Кое-кто

Бесконечно огромный супермаркет напоминал корпус большого старого компьютера: всюду мерцали какие-то разноцветные лампочки, гудели кондиционеры, что-то мерно пикало и стучало, мир вокруг жил. Влад практически успел забыть, куда направлялся и что искал — опять попереставляли всё, суки. Голова уже начинала кружиться от всей этой мельтешни и внезапно возникшей в мыслях сомнительной перспективы провести здесь ещё добрых пол часа. А может не так уж ему и нужны эти оливки? В поле зрения Потылкина наконец попадает искомый стеллаж. Ну, как попадает? Влад в него тупо врезается задумавшись. Вроде несильно ушибся. Подобрав вывалившуюся из корзинки пачку макарон, парень воодушевлённо пробегается взглядом по полкам в поисках знакомой этикетки. Это джекпот. Последняя осталась. Видать, судьба к нему сегодня благосклонна. Влад тянется за консервной банкой, но моментально одёргивает руку, случайно дотронувшись до чужой кисти. Он неловко поворачивает голову на незнакомца, тот в ответ вопросительно смотрит на него. Никто особо не спешит предпринимать какие-либо активные действия, они просто стоят и пялятся. Влад успевает достаточно хорошо разглядеть человека напротив. Лицо какое-то больно знакомое. Обобщённо внешность была оценена как «симпатичный». Глаза особенно. Какие-то они были удивительно чистые и светлые. Буквально, почти прозрачные. Было в них нечто чарующе привлекательное. А вот причёска уродская. Как будто у него некогда были роскошные волосы, но он их нарочно подпалил, а остатки ровнял секатором. Нет, не стыдно. Влад заебался конкретно уже к тому же, он достаточно воспитан, чтобы такого людям в лицо не говорить, а значит, ничьё настроение в столь светлый праздник его поганым мнением испорчено не будет. Из раздумий его вырывает звонок чужого телефона. — Да? Ты чего-то хотел? — интересуется у абонента его невольный конкурент за банку оливок. — А, это? Можно, конечно! Зови кого хочешь — всех буду рад видеть. — улыбается он. Влад выжидает момент, чтобы, воспользовавшись невнимательностью того, наконец схватить эту чёртову банку и убежать в сторону кассы. — Ты сам как там? — Раз. — Температура спала? — Два. — Ну и хорошо. — Два с половиной. — Сходи тогда пока курицу проверь, чтоб не подгорела. — Три. Потылкин хватает оливки, разворачивается и с максимальной (в пределах безопасности) скоростью втапливает через мясной отдел. За спиной слышится громкое разочарованное «Да чтоб тебя». Главное сейчас, чтобы местные охранники не сочли его перемещение подозрительным. Телефон дзынькает уведомлением. «Подходи через пол часика примерно» *** Знаете эту предпраздничную суматоху? Да-да, ту самую странную муть, когда люди продолжают куда-то спешить, торопиться и опаздывать, но теперь они в это ещё и что-то вкладывают. Рыщут по магазинам в поисках подарков для «близких», о которых зачастую вспоминают, дай бог, раз в год. Украшают свои тесные душные коробочки, чтобы продолжать гнить, но теперь под ёлочкой. Готовят бескрайнее множество салатов, которые даже силой в себя впихнуть не способны и которые просто одиноко пропадут в холодильнике. Смешные такие. Возможно глуповатые и моментами раздражающие, но это же люди. Что с них взять? Для них это чудо. Нет, не сам праздник, а возможность отвлечься на всю эту дурацкую блестящую канитель. Возможность на денёк хоть чуть-чуть перестать бояться и нервничать, переживать о завтра. Они внезапно начинают в кой-то веки жить «сейчас», но даже это «сейчас» умудряются тратить на ерунду. Влад праздновать изначально вообще не собирался. Максимум так, символически, выпить немножко, через лень поздравить родственников (по телефону, естественно. Станет он ещё тащиться на какие-то мероприятия?) и пойти спать. Но планы переменились, и он уже стоит у чужой двери, морально готовясь к тому, чтобы позвонить. Сегодня один очень важный для него человек обещал познакомить его со своими родственниками и друзьями. Не сболтнуть бы лишнего. Для них он «просто друг», «приятель», «хороший знакомый» — не ближе. *** За стеной шум, хохот и звон бокалов. Балаев младший в фартуке, комично повязанном поверх нарядной выглаженной рубашки, суетится на кухне, стараясь максимально аккуратно открыть духовку. Печь выпускает прямо ему в лицо жаркое облако ароматного пара, заставляя закашляться. Егор с опаской чуть-чуть тянет на себя противень, пододвигая форму ближе. В плотно закрытой сверху фольгой стеклянной таре