Переплёт

— Суна! — раздаётся громогласный крик тёти из гостиной. — Где ты есть, безмозглая девчонка?! — следом слышится и ярость отца. Суна робко смотрит на мать, безмолвно вопрошая: «‎Сегодня они решили особенно сильно донимать меня?»‎. Конечно, её мама, Эсме, не может знать ответа: они с ней находятся в равных условиях. Но всё равно, каждый раз Суне хочется увидеть хотя бы толику материнской поддержки, мол, я рядом, что бы ни случилось, я за тебя, я защищу, дочка. Но в них неизменно были лишь жалость и страх, потому Суна, как обычно бывало в таких случаях, лишь покорно шла на поклон отцу, попутно коря себя, чтобы крик того на пару с тётей не стал пуще прежнего. Суна не имеет права осуждать мать, наоборот, она должна быть её опорой. — Что-то случилось, папа? — спрашивает Суна, опуская глаза в пол и ставя перед ними чашки с кофе. — А как иначе? По-твоему, я просто так зову тебя?! — отвечает вопросом на вопрос отец, вертя на пальце любимые чётки. — Не зли отца, девочка, — вмешивается тётя, но в её голосе нет ни капли сочувствия. — У нас хорошие вести. — Прости, тётя, — тихо говорит Суна, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Отец демонстративно отворачивается от неё, но тут же резко поворачивается обратно, заставив Суну вздрогнуть. — Где твоя сестра? — рявкает он. — У неё экзамен, — отвечает Суна, слыша, как дрожит её голос. Отец цокает языком, явно недовольный. — Эта её учеба! Я уже жалею, что разрешил ей учиться! Ладно, не о ней сейчас. Он снова обращает свой взгляд на Суну, странно улыбаясь. — Радуйся, дочка, у тебя есть шанс доказать, что ты небесполезна, — говорит он, приближаясь к ней. — Невестка Халиса Корхана прибыла по его поручению. Он хочет женить внука. Сегодня будут смотрины в хамаме, и ты должна ей понравиться, поняла меня? Суна моргает, пытаясь осознать услышанное. Вероятно, у неё очень глупый вид, потому, что отец с силой ударяет по столу. — Суна... — звучит угрожающе, — не вижу радости на твоём лице. — Прости, папа. Я... задумалась. Всё сделаю. — Отлично, — говорит старший, отмахиваясь рукой. — Иди готовься. Ты должна быть безупречна. Суна выходит из комнаты, мысли её бурлят. Её ждёт новая роль: роль возможной невестки Халиса Корхана. Раньше Суна несказанно бы обрадовалась этой новости. Раньше она только и мечтала, что удачно выйти замуж, чтобы покинуть злополучный отчий дом. Раньше ей было неважно, насколько богатой будет семья её мужа, неважно, будут ли они любить друг друга. Лишь бы не испытывать всего того неуважения и издевательств, что преследовали её каждый день в доме отца. Но почему же сейчас всё казалось таким неправильным? Руки девушки тянутся к её самодельному, отнюдь не надёжному, но хоть какому-то тайнику. Она выуживает массивное серебряное кольцо, на котором, если приглядеться, можно разглядеть волны, бьющиеся о скалы. Или это только её воображение? Но ей кажется, что волна там точно есть, потому что именно по ней Суна сейчас проводит подушечками пальцев, закрывая глаза. — Сестра? — слышит она знакомый голос. Сейран садится на кровать рядом с ней. — Мама сказала, ты не выходишь из комнаты с самого разговора с папой. Что он сказал тебе? — Не важно. Как твой экзамен? — отвечает Суна, стараясь сменить тему. — Я сдала, но не знаю, смогу ли поступить куда-то дальше... — грустно говорит Сейран. — Я верю в тебя, сестрёнка. — Я вижу, с тобой что-то не так, — настойчиво продолжает Сейран, — и ты снова достала это кольцо, про которое так и не рассказала, откуда оно у тебя. Суна старается ответить ровным тоном. — Вечером мне нужно в хамам. — Смотрины? — догадалась Сейран. — Это ведь... хорошо? Ты всегда хотела выйти замуж, или... что-то изменилось? Сейран внимательно смотрит на украшение в руках сестры. — Это как-то связано с кольцом? Щеки Суны становятся пунцовыми. — Н-нет. — Суна-а... — Ох, ладно, — вздыхает Суна. — Помнишь, мы ездили в Лондон? Сейран кивает, не отрывая глаз от сестры. — Так вот...

