Ты мое солнце (новая версия)

Юнги потерялся. Потерялся в череде одинаковых дней, одинаковых чувств и одинаковой боли. Круговорот событий врывается в жизнь парня, меняет все привычное, все плохое и хорошее местами. И вот сейчас, когда он пытается выбраться из этого болота, прикладывает невероятные усилия, а оно его не отпускает. Он все больше и больше вязнет в принятых им решениях. Альфа сидит на маленькой кухне в окружении малознакомых ребят. Громкий смех, пьяные разговоры нагло вырывают его из череды мыслей и заставляют открыть глаза и обратить внимание на все происходящее. — Ну что, мужик? Как ты себя чувствуешь? — Айк толкает Юнги в плечо, отчего гримаса боли застывает на бледном и больном лице. — Ну, ничего, ничего, — по-отечески постукивает его парень. — Если честно, я думал, ты решил покинуть наш бренный мир, — он не без доли удивления смотрит на опухшее лицо Мина, дает ему полный стакан. Альфа лишь кивает головой, совсем не понимая такой заботы, с долей уважения. Забирает стакан и крутит его в руке, рассматривая, как переливается белая жидкость. Мозг выдает свою пьяную философию. — Но ты выдержал, а я поднял на тебе кучу денег, — ржет и еще громче восклицает. — За победителя! Айк встает, закидывает непослушную и немного мокрую черную челку, салютует стаканом с горьким наслаждением, тонкая слеза медленно сползает по стенке ледяного стакана и застывает у самого его края. Громкий крик компании проносится по квартире, пугает соседей. Очередной возмущенный стук по батарее не находит понимания у разгулявшихся ребят. Юнги отворачивается от пристального взгляда Айка, который все еще сокрушается хвалебными словами. На столе полно пустых бутылок, но еще больше их под столом. Сколько они уже сидят? Час? Два? Минуты сходят с ума, срываются в галоп и пролетают со стремительной скоростью, так быстро что даже взмах ресниц не успевает ощутить всю прелесть замирающего времени. Альфа цепляет на вилку кусочек копченой колбасы, делает глоток белой и быстро закусывает. Морщится от жгучей жидкости. Горящая лава успевает обжечь его щеки. Он уже и так довольно пьян, если учесть его усталость и плохое самочувствие, но разум еще старается брать верх. Защищает от полного провала в безмятежность небытия. Он водит бесцельным взглядом по столу, ухмыляется скорости, с которой допитые бутылки Соджи отправляются под стол, а новые, совсем еще не тронутые и слегка запотевшие, начинают украшать его. Многочисленные тарелки с закусками не уступают первенство. Пир в полном разгаре, и плевать на грозные взгляды соседей с утра. Им сегодня можно — они обмывают его успех, его выигрыш и новые проблемы. Юнги чужой для всех. Знакомый, о котором забудут сразу же, как похмелье выбьет все события сегодняшнего вечера. Оно также сотрет его чувства и количество выпитого. И только Айк — маяк для памяти, и лишь его альфа вспомнит на утро. Парень переводит взгляд на часы, действия плавные и очень медленные, как будто кто-то смелый поставил его жизнь на паузу, а он старается вырваться. Он прослеживает за улетающим временем. За окном плотной завесой опускается ночь. Мысли смущенно интересуются хозяином дома. Где же в такой час омега? Он мажет взглядом по компании, веки то и дело пытаются закрыть усталые глаза. Тоненький дымок от закуренной сигареты помогает окончательно уплыть. Серый пепел невольно падает на тарелку и рассыпается мелкими искрами. Тело болит, появившиеся синяки зудят, заставляют ерзать на твердом табурете, а еще не зажившие губы болят от каждого нового прикосновения и немного кровоточат. Его кто-то целует, невзирая на тихий стон боли, кто-то гладит длинные завитки каштановых волос. Он отталкивает назойливые губы. Он сейчас похож на один шерстяной клубок боли. Даже душа изнывает, истекает кровью от одиночества в компании почти друзей. Ким берет очередной стакан, ребята уже давно