Скидка на билет в ад

      — Это было классно, — задорно подмигнул Сит, но Дань Хэну было не до веселья. Он опёрся о стол напряжёнными пальцами.       — Куда он ушёл?       — М?       — Келус, — медленно произнёс он, стараясь быстро взять себя в руки. — Мы с ним не закончили.       — О да, я видел, вы только начали, — разошлись тонкие губы в хищную улыбку. — Может, и присоединиться позв…       — Сит.       Он прыснул и качнул головой, ни на секунду не переставая искусно перемешивать напиток. В другой день Дань Хэн искренне восхитился бы его ловкими пальцами, в которых любой металл становился легче пёрышка и податливее глины, но сейчас это значения совершенно не имело.       Сит ловко подбросил один из стаканов вверх и поймал тыльной стороной ладони. Жидкость в нём едва шевельнулась. Он придвинул к себе изящный бокал — коктейль рубиновой струйкой осел на дно, наполнив сосуд доверху.       — Прошу, милая леди, — жемчужно улыбнулся он и быстро взглянул на Дань Хэна, словно хотел проверить, тут ли он ещё. Голубые глаза блеснули чистейшим довольством. — Иди за этой девушкой, она покажет короткий путь на крышу.       Дань Хэн озадаченно посмотрел на медленно отступающую в сторону блондинку. Точно. Это её лентой была перевязана его нога.       Была ли она причастна к побегу Келуса?       — Ну она пойдёт в другое место, — быстро перебил его мысли Сит и наклонился к нему. Близко-близко. — Просто крыша ей по пути. Келус любит проветривать там голову после вечеринок.       Дань Хэн сомневался, что в его словах не было подвоха, но он всё равно благодарно кивнул.       — Спасибо, — и быстрым шагом последовал за извивающимися лентами.       На крыше воздух был свежий и прохладный. Дань Хэн не сдержался и первым делом глубоко вдохнул, очищая лёгкие от мерзкой липкости.       Тишина ласково проникла в уши. Выгнала оттуда обилие неприятных звуков и громких мыслей. До этого места не доходило сумасшествие Таверны, волнения внешнего мира. Спокойно — здесь было до одури спокойно.       Причём настолько, что замеченный неподалёку Келус показался застывшей живой картинкой. Как если бы эту часть мира поставили на паузу — вот ещё секунда и всё вновь наполнится звуками разбитых тарелок, шипящего алкоголя и заливистого смеха.       Секунда прошла.       Ничего не зашевелилось.       Дань Хэн убрал попавшие в глаза пряди и осторожно двинулся к Келусу. Когда он оказался у него за спиной, то заметил, как на свисающей с края левой ноге Келуса развевается красная лента.       Дань Хэн внезапно осознал, что свою так и не снял — и сейчас она змеями сжимала щиколотку. На правой ноге.       Видимо, сползла, пока он бежал.       — Ты обещал мне ответы, — вспорол он полотно бесконечного умиротворения. Келус на крохи мгновения напрягся плечами — почти вздрогнул — но быстро взял себя в руки и тихо засмеялся, запрокинув голову.       Золотистые глаза впились в лицо чистейшим восторгом. Келус опёрся о его колени затылком, откинувшись назад.       — Интересный ракурс, — слегка опухшие губы растянуло в стороны. Дань Хэн нахмурился. — Так кажется, будто ты улыбаешься.       — У нас очень мало времени, я…       — …такой красивый.       Он выдохнул, едва подавив порыв пнуть этого сдвинутого по фазе по черепушке — господин Янг упоминал, что это неплохо вправляет мозги. Дань Хэна держала только мысль, что у Недотёп или вообще мозгов нет, или они настолько разжижены, что это ни к чему не приведёт.       — Можно сесть рядом? — в конце концов спросил он, поняв, что сейчас Келус явно всерьёз ничего не воспринимает. Или очень хорошо притворяется.       — Ага, — протянул Келус, звякнув цепями. Зачем он подвинулся, когда на крыше были только они, Дань Хэн не понял и спрашивать не собирался.       