Два супруга

      Позвольте представить вам кое-кого.       Императрица Шэнь или же Шэнь Юань. Уже три месяца прошло с того дня, когда император Царства Демонов, Ло Бинхэ, взял в качестве консорта самого младшего из дома Шэнь.       Так, не считая того почти никому не известного факта, что сам Цзюньшан является полукровкой, среди демонов появился второй за если не всю в целом, то всю известную ныне историю Скрытого Мира. А кто же первый?       Ах… Не стоит и упоминания.       Давайте лучше поговорим о том, что А-Юань — потомок одного из двенадцати великих родов, положивших свое начало тысячелетия назад после уничтожения злобного трехголового двенадцатиглазого огромного пса из демонического мира, поселившегося на хребте Цанцюн. Вот только, когда ему исполнилоь три, семью Шэнь настигло несчастье. Их старший сын, Цинцю, исчез в один из осенних вечеров, когда ему было всего девять лет. Это загадочное исчезновение разбило сердца родителей и оставило глубокий шрам на их душах. Поиски длились годами, но ни следов, ни хотя бы намеков на то, что с ним могло произойти.       Семья, всегда сияющая в благополучии и влиянии, погрузилась в пучину отчаяния после случившегося. Бесконечное горе и скорбь окутали их дом, лишив его былого тепла. Глава семейства, привыкший к порядку и контролю, к тому, что в доме всё идёт именно так, как он хочет, оказался бессилен перед неизвестностью. Что случилось с маленьким Цинцю? Жив ли он? А если жив, то где пребывает? Мать детей, сраженная утратой, дни напролет проводила в собственной постели, в слезах, пока её муж тщетно пытался найти ответы на свои вопросы.       Но время шло, и шансы, что их сын жив, стремились к нулю всё больше с каждым днем. Внимание, некогда разделенное между двумя сыновьями и даже чаще оказываемое старшему, как наследнику, теперь сосредоточилось на младшем. Именно малютка Юань стал центром их мира, объектом бесконечной опеки и невысказанных сожалений и страхов. Каждый его шаг контролировался; родители, боясь потерять последнюю свою радость, душили его заботой, не замечая, что безусловная любовь медленно, но верно строит клетку вокруг их малыша. Шэнь Юань, ччувствуя тяжесть их ожиданий, начал задыхаться под грузом ответственности за счастье, которое его родители так отчаянно пытались сохранить.       Но спустя девять лет после пропажи случилось то, чего все так ждали, но чего никто не ожидал.       Он вернулся.       Уже не ребенок и не подросток, но юноша, имеющий те же черные волосы, те же изумрудные глаза и кожу цвета белого нефрита. Детские нежные черты сменились остротой, взгляд наполнился недоверием и какой-то бесконечной печалью, вызванной оставшимися на душе шрамами.       То, что происходило с ним на протяжении девяти лет, навсегда останется секретом, в который не был посвящен даже Юань.       И всё же, тот день стал праздником для всех двенадцати семей. Мать, только увидев потерянное дитя, не смогла сдержать рыданий. Отец, всегда сдержанный и властный, схватился за сердце, словно тяжесть чувства вины вновь внезапно обрушилось на его плечи. Младший брат, уже почти забывший его облик, смотрел на вернувшегося родственника с трепетом и страхом.       «Я дома».       Но дом, который он покинул, и тот, в который вернулся, уже не были одним и тем же. Так же, как и он уже не был немного язвительным, но всё-таки добрым мальчиком.       Прошло семь лет. Родители давно скончались, словно жили лишь надеждой вновь увидеть потерянного ребенка. Шэнь Цинцю, пусть и провел девять лет вдали, удивительно быстро освоился и стал новым главой семьи и пика Цинцзин, управляя даже лучше, чем покойные предки. Что удивительно, опекал младшего брата он похлеще родителей.       И чуть не получил сердечный приступ, когда узнал, что следил недостаточно внимательно, раз брат неясным образом умудрился связаться с демоническим ублюдком и прийти к нему с удивительно невинным: «Сюнчжан, я хочу замуж».       Ох, то был скандал… Если бы не жених первого господина Шэнь, Юэ Цинъюаня, кто знает, может быть наивному А-Юаню оторвали бы голову на месте.       Поняв, что согласия не получит, привыкший получать желаемое и обладающий острым умом, свойственным всем Шэням, молодой господин придумал план: позволить возлюбленному похитить себя. Демон, покоренный когда-то чистотой души Юаня, не желал терять того единственного, кто согрел его сердце, и потому более чем радостно унес его в свои владения.       Как это произошло и как пришлось успокаивать Шэнь Цинцю — другой вопрос. Гораздо важнее, что спустя три месяца брака Шэнь Юань, прежде едва ли покидающий поместье, начал скучать и даже чувствовать вину перед братом. Он обратился к мужу с просьбой: «Мне нужно вернуться хотя бы ненадолго. Я скучаю по ним. Не представляю, как переживает старший брат». Ло Бинхэ лишь кивнул, скрывая тревогу, так как знал, что отпустить его — значит рискнуть потерять, но и удерживать против воли не желал. В конце концов, он ведь не предыдущий Мобэй-цзюнь, чтобы вечность держать жену запертой в комнате, спрятанной от чужих глаз.

