День Гая Фокса

— Профессор Вотерстоун хранит у себя в кабинете зубы, — объявил Шерлок, падая на свободное место в столовой. Альберт медленно поднял взгляд от тарелки и сказал: — Прекрасные новости, мистер Холмс. Можно я теперь позавтракаю в тишине и без упоминания чьих-то зубов? Несмотря на свою кажущуюся популярность, Альберт обычно был один, если без братьев. Может, сторонился нежелательных поклонников, а может, просто не любил толпы. — Можно, — разрешил Шерлок. Он сегодня был в поистине великодушном настроении. — Спасибо, — Альберт без энтузиазма подцепил вилкой знаменитый Итонский завтрак. Ну, одну из его составляющих. — Ладно, — после паузы вздохнул он. — Как вы узнали? — Я влез к нему в кабинет. — Я мог бы и не спрашивать, — Альберт теперь был занят тем, что отделял плохо выглядевшее яйцо от бобов и бекона. — Скажи, — Шерлок постучал кулаком по столу, — почему ты ничего никому не сказал? Альберт наклонил голову, решая, рисковать своей жизнью или не рисковать — есть яичницу или нет. — Профессор знает, что я знаю, — сказал он. Что же, Шерлок этого ожидал. Вотерстоун ни перед чем не остановится, чтобы сохранить теплое место в Итоне, в том числе не побрезгует угрозами. — Я прятался в каретном сарае, когда услышал… — Альберт оценил Шерлока взглядом, решая, насколько скабрезным может быть его рассказ. — Кое-что. — Я уже взрослый, Альберт. Ты пришел в каретный сарай поплакать, а дальше что? — Потише, мистер Холмс, мы в столовой. — Нет ничего страшного, Альберт, — Шерлок успокаивающе похлопал Альберта по руке, в которой тот держал вилку. — Все мы люди, всем иногда надо поплакать в каретном сарае. Альберту не понравилось быть настолько на виду, и он раздраженно повел плечом. Шерлок вдруг ощутил к нему какую-то странную жалость: оказаться зажатым между одним из главных лиц в Итоне, угрозами братьям, а также своим статусом хорошего мальчика. Кто угодно бы уже полез на стену, но Альберт умудрялся сохранять какое-то подобие спокойствия. Конечно, цена этого спокойствия — слезы в каретном сарае. Но у всего есть цена. — И я даже не могу его убить, — сказал Альберт, задумчиво глядя на нож в своей правой руке. Это было настолько неожиданно, что лицо Шерлока вытянулось. — Шутка, мистер Холмс. Я бы очень хотел, признаюсь, но не могу. — Ты веселый парень, Альберт. Шутишь о том, как прирезать профессора Итона. — Этот профессор привел жену мистера Коттикута в каретный сарай. Я слышал, что у вас обширные познания в биологии. Можете с одного раза догадаться, что они там делали? — Да, они трахались. — Шерлок закинул ногу на ногу. Если слово есть, значит, надо его использовать. — Они что-то говорили об убийстве в процессе? — В процессе — нет, но они много говорили после. Когда они ушли, я просчитался и сразу поспешил уйти, но… — Вотерстоун математик, — понял Шерлок. — Он сделал вид, что ушел, и ждал у каретного сарая на случай, если кто-то еще там был. Каретный сарай — популярное место для внеклассных занятий не только у профессоров. — У нас состоялся неприятный разговор, и я понял, что мне лучше молчать. Не ради себя. Шерлок на секунду представил себе эту расстановку сил: студент, который против воли стал свидетелем не только измены, но и планирования убийства — и профессор, у которого несравнимо больше власти в Итоне. Альберт не такой простой, как кажется. Дело даже не в том, что случилось с его семьей. В Итоне училось много детей военных — их отцов выворачивало так, что пожар по сравнению с этим — это немецкий курорт. В мире есть вещи гораздо хуже смерти. Глупо считать смерть величайшей трагедией, как и самым страшным наказанием. Бывает хуже. Что-то было в Альберте, какая-то собственная, немного извращенная логика, вокруг которой он строил свои поступки. Шерлок видел (или скорее чувствовал), что она как-то связана с Уильямом. Будто Альберт хотел любой ценой как можно спокойнее закончить Итон — и обязательно не впутывая Уильяма ни в какие интриги, способные помешать последнему в будущем, ну, допустим, стать каким-нибудь профессором. Как будто все три брата были неизбежно друг другу нужны. От этой мысли Шерлоку стало неожиданно грустно, и он решил отвлечься весьма интересным способом: — Вотерстоун тебя бил? Альберт не ответил, но по тому, как он переложил одну руку на другую, и так все было понятно. — Если хочешь, — Шерлок поднялся из-за стола, — то я могу научить тебя выбираться из любого захвата. — А у вас много опыта? — Старина Альберт, я рос вместе с умственно отсталым и очень сильным братом. У меня есть опыт выхода из любых ситуаций в ближнем бою. Альберт задержал вилку на полпути ко рту и вежливо сказал: — Спасибо за предложение. Он немного пожевал, и любопытство взяло верх: — А что с зубами? — Зубы в мешочке, — ответил Шерлок. — Просто зубы в мешочке. Лежали там же, где