Вот-вот

°•❆.❆•°°•❆.❆•°°•❆.❆•°

Это искал и в умных книгах, и в стихах,

И обещал, что всё найдёшь уже сейчас.

Роешься в памяти, с надеждой, впопыхах,

Ключ от открытой клетки ждёшь в который раз.

°•❆.❆•° °•❆.❆•° °•❆.❆•°

А за окном включили ледяную мглу:

То белый шум, то чистый вальс, то декаданс.

Детским фломастером водили по стеклу —

Окна панелек так раскрасили для нас.

°•❆.❆•° °•❆.❆•° °•❆.❆•°

Снег кружится в воздухе, словно танцует под музыку ветра. Улицы пустеют, люди прячутся дома, а те, кто остаётся на улице, старается поскорее найти убежище, кутаясь в шарфы. Ветки деревьев ломаются от сильных порывов ветра, птиц сносит на лету. Посреди этого снежного филиала Ада, в осенней куртке шла Маша. Сначала, отказ от покупки пуховика казался ей очень хорошей идеей. К тому же, таким образом, студентка стала питаться куда лучше, но с приходом холодов очень пожалела о своём решении. Тёплая шапка, длинный шарф и варежки помогали плохо. Сил почти не оставалось. Как назло, по пути не было никаких заведений или магазинов, куда можно было бы забежать. А, если прибавить ко всему этому голод и переутомление перед сессией, то то, что Маша всё ещё шла, было настоящим чудом. Учебные проекты вытягивали из неё все соки, третий курс оказался сложным. Конечно, она знала, на что шла, держалась из-за всех сил, пытаясь поддерживать организм правильной пищей, зарядкой и постоянным посещением занятий физкультуры. Но, всё-таки, природа взяла своё и девушка без сил упала прямо на дорогу. Хорошо, что намело достаточно и это, возможно, смягчило падение. Вокруг ни одного прохожего — все уже попрятались по домам, кафе и магазинам. Но у Маши не было шанса переждать бурю. Теперь приходится лежать на снегу и надеяться, что второе дыхание всё-таки появится. — Ты живая? — Раздаётся обеспокоенный голос рядом. Конечно, его заглушают завывания ветра, но разобрать слова можно. — Не совсем. — Выдавливает она. Обладатель голоса берёт её на руки и куда-то несёт. «Здравствуй, подвал. Дождалась. Теперь похищают посреди улицы», — проносится в её голове, пока незнакомец тащит её. Тащит — не то слово, слишком грубое. А этот, если судить по голосу, молодой человек, довольно аккуратен, — «Не хочет повредить товар», — догадывается Маша. Но перемещение прошло довольно быстро. Место, в котором она оказалась, гораздо теплее, чем улица. Парень положил её на что-то вроде кушетки. — Можешь сама снять куртку? — Спросил незнакомец. — Ты вся бледная. Не против, же, что я на «ты»? Маша, наверное, могла пошевелить руками. По крайней мере, ей так казалось. — Могу. — Выдохнула она. — Хорошо. Тогда, сними сама, — он стянул с неё шапку и шарф, расстегнул молнию на куртке. — Одежда не промокла? — Джинсы… Снег же. — Хорошо, принесу чистый комплект, переоденешься. Это сестры. Я сейчас схожу за пледом и сделаю чай. На мёд аллергия есть? — Нет. — Такая доброта немного ошарашила, но отвечать было надо. — Малина? — Продолжил он расспрос. — Нет. — Сахар можно? — Да. — Браслеты тугие, цепочки, чокеры носишь? Если да, то тоже снимай. Пока она дрожащими руками стягивала верхнюю одежду, парень уже принёс пледы и кружку с горячим питьём, которую поставил на табуретку, придвинутую к кушетке. Вдруг, он приблизился к её лицу и осторожно ткнул пальцем в щёку. — Ай! — Не стала терпеть такой наглости Маша. — Сильно больно? — Серьёзным, не подразумевающим шутки, голосом спросил парень. — Да! — Обиженно пробубнила она. — Терпи. Сейчас разогрею бульон. Не волнуйся, у тебя только первая степень. — Чего? — Голова начала кружиться. — Обморожения, — на ходу ответил спаситель. Он уже