Он устроился слева от него и тоже свесил ноги. Ветер подхватил шевельнувшиеся ленты, столкнув их друг с другом. У Дань Хэна вновь возникло это странное ощущение в груди. А Келус беззаботно ткнул стопой его обувь и хихикнул.       Сегодня он тоже был без ботинок.       — Могу задать вопрос? — Дань Хэн тихо вздохнул, понизив голос. — Ты что-то знаешь о том, что происходит на Пенаконии?       Келус молчал неприлично долго. С его лица не сходила лёгкая улыбка, но глаза будто остекленели, покрывшись ледяной корочкой. Дань Хэн осторожно склонил голову к нему.       — Ке…       — Птичка хочет заставить всех уснуть, — легкомысленно протянул он и начал болтать ногами. — И подарить каждому дивный сон без боли и страданий. Запереть в нём навеки. Никто не сможет проснуться.       Дань Хэн нахмурился.       — Ты о Сандее? — Келус улыбнулся шире. — Ты знаешь, где находится стелларон?       — Знаю, — пальцы скользнули влево, задев Дань Хэна. Они были ужасно горячими. — Показать?       — Буду тебе очень благодарен, — чувствуя, что это будет явно сложнее, чем звучит, слабо улыбнулся Дань Хэн. Келус зацепился за его улыбку и застыл, как вкопанный.       — А драконы умеют летать? — спросил он спустя долгие секунды.       Дань Хэн замер.       — Что?       Келус коснулся его спины и повёл ладонью вверх, остановившись на лопатках. Кожа под его рукой начала зудеть.       — В сказках Сита драконы летают на крыльях. На больши-и-их таких, — он развёл руками, словно пытаясь показать весь их внушительный размер. И воспользовавшись возможностью, притянул Дань Хэна к себе, обхватив плечо. — У тебя они есть?       — Откуда ты… — он настолько удивился, что забыл скинуть с себя плавящие руки.       Давление на плечо увеличилось. Дань Хэн стиснул зубы. Сколько же Келус знал? Откуда у него была вся эта информация?       И что самое важное: на чьей он всё-таки стороне?       — Какого они цвета?       — Келус, у меня нет крыльев.       Уголок чужого рта резко опустился, исказив лицо. Плохое предчувствие осело на рёбрах мазутной плёнкой. Липко.       — Ты тоже несовершенен, — впился он в него взглядом, полным стеклянных крошек. — И слеп. Поправить бы это.       Дань Хэн даже вздохнуть не успел.       Толчок выбил из груди весь воздух.       Опора под пальцами пропала.       Последнее, что он услышал перед тем, как мир Грёз выплюнул его, был мягкий смех Келуса.

***

      Он упал обожённой спиной на мягкое облачко. Голова приземлилась на мягкую ладонь, которая бережно расположила её на подушке и тут же зарылась в волосы.       Ох.       А откуда подушки в небе?       — Это не было слишком? — приглушённо прошептал знакомый голос. — Не каждому понравится мир между Грёзами и реальностью.       — Мир между двумя снами и есть реальность, Сит. Мы в огромном сэндвиче! — приластившийся к уху шёпот заставил его несдержанно выдохнуть. Ещё более знакомый, чем первый. — О, очнулся, милый? Как себя чувствуешь?       Что-то липкое коснулось его губ, стекая в глотку и оседая в желудке горящими угольками. Дань Хэн двинул головой, избавляясь от навязчивого давления, и попытался сфокусировать взгляд.       Его тело представляло собой разваливающееся слизью желе, которое всё никак не удавалось собрать воедино — а в груди пекло так, словно в предсердия напихали углей.       — Ке… — он хрипло выдохнул. Зрение отчаянно не хотело возвращаться в норму, воспалённое сумасшедшими мушками вокруг зрачков и жутковатой улыбкой Келуса, приземлившейся где-то под челюстью. — Келус…       — Имя он помнит, — чья-то рука опустилась на щёку. — Должен восстановиться через пару дней.       Пауза.       Его глаза прикрыли тонкие прохладные пальцы.       — Оставь его, Келус. Ему нужен отдых. Дорогая, помоги ему уснуть.       Девочка с хвостиками хмыкнула и коснулась его лба.       Последнее, что увидел Дань Хэн перед кромешной тьмой — это то, как её глаза вспыхнули красным.

