Adventures in Blind Dating

«Ты же знаешь, что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой, верно? Скажи мне, что ты это понимаешь». Это скорее риторический вопрос, чем что-либо еще, но Юнги все равно ловит себя на том, что пожимает плечами в ответ. «Нам следовало быть более практичными. Они были правы. Мы слишком быстро привязались друг к другу». «Так вот почему ты так любишь сказки?» «Когда еще все это волшебным образом разрешится с помощью колокольчиков, свиста и котят за восемьдесят девять минут или меньше?» «Но это не моя вина, что жизнь не всегда такова». «Ты дал мне ложную надежду. Ты дал нам обоим ложную надежду». «Но это не надежда. У меня есть вера. Я верю в это, в нас». «Да, что хорошего принесут нам твои убеждения прямо сейчас, хм? Ты, наконец, подожмешь хвост и побежишь? Или ты снова запрешься, чтобы не чувствовать слишком сильного жара?» «Я здесь. Я прямо здесь…» «Ты не такой». «Нет, но я…» «Ты не такой. И тебе пора просыпаться». «Но…» — Проснись!       Юнги вздрагивает, когда что-то ударяется о нижнюю часть его тела. — …ги!.. — Это трель. Или, может быть, это его голова. Он не совсем уверен, пока: — Юнги! — теперь он точно уверен.       Он стонет, вяло покачивая головой. Еще одно касание. Он думает, что это его нога. — Детка… О, слава богу. Юнги, ты меня слышишь? Ты в порядке, любимый?       Задумавшись, он понимает, что все прекрасно слышит. И слух активировался у него намного раньше, чем все остальное. Он клянется, что слышит голос ангела. Он медленно открывает глаза. Глаза начинает щипать от шаткого света.       Все затуманено, и его веки полуоткрыты, но первое, что он видит, — это яркий свет, падающий на самое чудесное лицо, которое он когда-либо видел. Ленивая улыбка расплывается по его лицу. — Это рай? Ты мой ангел? — Мин моргает, желая заставить себя впустить больше этого серафического света. Ангел хмурится. Пухлые губы. Яркие, манящие глаза. Сияющая медовая кожа. — Юнги, это я… Проснись, любимый, — еще одно касание. Он думает, что это может быть его нога. В этот момент его глаза резко открываются. Голова немного покачивается. Он хочет наклониться в любом направлении, но обнаруживает, что ему трудно двигаться. — Ты знаешь меня, ангел? Тебя послал Бог? — Юнги невнятно бормочет, довольная улыбка расплывается по его лицу. Он чувствует себя теплым и парящим. — Черт, они, должно быть, хорошо тебя накачали… Блять. Юнги, это я, Чимин. Ты понимаешь?       Юнги снова улыбается, все еще невнятно, но его взгляд начинает фокусироваться. — Ангел по имени Чимин. Вау. Ты… ты… такой… красивый. Блять. У тебя есть парень или девушка? Могут ли у ангелов быть бойфренды? Я был бы твоим парнем. Честно говоря, если бы Бог послал тебя мне, я мог бы оказаться в плохом месте, потому что я не хочу отдавать тебя обратно. — он кивает на свои слова, чуть не ударяясь головой. — А?.. — Это полностью твой выбор, но если ты хочешь, ты должен выйти за меня замуж. Черт, ты прекрасен. Ты с кем-нибудь встречаешься? — он продолжает медленно моргать и клянется, что все становится намного ярче, когда ангел улыбается. — Так и есть. Я вижу тебя. Давай, любимый, просыпайся. — Ты модель? У тебя самые удивительные сногсшибательные черты лица, которые я когда-либо видел. Могут ли ангелы моделировать? Я бы дал тебе все, что ты захочешь, если бы ты решил пойти со мной на свидание. У тебя нет выбора. — Юнги откидывает голову назад, лениво улыбаясь. — Я не забуду обнять тебя за это… — Ты можешь обнимать меня так долго, как захочешь, ангел. Кто ты такой? — Чимин, хён. Я твой парень, Чимин. — Ты мой парень?! Ни за что. Вау. Спас ли я вселенную в другой жизни?       Ангел смеется, и Юнги почти уверен, что небеса расступились. — Они действительно хорошо с тобой обошлись. — Ах… хорошо просто быть здесь, в присутствии чудес. О, милое небесное существо! Что я сделал, чтобы привлечь твое сладостное присутствие? Как я могу отплатить Богам за то, что они даровали такую щедрость и славу?! А теперь я пойду спать. Но когда я проснусь, мы поцелуемся, потому что ты мой парень. Мы должны обязательно съехаться и завести детей. Идеальные ангельские детишки… — Если бы ты только знал… — слышит он, прежде чем погрузиться в темноту.

