Капучино с грушевым сиропом

      Дубин много где читал, что утро нельзя начинать с негатива. Вредно и для нервов, и для пищеварения, и вообще с утра надо слушать только классику и пение птичек, но птички за окном не пели, а пронзительно орали, а классику Дима не любил. И если выбирать между приёмом негатива перед сном или с утра, он бы выбрал спокойно поспать и разбираться с проблемами по мере наступления. Поэтому сегодняшнее утро началось не только с полулитровой кружки чая, но и с прочтения статьи Хольта.       Глаза разбегались от красочных эпитетов - «непристойнейшее заведение», «горы неубранной посуды, которой губка касалась в прошлом столетии», «хочется промолчать про контингент посетителей, который бы не обслуживался в любом другом приличном заведении, но про такое молчать невозможно» и «штат сотрудников пестрит лишь одним работником». Даже Елена Летучая была бы более благосклонной.       Из «Вместе» сыпались уведомления - Дима не хотел туда заходить. И особенно не хотел заходить в комментарии под своим единственным постом с фоткой из кафе, знал, что поклонники критики Хольта жалеть Дубина точно не собирались и всякое придуманное враньё типа «ой, я там был, видел таракана!!» было ещё самым мягким, что он мог там увидеть. Дима мог, конечно, закрыть аккаунт или просто его удалить, но будто бы эти комментаторы после этого заткнутся, а не перейдут в другое место. И вообще, он же и правда ни в чём не виноват, с чего это Дубин должен что-то удалять? Пусть эта гнида Хольт удаляет свою клевету. Если надо, Дима и в суд пойдёт подавать на него за оскорбления.       Примерно такие мысли крутились в его голове, когда Дубин вышел из дома и поплёлся на рабочее место. Вчерашнее довольно ясное небо заволокло облаками, не предвещавшими солнечной погоды, всё такие же люди с недовольными лицами куда-то шли по своим делам, у кого-то в руках уже были зонтики, машины куда-то спешили, изредка окатывая тротуары брызгами из не до конца просохших луж, маленькие кусочки солнечного света, кое-где появлявшиеся на асфальте, быстро закрывала серая вата облаков.       У Димы резко возникло чувство, что все прохожие вокруг смотрят лишь на него, все осуждают, за спиной все переговариваются и показывают пальцем, и недовольные лица у всех лишь потому, что они встретили сегодня на улице Дубина. Он пару раз глубоко вздохнул, выдохнул и нырнул в первый подвернувшийся двор, проклиная на ходу ван дер Хольта с его ледяными карими глазами и бесцеремонными манерами.. стоп, откуда он вообще помнит его цвет глаз? Тихо матерясь под нос, Дима прошмыгнул через двор в арку и ускорил шаг.