***

      Что же, этого никто не мог ожидать.       Императорский супруг Шэнь Юань направлялся в свой новый дом, императорский дворец, после того, как провел две недели в родном поместье. Разумеется, пусть его супруг не мог присоединиться к нему, он поставил к дражайшему возлюбленному кучу охраны, вот только, когда нужно было пройти совсем немного через северные земли, на экипаж обрушилась лавина. Последним, что помнил Шэнь Юань, был ужасающий грохот и крики перед тем, как он использовал один из своих защитных талисманов и отключился.       Консорт не был уверен, как остался в живых, но вот, он сидит на мягкой циновке в доовльно теплой хижине, а в нескольких метрах от него незнакомый молодой человек заваривает чай. Юноша видел мужчину впервые, но сразу же понял, кто это. Внешность подсказывала.       Консорт Севера.       Они ни разу не встречались и уж тем более не общались, но Юань был наслышан об этой интересной личности. В основном из сплетен слуг, но немного информации он получил и от мужа.       «Консорт Севера? Не знаю, где ты о нем услышал, но это возлюбленный Мобэй-цзюня, Шан Цинхуа. Встретиться с ним? Ох, было бы замечательно, мастер Шан — прекрасный человек, но полагаю, пока что он слишком занят».       Стоит отметить, что Ло Бинхэ оказался единственным, кто сказал что-то хорошее о Шан Цинхуа, потому что остальные демоны говорили о том, что главные и единственные достоинства супруги Севера — это милое личико. — Я рад, что вы проснулись, Ваше Величество, — вывел звонкий голос его из мыслей. Очевидно, Цинхуа тоже узнал его. — Ох, м, это была такая ужасная лавина. Если бы не особое заклинание, мой дом тоже был бы снесен. Но, по крайней мере, сейчас вы в безопасности, — он улыбнулся, ямочки на щеках стали более заметными. — Но, э-э, за окном чертовски ужасная метель, так что извините, но пока мы застряли здесь.       Шэнь Юань тяжело вздохнул, его голова только-только переставала болеть. Черт, вся его охрана, должно быть, была уничтожена. — Всё в порядке… — тихо произнес он, прежде чем пересесть за стол, держа осанку ровно, как настоящая императрица. — Благодарю, Консорт Севера. Рад наконец-то увидеть вас вживую.       Мужчина тепло улыбнулся, наливая императрице чашку ароматного чая. — Пожалуйста, просто Цинхуа. Для меня большая честь служить любимой супруге императора, — он передал чашку А-Юаню, его пальцы слегка коснулись руки императрицы. Пусть это и было невежливо, он не мог не заметить, насколько изящны и нежны эти пальцы, в отличие от его, покрытых мозолями. — Эм, должен признать, я удивлен. Не думал, что Его Величество отправит вас на Север, не предупредив об этом моего короля.       Он сел напротив, разгладив дорогую синюю ткань своего ханьфу. — Сочувствую насчет вашего сопровождения. Здешняя местность не добра к неосторожным. Хотя, несмотря ни на что, вы здесь очень желанны, императрица. Моя скромная обитель — ваша, пока бушует буря. — Благодарю за гостеприимство, Ваша Светлость, но вы ошиблись. Я направлялся в императорский дворец после визита к старшему брату.       Шан Цинхуа внимательно слушал, попивая чай. Его медовые глаза слегка расширились при упоминании Настоящего Мира, и он чересчур резко опустил пиалу. Шэнь Юань дернулся, когда заметил, что кипяток попал на его пальцы, но Консорт Севера даже не дернулся от боли, словно не заметил. — Вы побывали в Царстве Людей? — раздался удивленный вздох. — Неужели ваш муж разрешил вам?       В ответ на подобное младший Шэнь лишь похлопал ресницами. Цинхуа, поняв, что перегнул палку, неловко хихикул и сел ровно. — Впрочем, неважно, — в один миг он сменил тему. — Лавина и метель вполне могли быть вызваны чудовищем. Северные границы действительно кишат такими тварями. Наш с мужем долг — держать их на расстоянии, но, увы, число монстров, похоже, растет с каждым годом.       