Инстинкт

Андрей не очень-то любил концерты. Гонял иногда с друзьями, чтобы попить пивка у бара и подцепить себе какую-нибудь сладенькую омегу, но ценителем не был. И чаще всего ходил на поп-исполнителей, потому что омег на их концертах было на любой вкус и цвет. Сегодня в клубе собрались практически одни альфы: брутальные байкеры, агрессивные панки, бритоголовые скинхэды. Музыка у Мишиной группы была агрессивной, вот и притягивались крутые альфачи. Андрей пофотографировал немного зал, подмигнул двум девчонкам и парню, явным омегам, которые жались в первом ряду к ограждению, поболтал с охранником и приготовился ждать выхода на сцену Миши. Надо было сделать очень-очень крутые снимки, чтобы максимально передать его суть и мощь. Ну и заодно понять для себя: что ж его так тянет-то к этому альфе? Музыка понравилась? Поёт хорошо? Или... С первыми аккордами у Андрея отъехала голова. Михаил был настоящим ураганом. Смерчем. Торнадо! Завихрял вокруг себя энергию, с корнем вырывал из земли, выдёргивал в космос, пленял, кружил, ворожил, как шаман, словно взаправду был сыном могущественного бога. Андрею пришлось приноровиться и подключить все свои умения, чтобы поймать его в кадр: присесть, подпрыгнуть, залезть на колонку. Словом, Андрей старался изо всех сил, зал бушевал за его спиной, Миша то рычал раненым зверем, а то выдавал такой баритон, что у Андрея сводило судорогой живот, и огненный шар возбуждения вздымался всё выше. Это было... Чертовски странно, ведь раньше подобные чувства вызывали только омеги, но... Так сладко, так притягательно. Одну из центральных песен Миша спел, словно волк, попавший в капкан, и в его пении Андрею, помимо ярости и гнева, почудилась отчаянная тоска и боль, пеплом припорошившая пожарище. Глаза Михаила, горевшие, как угли, пронзали толпу, будто искали кого-то, и Андрей, чувствуя, как этот взгляд снова и снова возвращается к нему, вздрагивал всем собой. Фотоаппарат безвольно болтался на шее, а в голове стучало бесповоротно: моё! Мой! В душном зале висела целая завеса из запахов, но Андрей чувствовал только его: ментоловые сигареты, кожа и ещё что-то, очень-очень незаметное. Новый, тонкий, дурманящий запах, который он не мог идентифицировать, но который сводил его с ума. Именно в этот момент Миша нагнулся со сцены, раздавая "пять" ревущим зрителям. Андрей принюхался, встретился с Мишей взглядом и обомлел: в тайной глубине тёмных глаз его зверь увидел следы того же самого чувства, что разрывало его. Обрадовавшись и тут же испугавшись, Андрей встряхнулся и взялся за камеру: такой трогательный момент обмена энергиями надо было обязательно запечатлеть. После концерта, весь мокрый, пахучий, с уставшими руками, Андрей, терзаемый сомнениями, не хотел идти за кулисы, но внутренний альфа, поскуливая, рыл носом землю и тянул его туда, как будто к омеге во время гона. Сопротивляться было невозможно. Обогнув сцену, Андрей сунулся в первую дверь, где шутливо заорал полуголый гитарист, от которого за версту несло свежей меткой, извинился и заглянул в приоткрытую щелочку двери напротив. Миша был там. Сидел на диване, приклонив голову к плечу блондинистого бас-гитариста Балунова, тяжело дышал и пил воду. Он выглядел таким уставшим и беззащитным, каким Андрей его ещё не видел. Куда исчез лев, мечущийся по сцене? Он больше не рычал, не сверкал глазами, и был похож на раненого зверька, которого нужно приласкать, укрыть собой, пожалеть. Вся гримерка была насквозь пропитана сладким омежьим запахом: клубника и сливки. Он смешивался с запахом Миши, щекотал Андрею нос и нервы. Что же это, Балу и Миша — пара? Андрей растерялся, мозг в сотый раз напомнил ему, что альфа с альфой— это моветон и непорядок, а вот альфа с омегой — начало начал, но сердце... Сердце сковалось ревностью и облилось кровью. — Привет. Не помешаю? — Андрей невольно присматривался и принюхивался к Балунову, силясь учуять или разглядеть метку. — Уже помешал, — лениво пробурчал тот, поглаживая