перестали уделять ему особое внимание. Он зачарованно смотрит на свои разбитые, покрытые уродливыми корками костяшки немного удивляется своей силе. Каждая его рана на теле — это боль потерь, вымещенная на противниках. Боль от одиночества и разочарование о потерянном детстве. Юнги заливает тоску, заливает обиду и топит в стакане свой ненормальный страх. Еще он пытается похоронить там болезненное слово «друг». Тэхен слышит шум из квартиры еще на лестнице. Он дрожащими руками открывает дверь, сердце набирает темп и не предвещает ничего хорошего. Омега проходит вперед и застывает в кухонном проеме. Ищет глазами знакомое лицо. Юнги спит, уткнувшись головой в плотную грудь очаровательного блондина, который одной рукой поглаживает его волосы. Он накручивает длинные пряди на тонкие пальцы, а другой рукой держит сигарету. Чужой омега в смехе выпускает дым и совсем не реагирует на вошедшего гостя. Айк замечает омегу первым. Он пытается растолкать победителя, но получает в ответ лишь писк недовольства и отборные ругательства. Тогда он обводит Тэ взглядом гордой хищной птицы, прищуривается, считывает его настроение. Берет весь удар на себя. — Кто пришел? — тянет он. — Эй, эй, бро, — он кричит еще громче, чтобы все обратили на него внимание, — это Тэхен-и, друг нашего победителя. — Ааа, — компания синхронно вскидывает руки вверх, отчего тонкие искры горящих сигарет разлетаются в разные стороны. На кухне совсем нет воздуха, есть лишь плотный угар и резкий запах алкоголя, который сразу попадает на слизистую и вызывает отвращение. — В честь чего праздник? — приходит в себя омега, не спешит проявлять агрессию. Он делает шаг вперед, прислоняется к стене и рассматривает это безумие. Его голос сейчас очень спокойный, но выдает хриплое волнение. Кроме Айка, омега никого не узнает, поэтому обращается непосредственно к нему. Юнги и раньше приводил альф, один раз даже омежку, но так масштабно впервые. Ким недобро скрещивает руки и вопросительно смотрит на Айка, пронзает острым многозначительным взглядом. — Я задал тебе вопрос! — уточняет. Тэ украдкой поглядывает на спящего Юнги, что-то покалывает кончики пальцев от этого вида, а уши нещадно начинают гореть. Толпа ненадолго замолкает, но быстро теряет интерес к вновь прибывшему и снова начинает шуметь. — Мы отмечает «пять из пяти», — Айк наливает в стакан соджу, протягивает его Тэ. — Пей, — командует. Его глаза, изрядно окрашенные алкоголем, светятся рыжими красками. Тон строгий, и на него не возразишь. — Пей за него, — он указывает пальцем в сторону мирно посапывающего Юнги. Ким сначала хмурится, принюхивается к напитку, не доверяет. Айк подталкивает, кивает ладошкой и делает выразительные глаза. — Ну же, — ждет, знает, что на сухую информацию омега не воспримет. Тэхен быстро осушает стакан, пьет, как заядлый алкаш, громко выдыхает ядовитые пары и закусывает долькой лимона, щедро протянутого парнем. Омега отдает стакан. — Объясни, что происходит? — он обводит блестящими глазами кухню. — Юнги два дня не было дома, я уже в полицию хотел звонить, — встревоженно напирает, теребит футболку. Алкоголь расслабляет его мышцы и впервые за сегодняшний вечер омега спокойно вздыхает. — Пойдем, выйдем, — просит Айк. Он встает, поправляет джинсы и засовывает края черной футболки за пояс. Берет Тэ под локоть и спокойно выводит в подъезд. Омега смотрит на его наглую морду, понимает, что, несмотря на выпитое, он в здравом уме. Альфа опирается на перила, достает очередную сигарету. Маленький огонек дешевой зажигалки соединяется с табаком. Сигарета шипит. Айк втягивает дым, задерживает дыхание, наслаждается дурманом и тянет время. Выпускает облако густого дыма, оно обволакивает парня и растворяется в прохладном сквозняке подъезда. Раздумывает, с чего бы начать. Еще затяжка, облака в виде колечек. Прищур. Ким стоит вплотную к стене, незаметно