и письма. Забавно, да? * Чтобы понять разговор с Альбертом, нужно знать вот что. Вчера Шерлок пообщался с Уильямом, для которого вся эта история стала сюрпризом. «Я постараюсь покороче», — сказал Шерлок, и в итоге они сидели у него в комнате в течение двух уроков. Перед приходом Уильяма пришлось немного прибраться, разложить для вида умные книги и, конечно, сделать так, чтобы он ни в коем случае не подумал, что где-то там недавно стух утащенный с кухни ужин. Лицо Уильяма менялось на протяжении всего разговора и стало злым после того, как Шерлок высказал свою теорию. Профессору Вотерстоуну нужна стипендия и научная работа. Благодаря последней он может претендовать на продление контракта с Итоном. Но, как оказалось, старый хрен не хочет сам ничего писать, а хочет воспользоваться не просто работой, а целой книгой — книгой Уильяма. Шерлок предположил, что так Вотерстоун и получал свое место каждый год — крал что-то у кого-то из студентов или преподавателей. Но в этот раз он наткнулся на сопротивление со стороны мистера Коттикута. Решение нашлось быстро. «Но как, — спросил Уильям, — он мог так системно подкладывать свинец Коттикуту?» А вот это было уже интересно. В потайном ящике стола профессора нашлась весьма примечательная переписка с несколькими женщинами. Несчастный идиот! Кто вообще ставит на важные ящики ригельные замки? Даже Майкрофт уже поменял все свои замки на более изощренные, а свой дневник он вообще ведет с помощью шифра. Шерлок пытался его читать — в поисках любых мерзких подробностей, способных испортить брату репутацию. Но ничего не понял. Многие из женщин, чьи письма Шерлок нашел, как это было принято говорить в обществе грузчиков, раздвигали перед профессором ноги. В том числе и достопочтенная миссис Коттикут. Судя по письмам, Вотерстоун знатно пудрил ей мозги — обещал жениться на ней и обеспечить ей безбедную старость, если она избавится от мужа. Про книгу он ей, разумеется, не сказал. Уильям слушал очень внимательно и в конце концов согласился, что им нужно было вмешаться. Но так, чтобы Вотерстоун ни в коем случае не заподозрил Альберта. План минимум детективного агентства «Холмс и Мориарти» выглядел так: спасти мистера Коттикута. План максимум: посадить Вотерстоуна в тюрьму. Но, как обычно в Итоне, ситуация оказалась куда хуже, чем выглядела. В колледже иногда подозрительно умирали люди, и даже какой-то учитель математики — не так давно. В связи с этим у Шерлока возникла очень интересная, но безумная идея. Даст ли она что-то расследованию? Маловероятно. Скорее, только подтвердит уже выдвинутые гипотезы. Будет ли это интересно? Весьма и весьма. * — Я не буду раскапывать могилу, — заявил Альберт. Он с умным видом брал книги с полок в библиотеке. Шерлок заметил, что все они были на тему исторических хроник Шекспира. На выходных Альберт поедет в Лондон. Кажется, у него возникла патриотическая тяга к родной литературе. Или у него были контрольные. — Альберт, нам нужен надежный тыл. В виде старшего мальчика. И ты лучше всех подходишь на эту роль, — сказал Шерлок. Он и Уильям следовали за Альбертом по пятам, пока тот ходил от полки к полке. — Я очень польщен, — Альберт взял очередную книгу, прочитал название, поставил ее на место. — Так вам нужен тыл или копатель могилы? — Потише про копание могилы, — предупредил Шерлок. — Мы в библиотеке. — Потише про что? — Льюис, который тоже брал книги в библиотеке, появился рядом с Альбертом. — Твой брат, — Альберт сложил руки на груди, — и мистер Холмс хотят раскопать могилу. — Ого, — Льюис даже положил все свои книги на какую-то полку. — И я хочу. — Льюис! Шерлок зашикал на Альберта. — Мы не просто копаем могилу, — нашелся Уильям. — Мы хотим убедиться, что один из умерших в Итоне учителей математики тоже был жертвой… кое-кого. И был убит ровно тем же способом, что и… сейчас. — Звучит очень интересно, — сказал Льюис. Альберт оказался в меньшинстве. Он устало тер висок и смотрел то на братьев, то на Шерлока. Потом он вдруг услышал голоса других старшекурсников, повернулся в их сторону. Его профиль стал сильно жестче, он почти сжал губы, глядя на своих одноклассников. — Ладно, — наконец сказал он. — Но закапывать вы будете сами. * Они условились встретиться на местном кладбище в полночь, когда у смотрителя уже начинался запой. На всякий случай Шерлок сунул в руку Альберту бутылек и попросил отдать его смотрителю. — Что это? — Альберт покрутил бутылек в пальцах. — Это водка, — сказал Шерлок, и Уильям и Льюис почему-то прыснули в свои кулаки. — Где вы взяли водку? — Я ее сделал. Вода, зерновой спирт и фильтрация — нет ничего проще. — А он всегда такой? — Альберт повернулся к братьям, и Уильям устало вздохнул: — Всегда, брат Альберт. Шерлок Холмс — настоящий Преступный Лорд. Взлом и проникновение, а также