***

      Колокольчик у двери радостно звякнул, когда Дима распахнул дверь и вошёл в кафе. Он включил подсветку - маленькие настенные лампочки - и огляделся: вся посуда, аккуратно расставленная по полкам, поблескивала на солнце, вымытые вчера трижды полы и столы чуть ли не блистали, вчерашнее кофе на диване после замачивания всей найденной в кафе химией было уже еле заметно, но Дубин всё равно не мог перестать переживать насчёт какого-нибудь маленького незаметного пятна, которое кто-то может увидеть. Он чувствовал себя примерно как на прошлой работе в офисе, когда из-за каждого неправильно заполненного отчёта эта страшная тёть Таня приходила разбираться к нему прямо при всех коллегах. Его ругали как маленького ребёнка, было стыдно.       Спустя полчаса всё было готово к открытию. Дима сел за кассу, сжал лежащие на коленях ладони в кулаки и выдохнул. Сегодняшний день надо было лишь пережить - завтра на смену выходит Олег. Завтра Дима заставит себя поспать до обеда, закажет роллы или пиццу и пересмотрит свой любимый сезон «Теории большого взрыва» и после этого точно будет в порядке и вчерашний день забудет как страшный сон. Раздался звон у двери. Дима поднял голову, встал и изобразил на лице самую радушную улыбку, на которую был способен. Раф с двумя ложками сахара и яблочный кекс, хорошо, через три минуты будет готово. Пора прекращать загоняться, надо начинать работать.       Вопреки утренним опасениям Димы, никто из посетителей даже не собирался докапываться до убранства его кафе, хотя, как ему показалось, сегодня людей было больше, чем обычно. Такие мысли он старался отгонять и заниматься работой. Вообще, день выдался на удивление лёгким, ничего похожего на вчерашнюю запару не было. Максимум - после обеда одновременно было пять человек, но и они ушли довольно быстро, так что чем ближе оказывалась стрелка часов к девяти часам, тем расслабленнее чувствовал себя Дубин. И снова зря.       После семи вечера людей уже практически не было, все остальные дела уже были сделаны, так что Дима позволил себе устроиться в кресле и с головой погрузиться в книгу, и поэтому на звон колокольчика отреагировал не сразу, а когда сообразил и посмотрел на дверь - замер на месте. Первыми в кафе зашли цветы - маленькие белые розочки и сиреневые пионы, точь-в-точь как у мамы на даче. Но по прилизанным волосам, белому пиджаку с галстуком и полунасмешливому взгляду сразу стало понятно, что это не мама. Хольт остановился на секунду на пороге, стряхнув с плеча невидимую пылинку, и уверенным шагом направился к стойке. Дима успел лишь пару раз изумлённо моргнуть и медленно отложить книгу, когда Август уже оставил букет на кассе и, оперевшись локтями о столешницу, со своей привычной ухмылкой оглядывал парня с головы до ног. Дубин нахмурился - чего это он притащился сюда с этим веником?       - Вы собираетесь сделать заказ?       - О, Herr Дубин, нет-нет, - Дима поджал губы. Кого это он там хером назвал? - Я собирался перед вами извиниться за мою недавнюю статью. Понимаете, я не ожидал, что она вызовет такой большой.. резонанс среди моих читателей, и уж точно не хотел, чтобы на вас полился такой поток негатива и оскорблений. Примите эти цветы в качестве извинений.       Все эти слова журналист произносил с таким невинным выражением лица, что, если ничего не знать о нём, можно было бы решить, что это чуть ли не ангел во плоти, посланный на землю Господом Богом для искупления грехов наших, но у Димы перед глазами стояли слова Хольта про его собственное, Дубина, заведение, оскорбления и грубости в сторону Игоря и Юли, и несмотря на это, Дима мог бы просто проигнорировать Августа и выгнать его куда подальше, но букет.. За кого его вообще принимают? Он не обиженная после плохого свидания девушка и не бабушка, к которой не смог приехать на выходные, хотя обещал! Даже в теории эти кусты не могли бы служить извинением, а в этой ситуации выглядят просто как издевательство, а терпеть издёвки от этого человека Дима был не намерен.       - Знаете что, хер Хольт? - Август вопросительно поднял бровь. - В следующий раз терпеть ваше присутствие в моём заведении я не буду. Проваливайте отсюда и дальше писать ваши второсортные статейки, оскорбляющие всё, что вам хоть каплю не понравилось, но помните - когда-нибудь на вас могут подать в суд за клевету. А ещё, на будущее, - Дима взял с полки тонкую папку в обложке и кинул её на стол, - писать статьи не обязательно, можно попросить книгу жалоб. И бога ради, заберите этот веник.       Хольт выглядел удивлённым. Он даже будто бы растерялся, не ожидая такой ответной реакции от тихого с виду Дубина, но быстро взял себя в руки. Август снова насмешливо усмехнулся, раскрыл папку, взял лежавшую там же ручку и начал что-то чиркать. Всё это время Дима, сложив руки на груди, испепелял его настолько грозным взглядом, что если бы Хольт видел его в это время, то точно бы сбежал как можно быстрее.       - Прошу. - Август отложил ручку, улыбнулся Дубину и, сверкая белоснежными зубами, вышел из кафе.       Провожая его хмурым взглядом, Дима даже не шевельнулся, но стоило журналисту скрыться из поля зрения, сразу же схватил папку, перевернул и начал читать, какой отзыв этот высокомерный павлин решил оставить. Но тот оставил не отзыв. Он оставил свой номер телефона. С тяжёлым вздохом Дубин уронил голову на столешницу - приложился настолько сильно и больно, что оставленный букет свалился на пол.