Шэнь Юань подумал о том, какое отношение к уничтожении чудовищ имеет этот субтильный небольшой человек, но предпочел вернуться к чаю. На самом деле он более чем хотел поговорить с тем единственным человеком, который понимал, какого это, — жить в царстве демонов в качестве консорта, однако едва ли у А-Юаня, который за всю жизнь сам познакомился от силы с тремя людьми, было достаточно храбрости. К счастью, Консорт Севера словно почувствовал это, ну или просто ощутил гордость за то, с каким удовольствием императрица пьет заваренный чай. — Рад, что напиток вам по душе, Ваше Величество. У меня всегда получалось выбирать и заваривать лучший чай, с самого детства! — Что ж, это действительно вкусно… — заметив, как покраснели от даже такой скромной похвалы чужие щеки, он невольно смутился и поспешил сменить тему. — Должен отметить, что ваша почтенная фамилия напоминает одного великого господина из- — Ох, этот скромный не знает, о чем говорит Ваше Величество, — тут же перебил Шан Цинхуа.       Юань хотел было возмутиться такому бестактному поведению (на миг даже решил, что понял, почему все недолюбливают Консорта Севера, но вспомнив, что для большинства демонов манеры — пустой звук, оставил эту идею), но тут же подумал, что раз уж собеседник не дает и договорить, то определенно скрывает что-то неприятное. Любопытство захлестнуло его и…       Тут же отпустило.       Ну, самую малость. Видите ли, как молодой господин знатной семьи, он был слишком хорошо воспитан, чтобы заставлять кого-то вываливать грязное белье наружу. Решил, что раз уж новый друг не желает об этом рассказывать, значит причины серьезные. У клана Шэнь тоже много грязи, спрятанной за высокими стенами. Кто он такой, чтобы судить?       Всё равно со своими связями как-нибудь да узнает правду…       Цинхуа не отрывал взгляда от младшего, словно любовался не виданной прежде диковинкой. Хотя у императрицы определенно было, чем полюбоваться. Это непроницаемое лицо, манера держаться, идеальная осанка, аккуратность, элегантность… Да уж, этикету действительно нужно учиться с детства. Он вот уже больше десятилетия королева, а всё равно не привык. — Итак, вы направлялись домой к императору? Полагаю, Его Величество будет беспокоиться о вашей безопасности, — он слегка нахмурился, в глазах мелькнуло понимание. — Может быть, когда утихнет буря, я пошлю послание во дворец, чтобы успокоить вашего мужа?       Шэню Юань хотел поблагодарить его, но, вспомнив о новом титуле, просто кивнул. Да, определенно он еще не привык к своему статусу; всё же со дня свадьбы не прошло и полугода. Мастер Шан принялся что-то там рассказывать о морозостойких белоснежных птенцах, которых «так удобно использовать, даже представить трудно, а какие они быстрые» и «очень легко разводить, о, вы знаете, это была моя идея, хи, да, помню, мой король приказал мне, ну я тогда еще не был его супругой, так что он мог мне спокойно приказывать, кхм, кхм, но знаете, впрочем, не то чтобы я жаловался, и продолжу, в общем он сказал мне отправиться на одно задание, а там…», в то время как Шэнь Юань, не привыкший много говорить (и, говоря откровенно, господин Шан имел очень звонкий голос, а когда он так быстро тараторил… это раздражало), решил осмотреть помещение.       Стены и пол из камня, повсюду висят или лежат шкуры животных, в углу стоит печка. По центру небольшой стол, за котором они и сидели, накрытый белоснежной скатерью, немного грязной. Скромная стеновка у стены. В камине ярко-алый огонь, очевидно магического происхождения, придавал тепло всей хижине. Из всей этой непримечательной ничем простоты выделялась лишь очевидно очень дорогая и ценная синяя шуба с блестящим мехом и белыми узорами.       