изготовление алкоголя без лицензии… — Ну что ты, Лиам! — Шерлок обиженно поправил свой шарф. — Ты забыл избиение пианистов. — И избиение пианистов. Альберт, судя по выражению лица, предавался каким-то философским размышлениям. Например, «что я тут делаю?» Он выдал всем носовые платки, которые нужно было повязать, чтобы не вдыхать ароматы трупа. Вечером уже становилось прохладно, так что Шерлок накрутил на голову связанный мамой (бабушка никогда и ничего не вязала) шарф, надел пальто и теплые брюки. Остальные тоже утеплились. Уильям немного тонул в пальто, которое, очевидно, перешло ему от Альберта. Сам Альберт обошелся свитером поверх плотного твидового пиджака, а Льюис — тоже свитером и тоже как будто с чужого плеча. Лампы не стали брать, чтобы не быть пойманными. Но обошлось и без них — крупная луна освещала дорогу. Смотритель жил в мрачной елизаветинской постройке рядом с обширным полем кладбища. Альберт заглянул в высокие окна, обошел страшные статуи плачущих ангелов. И дал знак: все чисто. — Оставь себе, — сказал Шерлок, когда Альберт захотел вернуть ему водку. — Можешь даже выпить. Альберт выгнул бровь, но оставил бутылек себе. В сарае неподалеку Альберт взял две лопаты, надел теплые перчатки и позвал всех за собой — вглубь кладбища. Вокруг не было ни души. Парадоксально, но кладбище — самое подходящее место для размышлений о жизни. Спокойно, никто не мешает, иногда — приятная компания в виде интеллектуальной элиты графства Беркшир. У нужной могилы (прости нас, дорогой Джонатан Буль!) Альберт поставил лопату в землю. Оглянулся, но никто не собирался его отговаривать. Так что он выдохнул и поставил ногу на лопату. На середине пути к могиле Альберт заставил копать и Шерлока, потому что это была его идея. Уильям и Льюис стояли в стороне, как две маленькие совы. Вместе они провели так больше часа, пока наконец лопаты не стукнулись о что-то деревянное. Джонатан Буль, кажется, мог позволить себе только деревянный гроб. Расчищая землю вокруг гроба, Альберт спросил: — А вы знаете, что вы ищете? — Конечно, — Шерлок поправил платок на своем лице. — Отравленных видно почти сразу. Альберт хмыкнул и тоже натянул платок на нос. Орудуя двумя лопатами, они подцепили крышку гроба, как рычагами, и сорвали ее. Стало тихо. Уильям и Льюис подошли поближе, прикрыв носы платками. Альберт задержался, сверкнул глазами — и открыл крышку. Джонатан Буль не выглядел потревоженным. Он выглядел мертвым. Шерлок не боялся трупов, они вызывали у него исследовательский интерес. Вот, например, господин Буль при жизни явно любил виски. Шерлок подался вперед, пальцами в перчатке оттянул нижнюю губу мистера Буля вниз. Синяя линия вдоль десен кричала о том, что этот человек умер от отравления свинцом. — Видите? — спросил Шерлок. — Нет, — признался Альберт. Они стояли вокруг трупа, как семья вокруг рождественского стола. — Этот тоже наш, — сказал Шерлок в платок. — Очередная жертва профессора-убийцы. — Если мы узнали, что хотели, — немного неуверенно сказал Льюис, — может, мы его закроем? Шерлок и Альберт переглянулись и принялись возвращать все на место. Пристанище Джона Буля в конце выглядело почти нетронутым, а на закапывание ушло куда меньше времени, чем на раскапывание. Полный успех! Альберт сдержал слово и ничего не делал, доверив закапывание Шерлоку и Уильяму. — Кто-то хочет покурить? — спросил Шерлок, когда они устали уселись на черные мраморные лавки рядом с могилами. — Нет, — сказал Альберт, подтянув Льюиса и Уильяма к себе. — На сегодня нарушений правил хватит. — Не будь занудой, Альберт! Разве не чудесно, первое дело агентства «Холмс и Мориарти». — А почему Мориарти на втором месте? Эх, старина Альберт как всегда… Шерлок решил испробовать стратегию одного мистера Я-Отвечаю-Только-на-Те-Вопросы-на-Которые-Мне-Выгодно-Ответить и просто проигнорировал Альберта. Тот больше не возвращался к этой теме. Сработало! Ура дипломатии! Как говорится в домовой книге любой уважающей себя английской леди, после копания могилы нужно выпить чаю. На обратном пути Альберт очень упорно советовал Шерлоку выбросить его перчатки, потому что он трогал ими труп, и перчатки полетели в ближайшую кучу листьев, которую завтра приберет смотритель. Надо признать, что поход на кладбище заметно их сблизил. Или Шерлоку хотелось так думать. Даже Альберт, который был против всей этой затеи, выглядел повеселевшим. Любое приключение и любая тайна сближают людей. Возможно, даже больше и серьезнее, чем любовь — и другие сказки из женских романов. Да, иногда мальчикам из Итона просто не хватает приключений. Если постоянно сидеть за учебниками, то забываешь, как весело бывает на кладбище. * Альберт отвел Льюиса спать, а Уильям провожал Шерлока до его крыла. Они сперли яблоки из столовой и теперь с большим удовольствием их