***

      Откуда он знал о местонахождении стелларона?       Забавная история: не только ему достался столь болтливый осколок Нанука.       Келус слышал их шёпот каждую минуту своей жизни. Где-то он был тише слабого ветерка. Где-то — громче тысячи взрывов. Чем ближе был стелларон, тем отчётливее Келус мог различить крутящиеся в разуме мысли.       На Пенаконии шёпот стелларона напоминал колыбельную.       — Точно не продолжишь? — хихикнула Искорка, вновь взявшись за куклы.       Келус сел перед прикроватной тумбой и выдвинул ящик, который не трогал несколько лет. В нём лежала старая одежда, подобранная Кафкой специально для его изгнания на планету праздненств. Белая футболка, жёлто-чёрный плащ с кучей лент, безвкусные брюки. Где-то ещё валялись кроссовки.       — М-м, нет, — он вытащил плащ и, захлопнув ящик, быстро подошёл к Дань Хэну (его же так звали?..), который сейчас находился где-то между сном и мнимой реальностью. Не проснулся до конца, но и в Грёзах уже не пребывал.       Келус сбросил его с крыши не просто так.       Стелларон находился именно там — в настоящей реальности, которую было возможно увидеть только в двух случаях: если разрушить иллюзию отеля Грёз или если суметь проникнуть в неё через едва заметный проход между двумя снами.       Сит давно выяснил, что второй способ сработает, только если умереть в мире грёз, но не проснуться в отеле.       Келус выполнил обещание — показал ему стелларон. Дань Хэн абсолютно точно должен его увидеть через какое-то время — когда его тело полностью исчезнет из мира грёз и окажется в… Рифе, кажется?       Когда человека переносил не питомец того Гончего, всё слегка затягивалось.       — Да ты взгляд от него отвести не можешь, — подцепив пару прядей Дань Хэна, насмешливо улыбнулась Искорка. — Неужто влюбился, мистер Стелларон?       Келус шлёпнул её по ладони.       Искорка ничуть на его жадность не обиделась. Она вообще обижаться не умела.       Он до сих пор помнил, как она нашла его в какой-то тёмной подворотне в окружении мусорок, которых Келус расположил вокруг себя, чтобы никто не потревожил. Он сидел, обнимая руками колени и желая сдохнуть как можно быстрее — и заметил её не сразу.       Так он оказался в Таверне. За эти годы своей недолгой жизни он успел пропитаться Радостью, вкусить её на полную и однажды даже получил маску Недотёпы. С тех пор его потребность в радости только росла — и Келус позволял себе делать что угодно, чтобы утолить этот голод.       — Ты всё-таки покинешь Таверну? — спросил Сит, который всё это время непривычно тихо сидел на полу у кровати.       Келус осторожно приподнял Дань Хэна и накрыл полупрозрачные плечи плотной тканью куртки. Запахнул полы, полностью спрятав исчезающее тело от чужих глаз, и накрыл капюшоном голову.       — Не совсем.       — Ты тогда не шутил, значит, — медленно протянула Искорка. Келус разглядел в её кровавых глазах взорвавшиеся фейерверком смешинки. И что-то другое — более тёмное, вязкое и липкое, как высохшее вино. За эти годы он так и не научился считывать её эмоции правильно — опустим, что он и со своими не очень в ладах, это совершенно другое.       Она с хрустом склонила голову вбок. Келус на мгновение подумал, что она сломала себе что-то и сегодня ему реально придется сжигать её тело, а прах использовать вместо добавки к фирменным кексам «Края света».       От мысли о выпечке у него вновь начала выделяться слюна.       Он грубо провёл пальцами по волосам.       Ну же, соберись, Келус.       Язык спешно прошёлся по губам, когда Искорка зацепилась глазами за маску. Келус сощурился и, схватившись за неё, крепко сжал в пальцах.       — Я не собираюсь отдавать тебе маску, милая Искорка, — по лицу расплылась улыбка. Он склонился к Искорке, которая тут же потянулась за маской.       А та стремительно прижалась к лицу и исчезла, растворившись в воздухе и оставив на наманикюренных пальцах красные блёстки.       — И Таверну я не бросаю, — это он сказал, уже глядя в глаза Сита. В которых среди отблесков Радости внезапно появилось что-то странно поблёскивающее. — Только ненадолго пропадаю.       