===

— Я хочу ударить котенка, — стонет Юнги. Его голова как будто под водой. Во рту сухо. Освещение слишком яркое, и у него болит задница. — Ах, хён. Ты вернулся, — шепот, за которым последовало хихиканье. Его глаза распахиваются, затем он моргает, качая головой. — Как долго я был в отключке? — он тихо хрипит.       Он смотрит на удивленное выражение на лице Чимина. — Ты хочешь, чтобы я включил импровизированные любовные сонеты или…? — Юнги моргает. Он в замешательстве наклоняет голову. Желая протереть глаза, мужчина обнаруживает, что не может пошевелить руками. Когда он, наконец, полностью сосредотачивается на том, что его окружает, он понимает, что Чимин сидит напротив него на полу в незнакомой комнате, заложив руки за спину. Юнги наклоняется, пытаясь заглянуть за свою собственную. Его руки, должно быть, связаны. Перед глазами мелькает множество разных кадров, а затем Мин погружается в панику. — Ты ранен? К тебе кто-нибудь прикасался? — заволновался тот, извиваясь, чтобы освободить руки. Это бесполезно. Судя по тому, как металл звякает о трубу, на которую он опирается, там есть наручники и веревка. — Хён! Хён! Тсс! Все в порядке. Я в порядке. Мы должны вести себя тихо! — торопливо шепчет Чимин. — Я слышал, как они сказали, что вернутся примерно через час после того, как разберутся с какими-то другими делами. Хотя на самом деле я не знаю, как долго мы здесь пробыли. Я не думаю, что у нас много времени наедине. Как ты себя чувствуешь?       Юнги снова стонет, тряся головой в попытке избавиться от нечеткого, затуманенного ощущения. Он фыркает. — Два слова: сок кактуса.       И Чимин разевает рот, его глаза расширяются от благоговения и удивления. — Это было так давно? Ты смотрел?       Юнги выглядит шокированным. — Да! Я думал, ты лучшего обо мне мнения! Я не живу в пещере, Чимин-а. И, может быть, я помог с написанием части партитуры для… — Как, черт возьми, ты бы написал партитуру для «Аватар: Последний маг воздуха»?! Мне было лет девять, когда это вышло, хён. — Это не то, что я собирался сказать, и в любом случае, мы сбиваемся с пути. Сколько времени у нас… — его слова обрываются звуком шагов. Он и Чимин оба смотрят на дверь. Где бы они ни были, кто-то (или, может быть, несколько человек) находится на их уровне. Это дает Юнги понять, что они, скорее всего, находятся в каком-то подвале и там есть лестница или лифт.       Когда шаги приближаются к двери, становится очевидно, что здесь присутствует несколько человек. — А, наши уважаемые гости наконец-то проснулись. Надеюсь, кетамин не слишком сильно подействовал на вас. Докним говорит, что у вас может возникнуть небольшая рвота, но, боюсь, у нас недостаточно ведер, поэтому я надеюсь, что ваши желудки достаточно крепкие, потому что я не люблю беспорядок.       Юнги и Чимин оба тихо садятся. Внутрь входит мужчина среднего телосложения и роста, возможно, ниже, чем он и Чимин. Внешне он ничем не примечателен. Простое круглое лицо. Прямой длинный нос. Морщинистая кожа. Щетина. Желтые скучающие глаза. Брови, которые не совсем соответствуют длине этих глаз. Коротко подстриженные волосы, немного поседевшие по краям. Если бы не шрам над его тонкими губами, Юнги мог бы моргнуть и пропустить этого человека. На самом деле, что выделяет его больше всего, так это двое крепких высоких мужчин, стоящих прямо за ним. Это напоминает Юнги о тех старых мультфильмах, которые любил его дедушка.       Он, должно быть, тоже это чувствует. Потому что мужчина присаживается на корточки перед Юнги, добавляя: — Вы двое до смешного привлекательны. К сожалению, я не был так благословлен генофондом. Но, к моему большому счастью, я унаследовал основательный бизнес. Вы оба принесете мне состояние! — он оценивающе присвистывает, затем делает паузу, как бы поздравляя себя, и Юнги думает, что он из тех, кто буквально похлопывает себя по спине. Кажется, он также забавляется сам с собой, радостно напевая над собственной попыткой пошутить. — Нет? Ничего? Сильные, молчаливые типы, которых я вижу.       Он встает, стараясь медленно осмотреть Чимина с головы до ног. Хищно и мерзко, и Юнги хочется немного проблеваться… Или, может быть, это то, чем его накачали. Мужчина с наполовину исчезнувшими бровями поправляет свои запонки. — А, ну тогда ладно! Где мои манеры? Рад с вами познакомиться, я Пён Усоб. Но, возможно, вы слышали мое другое, более разговорное прозвище — Хорани. — и снова он, кажется, доволен собой, и Юнги приходится приложить все усилия, чтобы сдержать свое отвращение.       Он не уверен, насколько серьезно он должен относиться ко взрослому мужчине, который гордо называет себя тигром, когда он выглядит не более вредным, чем дождевой червяк, но опять же, он оставит это при себе. У Пён Усоба действительно хватает наглости поклониться. Быстро оглянувшись на Чимина, Юнги понимает, что они оба испытывают отвращение и в то же время смущение. Пён Усоб, поскольку Юнги категорически отказывается называть этого человека Хорани, похоже, тоже чувствует их замешательство. — Интересно. Вы, кажется, искренне озадачены. Может быть, вы действительно просто два незадачливых благодетеля, — со смешком откидывает голову назад.       