ели. — Кстати, Шерлок, — Уильям вдруг остановился, как будто размышляя. — Я знаю, что у нас много дел и забот, но что ты делаешь в понедельник? — Умираю от скуки, — признался Шерлок. — В понедельник нет уроков химии. Только футбол, риторика и английский. — Если хочешь, можешь прийти и посмотреть, как я играю в шахматы. Это будет после обеда. Шерлок присвистнул. — Да, — согласился Уильям. — Я лучший игрок в колледже, но… — Но что? — Шерлок с ногами залез на низкий и широкий подоконник какого-то высокого окна и откусил от яблока. Уильям присел рядом. — В шахматном клубе мне сказали, что у Итона уже есть действующий чемпион по шахматам и что он не менялся уже несколько лет, — сказал Уильям, и Шерлок замер с яблоком в руке. — Я предложил главе клуба обыграть его, они направили этому чемпиону письмо. И он согласен. Так что в понедельник я буду играть с ним. А почему ты такой бледный? Шерлок кое-как проглотил кусок и мрачно сказал: — Что же ты наделал, Лиам. — А что я такого… — начал Уильям. Но тут до него дошло, его глаза стали большими и круглыми. — О. — Вот именно, — глухо сказал Шерлок. — «О». Рейтинг шахматистов в Итоне велся по старинке: мелом по черной доске. При этом узкого пространства доски не хватало для написания имен, особенно если это были ученики типа Дэвид Билли Хантингтон Третий-мать-его-Кроуфорд. Так что на доске указывался только номер игрока, количество сыгранных партий, процент побед, процент поражений, любимый маневр — и количество очков. Неудивительно, что Уильям не знал. Шерлок постучал Уильяма по спине, но когда пришла пора убрать руку, он оставил ее на месте. Переместил ладонь на плечо, и Уильям задумчиво прикоснулся к ней щекой. На секунду стало так жарко, будто Шерлок оказался внутри пробирки, в которой де Гассикур перегонял ацетат калия с оксидом мышьяка. — Ладно, — он поспешил убрать руку. — Прощай, Лиам, было честью знать тебя. — Все настолько плачевно? — Уильям, казалось, не верил в поражение. Это в нем Шерлоку тоже очень нравилось. — Да, — вздохнул Шерлок. — Когда начнется эндшпиль, тебе конец. * — И запомните: когда имеете дело с агрессивным игроком, ваша главная тактика — продуманная защита, — мистер Коллинз, глава шахматного клуба, давал Уильяму свои наставления, пока Шерлок болтался рядом с ними, как привидение. Партию будут играть в Большом зале Северного крыла, и все желающие могли прийти посмотреть. — Агрессивный игрок, — повторил Уильям. Он поправил свою мантию, надел ее по случаю игры. Хотя обычно он ее не надевал: брал пример с Шерлока, который считал, что если у него трусы чистые, то требований к его внешнему виду быть вообще не должно. Да и то, чистые трусы — это по настроению. Кому какое дело? Может, чистые, а может, нет. А может, без трусов. Кто знает, как гений сегодня распорядится своей судьбой? Мистер Коллинз присел перед Уильямом на одно колено: — Я буду за вас болеть, Уильям. Очень надеюсь, что вы начнете партию. — Мне кажется, — Уильям грустно посмотрел на Шерлока, — что я себя переоценил. Может, он был прав. Одно дело — размазывать тупиц и неумех из Итонского шахматного клуба, и совсем другое… А может, это был приступ неуверенности, который бывает перед любым важным делом. Шерлок прекрасно помнил, что у него дрожали руки перед тем, как он делал пробы краски с обоев в доме. Не секрет, что краска буквально несколько лет назад делалась с примесью мышьяка. Но, к сожалению, обои оказались безопасными. — Мистер Коллинз, — сказал Шерлок с укоризной, — вы зачем пугаете игрока? Его нужно похвалить. Дайте я. — Удачной игры, Уильям. А от вас, — Коллинз посмотрел на Шерлока, — я все еще жду визита в наш клуб. — Всенепременно, сэр, — Шерлок поклонился. Мистер Коллинз еще раз хлопнул Уильяма по плечу и поспешил в Большой зал. — Всенепременно? — улыбнулся Уильям. — Ну, знаешь, эти учителя… Скажи умное словечко — и они просто в ауте. Я уже неделю ему так говорю. Они посмеялись, соприкасаясь плечами. — Хочешь, я его отпинаю? — Шерлок принялся поправлять бабочку Уильяма, которая и без того выглядела хорошо. — Коллинза?.. А. Нет. Зачем? — Уильям неловко почесал спину. — Оказывается, эта мантия так колется. Через рубашку чувствую. — Он откажется от игры. — Это неспортивно, — Уильям покачал головой. — И будет еще хуже, чем проигрыш. Я сам это начал, и я готов. Шерлок хотел обнять Уильяма напоследок, но кто-то шел мимо, так что он просто сложил кулаки и поднял их в воздух, как дикарь. * — Спасибо, что приняли вызов, — сказал Уильям, подавая руку. Майкрофт пожал ее и ответил: — Не мог отказаться. Шерлок проигнорировал брата; уныло оставил Уильяма и ушел, плюхнулся на свободное место на лавке в Большом зале. Сюда, казалось, согнали половину Итона. Большую часть публики составляли бородатые профессора и члены шахматного клуба. Но были