешь с собой. — Халис-бей имел ввиду, — вмешивается мама — едут все молодые. — И мне можно? —внезапно оживляется Пелин, но ее отдергивает ее мать. — Простите ее Халис-Ага, она не ведает, что говорит и даже, если это разрешено, она не сможет. Завтра вечером приедет наш родственник. Сын сестры моего бывшего мужа. — Но мама! — Пелин.. — сжимает руку дочери Зеррин. — Ты тоже откажешься? — обращается Халис к Перил. — Бурак не мой родственник, я поеду. — А мы нет, дедушка. Ты же понимаешь. — Конечно, Фуат, конечно. — Казым, — доходит очередь до главы Шанлы — Сейран может поехать на выходные? — Да, конечно, — удивительно просто соглашается Казым, — пусть отдыхает, а переедем окончательно тогда, уже после их возвращения. — Тогда решено — заключает Халис —собирайте вещи. Завтра утром вы отправляетесь в Мармарис.