Келус подхватил Дань Хэна на руки и прижал к себе — крепко-крепко. В голове мушками верещали воспоминания: какие-то крики из прошлого и Кафка, которой он мысленно разбил лицо около семиста трёх раз.       Келус считал. Но никогда не видел ран, когда разглядывал плакаты с её изображением.       Возможно, он и правда бился с ней только в мыслях. Возможно, он наивно считал воспоминания настоящими. Возможно, за пределами мира грёз Кафки уже нет.       Келус ведь не бывал в реальности уже как несколько лет.       Соберись.       Ему как будто пересадили в череп мозг пьяного водителя, пережёванный и разодранный. Перед глазами бензиновые пятна, вестибулярный аппарат — сломанная коробка передач. И в груди горит-горит-горит.       Ох…       — Чёрт! — из-за отвлекающих мыслей он чуть не выронил из рук Дань Хэна. Келус склонился к нему и глубоко вздохнул. — Держу-держу… всё хорошо.       Мысли — жаложуки.       И порождал их его предатель-разум.       Будь Келус Тайззиронтом — у него взорвался бы череп. А из глаз и ушей вытекли бы сгнившие остатки лопнувших насекомых.       Он быстро-быстро моргнул, чтобы убедиться в сохранности глаз.       На месте.       — Эти Безымянные, — вальяжно протянул он. Ну. Попытался, — не справятся без меня. А пернатик хочет всю Пенаконию заставить уснуть.       — И что?       — Как я ей лицо разобью, если мы все спать будем? — пробубнил он. Искорка или не услышала, или притворилась, что не услышала. — Они не упустят шанс заполучить себе в команду человека со стеллароном вместо сердца.       — А дракончик… — начал Сит. Келус искренне удивился.       — Я ему нравлюсь, — Искорка расхохоталась. Он сощурился. — Я ему понравлюсь. Это не проблема.       — Жаль, я не увижу твоих потуг. Келус взглянул на приоткрытые губы и резко захотел поцеловать их — однако он был без понятия, насколько это понравится Дань… Дань Хэну.       Да, он Дань Хэн.       Дань Хэн.       Он повторил имя ещё пару раз, чтобы точно закрепилось в памяти. Хотя бы на пару минут.       Стелларон не только дарил необычайную силу, но и брал что-то взамен — в других мирах он пожирал всё живое, у Келуса же отнимал частички памяти. Раньше это было не так заметно, но чем больше он пользовался этой силой, тем сильнее искажалась память. В какой-то момент он и своё имя позабыл. Ситу пришлось вспоминать вместе с ним.       Имя, стёртые кроссовки, испачканная в пыли футболка и порванный у рукава плащ — единственное, что осталось после Кафки.       Недавно Келус думал над тем, что даже лица её теперь не вспомнит до мельчайших деталей — возможно, потому что последние несколько лет вместо лица видел только чернильно-кровавое пятно.       — Попрощайтесь за меня с братьями и сёстрами, — он направился к выходу, но изменившийся тон Искорки заставил слегка замедлить шаг:       — Неужто хочешь повторить успех Ахи?       На лице расцвела широкая улыбка. В груди запекло настолько, что с губ сорвался тихий смешок.       — Ну что ты, — он открыл дверь. Тело в его руках беспокойно зашевелилось, но Келус успокоил его осторожным поцелуем в лоб. — Я давно превзошёл его.       Видел он Аху как-то. Милый, но Келусу быть Эоном пошло бы больше, он уверен.       Кажется, тогда же Аха и сделал его своим… э-э… ани… энима… эма… аниматором?.. Нет-нет. Как же…       — Эй, Келус, — слабо отозвался Сит и этот отвратительный тон заставил его остановиться. — Последний вопрос.       Он моргнул, замерев, когда Сит внезапно оказался совсем-совсем близко — он коснулся его спины. Ткань под прохладными пальцами пошла складками.       — Что всё-таки было в тех рюмках? Которые ты заказал для дракончика, — пояснил он, когда молчание затянулось. — Мы не продаём кровь младенцев.       Он вздрогнул, когда Дань Хэн дёрнулся и инстинктивно сжал пальцы на косухе. Келуса замурашило.       Он расплылся в счастливой улыбке.       — Моя кровь, — и медленно повернул к нему голову. С подбородка сорвалась капля, оставшись на протянутой к нему ладони Сита разводом вина. — Отфильтрованная мемория.       Для Сита это должно было звучать, как шикарное окончание анекдота.       Только странно.       Он так и не засмеялся.