и знакомые лица. — Эй, Льюис, — Шерлок перегнулся через пустое место на лавке. Льюис сидел на пару рядов ниже рядом с Альбертом, который очень усиленно делал вид, что читал книгу. — За кого будете болеть, — без выражения спросил Альберт, перевернув страницу, как будто задал свой вопрос самому себе. — Что за тупой вопрос, — буркнул Шерлок. Альберт ничего больше не сказал, только снова перевернул страницу. Где-то в первых рядах активно перешептывались двое мужчин, и Шерлок перелез поближе к ним. Они наверняка будут комментировать игру, можно подслушать. В центре зала мистер Коллинз о чем-то говорил с Уильямом и Майкрофтом. Боже, он им что, правила объяснял? Святая простота! Коллинз не только преподавал стратегию, но и всячески поощрял интерес учеников к шахматам. Было понятно, почему его выбрали в качестве судьи. Майкрофт расслабленно опирался на свой стул. Он увидел Шерлока на лавках и поздоровался: приложил указательный и средний пальцы к виску. Шерлок в ответ закатил глаза. Он нарочно никак не пересекался с братом до самого начала игры. Что, можно просто сказать «ой, извините, я поеду играть в шахматы» и не ходить на занятия? Куда только смотрят люди из Оксбриджа? Вдруг Майкрофт какие-то важные предметы пропустит? Например, симпозиум на тему: «Как достать клюшку для крокета из своей задницы?» — Друзья, — объявил Коллинз. — Спасибо, что пришли. Напомню, что сегодняшняя партия… необычная. Играть будут мистер Холмс, партии которого мы все с содроганием вспоминаем даже четыре года спустя… — Коллинз прокашлялся. Ему бы поучиться у Альберта, как надо выступать на публике. — И мистер Мориарти, восходящая звезда нашего клуба. Мужчины в переднем ряду, в которых Шерлок по косвенным признакам опознал профессоров, действительно планировали обсуждать игру. — У юного Мориарти большой день, — сказал тот из них, у кого был кривой нос. — Он может играть с несколькими противниками сразу, но хватит ли этого, чтобы победить сегодня? — Хватит, — громко сказал Шерлок прямо профессорам в уши. Те вздрогнули и недовольно повернулись, зашикали на него. — Однако, — продолжал Коллинз, — сегодняшняя партия не могла бы состояться без некоторых изменений в нашем кодексе. Как вы знаете, шахматный рейтинг определяет действующего чемпиона. И когда у него появляется конкурент, мы проводим партию на очки. Но мистер Мориарти предложил провести партию сразу на титул. Люди зашумели. Шерлок оглянулся и увидел, как все обсуждали эту смелость. — Понимаю, — согласился Коллинз. — Мы не смогли удовлетворить просьбу мистера Мориарти. Но, учитывая его шахматный рейтинг, мы понизили ценз возраста для чемпиона. Поскольку победа в сегодняшней партии может принести ему достаточно очков для получения титула, с этого момента чемпионом Итона может стать любой мальчик от 14 лет. Шерлоку захотелось затопать ногами. Вот так: пришел, увидел, победил. То есть, пришел — и поменял порядки унылого шахматного клуба. Что за человек этот Уильям Джеймс Мориарти! Майкрофт слушал все это с совершенно блаженным выражением лица. Шерлок от души пожелал, чтобы брата сожрали волки. В одном Коллинз точно прав: партия будет интересная. Ни один игрок до конца не осознает, с кем он связался. Коллинз тем временем попросил тишины, выдал игрокам песочные часы, бумагу и карандаши — и зажал в кулаках, заведенных за спину, две фигуры. Майкрофт уступил право выбора Уильяму. Тот указал пальцем на левую руку Коллинза, и ему достались черные. Шерлок разочарованно выдохнул. — Пять минут на обдумывание хода, — объявил Коллинз. — За превышение лимита действует штраф. Ходы прошу записывать… для истории. Если игроки готовы, то мы начнем. Что же. Пять минут — это мало. Но, наверное, и Майкрофт, и Уильям сами согласились на такие условия. Не будут же они играть, пока не стемнеет. Шерлок набрал в грудь побольше воздуха и крикнул: — Порви его! Уильям нашел Шерлока в толпе, сдержанно улыбнулся. И занял свое место. — Молодой человек, — один из профессоров опять повернулся, — не орите, это не футбол. — Не футбол, у-у-у, — передразнил Шерлок. Но замолчал. Ему самому хотелось посмотреть, как начнется партия. Майкрофт тоже сел за стол. В зале стало так тихо, что было слышно, как Уильям сказал, улыбнувшись: — Белые ходят первыми. — Я знаю правила, — Майкрофт начал партию, передвинув пешку. Он пригласил Коллинза перевернуть часы Уильяма, и тот быстро оказался у стола. Партия началась — Уильям тоже передвинул фигуру. Шерлоку было не видно, какой дебют разыгрывался на доске. Но профессора не собирались замолкать ни на минуту: — Холмс выбрал испанскую партию. Умно. Шерлок сжал зубы. Испанская партия давала белым превосходство в игре. Уильяму придется очень и очень нелегко. В Большом зале слышался стук переворачиваемых песочных часов, люди шептались, кто-то