успел принести пластиковые бутылки, наполненные водой. — Зачем? — Там горячая. Грелок дома нет. — Это были последние слова, которые она запомнила, прежде чем начать падать в тёмную бездну. Но спаситель не сдавался. Нашатырный спирт тут же привёл её в сознание. — Не спать. Живи давай. Вот одежда, смени свою на сухую. Я выйду. Ванну принять не хочешь? — Нет. — А стоило бы, по-хорошему. Ладно, ты там не слишком долго пролежала. Да и смущать тебя не хочется. Как только сменишь одежду, залезай обратно в плед. Я обложил бутылками с горячей водой. Они будут греть. И двигайся осторожнее. Без резких движений, не напрягайся. — Хорошо. — В голове пронеслась мысль, до которой она не додумалась раньше. — Спасибо. Парень лишь усмехнулся. — Да не за что. Он вышел и Маша смогла нормально переодеться. Когда она закончила и полезла под плед, то поняла, что не знает, как его позвать обратно. К счастью, на табуретке были миска с бульоном и ложка. Она постучала ложкой по миске, а потом принялась глотать горячий бульон. — Как официанта? Серьёзно? — Смеясь, вошёл он. — А как? — Спросила девушка. — А никак, — подумав, сказал он. — Это я не продумал, ты права. Ладно, кушай, пей, лежи и грейся. Много не говори, не двигайся лишний раз. Приятного аппетита, кстати. — Спасибо, — она снова улыбалась. Первый приём пищи за день. В принципе, не так уж всё и плохо. — А, точно. Можешь называть меня Корвин. — Он почесал макушку, понимая, что следовало представиться раньше. — Маша. — Отозвалась девушка. Горячее питьё было невероятно вкусным. Чай с малиновым вареньем и мёдом просто потрясающий. Как только кружка пустела, Корвин наливал ей ещё. Спустя примерно полчаса, она набралась сил и спросила: — А когда домой? Парень поглядел на неё, как на сумасшедшую. — Не сегодня, точно. Ты забыла, что на улице творится? Йоль в самом разгаре. Так что, вообще соваться туда сегодня не безопасно. — Праздник викингов? — Ну, вообще, большинство скандинавских народов отмечают. Но викинги тоже. Ты права. А про традиции знаешь? — Неа. — Тогда, слушай. Каждое солнцестояние духи и мифические существа выходят из лесов и устремляются к людям. Пока-что, стоит бояться только Йольского кота. Он размером с быка, а, бывает, и с целый дом. Новые шерстяные вещи в этом году были? — Да, носки. — Они на тебе? — Да. — Это хорошо. Тех, кто за год не смог получить что-то шерстяное, он съедает заживо. В принципе, ты уже защищена, но лучше ему на пути не попадаться. — Так он не миф? — В нашем с тобой положении, глупо сомневаться в мифах. И как она раньше не замечала? Комната, казавшаяся обычной, содержала в себе такое же количество магии, что и огромные аудитории в вузе. В каждой книге чувствовалась энергия. Золотые узоры на светлых обоях не просто напоминали руны — это они и были. Даже крохотные фигурки на полках выполняли не только декоративную функцию, но ещё и излучали ману. Косяк двери был украшен гирляндой из омелы, падуба и плюща. Сильные травы, отлично помогают поддерживать что-то, будь то дом или человек. Теперь понятно, почему ей так быстро стало лучше. Выходит, что и Корвин обратил на неё внимание из-за ослабевшей, но ауры. Иначе, в метели и не разглядишь. — Расскажи ещё. — Попросила она. — Ещё есть братья Йоля — Йоласвейнары. Их по-разному считают. По классическому варианту тринадцать. Но в этих древних родословных не разберёшься. Они приходят постепенно — один брат в один день. И крадут по мелочи. Кто продукты, кто посуду, а кто-то просто в окна глядит или пугает среди ночи. — Ого. — Даже стишки есть, — он откашлялся. — На табуретку вставать не буду, но зачитаю.

