Беседы под луной и рыбья чешуя

Фетида уплыла далеко от острова, погрузилась на самое морское дно. Которое встречало её не очень то и дружелюбно. Спокойные воды в которые ещё пробивался свет из поверхности она минула быстро. А потом плыла в тёмной, воде кишащей хищниками, и флуорисцентными рыбками и медузами. Она плыла осторожно, медленно, ведь не очень-то хорошо знала эти места. Её отец запрещал ей и её сёстрам плавать в этих водах. Фетида осторожно продвигалась через густую, почти чернильную тьму глубин, стараясь не задевать медуз с ядовитыми щупальцами и избегая хищных глаз, сверкающих в темноте. Каждый её взмах хвоста сопровождался лёгким флуоресцентным свечением, которое, казалось, только притягивало внимание обитателей глубин. Она наконец добралась до подводной расщелины, зияющей в дне, как чёрная пасть. Стены её были усеяны колониями ядовитых морских анемонов и острыми кораллами, которые угрожающе шевелились, стоило Фетиде приблизиться. Внутри расщелины мерцал странный зелёный свет, словно за каменной завесой что-то горело призрачное и потустороннее. Фетида глубоко вздохнула, собравшись с духом, и осторожно заплыла внутрь.       — Кто здесь? — раздался хриплый голос, словно ржавые цепи заскрежетали под водой. Из тени выступила огромная фигура. Это была морская ведьма, о которой ходили легенды, — Урсула. Её тело в верхней части напоминало женщину, но вместо хвоста у неё было множество толстых, извивающихся щупалец, покрытых ядовитыми шипами и светящимися отметинами. Глаза её горели тусклым жёлтым светом, кожа была серо-фиолетовой, а волосы, похожие на клубы чёрного дыма, плавали вокруг головы, как живые.       — Ах, маленькая русалочка, — сказала Урсула, разглядывая Фетиду своими ледяными глазами. — Что же привело тебя в моё царство? Уж не любовь ли? Фетида сглотнула, чувствуя, как холод пробирает её до костей, но кивнула.       — Фетида хочет знать… может ли русалка быть с человеком? — спросила она, её голос дрожал, но она старалась быть смелой. Урсула улыбнулась, и её острые, как у акулы, зубы блеснули в полумраке.       — Ха-ха-ха! Как мило. Да, маленькая глупышка, это возможно, — протянула она, обвивая свои щупальца вокруг ближайших камней. — Но это не простой выбор. Урсула усмехнулась, её щупальца змеились по дну, слегка касаясь кораллов и анемонов, от чего те зажигались ядовитым светом.       — Да, маленькая русалочка, я могу дать тебе возможность стать человеком, — протянула она, пристально глядя на Фетиду. — Но не думай, что это так просто. Фетида прикусила губу, но не отвела взгляда.       — Что я должна сделать? Урсула хрипло рассмеялась, её голос раскатился эхом по расщелине.       — Ты можешь стать человеком, но только на один день, и только раз в цикл из трёх лун. Когда на небе сойдутся две луны, что бывает раз в три года, ты получишь эту возможность. Фетида вздрогнула. Цикл луны — это редкое явление, почитаемое в её мире. Легенды говорили, что в этот момент сила моря и небес переплетаются.       — Один день? — спросила она, её голос дрожал, но в нём звучала решимость.       — Один день, — подтвердила Урсула. — И если этот человек искренне любит тебя, если он хочет быть с тобой и останется верен своему чувству, ты сможешь обратиться человеком. Она сделала паузу, её жёлтые глаза сверкнули.       — Но если нет, — её голос стал холодным, как ледяной поток, — ты останешься русалкой. Но твооё тело пронзит боль словно от тысячи шипов морских ежей которая сохранится на протяжении всей твоей жизни. Фетида замерла, осознавая весь риск.       — А что будет с моей жизнью в море? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие. Урсула наклонилась ближе, её щупальца обвили острые камни. — Если ты решишься на это, тебя больше никогда не признают в нашем мире. Ты потеряешь право на трон, никогда не сможешь родить морских королевских наследников. Ты станешь чужой для своего народа. Эти слова пронзили Фетиду, но она крепко сжала кулаки.       — И всё равно я согласна, — сказала она твёрдо. — Я точно не собираюсь проживать не свою судьбу. Не хочу быть с Тритоном, а так будет веский повод отказаться. Хотя отец будет очень зол… Урсула нахмурилась, но её губы всё же изогнулись в хищной улыбке.       — Что ж, тогда слушай внимательно. Это зелье, — она протянула руку, и из её ладони выросла склянка, наполненная светящейся синей жидкостью, — даст тебе человеческую форму на один день и принимать его ты сможешь в следующий раз только через цикл луны. Оно сработает только если человек, которого ты любишь, тоже этого захочет. Без его искреннего чувства ты просто познаешь боль и мучения. Фетида взяла склянку, её пальцы дрожали.       — И ещё кое-что, дитя, — добавила Урсула, наклоняясь ближе. — Будь уверена в своих чувствах. Этот шаг не обратим. Фетида кивнула, крепко сжимая зелье в руках.       — Я всё понимаю. И я готова, — произнесла она, голос звучал твёрдо, хотя внутри её сердце бешено колотилось. Урсула лишь усмехнулась.       — Тогда ступай. И запомни: судьба теперь в твоих руках… и руках твоего человека. С этими словами ведьма растворилась в тени, оставив Фетиду одну в зловещей расщелине с её выбором и новым страхом, который сжигал её изнутри.

***

Вечер был тихим, но напряжённым. Капитан Крюк отплывал на шлюпке как обычно на встречу к дорогой Фетиде, его взгляд был устремлён на чернильно-чёрную воду. Где-то неподалёку раздавались жуткие всплески и шорохи — это могла быть она, Крокодилица. Его рука рефлекторно легла на рукоять сабли, но он знал, что одного оружия может быть недостаточно. Как же он ненавидел эту тварь. Она мало того, что сожрала его отрубленную руку, она умудрилась распробовать её вкус и теперь не успокаивается. Видимо хочет откусить кусочек побольше. Тик-так, тик-так проклятый звук часов, проглоченных крокодилицей, всё громче бился в ушах Капитана Крюка. Он держал саблю так крепко, что костяшки побелели. Сердце колотилось, а холодный пот стекал по спине. Вода вокруг лодки клокотала, словно сама тьма оживала. Тень, огромная и зловещая, медленно всплывала из глубин. Крокодилица вынырнула, её массивная пасть захлопнулась с жутким грохотом. Зловонный запах разлагавшегося мяса окутал лодку. Её глаза, как две зелёные светящиеся луны, впились в Крюка.       — Чёрт возьми… -прошептал он, едва дыша, но вдруг вода вокруг взорвалась фонтаном брызг. Перед ним появилась Фетида. Лунный свет обрамлял её фигуру, делая её одновременно прекрасной и пугающей. Но она больше не выглядела той нежной русалкой, которую он знал. Её хвостовые плавники выгнулись, как лезвия, зрачки сжались в узкие прорези, а зубы превратились в острые клыки. Она зашипела, низко, угрожающе, как дикая кошка, готовая броситься в бой. Крокодилица, заметив новую угрозу, хищно зарычала. Её пасть снова открылась, обнажая ряды острых, как бритвы, зубов. Фетида не колебалась ни секунды. С шипением и яростью, которой Крюк не ожидал от её утончённой натуры, она бросилась на гигантскую тварь. Её когти, сверкая в свете луны, вонзились в твёрдую, как броня, чешую крокодилицы. Фетида раздирала её с яростью, царапая и оставляя глубокие кровавые полосы на гигантской морде твари. Вода вокруг окрасилась в мутный красный цвет. Крокодилица, раненая, попыталась отбиться. Её мощные лапы и хвост метались, угрожая уничтожить всё вокруг. Один из шипов на её хвосте всё же задел Фетиду, оставив длинную рану вдоль её руки.       — Фетида! — в ужасе закричал Крюк, но она даже не обернулась. Фетида отступила всего на миг, оскалившись, и что-то прошипела на странном, низком и гортанном языке, который Крюк не понимал. Её голос, будто древний рокот морских глубин, эхом разлетелся в ночи. Крокодилица застыла, её движение стало медленным и неуверенным. Ещё несколько мгновений она колебалась, словно разрываясь между яростью и страхом. Затем, издав утробный рык, она начала отступать. Её тень медленно растворилась в глубинах, звук тикающих часов исчез вместе с ней. Фетида ещё несколько мгновений оставалась на месте, напряжённо вглядываясь в воду, пока не убедилась, что опасность миновала. Её дыхание было тяжёлым, кровь стекала с раны на руке растворяясь в воде. Капитан Крюк сидел в лодке, крепко вцепившись в её борта. Его лицо было мертвенно-бледным, руки тряслись, а губы бормотали молитвы, даже когда опасность миновала. Он не мог поверить, что только что видел.       — Ч-чудовище! — прошептал он, не отрывая взгляда от того места, где исчезла крокодилица. Но затем его глаза перевелись на Фетиду. Она, вся в крови и ссадинах, смотрела на него, её взгляд всё ещё горел той же дикой яростью, но в нём уже пробивались мягкость и усталость.       — Ты… ты спасла меня, — наконец выдавил Крюк, его голос был хриплым и дрожал. — Фетида… я даже… не знаю, как благодарить тебя… Он хотел подняться, но ноги подкосились, и он снова упал на скамью.       — Это… это было ужасно. Чёрт возьми, это тварь из самого ада! Фетида лишь коротко кивнула, обхватив рукой раненное плечо       — Ты больше не в опасности, — сказала она спокойно, хотя её голос звучал устало. Капитан медленно склонил голову, слёзы катились по его лицу.       — Спасибо, — повторил он, сжимая дрожащими пальцами саблю. — Спасибо… Ты — моё спасение. Фетида, наконец, позволила себе улыбнуться, выдавила улыбку, слабую, но искреннюю.       — Теперь ты должен Фетиде долг, — напомнила она тихо, её глаза блеснули загадочно. — Но Фетида рада, что капитан жив. Её слова пробудили в Крюке какое-то странное чувство. Страх и уважение смешались с благодарностью. Он больше не знал, боится ли он этой русалки… или восхищается ей. Но опомнившись он всё же на дрожащих ногах подошёл к борту у которого находилась спасительница. Подал ей свою руку, которая ещё трусилась, но в его глазах не было страха к Фетиде.       — Всё хорошо, капитан, — прошептала она. Он осторожно помог ей подняться на борт, обхватив её плечи.       — Ты спасла мне жизнь. Я… — Он остановился, запинаясь. Он чувствовал одновременно благодарность и тревогу. Она слегка улыбнулась, её глаза блестели.       — Фетида спасла капитана, потому что она не могла иначе. Но теперь капитан должен обещать быть с ней честным. Это важно, — сказала она тихо.       — Честным? — Он нахмурился, но кивнул. — Я обещаю. Фетида глубоко вдохнула, глядя ему в глаза.       — Фетида хочет быть человеком. Ради капитана. Капитан Крюк, несмотря на дрожь, слушал Фетиду с вниманием, которого он редко удостаивал кого-либо. Её слова были мягкими, но в них звучала уверенность, словно её решение было уже давно принято.       — Фетида хочет быть человеком, — повторила она, её голос был полон решимости, но взгляд оставался нежным. — Чтобы понять, как живёт капитан. Чтобы быть ближе к нему. Но для этого Фетиде нужно знать: капитан хочет ли этого?       — Ты хочешь… стать человеком? — переспросил он, всё ещё пытаясь осознать услышанное. — Но как это возможно? Она чуть заметно улыбнулась и приподняла руку, в которой крепко держала маленький пузырёк с мерцающей голубой жидкостью.       — Это зелье. Оно может сделать Фетиду человеком. Но оно сработает только, если капитан этого искренне хочет. Только если его сердце говорит «да». Крюк прищурился, пытаясь понять, как это возможно, но он знал одно: эта русалка только что спасла его жизнь, и теперь в его груди разгоралось странное чувство.       — И… ты уверена, что хочешь этого? Ради меня? — спросил он, чувствуя, как его голос слегка дрожит. Фетида кивнула.       — Фетида давно об этом думала. Но только капитан может решить, будет ли это возможно. Он вздохнул, приподнял её лицо за подбородок и посмотрел ей прямо в глаза.       — Тогда да. Я хочу этого. Хочу, чтобы ты была со мной, — прошептал он, а затем наклонился и поцеловал её. Фетида улыбнулась в его губы, затем, не разрывая взгляда, подняла пузырёк к губам и одним движением выпила содержимое. Боль пришла мгновенно, словно ледяной шторм пронёсся по её телу, обжигая и разрывая изнутри. Она выгнулась, выпуская из груди глухой крик, но терпела. Её хвост засветился ярким светом, который ослепил Крюка. Когда он наконец смог разглядеть её, вместо хвоста он увидел стройные человеческие ноги. Фетида лежала на борту лодки, полностью нагая, её кожа мерцала в лунном свете, словно она была морской богиней, вышедшей из легенд. Её бледное тело дрожало от пережитого, но в глазах читалась гордость и облегчение. Капитан замер, не в силах вымолвить ни слова.       — Теперь Фетида как люди, — сказала она тихо, её голос звучал слабо, но уверенно. — У неё теперь тоже есть ноги, и пальчики. Русалка наивно улыбнулась и неуверенно пошевелила пальцами только что обретённых ног.       — Это… невероятно, — прошептал он, снимая свой красный капитанский камзол. Он бережно накрыл её, помогая сесть.       — Тебе идёт, — добавил он, любуясь, как яркий красный цвет подчёркивает её красоту. Она улыбнулась, обхватывая камзол руками.       — Фетида хочет увидеть берег. Мечтала об этом всегда, — попросила она, глядя на него с надеждой.       — Я отвезу тебя, — пообещал он, поднимая её на руки, как самое ценное сокровище.- Боже милостивый, Фетида… Лодка мягко поплыла к берегу, а он не сводил глаз с Фетиды, которая казалась ему прекраснейшим созданием, которое он когда-либо видел. И эта богиня доверилась ему, посвятила себя ему. Хотелось укутать её в заботе, в том чувстве которое он давно позабыл. Утопить в любви, которую пытался забыть, выжечь из своей души. Капитан аккуратно направил лодку к берегу. Вода мягко касалась днища, когда он встал, вытянув руку, чтобы помочь Фетиде подняться. Она смотрела на него с благодарностью и слабой улыбкой, затем осторожно, словно впервые касалась мира, взяла его руку. Её ноги, новообретённые и непривычные, были словно чужие. Когда она попыталась встать, тело пошатнулось, и она рухнула на колени, словно новорождённый жеребёнок, не способный удержать равновесие.       — Спокойно, спокойно, Фетида, — мягко сказал он, мгновенно подхватив её. — Это нормально. Ты только учишься. Она выглядела растерянной, но его уверенность ободрила её.       — Фетида… не думала, что это так сложно, — призналась она, сжимая его плечо, чтобы не упасть снова.       — У всех нас это не сразу получается, — ответил он с лёгкой улыбкой, затем поднял её на руки, как сделал это ранее. Её тело было лёгким, но она дрожала. Он перенёс её через влажный песок, усадив на мягкое, сухое место, где прилив уже не мог их достать. Она прислонилась к его плечу, обхватив руками красный камзол, который укутывал её, но всё равно дрожала.       — Здесь… странно. И холодно, — прошептала она, глядя на звёзды.       — Холодно? — удивился он, стараясь понять её ощущение.       — Да. Раньше Фетиде всегда было тепло. В воде. А здесь воздух другой… Он касается кожи, но приносит холод. Это новое чувство. Она осторожно провела рукой по своему телу, словно изучала себя. Её пальцы пробежались по ногам, по пальцам, которые теперь сгибались и разгибались по её воле.       — Теперь Фетида понимает, зачем людям одежда. Она защищает от холода, да? — спросила она, подняв взгляд на капитана. Он кивнул, стараясь не улыбнуться от её наивного удивления.       — Да, одежда защищает. Особенно таких, как ты, — ответил он, заботливо поправляя камзол на её плечах. Она задумчиво кивнула, а затем, словно всё ещё не веря, осторожно дотронулась до своих ног, улыбаясь странной, почти детской радостью.       — Они такие странные, эти… ноги. И пальчики. С ними тяжело, но… интересно, — сказала она, тихо смеясь, забыв про холод. Капитан смотрел на неё с нежностью, осознавая, как ей тяжело привыкать к этому новому миру. Но её искренность и смелость завораживали его.       — Ты привыкнешь, — мягко сказал он, присев рядом и обнимая её за плечи, чтобы согреть. — А пока я буду рядом. Русалка продолжила осматривать своё тело, и рука её потянулась к промежности. Она удивлённо хихикнула чем привлекла внимание Джеймса, который всё ещё не мог поверить в произошедшее. Словно это был его самый лучший сон. Джеймс почувствовал, как кровь приливает к его лицу, когда Фетида, сияя невинным восторгом, продолжала изучать своё новое тело. Она выглядела как ребёнок, который впервые открыл для себя нечто необычное, но её наивные действия заставляли его сердце колотиться быстрее.       — И у меня волосы! Смотри! — радостно воскликнула она, сбрасывая с себя камзол, обнажая своё тело. Капитан отвернулся, чувствуя, как жар охватывает его лицо.       — Фетида… — пробормотал он, не зная, как реагировать, но она не обратила на это внимания.       — Так вот как оно у женщин? — она с интересом ощупывала себя, касаясь мягкой кожи, своего живота и бёдер. — Интересно, но тоже мягко. Она остановила взгляд на Джеймсе, который всё ещё боролся со своими эмоциями.       — Но почему-то здесь горячее, чем у капитана, — задумчиво сказала она, проводя рукой вниз по животу. — Так и должно быть? Ты только потрогай, как горячо! Прежде чем он успел ответить, она схватила его руку и положила её на своё бедро, ближе к своему самому интимному месту. Джеймс сглотнул, его дыхание сбилось. Он быстро отдёрнул руку, чувствуя, как его сердце готово выскочить из груди.       — Да, так и должно быть, — выдавил он, стараясь не смотреть на неё слишком долго. Фетида заметила его смущение, но вместо того чтобы остановиться, с ещё большим интересом заглянула ему в глаза.       — Ты знал об этом? О том, как устроены женщины? — спросила она, придвигаясь ближе.       — Ну… да, — неловко ответил он, стараясь сохранить самообладание. Она нахмурилась, раздумывая.       — А что должна чувствовать женщина, когда она хочет потомство? — спросила она с искренним любопытством. Джеймс не знал, что ответить. Её вопрос застал его врасплох, и он почувствовал, как неловкость нарастает.       — Ну, это… сложно объяснить, — начал он, глядя в сторону.       — Но ты знаешь? — настаивала она, её глаза блестели любопытством. Он кивнул, чувствуя, как разговор становится всё более интимным.       — Да, знаю. Это что-то… особенное. Это связь между мужчиной и женщиной, — он сделал паузу, собираясь с мыслям.— Она чувствует любовь, желание, и это должно быть взаимно. Ей должно стать жарко там, и кхм…- он сглотнул и взглянул ей в глаза. — и мокро, да там должно быть мокро. Фетида слушала внимательно, кивая.       — Тогда Фетида хочет, чтобы капитан дал ей потомство, — произнесла она с полной уверенностью, глядя ему прямо в глаза. Её золотистые глаза всё ещё выдавали в ней её дикую, необузданную морскую натуру. — Она чувствует жар там где трогал капитан. А ещё, — она перешла на шепот. — после руки капитана я чувствую воду. Её слова ошеломили его. Он застыл, чувствуя, как мир вокруг словно остановился.       — Ты… хочешь… — начал он, но голос сорвался.       — Да, — кивнула она, её глаза светились решимостью. — Фетида хочет быть с капитаном. И хочет, чтобы у неё было потомство. Она выбрала его уже давно, ещё тогда, как он ей пел свою песню. Она говорила это так просто, так естественно, что у Джеймса не нашлось слов. Он смотрел на неё, не зная, как ответить. Её наивность и искренность были одновременно трогательны и обезоруживающи. Джеймс смотрел на неё, ощущая, как его собственное сердце бьётся всё быстрее. Её слова были столь откровенными, но в них не было ни тени порочности — только чистое желание, рождённое из её наивной и необузданной природы. Он понимал, что её мир был далёк от человеческих правил, от их условностей.       — Фетида… — прошептал он, подсаживаясь ближе. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, ожидая его реакции. Её влажные волосы спадали на плечи, белая кожа казалась фарфоровой в лунном свете, и Джеймс почувствовал, как слова застревают в горле.       — Ты… такая красивая, — произнёс он наконец, проводя рукой по её плечу. — Как будто сама Луна подарила тебе свою светящуюся кожу. Она улыбнулась, слегка наклонив голову, как будто не до конца понимая смысл его слов, но чувствуя их тепло.       — Капитан говорит, что Фетида красивая? — переспросила она, её голос звучал с удивлением и радостью.       — Да, ты прекрасна, — повторил он, нежно беря её лицо в свою ладонь и наматывая прядь смоляных волос на крюк. Фетида подняла руки, мягко прикоснувшись к его пальцам.       — Капитан… тогда поцелуй Фетиду, как тогда той ночью, — прошептала она. Он не смог устоять. Склоняясь к её лицу, он осторожно коснулся её губ своими. Её губы были мягкими, как лепестки свежего цветка, солоноватыми от морской воды, но от этого только более более живыми. Она ответила ему неумело, но с неподдельной страстью.       — Ты такая нежная, Фетида, — произнёс он, оторвавшись на мгновение, чтобы посмотреть в её глаза. Его пальцы прошлись по её ключицам, нежно скользнули к её плечам. — Как ангел, сошедший с небес, только ты из моря… Она тихо рассмеялась, её голос был мягким и звонким, словно серебряные колокольчики.       — А капитан… сильный, — сказала она, её руки легли на его грудь. — Фетида чувствует его сердце. Оно большое, горячее. Джеймс замер на мгновение, поражённый её словами. Он провёл рукой вдоль её руки, ощутив нежность её кожи. Теперь она тёплая, сухая. Совсем не похожа на ту, когда она была созданием моря.       — Ты заслуживаешь знать, каково это — быть человеком, — сказал он, касаясь её подбородка. — Я научу тебя всему, Фетида. Он вновь притянул её к себе, накрыв её губы своими. Её белоснежное тело, обнажённое и хрупкое, словно созданное из морской пены, казалось ему воплощением мечты.       — Ты совершенство, — шепнул он, ведя рукой вниз, касаясь её талии. — Ты — моё чудо. Он оглаживал её тело, целовал каждый сантиметр белоснежной кожи. Разгорячённый, скинул с себя рубашку, стянул бриджи и сапоги полетели в сторону. Он желал её, всей своей душой и телом, эрекция была каменной, но он терпел, ждал. Готовил своё сокровище, боялся сделать больно, напугать. Джеймс смотрел на неё, его взгляд был полон желания, но и трепета. Он провёл рукой по её щеке, затем скользнул ниже, к её ключицам, осторожно касаясь её, словно боялся, что она может рассыпаться в его руках.       — Фетида… — его голос дрогнул, он закрыл глаза, собираясь с мыслями. — В первый раз… это может быть больно. Она приподняла бровь, слегка улыбнувшись.       — Фетида знает, что такое боль. Она не боится. Она не маленькая, — её глаза заблестели, и она гордо добавила: — Фетиде не каких-то пятьдесят лет. Ей уже восемьдесят! Джеймс не смог сдержать смешок, в котором слышалось удивление.       — Восемьдесят? — переспросил он, покачав головой. — Ты выглядишь, как девушка…       — А что капитан думал? Русалки живут дольше людей, — она хихикнула, её смех был лёгким и мелодичным, словно плеск волн. Он улыбнулся, но взгляд его упал на её руку — ту самую, что крокодилица разодрала своими когтями. Теперь там не было и следа раны. Кожа была гладкой, как будто ничего и не случилось.       — Подожди… твоя рана… — он прикоснулся к её руке, внимательно осматривая её. — Здесь был глубокий порез, я сам видел. Фетида равнодушно пожала плечами.       — Русалки исцеляются быстро. Капитан, мы сильные. И мы можем терпеть боль, — она наклонилась к нему, её губы касались его уха, когда она прошептала: — Фетида хочет этого. Она хочет капитана. Его дыхание перехватило. Её уверенность, её спокойная решимость тронули что-то глубоко в его сердце.       — Ты действительно необыкновенная, — прошептал он, осторожно укладывая её обратно на песок. — Я буду нежным. Если что-то будет не так, ты только скажи, хорошо?       — Хорошо, — кивнула она, её золотые глаза светились ожиданием. Джеймс знал, что её мир был совсем другим, что её понимание жизни, чувств и близости отличалось от его. Но он был готов учить её, шаг за шагом, пока они познавали друг друга. Он медленно вошёл в неё, смотря в её лицо, которое ничуть не изменилось. Она лишь с интересом наблюдала за его глазами. Он двигался сначала медленно, чувствуя тугость и упругость женского тела. Наслаждение молнией проехало его тело. Он целовал её тело, сжимал мягкую грудь. Целовал, оставляя тёмные отметины на её коже. Стонал, молился на неё. Фетида окунулась с головой, в эти новые ощущения и чувства. Ей было приятно, тепло, и чувство наполненности ей определённо нравилось. Она не жалела, ради этого момента действительно стоило рискнуть. Она сделала правильный выбор. Фетида погружалась в эти новые ощущения, как в тёплую морскую бездну, в которой её тело легко и свободно двигалось. Каждое её движение наполняло её небывалой лёгкостью, а сердце, хоть и ещё терзалось неизвестностью, теперь ощущало полное единение с этим миром. Она закрыла глаза, давая себе свободу от всяких сомнений и страхов. Вдруг стало понятно, что она сделала правильный выбор. Она не жалела, не сомневалась — рисковать ради этого момента было стояще. И, несмотря на все боли и утраты, она почувствовала полное наполнение, как если бы она вернулась домой. Утро пришло, и мир вокруг неё, словно пробуждавшийся, был наполнен первозданной красотой. Он встал перед ней, в руке его светился перстень, а в глазах был тот взгляд, от которого у неё перехватило дыхание. Он накинул на неё свою рубашку и, не сказав ни слова, на мгновение затмился солнцем, став воплощением её мечты. Он встал перед ней на одно колено, его рука нежно вытянула перстень, отливающий в утреннем свете. Она почувствовала, как её сердце сделало шаг назад, как будто открылось что-то древнее и неизбежное. Он заговорил, тихо, но с такой решимостью, что весь мир вокруг них словно затих:       — Будь моей, Фетида. Навсегда. Я буду заботиться о тебе, любить, охранять. Ты — моя, и я — твой. Её сердце сжалось от боли, которую она пыталась скрыть. Слишком много было невысказанных слов между ними, слишком много страхов, скрытых в глубине её души. Но она не могла ответить отказом. Сдержав слёзы, она приняла его кольцо, и её губы, слегка дрожа, произнесли:       — Я согласна. И вот, они пошли вдоль побережья, её рука в его, мягкая, как утренний туман. Остров, затопленный светом, расстилался перед ними, обещая новые дни, но она чувствовала, как нечто внутри её уходит, словно огонь, который не может гореть вечно. Но она сдерживала свои чувства, скрывала страх, потому что его любовь — это всё, что ей оставалось. Она была готова на всё, чтобы быть с ним, даже если это означало потерять себя. Ночь пришла, и они уснули рядом, молчаливые, в объятиях друг друга. Но ночь была не для Фетиды. Пробудившись, она не могла удержать слёзы. Молча, она наклонилась к его лицу, поцеловала его в лоб, а затем встала, не пробудив его, и направилась к воде. Шаги её становились всё тяжелее, ноги не слушались, и тело сжималось, словно оно пыталось вернуться в то, что было до его любви. Вода манила её, как в далёкие времена. Она знала, что за шагом за шагом её форма будет изменяться, и вот, когда она уже почти добралась до воды, её ноги исчезли, уступив место хвосту. Она вновь стала русалкой, и её сердце снова было пустым, даже среди того, что когда-то было её домом. Слёзы смешивались с морской солью, но их никто не увидел. Она уплывала вдаль, подальше от острова. И лишь кроваво красный рубин блестел на пальце её руки. В знак их бессмертной любви и союза. Союза земли и моря. Человека и русалки.