Шэнь Юнь нахмурился. Всё выглядело чересчур бедно… Шан Цинхуа был одет в изящный драгоценный наряд, в его ушах сияли серьги, кудрявые светлые волосы украшала невероятно красивая заколка. И это только часть украшений, он буквально был увешан ими весь, целиком и полностью, настолько, что это было почти безвкусно. — Ваша Светлость, вы супруга Мобэй-дзюна. Тогда что вы делаете в этой скромной хижине на краю пустыни?       Улыбка Шан Цинхуа слегка дрогнула при упоминании его мужа, тень пробежала по прелестному личику. Он поставил пиалу с тихим звоном, только сейчас заметив покраснение на пальцах. — А, ну… — легкий румянец окрасил пухлые щеки. Консорту понадобилось время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем продолжить. — Я часто удаляюсь в эту милую обитель, когда бремя придворных обязанностей становится невыносимым. Здесь мое безопасное укрытие, вдали от любопытных глаз и болтливых языков.       Шэнь Юань грустно опустил взгляд. Он мог понять, более чем. А учитывая репутацию «бесполезного человека», осознавал, что нахождение во дворце наверняка приносит собеседнику много неприятного. К тому же по его манере поведения А-Юань мог точно сказать, что Цинхуа вырос вдали от роскоши и королевских интриг, и всё казалось ему непривычным. А сколько лет он здесь? Успел ли привыкнуть?       Тем временем, Консорт Севера продолжал рассказывать, в его голосе появилась тоскливая нотка. — У нас с господином… У нас сложные отношения, как вы, я уверен, можете себе представить. Мобэй-цзюнь — великий и могущественный король, но он может быть… — Шан Цинхуа замолчал, подыскивая более приличное слово. — …молчаливым. Порой его суровой поведение и непреклонная натура испытывают даже мое немалое терпение.       Медового цвета глаза встретились со взглядом Шэнь Юаня, и даже столь плохо разбирающийся в людях человек смог разглядеть мелькнувшую в них уязвимость. — У нас… Было небольшое разногласие, прежде чем я ушел… Из-за детей, как ни странно, — уголки розовых губ приподнялись в усмешке, консорт покачал головой, странная улыбка окрасила его лицо, придав большей жути пустому, печальному взгляду.       Шэнь Юань слегка наклонил голову. — Детей?..       Он слышал от мужа пару раз, что у Мобэй-цзюня есть несколько «довольно милых» детей. Честно говоря, Юань не поверил. Мобэй-цзюнь, даже учитывая менталитет северных демонов, больше напоминал ледяную статую. И не мог молодой господин Шэнь представить, что у кого-то столь холодного может быть ребенок, в существование жены то едва поверил.       Лицо Шан Цинхуа озарилось, как только он услышал «вопрос» императрицы, лучезарна улыбка расплылась по его прекрасному лицу. Казалось, одна только мысль о детях смогла прогнать меланхолию, овладевшую им несколько мгновений назад. — Ах, да, мои дорогие! Вы можете себе представить, Ваше Величество? — мужчина прикрыл ладонями покрасневшие щеки. — Каймэй, моя старшая дочь, — настоящая драгоценность, сияющая жемчужина в лучах утреннего солнца. Моя прелестная победительница… Маленькое солнышко. Она унаследовала от меня, ну, хах, надеюсь, что от меня, ум и сообразительность, и порой кажется, что Сяомэй видит мир глубже, чем многие взрослые. Такая любознательная девочка, вы бы знали, Ваше Величество! Настоящая наследница! Её глаза светятся любопытством, а сердце преисполнено добротой, клянусь перед Небом, что она настоящая опора для меня и нашей семьи. И то, что она больше человек, чем демон, ни разу не мешает ей быть невероятно сильной девочкой.       