кашлял. — Эй, — шепнул Шерлок, наклонившись к профессорам, — кто занимает центр? Профессора недовольно на него покосились, но один из них тихо ответил: — Мориарти. Подоспел Коллинз со своими ценными комментариями: — Мистер Холмс утратил контроль над центром доски. Шерлок шумно перелез на лавку к профессорам и втиснулся между ними. Отсюда действительно было видно получше — не только доску, но и эмоции игроков. У Майкрофта немного действительно значимых эмоций, и все они были Шерлоку известны. Он знал его гнев, уныние, усталость, приступы доброты, связанные с домашними и уличными животными… Однажды кот Стрихнин провел с Майкрофтом целое лето и очень раздобрел. Он перестал помещаться на свою кошачью лежанку, потому что ему три месяца ни в чем не отказывали. И сейчас брат демонстрировал смесь непонимания и интереса после того, как Уильям съел его пешки и занял доминирующую позицию в игре. — Самоуверенность мистера Холмса может сыграть с ним злую шутку, — пробубнил один из профессоров. — Если он не начнет играть серьезно, то для него партия плохо закончится. — Игроки разыграли испанскую партию, — взволнованно прокомментировал Коллинз. — Мистер Холмс начинает разменивать фигуры — верный признак начала миттельшпиля. Материальное преимущество у черных. Шерлок хорошо знал, как брат играет. Поэтому он с удовольствием замечал, что Майкрофт тратил заметно больше времени на обдумывание ходов, чем обычно. Даже если это были секунды. В какой-то момент он потянулся к ладье, но остановился. — Если тронете, придется ходить, — улыбнулся Уильям. — Я же сказал, что знаю правила, — в голосе Майкрофта слышалось слабое раздражение, которое можно было опознать, только если ты провел с ним десятки часов за шахматной доской. Он изменил решение, и Коллинз сразу его прокомментировал: — Рокировка. Сегодня что, Рождество? Потому что рокировки нужны, когда король в опасности. Шерлок навострил уши. Очевидно, что партия была тяжелой для обеих сторон. Майкрофту пришлось убрать ногу с ноги и склониться над столом, Уильяму пришлось тоже придвинуться ближе к доске. — Материальное преимущество теперь у белых, но угроза шахом со стороны мистера Мориарти, — объявил Коллинз, и в зале стало шумно. Шерлок огляделся. Альберт отвлекся от своей книги, заложив страницу пальцем, а Льюис сидел, сжав кулаки. Шерлок заметил, что он сам от волнения стал грызть ногти. Почему? — Мистер Холмс защищается ферзем, — Коллинз тоже взволнованно обмахивался каким-то листком. Уильям смотрел на доску, и по его взгляду Шерлок понял: он очень быстро думал. Но как будто не мог найти решение. Он потянулся к собственному ферзю, но Майкрофт сказал, глядя в сторону: — Это мат в три хода. — Мистер Холмс, — строго сказал Коллинз. — Я закончу партию, если вы еще что-то скажете. — В четыре хода, — Уильям сложил руки на груди. — И у меня как минимум девятнадцать вариантов ухода от вашей атаки. — И вам тоже предупреждение, мистер Мориарти. — Они думают одинаково, — один из профессоров наклонился к другому. — Это видно по партии. — Думают одинаково? — зашипел Шерлок. — Дядя, обоснуй. Профессор вздохнул из-за обращения «дядя», но обосновал: — Это заметно по стратегии. Оба одинаково хорошо защищаются и одинаково хорошо атакуют. Никто не отсиживался в позиционной игре или в защите, они оба планируют игру в очень большом масштабе. — Бывают просто хорошие игроки, — вклинился другой профессор, — а бывают отличные игроки. Но то, что мы видим сейчас — это партия двух исключительных стратегов. Ведь обычно мистер Мориарти заканчивает игру за десять ходов или меньше. Шерлок только сейчас понял, почему брат так долго думал над ходом: он каждый раз проигрывал всю партию в голове с самого начала и до ее гипотетического конца с учетом будущего хода — и своего, и хода Уильяма. И Шерлок был уверен, что Уильям делал то же самое. — Но это привело к тому, что они оба в одинаково опасном положении, — продолжил второй профессор. — Мориарти бегает за Холмсом по доске с угрозой шахом, а тот бегает за ним с угрозой матом. — Надо отдать должное ребенку, — сказал первый профессор. — Продержаться с Холмсом больше двадцати ходов — уже само по себе достижение. Уильям помолчал, но все-таки сделал ход. — Мистер Мориарти переходит на позиционную игру, — сказал Коллинз. У Шерлока сердце ушло вниз. Уильям потерял большинство своих фигур, но все еще держался. Шерлок пообещал себе следить за братом, чтобы видеть его лицо, когда он продует. Но… Но Уильям играл и выглядел так отчетливо по-другому в Итоне, в Виндзоре, в графстве Беркшир — а может, и во всем мире. Не смотреть на него было невозможно. Что-то дурацкое подошло к горлу, как будто Шерлоку снова было пять лет и ему хотелось плакать из-за своего первого удачного химического эксперимента. Что-то прекрасное, но такое