ковыряет краску и с волнением ждет, не торопит, сам рассказа боится. Постепенно к нему возвращается чувство тревоги, которое спряталось при первом же взгляде на Юнги. — Я не знаю, что у вас произошло той ночью, да и не хочу знать, — начинает тянуть фразы альфы, — но утром Юнги вернулся в ангар. — Куда? — не понимает Тэ — Но зачем? Как я понял, ваше заведение только вечерами открывается. — Да, ты прав, но отказать ему я не смог. Он устроился в комнате с товаром, — четко каждое слово отчеканивает. — Юнги пробыл там до вечера, то есть проспал, а потом записался на «пять из пяти», — пожимает плечами Айк и стряхивает пепел меж перил. Следит, как маленькие угольки разлетаются по этажам. Омега молчит, боится перебить. — Как бы я его ни отговаривал, все тщетно, — в голосе порыв сожаления. Душевная боль пронзает опьяненное сердце. В голосе звучит доброта. — Шуга — хороший боец, но… Он только и твердил, что все обдумал, что нужны деньги и что на кону его совесть. Айк смотрит пристально на Тэ, улавливает каждую его эмоцию, в надежде хоть что-то понять. — Что такое «пять из пяти»? — не понимает парень, хотя сейчас его чудесный мозг вообще отказывается служить хозяину. Спасибо алкоголю. — Хм, это череда боев, которые ты обязан выиграть, если кинул вызов. Или потеряешь все, — он осуждающе смотрит на Тэ, как на причину такого безрассудного поведения «друга». Тушит окурок носком ботинка и откидывает его в сторону. Выпускает последнюю струйку дыма. — На кону очень много денег. Бешеные деньги, — шепотом. — Но судя по его пустым карманам, и этого было мало. Малыш по уши в долгах. Или его просто не хотят отпускать, — задумывается Айк, понимая всю правоту своих догадок, и с сожалением опускает голову. Жалость к мальчишке не покидает его с первой минуты их знакомства, но статус приближенного к Главному не дает ему право заводить себе любимчиков. — Ну же, продолжай, не молчи, — в нетерпении просит Ким, изрядно расковыряв стену. — Он живой, как видишь. Как ни странно, он выиграл все пять боев. Погасил часть долгов, — Айк сгибает руки, показывает, какой Шуга силач. Но почему-то в его глазах Тэ замечает печаль. — Хорошо, понятно. Он с дуба рухнул, но ему повезло, — ерничает омега больше от обиды, чем со злости на дурного мальчишку. — А где потеряли еще день? Айк меняется в лице, сплевывает на грязные плиты, теребит ворот футболки, которая начинает его душить. Он подходит близко к вжавшемуся в стену Тэ, обжигает его ухо своим неприятным дыханием с примесью железа. Омега сразу покрывается гусиной кожей от волнения. — А еще день он умирал, — говорит альфа и заходит обратно в квартиру, оставляет неразумное создание одного. Секунду Тэхен не реагирует, укладывает услышанное в своем подсознании, чтобы лучше распробовать на вкус и подавиться гнилым послевкусием. Умирал? Знакомое страшное слово… Омега влетает следом, хватает Айка за руку в коридоре. — Что ты имеешь в виду? — поджимает губы, не верит в услышанное. — Ну, сам подумай, — уже театрально, с издевкой, как маленькому, — пять боев, пять соперников подряд. Он же все-таки человек, а не машина для убийства. Хотя тут я уже сомневаюсь, — отворачивается альфа, ищет глазами победителя. — Да ему там к херам все поотбивали, — говорит, как выплевывает. Айк отдергивает руку и проходит на кухню. — Ну, соскучились? — как будто и не было тяжелого разговора. Он припадает к блондину и впивается в его алые губы. — Пошли все вон! — слышит он за спиной грозный рев разбуженного тигра. Айк улыбается. Дошло все-таки. — Все, братва, праздник закончен, — он хлопает в ладоши и призывает всех к вниманию. Компания сурово начинает выть, не довольная, что их выгоняют. — Все, все, нашему победителю надо отдохнуть, — Айк, как вожак, созывает свою стаю и поворачивается к Тэ. — Позаботься о нем, — шепчет он ему на ухо. — Ты единственный, кто, наверное, ему