опасно бурлит кипячёное масло и он принимает решение всё же отрыть в ящике вторую прихватку. Отвёрнутый уголок импровизированной «крышки» демонстрирует аппетитную румяную корочку, блестящую от жира. Егор с непередаваемым удовольствием втягивает носом запах с примесью пикантных специй. Мягкое нежное филе с хлюпающим звуком пропускает в себя нож, разделяющий волокна. Из разреза тонкой струйкой завораживающе сочится горячий бульон. — Ты скоро там? — доносится из гостиной. — Ща, пять сек. — отзывается Егор, дорезая мясо. Бросив фартук на спинку стула, он берёт блюдо и со всей осторожностью шагает в зал, но чуть ни спотыкается от неожиданности, слыша звонкую трель дверного звонка. — Мы же вроде не ждём больше никого? — неуверенно поинтересовался Кирилл, пересчитывая гостей. — Это ко мне. — объяснил Егор. — Открой ты, у меня руки заняты. — Лады. — старший без особой радости направился в сторону входной двери, отпихивая к комоду чужую обувь. На всякий случай на секунду он прильнул к глазку. Мало ли, кто там может быть? Этот что ли? Желание открывать дверь мигом понизилось до нуля. В голове пронеслось возможно несколько подлое «А давай не впустим?», но увидев, что гость уже вновь тянется к кнопке звонка, Кирилл всё же проворачивает щеколду. Дверь распахивается, впуская в прихожую мерзкий подъездный сквозняк. Взгляд. «Где-то я его уже видел». Осознание. Влад понимает, что ему пизда и вообще нарвался он неслабо на отца бы ещё нагнал. Кирилл понимает, что вечер будет подпорчен, а вкус у братца реально странный. К чёрту всю конспирацию — он действительно давно уже всё знает. Егор знает, что тот знает, но они оба понимающе молчат. Не самое страшное, что от семьи скрывать приходилось, уж поверьте. Хоть по началу в Кирилле и взыграло некое разочарование, мол не получится из младшего нормального человека, но позже он осознал, что исправлять тут уже нечего и, если это не несёт в себе никакой реальной опасности, то ничего страшного в этом нет, так ведь? Хотя, постойте-ка, кое-что всё же есть. Кирилла вечно не устраивали парни брата: то алкаш какой, то безработный, то ему самому в отцы годится. Если вдруг недостатков не видно, он обязательно их откапает. Хотелось быть на сто процентов уверенным, что Егора никто не обидит. Забавно, но Кирилл поклясться готов, что будь во вкусе братца особы женского пола, его бы это ни капли не волновало. Старший сам каждый раз знакомясь, прикидывал, через сколько этот союз развалится. Почти всегда угадывал, к слову. Почему-то единственную параллель можно было провести только со свободолюбивой принцессой и драконом, который никого и близко к ней не подпустит. Это смешно. Это глупо и неправильно, и Кирилл это прекрасно понимал, но всё равно ничего не мог с собой поделать. Желание укрыть, обезопасить, оградить от всех невзгод этого мира, которые могли бы навредить его мальчику, было сильнее и моментами выпихивало здравый смысл на второй план. С Егором они по этому поводу пререкались крайне редко, чаще всего Кирилл предпочитал прозрачно намекать, что им тут не больно рады, лично кавалерам братца. Вот и сейчас, нехотя впуская очередного не вызывающего доверия мужчину в дом, он прикладывал невозможные усилия, чтобы не начать с порога высказывать претензии фактически незнакомому человеку. Вздох. Кирилл отходит от двери, позволяя гостю войти. Тот постукивает носками ботинок о коврик, стряхивая снег, прежде чем разуться и аккуратно вешает на крючок куртку вместе с дурацким длинным шарфом. «Как к себе домой заходит уже, ей-богу.» — Влад, — немного нервно представляется гость, протягивая руку в знак знакомства. — Кирилл. — сухо бросает Балаев, с презрением пожимая руку и уже изучая парня своим сканирующий взглядом. «Ну вы только посмотрите на него! Весь из себя такой идеальный и правильный. Вылизанный и выглаженный. Ну куколка просто. На рубашке ни пятнышка, ни складочки — будто мама на свиданку наряжала. Сука, даже ногти ровно подстриженные! Как же это по бабски всё.» В дверном проёме показался Егор. Он буквально светился от радости. Его в целом трудно было застать в печали и не то, чтобы хотелось его таким сегодня видеть. — Я вижу, вы уже познакомились. Кирюх, в общем это… — Егор не договорил, его прервали: — Ага-ага, можешь не продолжать. И так знаю. — отмахнулся Кирилл. Ну надо было ему уебана этого именно сегодня сюда тащить? Весь настрой похерил. Трио двинулось в залитую светом гостиную. Не