несвоевременное. Майкрофт отпустил свою фигуру и сказал: — Ничья? Шерлок посмотрел себе под ноги, куда, по ощущениям, упала его челюсть. Льюис и Альберт переглянулись, по Большому залу прокатился шум голосов. — Исторический момент! — Коллинз вскочил со своего табурета, на который он присел, пока миттельшпиль затягивался. — Мистер Холмс предлагает ничью! — Я отклоняю, — спокойно сказал Уильям, хотя по положению его рук Шерлок догадывался, что он волновался. Это было ожидаемо. Майкрофт пожал плечами. Записал на своем листке, что он предлагал ничью. Брат никогда не занимался благотворительностью и не предлагал ничью никому, даже отцу. Это глупое предложение значило только одно — Майкрофт начинает эндшпиль с материальным превосходством. Шерлок пытался вспомнить, какой святой покровительствовал математикам, чтобы помолиться ему. Майкрофт передвинул свою фигуру, и Коллинз объявил: — Угроза линейного мата со стороны мистера Холмса. — Это не угроза, мистер Коллинз. Это линейный мат на следующий ход. Партия закончена. — Майкрофт подпер подбородок рукой. Коллинз посмотрел на доску еще раз, нахмурился. — Мистер Мориарти, кажется, это цугцванг для вас, — сказал он. — Напоминаю, что вы можете объявить ничью. Шерлоку захотелось стукнуть Коллинза. Кто объявляет ничью в такой ситуации? Уильям не выглядел злым или расстроенным. Он долго смотрел на доску, потом повернулся к братьям, улыбнулся им. — Предлагаю доиграть, — сказал он. — Это не цугцванг, я вижу пять вариантов развития своих фигур. — Шесть, — Майкрофт что-то чиркнул на своем листе. — Шесть вариантов. Коллинз потоптался вокруг стола, как будто без него игроки кинулись бы и перегрызли друг другу сонные артерии. Снова послышался мягкий стук: фигуры ставились на доску, убирались с нее, пока Майкрофт не объявил «мат» черному королю. Уильям одним движением указательного пальца толкнул своего короля с клетки, и он повалился на доску. — Победа мистера Холмса на тридцать пятом ходу, — с еле заметной грустью объявил Коллинз. — Итон сохранил своего чемпиона. Майкрофт тоже был на удивление нерадостным. Он все еще сидел прямо, но выглядел так, как будто его переехал кэб. Они с Уильямом устало пожали друг другу руки. Шерлок подумал, что, если бы они сейчас были картинками в детской книжке, у обоих бы дымились головы. Льюис вскочил со своего места, и Шерлок услышал, как он сказал Альберту: — Брат сейчас уснет. Альберт захлопнул свою книгу, в чтении которой он не продвинулся ни на одну страницу с начала партии. Они с Льюисом успели вовремя: Уильям уже плохо держался на ногах. Альберт подхватил его на руки и унес из Большого зала, каким-то образом проигнорировав Майкрофта, который стоял в шаге от него. Шерлок решил, что и ему тут делать больше нечего. * В лазарете, или, как его называли мальчики Итона, в комнате удовольствий (тут было много сладких сиропов и опиума), Уильям мирно спал на койке. Льюис сидел рядом с ним, а Альберт отлучился за водой. Пить что угодно из лазарета было опасно, поэтому таблетки лучше всего было класть под язык и дожидаться ужина, чтобы их запить. Несколько лет назад половина колледжа слегла с практически холерой из-за плохой воды, а с десяток мальчиков даже умерли. К сожалению, Майкрофта среди последних не было. С тех пор многое изменилось, но вода из лазарета плотно засела в сознании учеников как абсолютное зло. Шерлок чувствовал, что он навязывался, но не знал, куда еще пойти — и как оставить Уильяма. Чтобы не выдать своего смущения, Шерлок принялся изучать лекарства в закрытых шкафах. Замки, кстати, были паршивые — он вскрыл бы их, не успели бы вы сказать словосочетание «хлористая сурьма». Альберт задерживался. Куда он ушел за водой, в открытое море? Льюиса, видимо, посетила та же мысль, потому что он поднялся и сказал: — Сейчас вернусь. Как только за ним закрылась дверь, Уильям открыл один глаз. — Блефуешь лучше меня, — оценил Шерлок, усаживаясь на место Льюиса. — Я правда хочу спать, — Уильям зевнул, прикрыв рот рукой. — Но этот линейный мат… Вряд ли я засну в ближайший час. — Все-таки надо было его отпинать. — Я начинаю медленно двигаться в сторону согласия с этим тезисом. Шерлок похлопал глазами, а потом они оба засмеялись. В дверь кто-то постучал, но вошел, не дожидаясь ответа. Майкрофт держал листок в руке — весь собранный, как всегда, как будто только что не находился на краю самого большого унижения в жизни: — Мистер Коллинз попросил передать тебе твои ходы. Он положил листок рядом с койкой, Уильям сел и благодарно кивнул. — Мистер Холмс, — сказал Уильям, задерживая Майкрофта в дверях. — Когда вы в первый раз передвинули ладью, я даже подумал, что смогу выиграть. Не оборачиваясь, Майкрофт ответил: — Я тоже так подумал. Дверь закрылась, и Шерлок сполз на своем стуле. Из него как будто выпили