прикрывшего глаза Мишу по руке, и от этого простого движения по телу Андрея пробежали мурашки. Он видел, как комфортно и спокойно Мише рядом с этим омегой, и не понимал, почему это так его задевает. Ну не должен он ревновать альфу к омеге. Какая нелепица! Но... Очень хотелось оказаться на месте Балу, прижать Мишу к себе и заурчать сытым зверем! Андрея охватила волна жгучей ревности, в глазах потемнело. Это безумие. Надо было уходить оттуда, но ноги приросли к полу и не шли. Гигантским усилием он сделал шаг назад, но Миша вдруг окликнул его, хрипловато и негромко: —А, фотограф! Подожди, ё-моё, не уходи. Показывай, чё там наснимал. Андрей подошёл, сел рядом, но включать экран фотоаппарата не спешил, продолжая принюхиваться. Метки не было, белобрысый Балунов точно был свободен. Можно продолжать игру. — Ну, давай, где? — Михаил нетерпеливо вытянул шею. — Извините, но сейчас я не могу их вам показать, там такая каша. Выберу самые удачные, обработаю, и тогда уж... — Андрей ответил не спеша и будто нехотя, аккуратно поддразнивая этого самоуверенного альфача. Взгляд невольно упёрся в напряжённые мышцы шеи. — Покажи, — рыкнул Михаил приказным тоном, обретая силу, но Андрей лишь рассмеялся и хитровато шевельнул бровью: любимый фирменный жест. — Так сильно хотите полюбоваться собой? Или просто не терпится убедиться, что не ошиблись в выборе фотографа? — Он никогда не ошибается, особенно в выборе фотографа, — хихикнул Шурик. Михаил повернулся к нему, недовольно нахмурившись, но едва заметно ухмыльнулся и в резком, но грациозном развороте тяжело хлопнул Андрея по плечу. — Ладно, потом покажешь. — Отлично. Я позвоню вашему директору, когда всё будет готово, — нарочно отстранённо сказал Андрей, максимально сдерживая себя, потому что тянуло к Мише страшно. — Лады. Ну чё, это... Перейдём, может, на ты? — Мы, кажется, ещё не пили брудершафт, — непонятно зачем выебнулся Андрей, но всё-таки придвинулся поближе, чтобы лучше чувствовать жар его тела. — Так за чем же дело стало. Приглашаю на афтепати, — Миша быстро убрал руку и чуть отодвинулся, увеличивая дистанцию. — Подожди нас у выхода, хорошо? Андрей заметил на мгновение, как его глаза вспыхнули тем же интересом, что во время концерта, но тут же погасли и остыли, словно он испугался своих чувств. Интересненькое вырисовывалось дело. Вскоре собрались за большим столом в грузинском ресторане. Михаил представил Андрея всем желающим и тяжело опустился на стул. Устал, видно, как собака. Андрей с удивлением понял, что чувствует его состояние, почти как своё. Это говорило о многом. Спустя час Андрей, выпив для храбрости несколько рюмок коньяка, подсел к нему, тронув за руку. — Михаил... — Да можно просто Миха, чё ты, — он улыбнулся, оторвавшись на секунду от деятельного разговора с барабанщиком. Андрей кивнул и в задумчивости случайно глянул на его бокал вина, почти не тронутый. Удивительно — этот крутой панк-рокер почти не пьёт. Андрей был уверен, что все они квасят будь здоров и даже немного надеялся, что сможет подступиться к Мише, когда тот прибухнёт и отпустит контроль. Но Миша был практически трезв. Рассказывал, подумать только, про византийскую империю, периодически прихватывая своих собеседников за руки, и посмеивался. Хорошо так, славно, по-доброму. Смех его будто мишурой опутал андреево сердце, украсил и обмотал. — Ну, чего ты хотел? — Миша поторопил его, прищёлкнув пальцами. — Хотел бы... Пригласить тебя на ещё одну фотосессию. Индивидуальную. В камерной, так сказать, обстановке. У меня есть идея, которая тебе понравится, — сказал Андрей максимально ровно, хотя сердце билось неимоверно быстро, и протянул свою визитку. Подката поумнее он не придумал и теперь дико переживал. С омегами совсем всё по-другому было, а тут — такой альфа. Как даст щас в щи... Но Андрей рискнул. — Я... Подумаю, слышь. Вот так вот, да, — Миша часто закивал головой, явно довольный тем, что выкрутился. — Устраивает тебя такой