успели они переступить порог, как в нос ударила ядрёная смесь из запахов мандарина, хвои и салатов. — А ты ей чё? — А я ей «Я на идиота похож, по-твоему?». Она мне «Да, похож». — Напомни-ка, сколько вы уже вместе? — Третий год уже. Влад едва заметно усмехается случайно услышанной истории. Жизненно необходимо было в срочном порядке расслабиться и найти хоть что-то позитивное. «Позитивное» потянуло его за запястье и усадило на диван рядом с собой, мельком представляя друзьям. Ещё с пару секунд на холодной, ещё не отошедшей от уличного мороза коже остаётся фантомный отпечаток чужих горячих пальцев, пока это ощущение не перебивает новая волна напряжения вызванного очередным преисполненным презрения взглядом. Кирилл садится с другой стороны от брата и откидывается на спинку дивана, исключительно для того, чтобы Егор не загораживал обзор. Почему-то старший считал сегодня своим свящённым долгом ни на секунду не спускать глаз с нового знакомого. Было в нём что-то странное. Он был совершенно отличного от бывших Егора типажа. Больно правильный, нежный (прости, Господи). Скажем так, он выглядит, как человек, который коробки строго по инструкции вскрывает. Ну какой-то подвох же здесь должен быть? Может, Кирилл сейчас отвернётся, а этот петарду в салат бросит или обольётся с ног до головы кефиром и начнёт орать частушки на калмыцком? — Ты как, норм? — заботливо спрашивает Влад, прикладывая ладонь тыльной стороной ко лбу Егора. — Голова не болит больше? — Не болит, — не дав брату толком ответить, огрызнулся Кирилл. Мандариновый сок брызнул на чужую идеально белую рубашку. Один-ноль. — Всё хорошо. — спешит успокоить обоих Егор. Он уже начинает жалеть о своём решении и планировать извинения. — Расскажи хоть, как день у тебя прошёл. — желая разрядить обстановку, обращается он к Владу. Тот начинает что-то молоть о том, как его на работе все достали, про пробки эти ебучие… Что угодно, лишь бы не встретиться взглядом с «драконом». Егору уже и самому всё равно, что там происходит, главное, что не конфликтуют. В какой-то момент Потылкин настолько увлекается историей, что случайно сшибает со стола бокал, проливая содержимое на диван и Егору на брюки. Кирилл сердито косится на гостя. Он молчит, но по глазам всё читается. — Я приберу! — тут же спохватился Влад. — Нет уж, сиди. — максимально доброжелательно, насколько это возможно в его положении, бросает Кирилл. — А то ещё что-нибудь уронишь… — произносит он уже значительно тише, выходя из-за стола и нехотя плетясь в ванную. Влад хватает Егора за руку и тянет в сторону кухни. Они плотно закрывают дверь. — Мне кажется… Нет, не так. Я практически уверен, что он меня ненавидит. — сознаётся Потылкин, стараясь салфеткой оттереть пятно с чужой штанины. Егор ёрзает на стуле и рефлекторно слегка дёргает коленом, когда по нему проходится мокрая ткань. — Ну серьёзно, он на меня смотрит так, будто я тебя в рабстве держу. — Слушай, — Балаев почёсывает затылок парня. — Я понимаю, что с ним нелегко, но… Ему тоже тяжело. Ты не представляешь, на каких он нервах сегодня. — Представляю… — Чего? — Виделись мы с ним, короче, уже. Честное слово, знал бы, что это он — в жизни бы так не поступил, клянусь. — Чё случилось хоть? — обеспокоено спрашивает Егор. Теперь ему правда интересно. — Да ничё такого, оливки последние из-под носа у него спёр, он пиздец злой был. — Влад откладывает тряпку, уже чисто из удобства оставаясь на корточках. — А, так это ты был?! — хохотнул Егор. — Не сказать, что он прям злой был, но ворчал конкретно так. Забей, он просто не в настроении. Наверное, надо было всё же другой день выбрать, мой косяк, сорян. — Ты не виноват, — Влад нежно оглаживает подушечками пальцев милые выступающие косточки на чужом запястье. — Стоит принять тот факт, что я просто ему не нравлюсь. Рано или поздно это бы всё равно вскрылось, верно? — Верно. *** — Я, по-твоему, не знаю, как бутылки открывать?! — Кирилл уверенно вырвал бутыль шампанского из рук не то чтобы сопротивлявшегося Потылкина. — Смари, как надо. — он ощутимо встряхнул бутылку. — Да не тряси ты! Ебанёт же щас. — А я не знаю что ли? — Балаев с усилием принялся выкручивать пробку, но что-то как-то не пошло. — Сук, плотная чёт. Ничего щас я… — Да дай я уже. — выхватил бутылку Влад. Кирилл уж было открыл рот, собираясь сказать нечто вроде «Да ты кроме своих книжечек ссаных в жизни ничего не открывал», но тот вытворил пальцами какую-то