может помочь, — пожимает плечами в недоумении, как это чудо смогло так сильно повлиять на альфу. — И, извини, хавку и бухло мы забираем, ночь еще долгая, — уже смеется парень и внаглую чмокает Тэ в кончик носа, нагло облизав родинку. Через минуту вереница пьяных ребят спокойно покидают квартиру. — Юнги, посмотри на меня, — омега осторожно теребит альфу за бледные щеки, поглаживает скулы, с опаской дотрагивается до ушей, боится напугать. Его волосы растрепаны и немного завиваются из-за чужих манипуляций. Он спокойно поднимает голову, старается открыть глаза. Отек на веках затрудняет движение, а фиолетовые синяки четко вырисовываются в свете электричества. Мин пытается разглядеть очертания омеги, быстро моргает, не веря глазам. Видит знакомое лицо, понимает, чьи это руки его ласкают и так бесцеремонно вторгаются в его пространство. Улыбается самой широкой улыбкой, смешанной с болью. — Тэхен-и, — тянет совсем невнятное и укладывает тяжелую голову ему на грудь. — Эй, эй, не засыпай, — трясет парня омега. Он совсем обмяк, пригрелся и пытается опять провалиться в сон. — Давай, давай пойдем в комнату, — не успокаивается Тэ, пытается приподнять мальчишку с твердого табурета. Юнги вяло поддается, рычит от боли под руками друга. Он жадно хватает побольше воздуха и не дышит, делая себе не так больно. Ким обнимает альфу за талию, запрокидывает плеть руки себе на шею. — Давай, миленький, помоги мне, — шепчет ему в ухо. — Я знаю, что тебе больно, но потерпи. Мин собирается с последними силами, напрягает мышцы и опирается на Тэхена всем телом, толкает дверь в свою комнату. Омега протягивает руку и включает свет. Маленькую комнату заливает электричество. Шторы плотно закрыты, темные обои начинают угнетать уже захмелевшее создание. В два шага они достигают тахты. Матрас проминается под тяжелым телом альфы. Парень наконец-то выдыхает застоявшиеся пары и расслабляет отвердевшие мышцы. Что-то мурчит, смешно фыркает и опять проваливается в туманную пелену. Тэ прослеживает за его равномерным дыханием, чувствует облегчение выполненной работы. Страх и переживания отступают при виде улыбки на его лице. Омега проходит по комнате, рассматривает вещи, поднимает оставленный мусор, выкидывает его в корзину для бумаг около старого письменного стола. Замечает фотографии в рамках. С интересом скользит по маленькому мальчику в объятиях омеги, очень красивого, со строгими чертами лица. Счастливая улыбка мальчонки светится, открывая розовые десна. Тэхен тоже улыбается, думает, что может нести эта широкая улыбка. Маленький кусочек детского счастья. На другом стареньком, измятом фото Юнги в школьном спортивном зале с гирляндой медалей на груди. Милый, а взгляд пустой и потерянный. Разница в фото — пара лет, а как изменился взгляд. Омега вспоминает рассказ друга, его и так сломанное сердце взрывается гневом на совсем незнакомого омегу. Этот звук смешивается со слабым дыханием маленького мальчика. Душа вмиг закипает отголосками его боли и сводит с ума. — Как ты мог так с ним поступить? — обращается к фотографии. — Смотри, что с ним происходит без тебя, — Тэ тычет пальцем в сторону кровати. Щеки горят огнем ярости, а глаза наполняются большими солеными слезами. Омега в гневе опускает фотографию, чтобы не видеть его улыбки. Она рождает в душе сострадание величиной с воздушный шар, который застревает в солнечном сплетении. Тэ прижимает руку к груди, где особенно больно, давит сильно. Эта боль растет и давит где-то там, под ребрами. Юнги стонет, поворачивается на бок. Футболка задирается, обнажает ребра, покрытые ссадинами и фиолетовыми розами. Они выделяются фиолетовыми полосками, от чего его тело кажется еще бледнее. Безграничная жалость сродни с эмпатией порождает душевные муки и проявляется поддельными чувствами. Тэхен распахивает пыльные тяжелые портьеры, впускает ночь, оживляет