ответ? — Конечно. Звони, если надумаешь, — Андрей по максимуму скрыл разочарование и переключился в режим ожидания, потихоньку улизнув с шумного праздника, но Миша не звонил и не звонил. Андрей уже полностью подготовил фото с концерта, отправил их директору группы, получил гонорар и благодарности, а Миша на связь так и не выходил. Навязываться Андрей не решался, плохо чувствуя почву под ногами и, вздохнув, уже решил всё забыть, как однажды под вечер на экране телефона высветился незнакомый номер. Андрей, будучи в студии один, некоторое время гипнотизировал его, собираясь с мыслями, потом перепугался, что звонок сбросится, и взял. Внутренний альфа был точно уверен, что звонит Миша, и не прогадал. — Привет, Андрей. Я... Подъеду в субботу? Это возможно? Часов в шесть. — Да, хорошо, я предупрежу охрану, — Андрей весь расцвёл и расплылся в улыбке. Подумать только, Миша согласился! Он приедет... Они смогут остаться здесь вдвоём, поговорить, познакомиться поближе! Андрей сглотнул, и представил себе, как он смотрит в глаза Мише, и как его губы кривятся в легкой улыбке. От этой мысли его снова прошибло жаром. Что делать дальше Андрей, к несчастью, представлял смутно, но особо не волновался. Он всегда жил одним днём и любил импровизировать, витая в собственных творческих облаках. Чтобы ни в чём не уступать высоченному брутальному Мише, Андрей специально надел ботинки на толстой платформе и отыскал в шкафу модную футболку с черепами и названием какой-то группы. Потом передумал и отложил её в сторону. Вдруг Миша зацепится за это название, спросит что-то, а Андрей и не в курсе. Позорище будет. Он почесал в затылке и выбрал обычную майку, которая оголяла уверенно подкачанную бицуху, а поверх небрежно накинул чёрную рубашку, застегнув лишь на одну пуговицу. Качнул серьгу в ухе, надел браслет, любимые кольца, подмигнул себе в зеркало, всем довольный, и отправился в студию. Поджидая Мишу, он не находил себе места, поправлял штативы, перевешивал ширму, готовил реквизит и бродил туда-сюда, как в клетке. Миша ввалился в дверь, шумно дыша, и сразу же наполнил всю студию запахом табака и ментола. — Привет! Бля, чуть не опоздал, с парковкой тут жопа, даже в выходной. — Так ты бы поставил тачку в подземный паркинг. — Не, я не сам за рулём, меня подкинули. Да неважно, на самом деле, — Миша, тряхнув волосами, махнул рукой, заминая эту тему. Андрей тихонько усмехнулся. Такой уверенный в себе альфа, и боится, что его обсмеют за то, что не умеет водить? Глупости. Андрей вот тоже не умел. — А я тоже безлошадный. Ты проходи, раздевайся. Ну, в смысле, куртку снимай, — Андрей слегка смутился и поскорее потянулся к фотоаппарату. Миша снял зелёную парку, резко оседлал стул и спросил: — Так что за идея у тебя? Андрей моргнул. Миша в самом деле, что ли, не понимает, что съёмки были только предлогом, или ведёт свою игру? — Пофотографировать тебя, будто ты и правда ярл. Я, слушай, тоже уважаю эту викингскую тему. Как в играх, знаешь? God of war, Ассасины — О, охуенно! Тоже любишь, да? Я обожаю! А в Готику, в Готику играл? Офигенная игруха, скажи? — Миша подпрыгнул на стуле, озорно преображаясь. Андрей обрадовался, что угадал с образами и с темой для разговора и, отвлекаясь на бурные обсуждения, рассказал наконец, как ему видится фотосессия. — Вот, видишь, шкуры тут, бутафория всякая, костюмы, — он указал на одежду, что висела на гардеробной стойке. — Переодевайся, будем делать из тебя фэнтезийного ярла. С макияжем могу помочь. — С гримом, ё-моё! — возмутился Миша, с восторгом разглядывая волчью шкуру. — Настоящая? — Кажется, да, — Андрей представил на миг, как фотографирует его в одной только этой шкуре, обнажённого, и тяжело сглотнул. Нет, стоп, с этим торопиться не надо. Ещё слишком рано, Андрей. Надо просто наслаждаться тем, что можно касаться его лица, рассматривать вблизи соболиные брови, видеть биение жилки на бычьей шее... Они провели на студии весь вечер. Миша полностью вошёл в образ, Андрей