Под кроватью, под столом.

Кто проник в наш тихий дом?

Берегись его, он близко.

Аскаслейкир утащит миски.

Можешь верить и не верить,

Но Хюрдаскеллир хлопнет дверью.

Тёмной ночью, в страшный час,

Напугает очень нас.

Прячьте мясо, добры люди!

Кеткроукюр его красть будет.

Проберётся он в ваш дом

И стянёт его крюком.

— Ну и имена, — поразилась Маша. — Наверное, что-то значат. — Ага, Мисколиз, Дверехлопальщик и Мясной Крюк. Маша прыснула со смеху. Настолько дословный перевод показался ей крайне изобретательным. — Но это, так, к слову. Они, скорее, для устрашения лентяев. Меня в детстве заставили всех запомнить. У нас тут ничего для них приятного нет. Всё на месте, а они забытое трогают. — Внезапное «нас» немного напрягло её. — Нас? — А, да. Пока Йоль длится, дом сплочается. Хозяева, гости — все за общим столом. Так что, на эту ночь ты в составе моего дома. Надеюсь, ты не против. В любом случае, против обычаев уже не пойдёшь. — Ясно. — В голове роилась масса мыслей. Но, всё-таки, она в безопасности, сыта и согрета. Пока-что, ничего страшного в том, чтобы побыть в этом доме ещё ночь она не видела. — О, точно. В больших домах хозяева клялись на йольском кабане — огромной такой туше запечённой. Но я один тут, поэтому не готовил. Ещё есть йольское печенье. Хочешь? — Да, спасибо, — она сказала, даже не обработав мысль в голове и, вдруг, подумала, что, наверное, злоупотребляет гостеприимством, — если можно. Но Корвин уже принёс глиняную тарелочку, глазурированную, видимо, ручной работы. Печенина тоже была огромной, подобно кабану — размером с ладонь. На вкус она оказалась вполне съедобной, не слишком сладкой, почти пресной. — Как тебе? Рецепт традиционный, я уже третий год готовлю. — Вкусно. И сытно. — Она задумалась, — как картошка. — Картошка? — Прыснул от смеха парень. — Ну да. Не слишком жёсткое, но и не крошится. Мне понравилось. Вдруг, что-то поменялось. Лампочка стала мерцать, а Маша почувствовала, что кончики пальцев на ногах, выглядывавших из пледа, начали замерзать, несмотря на надетые шерстяные носки. Корвин приложил палец к губам в знак тишины и приглашающе протянул ей руку. Девушка с любопытством подала свою и встала. Он провёл её к окну и чуть отодвинул штору. Маша покрылась мурашками. Там, за окном, медленно и изящно шёл кот, размерами напоминавший бегемота. Возможно, её очки запачкались, но чётких очертаний кота видно не было. Он, словно чёрный дым от паровоза, сочился по улице. Вдруг, словно что-то учуяв, он повернул свою мордочку прямо к ним. Глаза, выглядевшие так, словно состояли из горящего угля, пристально изучали дом. Нос втянул воздух и, Маша готова была поклясться, парочку воробьёв, задремавших на проводах. Когда кот ушёл, она повернулась к Корвину, после взглядом указав на кушетку. Они так же молча дошли и сели. — Это и был..? — Она смогла прошептать только это. — Верно. Сильно страшный? — Да. Ещё и смотрел. — Маша обхватила себя руками. Корвин, успокаивающе погладил её по плечу. — Хорошо, что я всё-таки в носках пошла. — Не переживай, я бы всё равно тебе что-то дал шерстяное. — Но почему именно шерсть? Это что-то сильно значащее? — Раньше процесс изготовления был сложный, работала вся семья. — Значит, Кот пожирал лентяев, которые не помогали и им ничего не осталось? — Догадалась Маша. — Верно. Хочешь ещё одну традицию покажу? Маша лишь кивнула. Этот вечер был полон открытий, а узнавать новое она любила. Корвин снова вышел из комнаты, куда-то залез и, судя по звукам, что-то уронил. Но вернулся с куском дерева, из которого торчали свечи. — Это Йольское полено. Обычно вручается хозяйке дома. Его можно сделать или получить в подарок, но купить нельзя. — Он протянул полено ей. — Раз уж других хозяек нет, можешь зажечь. — Правда? — Маша не верила своему счастью. Она благодарно приняла полено. Поучаствовать, практически, в ритуале было крайне интересно. — Конечно. Ты сама или спички дать? — Лучше спички. Огонь — не мой профиль. Каких-то три минуты, и на табуретке красовалось самое настоящее Йольское полено. Остальную ночь они пили чай, доедали печенье и рассказывали о своих специальностях. Как оказалось, Корвин обучался в том же университете, но в другом институте. Когда послышался громкий топот, Корвин снова предложил взглянуть, но Маша сначала взглядом спросила: «Кто это?». Парень шёпотом сказал ей на ухо: — Грилла, мать Йольских братьев. — Его спокойный голос только придавал сказанному мрачности. — Она людоедка, хозяйка Кота. И её третий муж. Маша в ужасе замотала головой и решила, что лучше это не видеть. С неё и Кота на сегодня хватило. В следующем году она решила подарить всем близким по какой-то шерстяной вещи — чтобы Кот не съел. Так они и сидели, Маша под пледом, а Корвин рядом. И каждый думал, что хотел бы встретить следующий Йоль также. Но, пожалуй, без обморожения.