Шан Цинхуа продолжал и продолжал говорить, ни на секунду не затыкаясь, и с его уст слетали слова слаще меда и прекраснее цветов. Шэнь Юань не был любителем подобных обсуждений, и смущенно замер, но все равно почуствовал, как что-то приятное разливается внутри. Мастер Шан, должно быть, очень хороший родитель. — А вот мой дорогой Янмин, мой единственный сын, — это старая душа, запертая в юном теле. Он словно пришел к нам из другого времени, не может быть ребенок, которому нет и десяти, настолько мудрым, удивляющим и вдохновляющим. Мой мальчик проводит часы, затерявшись на в книгах, изучая великих философов и поэтов, словно ищет ответы на вопросы, которые я сам не всегда могу понять, пусть и посвятил этому приличное время. Его тихий смех и всегда задумчивый взгляд заставляют мое сердечко трепетать, — он сладко вздохнул. — Ах, а моя маленькая Лихуа, мой нежный цветочек… Полностью переняла красоту своего отца, только глазки черненькие. Её нежность и доброта не знают себе равных. Моя принцесса — тихое создание, но в её тишине скрыта целая вселенная чувств и мыслей. Ее душа такая же хрупкая и прекрасная, как лепестки маленького росточка, и, ох, Ваше Величество, вы бы знали, как я каждый день благодарю небеса за то, что она есть в моей жизни!       Он подлил Шэнь Юаню еще немного чая, продолжая рассказывать, его глаза блестели почти детским восторгом. — А мой король… Он человек немногословный, и его улыбка — редкий подарок, которым он благословляет лишь избранным. Этот скромный может пересчитать по пальцам, сколько раз за, эм, пятнадцать? лет брака получил этот дар. Но когда дело касается наших детей, ох, Ваше Величество. Он может казаться суровым и грубоватым, но этот супруг видит, как лед его сердца тает, когда он смотрит на них. В эти моменты он становится тем, кого знаю только я и наши дети, — демонов, чья любовь глубока и безгранична, как океан. Наша семья — мое главное сокровище, смысл моей жизни, весь мой мир; я бесконечно благодарен судьбе за то, что они есть у меня.       Выражение лица Шан Цинхуа было столь мягким, его медовые глаза затуманились от обожания, когда он прикоснулся к изящной нефритовой шпильке, украшавшую его шелковистые локоны. Откинувшись назад, мужчина тихо рассмеялся. — Судя по вашему лицу, Ваше Величество, вам трудно поверить в мои слова. Честно говоря, мне тоже; мой король немногословный и неэмоциональный, но он правда обожает наших драгоценных детишек.       Шэнь Юань не знал, смеяться, смущаться, морщиться или недоумевать от только что увиденной сцены, а потому решил вернуться к тому, с чего они начали. — И все же вы сказали, что поссорились из-за детей?       Улыбка Шан Цинхуа померкла, в глазах промелькнули боль и разочарование. Он вздохнул, его тонкие плечи слегка опустились, когда он повертел пиалу в руках, обдумывая свой ответ. — Да, это так… — начал он. Пропало то обожание и мечтательное выражение лица, на смену им пришла усталость и некоторая горечь. — Мой господин — заботливый родитель, но его методы… неортодоксальны. Или слишком ортодоксальны, не знаю. У меня и моего короля разные взгляды на то, как воспитывать детей. Я хочу, чтобы они были всесторонне развиты, чтобы они достойно познали искусство дипломатии, литературы, чтобы они были обаятельными и общительными, чтобы покоряли сердца улыбкой и умным словом. И чтобы при этом они знали, каково это, — быть ребенком, беззаботным и счастливым, чтобы они как можно дольше не познавали трудностей.       Тихий вздох. — Мой король, безусловно, желает им всего самого лучшего, но он отказывается смотреть правде в глаза: они всё ещё наполовину люди и всё ещё детишки. Каймэй не дошла даже до раннего подросткового возраста, но, будучи наследницей Севера, ей приходится тратить непомерные силы на развитие, особенно когда дело касается оружия и грубой силы, а она такая маленькая, почти миниатюрная…       «Понятно в кого», — подумал Шэнь Юань, разглядывая несчастное выражение лица собеседника. — Я стараюсь, чтобы обучение и взросление проходили для неё как можно мягче, особенно учитывая, что она всё ещё человек. Ох, помню, когда ей исполнилось семь, я пролил столько слез, чтобы мой король позволил ей не проходить испытание пустыней, — нервный смешок. — К счастью, младших он и сам не хотел отпускать, — Шан Цинхуа покачал головой. — Мой муж верит в демоническое воспитание. Я знаю, что он хочет сделать их сильными, стойкими, непреклонными… Как он, но, ох, Ваше Величество, он совершенно не принимает мои аргументы, и кажется, что их человеческое начало для него всего лишь шутка, а слова о том, что таким образом он скорее им навредит, Мобэй-цзюнь и слышать не хочет.       