фотографировал его, иногда поправлял сползшие детали одежды и дурел от касаний. Воздух перед его носом искрил и мерцал, как пылинки в свете прожекторов, но слов не находилось, и Андрей лишь стремился запечатлеть как можно больше красивого Миши. — Андрей, — Миша, потирая лоб, уже полулежал на полу, возле очага, собственноручно сооружённого Андреем, и покачивал топориком. — Долго ещё? — Ты спешишь? — Андрей оторвался от объектива: он ужасно не хотел отпускать Мишу, но совсем не понимал, как к нему подступиться со своими странными желаниями. —Бизнес-центр открыт до девяти, а я всегда засиживаюсь тут допоздна. Миша глянул на часы, о чем-то задумался, пошевелил губами и ответил, что время ещё есть. Наконец, в девятом часу, как бы Андрей не растягивал, пришлось закругляться. Миша переоделся за ширмой и встал у дверей. — Подожди, выйдем вместе? — заторопился Андрей, коря себя за соплежуйство, и решил исправить ситуацию, пока ещё есть возможность. Миша, заметно взволнованный, глянул на него, опять на часы и кивнул. Куда же он спешит? К этому омеге Балунову? Кто должен приехать за ним? Андрей опять взревновал, прекрасно понимая, что не имеет на это никакого права, втянул носом воздух, но ментола почти не ощутил. Вдвоём они вошли в пустой гудящий лифт, уже не толкаясь. Пока Андрей лихорадочно подбирал тему для разговора, Миша смотрел куда-то в пол, не собираясь заговаривать первым. Этажи мелькали на дисплее один за одним, как вдруг свет мигнул, табло погасло и лифт остановился, неприятно лязгнув. — Чё за хуйня? — тут же вскинулся Миша, глянув на Андрея почти испуганно, и стал лихорадочно нажимать на все подряд кнопки. — Не знаю... — Андрей сам растерялся, но остановил его, схватив за руку. — Да не колоти ты, совсем сломаешь. Надо на колокольчик нажать. Андрей ткнул в жёлтую кнопку вызова диспетчера, не дозвонился, вдохнул поглубже, вытащил из кармана мобильник: сети не было. Приплыли, блин. Хотя, остались вот вдвоём наедине. Андрей точно знал, что камера в лифте не работает, потому что лично слышал об этом утром от охранника. Альфа внутри довольно уркнул и вдруг настороженно заскулил. Андрей спохватился, посмотрел на Мишу. Он стоял, опираясь спиной на стенку кабины, смотрел распахнувшимися глазами, тяжело дышал и, похоже, был на грани... Срыва? Андрею показалось именно так. Что с ним? Боится замкнутого пространства? Переживает о чем-то? Он ведь куда-то торопился... — Миша? Всё в порядке? — В каком порядке, ты чё? Нихуя не в порядке! — он даванул на колокольчик, ещё раз и ещё раз. Потом обессиленно шарахнул ладонью и затих. Андрей, не понимая, что ещё можно сделать, на всякий случай поколотил кулаком в дверь. — Миша, охранник пойдёт на обход и услышит нас. Ты не переживай, — он осторожно взял его за трясущуюся руку, холодную и вспотевшую. Миша дёрнулся всем телом и отскочил в угол, а Андрей опять почуял тот лёгкий запах, что был на концерте, и невольно снова шагнул к нему. Подсознание и инстинкты толкали Андрея на странные поступки. Надо было держаться. — Миша, щас, это... — Не надо, блять, ничего не говори! Заткнись и отойди от меня, — Миша лихорадочно шарил по карманам, пытаясь что-то отыскать. — Лучше придумай, как нам отсюда выбраться. Миша очень, очень сильно нервничал, и весь вид его был полон какого-то беспросветного отчаяния. Андрей такое не любил. Его ужасно раздражало чужое паникёрство. — Блять, ты прекращай паничку. Чё с тобой? Спокойнее давай. Дыши. — Это не поможет, — отмахнулся Миша, сполз на пол и закрылся руками, уткнувшись лицом в колени. Андрей растерянно затоптался, раскачивая кабину. Запах Миши быстро усиливался и Андрей наконец понял, что так пахнет ромашка. Обычная, желто-белая, на которой гадают в любит-не любит. Так, стоп... Ромашкой мог пахнуть только омега. — Миша? А чё за запах? Ты же альфа?.. — выпалил, не подумав и не сдержавшись, Андрей, столкнулся с диким загнанным взглядом Миши, которым тот испепелил его, и обалдело захлопнул рот.