***

Семья Шанлы была достаточно обеспеченной для Антепа, где они жили. Многие бы даже сказали, что им несказанно повезло и они настоящие богачи этого дома, но на деле... На деле главой семьи был требующий повиновения грубый и скупой Казым Шанлы — отец Суны. У них с сестрой было всего три платья, и те они делили на двоих. Чего уж говорить о том, что их семья не бывала где-то, кроме их скромного домика. Однако пару дней назад случилось то, что можно было легко назвать чудом. Один из немногочисленных друзей отца, работающий в Лондоне, пригласил их погостить, и отец, отчего-то согласившийся, взял семью с собой. Взял, а после настойчиво пытался сосватать Суну сыну друга. Только ничего не вышло — она его совершенно не заинтересовала. Отец злится этому факту настолько, что, не выдержав, уводит Суну в сторону во время прогулки, так, чтобы их не видела семья и друг отца, но они видели их. — Сделай что-нибудь, глупая! Ты девушка или нет?! — Казым с силой прячет её, впиваясь ногтями в тонкую руку. — Пожалуйста... Мне больно... — Больно? Больно ей! — отец отшвыривает её от себя, не заботясь о приземлении. — Приводи себя в порядок и без фокусов! — грозит отец уходя. А Суна плачет, сидя на асфальте. Колено саднит от содранной кожи, как вдруг она слышит мелодичный мужской голос. — May I help you, miss? — Я не знаю английский, — шепчет она, не ожидая, что её поймут. Но голос внезапно отвечает по-турецки: — Позвольте вам помочь? Перед ней, полусогнувшись, стоит молодой человек, совсем для неё необычный. Дома Суна таких никогда не видела. Куртка из джинсы, растрёпанные кудрявые волосы и много татуировок. Слишком много. Её отец ужаснулся бы, увидев. Наверняка решил бы, что это какой-нибудь маньяк. А вдруг и правда? Мысль проносится в момент, когда парень опускается перед ней, внимательно изучая ушиб. — Всё не так плохо, — улыбается он, но замечает её широко распахнутые глаза. —Простите, если наседаю, просто не могу не помочь такой красивой девушке, — Суна смущённо отводит глаза. — Клянусь, что не собираюсь никуда вас увозить, — смеётся он. — Присядем туда на лавочку и сможете уйти, если станет неприятно моё общество. — Боюсь, что не выйдет, — внезапно для самой себя смелеет Суна. — Это мы исправим, — говорит парень, уже аккуратно приподнимая её. И Суна сдаётся, отчего-то утопая в омуте карих глаз. А может всё дело в его очаровательной улыбке? Они садятся на деревянную лавку под раскидистым деревом. Парень достаёт из переднего кармана своей сумки маленький коричневый бутылёк и воду в бутылке побольше. Льёт её на рану, отчего Суна шипит от боли, и парень, совсем удивляя девушку, словно ребенок, обдувает её колено, охлаждая. — Это не яд, — неожиданно шутит незнакомец, открывая коричневый флакон, — всего лишь кислота, — добавляет он. А Суна, остро среагировав на эту реплику, делает непозволительное: бьёт его куда-то в локоть. — Вы сумасшедший? Кто так шутит? — Вы просто слишком напряжены. Но зато в это раз вам не было больно. Суна вновь смотрит на свою ногу. — Это был способ успокоить? — Отвлечь. Он нежно, словно Суна была хрустальной вазой, заканчивает обрабатывать рану, а ей становится вдруг так тепло. — Вы врач? — Нет. Шёл из аптеки, —они замолкают. Суна позорно, как сказал бы отец, разглядывает его. Что это парень сделал с ней? Почему ей так спокойно и хочется расплыться в глупой улыбке? — Простите, но.. Как вы так умудрились? — Не смотрела, куда иду, — отнекивается Суна. — Это незнакомый мне город. — По вам совсем не скажешь. — Оо, что вы! Я же понимаю, что вы так говорите, чтобы я не чувствовала себя глупо. — Вовсе нет. Вам подошёл бы любой город, страна. Вы умеете держать себя. — Вам лишь кажется, — на выдохе слетает с её губ. — Или вы ещё не поняли этого о себе. Суна в очередной раз краснеет, задерживает взгляд на его пальцах. Кольца на каждом из них. Что это за мода? Это неважно. Нужно перевести тему. — Откуда вы знаете турецкий? Он долго молчит, будто вопрос ему неприятен. — Моя мама оттуда. Но сам я никогда там не был. — Но язык знаешь? —Мы перешли на ты, — обращает он внимание на эту деталь, в отличие от самой Суны. — Я... Прости... — Ничего, — он делает вдох. — Мама так захотела, — смотрит куда-то вдаль. — Как там? Суна теребит пальцы. — Я... Не бывала за пределами своего города. — Значит, всё впереди, — улыбается он, показывая ямочки. Такие... манящие. Да что же с ней такое? — Не думаю, —признаётся она, переводя взгляд на его кольца. — Свобода не для меня. — Каждый сам решает, что для него свобода, — роняет парень задумчиво. — Тебе нравятся мои кольца? — Что? — Я вижу, как ты смотришь на них. Хочешь, —он снимает один из перстней на руке, —возьми одно. В нём можно увидеть свободу, если захотеть, — говорит он загадочно. Суна бережно принимает украшение из рук парня. — Ты не назвал имени. — Я... — Суна! Немедленно иди сюда! Она оглядывается, поспешно встаёт. — Прости, мне пора. — Стой! — Спасибо!

***

— И знаешь, мне оно даёт, если не свободу, то надежду. Сейран обнимает её. — Сестра, почему ты не рассказала? — Какая разница? Я даже имени его не знаю. Мы и не увидимся больше. — Суна.. — Мне нужно готовиться, а иначе достанется маме.

***

Всё проходит, как никогда, отлично для отца. Невестка Корханов выбирает её. Сегодня день её помолвки. Она, как велит традиция, подаст жениху и его семье кофе. Её руку и руку её суженого обвяжут красной нитью, переплетая судьбы. Есть только одно но. Перед глазами Суны почему-то весь день глаза цвета шоколада. Она несёт поднос с горячим напитком. Ей очень страшно упасть, но она наказывает себе смотреть только вперёд, в центр, на жениха, а остальное неважно. План работает превосходно до тех пор, пока Суна не подаёт кофе парню, сидящему по левую сторону от её будущего мужа и не сталкивается с насмешливыми карими глазами. Теми самыми. Да, судьба определённо играет с Суной злую шутку. Парень, имя которого она не знает; парень, которого, как она думала, больше не увидит никогда; парень, влюбивший её в себя с первого взгляда, так внезапно ставший её мечтой, сидит на сватовстве в качестве родственника её будущего мужа.