Виноградная лоза

— Что сможешь дать ей? Ты невменяем. — А у вас, стало быть, найдётся, что предложить? — скалится Аш. — Во всяком случае, загубить рука не поднимется. А вот ты себя по уши в дерьмо закатал, так и её утащишь. Безнадежный. Аш дёргается и сопящая на его плече Эва вздрагивает. Он нежно оглаживает оголенную смуглую спину, внушая сквозь сон спокойствие. Мысли вновь возвращают к не очень приятному диалогу в кабинете врача. Чёртова бобина воспоминаний запустила свой ход, заедая на самых мерзких моментах. Узловатые длинные пальцы пропускают через себя темные вьющиеся пряди. Кто бы мог подумать, что Ричардсон запал на его девчонку? Поначалу Ашер решил, будто бы ему показалось. Все эти продолжительные взгляды, скромные улыбки и участившиеся индивидуальные занятия в кабинете главврача. — Только дурак не заметит, Эва. — с улыбкой шепчет Миллер, рассматривая подрагивающие ресницы подружки. Она забавно морщит нос сквозь пелену сна и парень не сдерживается — оставляет еле уловимый поцелуй на самом кончике. В сознании всплыл лихорадочно горящий блеск жутковатых глаз доктора. И лихорадка эта вспыхивала каждый раз при упоминании Эвтиды. Ты тоже невменяем, док. - думает красноволосый, проваливаясь в сонное забытье и прижимая девушку крепче к себе. Эвтида проснулась от уже привычной суеты в коридоре пансионата. В постели она оказалась одна. Щеки загорелись от воспоминаний прошедшей ночи. Между ног слегка саднило, а в теле присутствовала лёгкая ломота. Откинувшись на подушку, девушка глубоко вдохнула запах розового перца. В столовой её уже ждал Аш. Проходя мимо стола Ричардсона, Эва приветственно кивнула, что не ушло от внимания красноволосого. Последний демонстративно поднялся, когда Торенто подошла и притянул её к себе, утягивая в поцелуй. Послышался резкий скрип ножек стула по плитке — Ричардсон покинул столовую. Ашер не сдержал ухмылки, продолжая ласкать губы девушки. Амен толкнул дубовую дверь и та с грохотом ударилась о стену. Его пальцы подрагивали, в висках пульсировала головная боль. Наивно полагал, что его это не затронет. Ситуация вышла из-под контроля. Амен Ричардсон, не обремененный острой нравственностью, проживал свой путь умеренно и резонно, строя карьеру психотерапевта. Мужчина делал успехи, а когда представилась возможность открыть двери собственного пансионата — только крепче ухватился за нее. Так называемую возможность ему любезно преподнесла младшая сестра Мия, вышедшая довольно удачно замуж. Однако, даже в раю случаются проблемы и его сестрице сворачивала кровь одна маленькая пигалица — дочурка супруга. Девочка от первого брака. Эвтида Торенто. Эти два слова пеплом осели на припухших губах альбиноса. Сделав глубокую затяжку и усевшись в массивное кресло, Амен выдохнул кольцо дыма. Веки тяжело опустились. Как он вляпался в это дерьмо? Точно, Мия, сраная подстрекательница, имеющая на Ричардсона уйму рычагов давления. И ко всему прочему появился ещё один. Амен не слыл высоким моралистом. При его профессии и полученном опыте за годы стажа — нет уж, увольте. Мужчина не затруднял себя ни созданием семьи, ни какого-либо рода отношениями. Его занятость позволяла исключительно короткие интрижки, да и общий интерес основывался на том же. Только одна интрижка длилась вот уже много лет. М-и-я. Да, Амен не слыл моралистом, а потому — трахал собственную сестру. У них были разные отцы, разные фамилии, разные компании, интересы и цели. Но одно казалось общим — обжигающая похоть в сторону друг друга. С этим доктор ничего поделать не мог. Амен улыбнулся, вспоминая их первый секс. Мия тогда под покровом ночи проскользнула в его комнату, забралась под одеяло, прижимаясь своим тощим телом к его массивному. Альбинос обматерил, но она была очень настойчива и уперта. Шло время, Ричардсона устраивал такой ход жизни. Любимая работа, любимое дело, любимая сестра. Мия не разделяла его интересов, ей, как и всякой девчонке, хотелось какой-то обозначенности, рамок. Их любовь заведомо родилась обреченной на плохой финал. И пока доктор шёл по карьерной лестнице вверх, встречая по пути множество лёгких на подъем женщин, сестра кромсала свое тело у различных пластических хирургов, поднимая раздавленную самооценку и выстраивая свою жизнь так, как хотелось. В один из крутых поворотов судьбы, Мие и повстречался отец Эвы. Служебный роман перерос в нечто большее, мужчина бросил все и подорвался за новой влюбленностью. Мия тем же ему ответить не могла и потому, даже после брака продолжала скрашивать редкие вечера и ночи своего брата… Однажды даже предложила денежную помощь и быстрое согласие от медицинских инстанций, сославшись на то, что хочет ускорить осуществление главной мечты своего братика. Амен тогда только позларадствовал, мол, какая заботливая у него родня. К слову сказать, Торенто старший о его существовании не подозревал. Мия явилась за долгом полгода назад. В тот момент, когда у доктора Ричардсона дела шли конкретно в гору. Нет, она не попросила обратно денег, просьба её заключалась в ином — упечь в психушку надоедливую падчерицу. С подобным сталкиваться не приходилось, пришлось ответить отказом. Но Мия умела уговаривать. Спустя некоторое время и удачно стекающиеся обстоятельства — Эва Торенто состояла на лечении в Виноградной Лозе. Семнадцатилетняя девушка поселилась в одной из комнат и за одним, в сердце главного врача. Ричардсона передернуло, он закашлялся дымом. Осознание своей нездоровой влюблённости — выбивало из колеи. Эва затмила всё. Она затмила Мию. Перевернула все сорок лет его жизни и даже не знала об этом. — Ну и дерьмо. — резюмировал доктор, горько расхохотавшись.

