Братья Миттермайеры

Добро найдет нас в трудную минуту, Придет, когда его уже не ждешь. Ты сам спеши добро нести кому-то, Ведь что посеешь в людях, то пожнешь. (из к/ф. "Не бойся, я с с тобой")

Младенец из корзины

27 октября 458 года Р.К. Особняк фон Ройенталей. Ребёнку был всего день от роду. Он спокойно спал, не подозревая о своём сиротстве. Врач сказал, роды, мол, были очень трудные, младенец едва не задохнулся. То-то бы господин обрадовался! Он этого ребёнка возненавидел ещё до рождения. А дитё-то в чём провинилось? «Чтоб духу его не было в моём доме!» Иначе придушу, мол, ублюдка или шею сверну. Самому бы ему кто шею свернул, скотине пьяной! Вторые сутки вино да виски хлещет, весь кабинет заблевал. Может, для мальчишки и вправду лучше в сиротском приюте вырасти, чем с эдаким папашей? Даже имя мальчику — и то выбрали слуги. Ну как выбрали? Написали на бумажках подходящие, перемешали, а дворецкий с завязанными глазами тянул. Оскар — красивое имя. Звонкое такое. — Помоги вам Фригг, — напутствовала старшая горничная, кладя спящего малыша в бельевую корзину. Ну а что? Не в руках же тащить! Она прочная, большая, Оскару будет удобно.

***

Ночь с 27 на 28 октября, дом Миттермайеров. Ну кто будет звонить в дверь в первом часу ночи? Кому нужен ландшафтный дизайнер? Был бы врачом, как сосед через два дома — дело другое. Может, адресом ошиблись? — Кто там? — сонно спрашивает муж. — Спи, дорогой. Это, наверное, к Кляйнгельтам, — отвечает фрау Агата. Вылезать из тёплой постели, чтобы кому-то что-то объяснять, ей совсем не хочется. Звонок умолкает, а через несколько минут слышится звон разбитого стекла. — Это же на кухне! Генрих! Зевающий Генрих Миттермайер уже набрасывает халат, вполголоса ругая хулиганов, не дающих честным людям поспать. — Я проверю кухню, а ты посмотри, что там за дверью. Генрих, только осторожнее, умоляю! Вдруг у них оружие? — Хорошо, дорогая. Фрау Агата только успевает беглым взглядом окинуть кухню и облегчённо вздохнуть, как слышит взволнованный голос мужа: — Дорогая, иди скорей сюда! — Что случилось? Кто там? — женщина спешит в прихожую. — Ребёнок. Агата, нам подбросили ребёнка! — Всемилостивая Фригг! — всплёскивает полными руками фрау Агата. — Ребёнок! Как?.. Неси скорее в дом, застудишь! — Оставили на пороге, — поясняет муж, пока женщина торопливо разматывает пелёнки. — Мальчик, Генрих! И какой красивый! Посмотри, какие у него реснички! А бровки! Ой, он плачет! Генрих, что же ты стоишь? Согрей молока. Или нет, лучше я сама. А ты пока подержи малыша. И начинается суета, беготня, поиски всего необходимого для малыша. Охи и ахи временно позабыты, фрау Агата командует мужем как заправский сержант. В нижнем ящике комода старые простыни, неси сюда. Как зачем? Надо же ребёнка во что-то завернуть. Тише, мой маленький, тише... сейчас всё будет готово... Генрих, где молоко? Наконец самые неотложные дела кончаются, и супруги Миттермайер смотрят на спящего на кровати свежезапелёнутого и накормленного малыша. Оскара — так значится на бумажке, найденной в корзине. — Оскар Миттермайер, — фрау Агата будто пробует имя на вкус. —По-моему, очень хорошо звучит. — А вдруг этого мальчика подбросили нам по ошибке? — Дорогой, не говори так. Дети — это благословение Фригг. Этого мальчика подкинули нам, значит, мы станем ему родителями. — Надо будет показать Оскара доктору Кляйнгельту. — Разумеется. Вдруг малыш простыл? Тащить новорождённого в бельевой корзине! И кто только додумался? — А знаешь, старик Кляйнгельт мог кому-то сказать, что у нас нет детей. — Вот видишь! Нет никакой ошибки. Ох, сколько же всего нужно купить... Три месяца спустя. — Генрих, дорогой, Фригг услышала наши молитвы, — фрау Миттермайер просто лучилась от счастья. — Что? Агата?.. — У нас будет ребёнок. Мальчик или девочка. Генрих! Генрих, ты куда?.. Оскар, тише, не плачь. Папа скоро вернётся. Роскошный букет, подаренный счастливым Генрихом Миттермайером жене, был достоин любой графини.

***

30 августа 459 года Р.К. Мама и папа отнесли его к фрау Фриде, а сами куда-то пропали. Оскару не понравилось у фрау Фриды. Там было ужасно шумно, бегали и кричали большие мальчики, а на гостя почти никто не обращал внимания. Он сидел под столом и хотел к маме и папе. И папа скоро пришёл и подхватил на руки, как всегда. От него незнакомо пахло, и мальчик расчихался. Папа сказал, что у Оскара теперь есть братик, и все обрадовались. Оскар Миттермайер не знал, что такое «братик», но тоже очень обрадовался — ведь они возвращались домой. Неделей позже. Братик Вольф был очень маленький и ничего не умел. Даже сидеть. Зато он очень громко кричал. — Ну-с, и почему же мы осипли? Пили холодную воду? — старый доктор осматривал своего разноглазого пациента. — Он пытался перекричать Вольфа. И вы не поверите, доктор, но малыш сразу замолкал, — объяснила фрау Агата. — Значит, обязательно подружатся, — усмехнулся в седые усы доктор Кляйнгельт.