абракадабру, и пробка с лёгким брызгом выскользнула, заставляя его завалить ебало, а окружающих усмехнуться. «Это просто бутылка неудачная. Да! И всё!» В общем, пока все разливали по бокалам напиток в ожидании традиционного обращения первого лица, Кирилл сидел с кислой рожей и пытался убедить себя, что нет ему дела до этой бутылки. И до Влада. *** До противного яркие искры с ужасным грохотом рассыпáлись по тёмной шири чистого ночного неба. Как бы не сбили салютами своими, как в том году, соседскую антенну, а то опять ругаться придут. На улице мерзкий колючий мороз. Ну и нахер он вышел тогда? Смотрел бы себе с балкона, в тепле. Почему-то страшно хотелось придираться ко всему происходящему, обвиняя в своём дерьмовом расположении духа окружающие факторы. К ботинку падает догорающий в полёте огонёк. Кирилл зачем-то втаптывает его в снег. Скучно. И что он раньше такого находил во всех этих салютах? Бессмысленнейшая фигня, и совсем не красиво. Ничуть. Хочется закурить, но он, вроде как, бросать хотел. Ну ничего, с нового года обязательно, а сейчас можно. Последний разок, на прощание. Кирилл похлопал себя по карманам. Сука. Он растерянно вертит головой по сторонам в поисках того, у кого можно стрельнуть. Стоящий неподалёку Илья уже без слов всё понимает и тупо молча вкладывает сигарету ему в ладонь, после чего отходит обратно к какой-то девчонке. Он сам не особо по классическому табаку, чисто для таких случаев таскает. Балаев поджигает сигарету, но не успевает и затяга сделать, как банально замирает. Всё дело в том, что взгляд его примерзает одной единственной картине. Егор с Владом стояли позади всех и на вряд ли это было обусловлено лучшим ракурсом для просмотра салютов. Потылкин заботливо растирал чужие бледные кисти и какое-то время горячо дышал на них, поднеся к лицу. Он, не задумываясь, дал бы Егору свои перчатки, если бы они были. Тот осторожно притягивает его за шарф и что-то говорит на ухо. Оба смеются. Влад на пару секунд прижимается губами ко лбу напротив, а после, улыбаясь, подтягивает ниже чужую шапку с помпоном. Сигарета падает в сугроб. Егор смотрит на Потылкина сквозь налипшие на ресницы блестящие снежинки. Смотрит с восхищением, доверием и искренней чистой радостью. Кирилл уже и не вспомнит, когда в последний раз видел младшего настолько счастливым. Что-то внутри сжалось и сжалось как-то по-особенному. Не как от страха или обиды. Скорее словно поплотнее затянули шарф или крепко обняли. Кирилл чувствует, как замёрзшей щёки касается что-то горячее и мокрое. Да ну, серьёзно? Парень, улыбаясь, утирает уголки глаз, благо, темно — никто не заметит. Может Егору и правда с ним хорошо, и не стоило так беспокоиться? Стало стыдно. Надо бы извиниться, наверное. Оставшиеся мысли выбивает из головы рассыпавшийся о висок комок снега и громкий смех малóго. Темноту ночного неба озарила очередная яркая вспышка салюта. Разноцветные брызги разлетаются фонтаном. Эти маленькие светящиеся парашютисты медленно оседают на землю, догорая в полёте. Не такие уж эти их салюты стрёмные, на самом то деле. *** Влад чувствует себя так, будто совершает нечто аморальное и незаконное на глазах у осуждающей толпы в лице Кирилла. Кирилл чувствует себя эгоистом, не обращающим внимания на любые посторонние мнения. Егор чувствует себя хуёво, а потому только сопит, шмыгая носом, свернувшись калачиком на диване между кавалером и страшим братом. Гости разошлись минут десять назад и за всё это время парни не проронили ни слова. Оба понимали, что надо поговорить, но сидели, как воды в рот набравши. Влад осторожно огладил плечо спящего, с опаской косясь на Кирилла. Тот вздохнул. — Ты эт, извини, наверное. — Балаев виновато почесал затылок. — Это ты меня прости. — Тебя-то за что? Ты не причём вообще. Это я долбоёб, с тобой норм всё. — поспешил переубедить собеседника Кирилл. Влад шикнул, кивнув на Егора мол, тише, разбудишь. — Мне страшно за него просто, — попытался объясниться он. — С такими типáми водится порой. — Потылкин напрягся. — Но ты нормальный, вроде. И ещё кое-что… Я тут одну херню заметил. В общем, то, как он на тя смотрит. Он ни на кого ещё так не смотрел… — Что ты хочешь этим сказать? — Любит он тебя, короч. Прям по настоящему, походу. — Влад слегка покраснел, уже осторожнее поглаживая бок Егора. Не ожидал он такого услышать именно от Кирилла. — И ты типа не против всего этого? — Теперь нет. При мне не соситесь только.