***

— Почему Виноградная лоза? — Эвтида вышагивала вдоль небольшой дорожки между деревьев. Сегодня Ричардсон привёл своего драгоценного пациента в небольшой сад. Амен искоса наблюдал за рядом идущей: — Ну-у-у, ты знаешь, какой-то загадочной истории на этот счёт у меня нет. Все гораздо проще. Когда впервые посетил это поместье, здесь цельным рядами вились дикие виноградники. Даже с ягодами, больно кислыми, правда. Удивительно для нашего климата. Разумеется, от растительности пришлось избавиться, но кое-что я решил увековечить соответствующим названием на табличке. Торенто ухмыльнулась: — Забавно как. Кстати, я с детства люблю виноград. А медовый месяц моих родителей прошёл на Палермо — историческая родина отца. Мама рассказывала, что тогда они только узнали о пополнении и она корзинками поглащала разные сорта винограда, настолько хотелось. Амен протянул бледную ладонь и коснулся выбившегося завитка из причёски девушки: — И правда, смотри-ка, ты сама вьешься, как лоза. Эвтида зарделась, но момент прервался звуком мессенджера. Аш написал, что соскучился. Амен откашлялся, сухо подмечая: — Что же, Эвтида, на сегодня достаточно, можешь идти. Ашер перехватил её у фантана. До ужина оставался час, небо заполнилось тучами. Эва вскрикнула, когда сзади её схватили и резко прижали к теплому твердому торсу. — Ти-и-и-ише, ма-а-а-ленькая… — протянул знакомый голос на ухо, отчего по телу пробежался табун мурашек. Эвтида проворно развернулась в объятьях и замерла, встретившись с потемневшим взглядом. Аш был прекрасен в этот момент. Его красные волосы развевал поднимающийся ветер, а потемневшее от туч небо только добавляло антуража. Миллер молниеносно соединил их в поцелуе, губы жадно нашли друг друга. Парень сдавленно застонал, сжимая бедра девушки крупными ладонями. Эвтида не успела опомниться, как уже сидела на мраморном бортике фонтана, пока Аш немного нервно дёргал пряжку своего ремня. — Аш, Аш, постой… Прохладно уже. — шептала Торенто, пытаясь вразумить. — Блядь, не нуди, а. Я и так полдня ждал, пока ты с Ричардсоном терлась. Ауч. Прозвучало резко и грубо, не так просто, как виделось парню. — Мне показалось, или я услышала упрек? — Эвтида уперлась руками в нервно вздымающуюся мужскую грудь. Аш прищурился, недовольно поджав губы. Досчитал мысленно до десяти, спасибо Ричардсону за совет, затем выдохнул: — Детка, я пиздец, как хочу тебя. Мне надо, правда. Иди сюда, ну же. Попытка поцеловать не увенчалась успехом, Торенто спрыгнула с борта, обиженно поправляя волосы: — Так я тебе нужна только, чтобы пар выпустить? Ты серьёзно искал меня, чтобы потрахаться? Ашер закатил глаза: — Не утрируй, Эва. Я соскучился. — Оно и видно. — рявкнула в ответ девушка и стремительно направилась в пансионат. — Блядь. — рявкнул красноволосый, стукнув кулаком по мраморному борту. Костяшки рассек, пачкая камень кровью. Настроение было ни к черту. На ужине кусок в горло не лез, хотелось залезть под одеяло и рыдать. Эве почти удалось выполнить задуманное, за окном уже хлестал ливень, подгоняемый резкими порывами ветра. Стук капель и умиротворяющую тишину комнаты нарушил телефонный звонок. Торенто решила, что ей показалось. На экране высветился номер матери. Эвтида раздумывала несколько долгих секунд, но все-таки, решила ответить. На удивление, голос родительницы звучал трезво и даже недовольно. — Эва, милая, какого черта?! Почему я только сейчас узнаю, что этот подонок упрятал тебя в психушку? Потому что нужно чаще интересоваться жизнью своего ребёнка, вот