маленькое пространство. С трудом открывает форточку, проветривает комнату, которая уже давно задыхается от пыли и застарелого запаха антиквариата. Мин мычит что-то нераздельное, сжимается от прохлады. Омега подходит ближе пытается опустить футболку парня, создать призрачную атмосферу тепла. Его кончики пальцев дотрагиваются до горячей кожи, обжигаются. Полы футболки задрались так высоко, что Тэ без стеснения начинает разглядывать корни дерева, которые оплетают поясницу друга. Он чертит пальцем линию, проводит по вензелям и норовит заглянуть выше. Интерес ведет его рукой, играет и поднимает пальцы все дальше и дальше по стволу, задирает футболку и открывает крону. Омега нагибается, дышит в спину, удивляется, когда видит имена, вплетенные в ветви. Сказочное генеалогическое дерево крепко держит имена, укрывает их листвой от любопытных глаз. Превосходно. Вся сила его предков с ним навсегда. Юнги дергается, почувствовав прикосновения. Тэ вздрагивает и в испуге отступает назад, как преступник, пойманный на месте преступлении. Пьяный разум хихикает в тишине, легкие переводят дыхание. Ким поднимает сброшенное на пол покрывало, укрывает мальчишку, поджимает с боков, чтобы было теплее. Закрывает красоту, которая так легко сорвала с его уст вздох восхищения. Наклоняется, гладит такие непослушные волосы, убирает их с глаз, вдыхает горьковатый запах карамели и направляется к двери. — Не уходи, — еле слышно, приглушенно в звуках города, там, из пелены своих сновидений. Омега смотрит в приоткрытые глаза, дарит ему доброту и заботу. — Спи, тебе надо отдохнуть, — ласково, нежно, головокружительно. — Прости меня, — не поднимая глаз, как будто бесконечно стыдно. — За что? Это же все пустяки, — он верит в это всей душой. — Ты поспишь, и боль твоя потихоньку уйдет, — вселяет надежду, хочет подбодрить. Получается плохо, неубедительно. У самого голос первый дрогнул. — Прости, — повторяет Юнги сквозь сон или бред. — Прости, что бы ни произошло… Тэхен присаживается на корточки у самого края тахты, пытается расслышать слабый голос. — Не уходи, побудь со мной, — шепчут слабые губы. Тэ садится рядом, опрокидывается на подушку, прикрывает глаза от накатившей усталости. — Я прощаю тебя за все, что бы ни случилось, — повторяет он и гладит губами лоб мальчишки. — Ты только поправляйся. Веки тяжелеют, и он проваливается в пустоту, делит сон с альфой пополам.

***

Утро тяжестью сковывает все тело. Дыхание дается с трудом, а острая боль за грудиной не дает возможности пошевелиться. Юнги не торопится открывать глаза. Сон не отпускает пленника из своих цепких объятий. Рука совсем онемела и больно колет подушечки пальцев. Плечо под грузом совсем не подчиняется хозяину. Парень с трудом выдыхает стойкий запах перегара, приходит в себя от тупой боли. Удивляется, когда видит прижатого к его груди Тэхена. Он дышит ему в шею, щекочет своим тёплым дыханием. Его рука небрежно прикрывает оголённый торс альфы, такая правильная на упругих кубиках. Юнги замирает, не шевелится, не тревожит, хочет продлить это чувство целостности. Пытается вспомнить вечер. Обрывки памяти рисуют милые очертания его лица. Он вытаскивает свою руку так аккуратно чтобы не разбудить. Яркие волосы омеги шелковой волной ласкают его кожу, возбуждают рецепторы и порождают череду маленьких мурашек. Они быстро пробегают по телу, принося с собой удовольствие и немного возбуждения. Парень поднимает руку вверх, быстро сжимает и разжимает пальцы. Немота отступает, отдаётся лишь острой болью. Мин морщится, стискивает зубы, быстро прикусывает тыльную сторону ладони, так боится разбудить мирно посапывающее чудо. Сейчас больше всего он не хочет смотреть ему в глаза. Боится увидеть разочарование. Когда боль немного отступает он осторожно перелезает через Тэ и без лишних движений сползает с тахты. Дышит через раз, хрипит от