всю жизнь. Сегодняшняя встреча с братом далась ему нелегко. — Что с тобой? — Уильям свесил ноги с койки. — Ненавижу с ним пересекаться, — Шерлок закинул руки за голову. — Я предпочитаю думать, что у меня нет брата. Всем говорю, что его съела каракатица, когда мне было десять. — Почему именно десять? — А я думал, ты спросишь, почему именно каракатица. Долгая история. — Я не успел сказать ему спасибо за игру, — вздохнул Уильям. — Обойдется, — Шерлок потер глаза руками. — Пусть уезжает домой и поплачется маме, что никто не болел за него сегодня. Уильям посмотрел на листок, оставленный у койки. — Я помню нашу партию наизусть. Он, наверное, тоже. Может, мистер Коллинз не просил его отдать мне мои ходы. И твой брат пришел, чтобы узнать, как у нас дела. — Эх, Лиам… — Шерлок жестом попросил разрешения лечь рядом, и Уильям разрешил. — Ты такой умный, но такой наивный… Давай лучше дружно попросим Господа дать мне нормального брата, а эту дылду отправим в Канаду. С билетом в один конец. — Спасибо, Шерлок, — судя по голосу, Уильям уже проваливался в сон. — За что? — Шерлок зашевелился на кровати, оказался с Уильямом лицом к лицу. — Мы так недолго знакомы, но ты столько раз заставлял меня смеяться, — уже совсем тихо сказал Уильям. Он закрыл глаза, светлые ресницы подрагивали от движений век. — И сейчас… ты сделал это снова. Все вокруг стало таким незначительным по сравнению с этим моментом. Шерлок чувствовал, что ему срочно нужно уйти отсюда — и что ему никуда не хочется уходить. Но, как и в шахматах, выбрать нужно только один вариант хода. — Альберт, наверное, утонул, — сглотнув, сказал Шерлок. Уильям улыбнулся, не открывая глаз: — Он сегодня какой-то рассеянный. Всю ночь не спал. — А что делал, учился балету? — Полночи читал письмо и улыбался, а потом полночи писал ответ. — Уильям сладко зевнул и окончательно провалился в сон. Шерлок собрал все свои силы и поднялся с койки. Прикрыл Уильяма одеялом — и вовремя, потому что Льюис и Альберт вернулись вместе с водой. Во дворе Шерлоку стало полегче. Он уселся на лавку и принялся перевязывать волосы поудобнее. Его острый слух обратился куда-то в сторону входа в колледж, как будто там кто-то с кем-то спорил. К его ужасу, он расслышал и знакомый голос. У западных ворот толпились полицейские. С одним из них — единственным без формы — говорил Майкрофт. Шерлок вскочил и побежал к воротам, обошел их слева так, чтобы его не заметили. Зацепился за лозу, которая разрослась вдоль стены, подтянулся на руках, нащупывая ногами выступающие кирпичи. Когда он высунулся из-за края стены на улицу, разговор уже закончился. Но Майкрофт все еще стоял там, сложив руки на груди. И тут он поднял голову наверх. Шерлок поборол мысль тут же спрятаться и решил вместо этого выдержать взгляд Майкрофта. Это перестало у него получаться очень давно, с тех пор, как брат стал напоминать отца — и еще одного взрослого, из их детства. — Почему, — сказал Шерлок раньше, чем успел подумать. — Почему что, — Майкрофт надевал перчатки, которые очевидно снимал для рукопожатия с инспектором. Первым порывом было спросить: «Почему у нас все так вышло?», но Шерлок быстро вернул себя на правильный путь: — Почему здесь полиция? — Возвращайся, — сказал Майкрофт. Он звучал ужасно уставшим. Еще бы, Уильям едва-едва не надрал ему зад. — Я забыл сказать: отец привез тебе твои стекляшки. Классический брат: уход от ответа на вопрос с помощью темы, которая больше жизни и смерти интересна его собеседнику. Этот тип не зря радовал маму своими отличными оценками по риторике. Отец привез лабораторное стекло из Северогерманского союза, как и обещал. Остается только спеть «Я пруссак, знаете ли вы мои цвета?» — Когда же тебя повесят на баобабе, — покачал головой Шерлок. — В Англии нет баобабов, — Майкрофт посмотрел на свои карманные часы. — Шерлок, ты даже не стараешься. — На осине? — Уже лучше. Когда Майкрофту пришлось уйти, чтобы не опоздать на поезд, Шерлок даже немного приуныл. Препираться с братом можно было часами. Почему-то в голову полезли неприятные — теперь неприятные — воспоминания из детства. Одно из них: незадолго до их с братом Великого Раскола они вдвоем играли в прятки, и Шерлок, воспользовавшись своим уже крепким навыком вскрытия замков, вскрыл дверь в комнату, где сидела совершенно одна и плакала мама. Чтобы немного остудить голову и отвлечься от мыслей о полиции и отравлении, Шерлок вскарабкался на стену с ногами — и побежал вдоль нее, сохраняя равновесие, уворачиваясь от широких, уже кое-где в красных листьях, веток деревьев. Он любил осень, потому что природа медленно умирала, демонстрируя все разнообразие химических процессов: листья краснели, осенние фрукты становились все ярче и плотнее, а люди… Ну, люди тоже менялись. И Шерлок понимал, что больше всех менялся он сам.