С каждым словом печаль омрачняла красивое лицо всё больше. — Я боюсь, что он недооценивает ценность нежного прикосновения, доброго слова… ценность любви. Я ничего: привык, не против, — последнее предложение было совсем тихим. — Но они такие малютки. Боюсь, что его требования и ожидания будут для них слишком велики.       Взгляд стал отстраненным. — И вот, мы поругались. Он назвал меня снисходительным и… И слишком мягким, когда дело касается детей. Я же бросил обвинения в жестокости и небрежном отношении к их нежных сердцам. Самое неподобающее поведение для супруги короля, знаю, Ваше Величество, но…       Горький смешок сорвался с пухлых губ. — Порой мне нужно немного времени, чтобы собрать с мыслями и остудить свой гнев. Мой король не знает, что я здесь. У меня хорошо получается прятаться, пусть и нечасто могу отправиться сюда. И, ах, точно… — он неловко улыбнулся. — Пожалуйста, когда Его Величество придет за вами, не говорите, что я здесь, хорошо? Прошло всего три дня, и если вернусь в Северный Дворец сейчас, то меня могут закрыть на пару недель, а если задержаться, то Мобэй-цзюнь успеет остыть и радостно примет меня.       Шэнь Юань на мгновение замер, не зная, что сказать. Он не ожидал таких откровений. Сам никогда не ссорился с мужем, и слушать о чужых ссорах было неприятно. Но, будучи императрицей, он постарался ответить как можно объективнее и спокойнее: — Что же, Консорт Севера, я понимаю, что это может быть трудно, но всё-таки Мобэй-цзюнь — демон. Более того, северный демон. Их менталитет и традиции не всегда понимают даже в Скрытом Мире, что уже говорить про людей. К тому же, вам не стоит забывать, что точно так же, как ваши дети являются частично людьми, они являются и частично демонами. Дети может и выглядят хрупкими, но они не такие слабые, как можно подумать, так что Вашей Светлости не стоит переживать столь яро. Уверен, Мобэй-цзюнь знает, что делает. Удивительно, что он в целом думает об их воспитании, в отличие от остальных своих соотечественников, потому стоит расценивать это, как удачу.       Ох, это желание максимально опекать своих отпрысков… Шэнь Юань успел настрадаться от чрезмерного страха родителей сполна, и мог лишь посочувствовать детям Шан Цинхуа.       А тот в свою очередь внимательно выслушал слова императрицы, в его глазах мелькнуло удивление. Он откинулся назад, с задумчивым выражением обдумывая его точку зрения. — Ах, вы правы, Ваше Величество. На Севере это… редкость, найти демона, который провляет такой активный интерес к воспитанию своего потомства, — Цинхуа вздохнул, в его голосе послышалась нотка сдержанного уважения. — Мой король правда не похож на других демонов.       Задумчиво потерев подбородок, мужчина не мог не почувствовать укола стыда. Он был так погружен в собственные разочарования и страхи, что позабыл об обстоятельствах их семьи. — Вы правы. Возможно, я был… неблагодарным. Не ценил дарованные мне блага, — задумчивая улыбка. — Да, моя вина, императрица. Благодарю вас за мудрость.       Наклонившись вперед, консорт устремил на собеседника пронзительный взгляд, в его глазах мелькнула надежда. — Но скажите мне, Ваше Величество, как вы и ваш господин справляетесь с разногласиями? Уверен, такой гармоничный союз, как ваш, должен иметь секреты, которыми можно поделиться. Я был бы весьма признателен за ваш совет.       Молодой господин Шэнь замер. — У нас… не бывает разногласий.