почему. — Мам, привет. Успокойся, пожалуйста. Я не в психушке, всего лишь в своеобразном диспансере, пансионат… — Милая, меня не волнует название этого заведения, сути это не меняет! Я немедленно беру билет на ближайший рейс и забираю тебя оттуда. Эвтида закатила глаза, какова забота. — Мам, нет. Я должна пройти курс лечения, а как только его окончу, то сразу же прилечу к тебе и мы обо всем поговорим. — Малышка, но… Эва не выдержала: — Хватит! Тебе дела не было до того, что меня забирают в другую страну, фактически в другую семью, а теперь ты решила качать права?! Успокой свои благородные порывы. Остаться здесь — теперь моё решение. Через минуту тяжёлого молчания, Кэтрин Торенто заговорила не так уверенно: — Я все равно хочу приехать и увидеть тебя… Ты не против? — Как посчитаешь нужным. — вздохнула девушка и завершила вызов. Когда в ответ на осторожный стук, Аш получил всхлип, внутри всё сжалось в ком. Неужели из-за него плачет? Парень проскользнул в комнату, тут же падая на кровать и усаживая Эвтиду к себе на колени. Покачивая ту, словно дитя, безостановочно бормотал: — Прости меня, прости, маленькая… Спустя некоторое время девушка успокоилась, перебирая тонкими пальцами ткань футболки на груди Аша. Пара лежала, крепко вжимаясь друг в друга. Миллер хмуро смотрел в стену, поглаживая по спине Эвтиду, пока та водила носом по его шее, кончиком надавливая на кадык. — После того, как отчима посадили, мать окончательно вычеркнула меня из своей жизни, посчитав, что во всем произошедшем виноват я. Эва замерла. Ашер впервые делился с ней чем-то настолько личным. Сама она успела поведать о себе многое, парень все ещё оставался закрытой книгой. Торенто осторожно спросила: — Почему его посадили? Миллер немного помолчал, затем кадык его дернулся и прозвучало сухое: — Он пытался меня изнасиловать, когда я был ребенком. Сердце Эвтиды сжалось, чтобы потом затрепыхаться в груди едва ли не выбивая ребра. Она инстинктивно сжала руку на спине парня, обнимая крепче. Слова здесь казались лишними. Ощутив влагу на шее, Миллер немного отодвинулся: — Эй, не надо. Не плачь, маленькая. Не жалей меня. Эва закивала, стараясь взять эмоции под контроль. Чуть позже красноволосый продолжил: — Мать, разумеется, решила закрывать на это глаза, но не моя тётка… Он умер прямо в колонии, подцепил что-то. Эва прикрыла глаза, сипло шепча: — Прости, если ты вдруг был не готов, не хотел говорить… — Готов и хотел. Эва, я захотел поделиться этим хоть с кем-то сам, а не по принуждению. Спасибо, что выслушала. Торенто опустила взгляд и кажется, только сейчас заметила перебинтованную руку Ашера. — Что это? Парень повёл плечом, прижимаясь ближе: — Пустяки, не грей голову. — Ты злился? Аш вздохнул: — Эва, у меня случается… Понимаешь, вся эта херня, она не прошла бесследно. Нашел спасение в наркоте. Я не оправдываю себя, но… Иногда мне сложно, буквально чувствую, как вены закипают. Аш приподнял лицо Эвтиды за подбородок, снова переходя на сбивчивый шёпот: — Я держусь и не позволю себе окунуться в это дерьмо снова. Теперь у меня есть для чего налаживать эту жизнь. Ты дорога мне, Эва и ради тебя я пойду на многое. Веришь? Слезы градом катились по щекам, а на губах замаячила слабая улыбка: — Верю.

***

Ричардсон смолил одну за другой пятую по счету сигарету. Кабинета своего он ещё не покидал. Опрокидывая в себя вторую порцию виски, провел по экрану телефона пальцем, принимая входящий. Мия, как чувствует… — Чего тебе не спится, не пойму? — И тебе привет, бука. У меня большая новость — я беременна.