окутывающих, как колючая проволока, чувств. Ещё не окрепшее тело предаёт, и парень делает несколько неловких шагов в сторону, успевает схватиться за шкаф, шипеть на себя при виде нахмурившегося лица омеги. «Не разбуди», — проносится у него в голове. Юнги тихонько подходит к окну. Солнце ещё не проснулось, и августовское утро пахнет опавшей листвой и прохладой. Он опирается на белоснежный подоконник, цепляется смертельный хваткой. Злится на себя, на обстоятельства, на жизнь и Вселенную, которая так с ним обходится. Передаёт всю ярость слабым рукам, слышит, как хрустят большие пальцы. Выбор — это всегда трудно. Играть с совестью означает обеспечить себя душевными муками, которые будут терзать, рвать на куски и при удобном случае убивать всю оставшуюся жизнь. Поступки тесно связаны с душой, если она сопротивляется, то выбор сделан неверно. Душа Юнги сопротивляется каждый раз, когда он встречается глазами с его янтарным цветом. Кричит о несправедливости и мучается мыслью о том, что он так поздно с ним познакомился. Но Вселенная распорядилась по-своему, и это её выбор, а Мин должен сделать свой. Как поступить и защитить столько человек? Он всматривается в одинокие лучики солнца, которые начинают просыпаться и пронзают толщину облаков, прорывая себе путь. Как он может всё изменить? Юнги прикрывает глаза, воображение рисует образ братика в руках какого-то мужика, а похотливый ум щедро дарит все варианты событий. Рисует глаза отца, он держится за сердце, слушает рассказ о безрассудном сыне. Разум закипает, разрывает шаблоны, отодвигает душу и запирает всё нравственное. Что правильно в его ситуации? Для кого его решение верно? Мин разворачивается к спящему омеге, не в силах терпеть муки совести. Старается не рассматривать, не вдыхать его аромат, не бередить душу. Кто он для него? Просто первый друг. Выбор между семьёй и дружбой, наверное, очевиден. Боль тисками сжимает и без того больную голову. Пронзает тело и легкие, оседает в ватных ногах. Альфа одергивает футболку, сбрасывает прикосновения Тэхена. С трудом поднимает телефон с пола и выходит, прикрывая за собой дверь. В чужой комнате тихо. Все звуки спрятались, затаились и ждут своего часа. Они наблюдают за парнем, знают, что он ищет и неодобрительно молчат. Юнги быстро проходит по комнате, каждый шаг даётся ему с трудом, но времени совсем мало. Возбуждённый взгляд осматривает комнату, ищет хоть что-то, что может быть ему полезным. Он крепко сжимает кулаки, борется со здравым смыслом и чувством симпатии, которое уже успело расцвести в одиноком сердце. Альфа открывает ящики комода, бесцеремонно нарушает идиллию вещей. Вскрывает чемодан — вещи. Всё не то. Тишина ходит за ним по пятам, угрожает и давит на сгорбившиеся плечи. Он разворачивается, замечает под подушкой листы. Парень глубоко дышит, выпускает тонкую струйку воздуха сквозь зубы. Поднимает бумаги, рассматривает пристально, пытается понять смысл бегущих цифр. Россыпь фотографий также оказывается у него в руках. То, что надо. Душу скручивает в узел. Мин делает несколько поспешных снимков -один, второй. Сохраняет в телефоне. Даёт себе обещание, что больше никогда не предаст, что всё может решить, что никто не пострадает. Звук SMS пролетает по комнате, пугает тишину. Альфа обращает внимание на телефон, который лежит на кровати. Не выдерживает, жмёт «принять». Богом: «Жду не дождусь встречи. Надеюсь, ты не передумал, и я украду вечер твоего дня рождения». Мин откидывает телефон. Недовольно рычит сквозь зубы. Красная строка порождает некрасивые мысли. Конечно, кто они, а кто он, — выдаёт обиду мозг. Бедный альфа с кучей долгов, — усмехается. Кому-то всё, а кому-то ничего, — долго с обидой переминает пытливый ум. Деньги правят всем, и парень делает ещё несколько снимков на телефон. Через полчаса Юнги с вещами покидает квартиру, так и не посмев разбудить друга.