Его приспешники присоединяются к нему. Это почти смешно, но, с другой стороны, есть настоящая реальность, что Юнги на самом деле держат где-то в плену с перевязанными руками, так что это продолжает отрезвлять его. — Тогда очень хорошо. Полагаю, я должен вам все объяснить…       В маленькой комнате с четырьмя шлакобетонными стенами Чимин и Юнги сидят по диагонали друг от друга, прикрепленные к трубам в соответствующих углах. Пён Усоб проходит между ними, хватая стул из третьего угла комнаты. Он немного пододвигает стул и садится. — Вы кажетесь очень разумными, средними, хотя и несправедливо приятными на вид мужчинами, которые, вероятно, просто проживают свою скучную жизнь и оплачивают счета. Мне симпатизируют такие люди, несомненно. Я надеюсь, что этот разговор будет очень легким для понимания и пройдет гладко. Видите ли, я всего лишь скромный, простой бизнесмен. Я занимаюсь продажами и торговлей. Инвестиции, так сказать. Я считаю свой бизнес довольно прибыльным, потому что я чертовски усердно работал, чтобы обеспечить это, но всегда есть несколько заминок, то здесь, то там. Боюсь, это связано с территорией.       Он вздыхает для какой-то драматической паузы. Не получив ничего в ответ, он продолжает: — Как и любой бизнесмен, когда я вижу возможность — я ею пользуюсь. Так вот, я уже некоторое время занимаюсь поставкой и спросом на очень специфический рынок. Бизнес процветает, если вы понимаете, к чему я клоню. Несколько месяцев назад мне представилась прекрасная возможность, я ожидал получить очень большую отдачу от двух своих инвестиций, но, похоже, этого не произошло. Теперь я инвестировал в недвижимость и ожидал, что эта собственность будет в моем распоряжении. Я скромный, терпеливый человек, как я уже говорил. Я знаю, что в более грандиозной схеме вещей я всего лишь пешка для моих более опытных инвесторов. Иногда, как я уже сказал, я могу сократить свои потери. Но когда у меня есть высокопоставленные иностранцы, которые вложили деньги в мои инвестиции, а их нет… тогда у нас возникает проблема.       От того, как этот человек говорит об этих детях как о собственности и инвестициях, у Юнги сводит живот. Его не волнует, что это остаточные побочные эффекты того, чем они его накачали. Это кажется неправильным. — Возможно, вы думаете, что я могу приобретать детей все время. И верно — я могу. Но на детей младше пяти лет ставки высоки. Иностранцы поглощают это дерьмо. Учитывая то, как они недавно удвоили эти законы об усыновлении, у меня появилась прекрасная возможность. Детей в возрасте до пяти лет массово усыновляют богатые белые иностранцы. Правительство действительно очень помогло мне с репрессиями. Многие люди полагаются на меня, чтобы убедиться, что этот рынок продолжает процветать. Много времени, денег, ресурсов было потрачено на то, чтобы все прошло без сучка и задоринки.       У Юнги такое чувство, что он знает, к чему это приведет. Его чувства верны, когда он слышит: — Технически вы можете быть сопутствующим ущербом, но вы двое стоили многим людям больших денег. Опять же, я благоразумен, и вы оба выглядите как люди, способные расплатиться со своими долгами. Так что считайте, что вам повезло, что…       Он перестает говорить, когда его прерывает вибрация. Телефон. Он фыркает и берет трубку. — Что? Ой? Понял. — Отключившись, он встает, направляясь к двери. Напоследок он оборачивается и произносит: — Ну, мне неприятно обрывать этот разговор, но, похоже, я нужен в другом месте. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь! Это не займет много времени. — Он снова кланяется, жестом приглашая обоих Крепышей следовать за ним. После того, как они уходят, Чимин и Юнги недоверчиво смотрят друг на друга. — Я не знаю, что задумал этот подражатель Ма Донсок, Чимин-а, но что-то подсказывает мне, что здесь есть камеры или еще какая-то хрень. Ты не спал, когда они привели нас сюда? — шепчет он.       Чимин незаметно двигает глазами. — Нет, — тихо произносит он, — я проснулся незадолго до тебя. И ты два раза подряд сделал отсылку на фильмы, хён. Я не уверен, что похищение открыло какой-то странный портал в твоей голове, но я впечатлен. — Я собираюсь проигнорировать твой двусмысленный комплимент… что, черт возьми, происходит с этим чуваком? — размышляет Юнги, также пытаясь снова осмотреть комнату. Освещение тусклое, особенно потому, что над Чимином в окне ничего не видно. Солнце, кажется, садится. Похоже, они могли находиться либо в каком-то подвальном помещении, либо на складе, окруженные бетонными блоками и еще большим количеством бетона на земле. Другими словами, они могут быть где угодно. — Я не знаю. Я не уверен, смеяться мне или пугаться, если он какой-то удивительно хитрый социопат или что-то в этом роде. В любом случае, я не думаю, что они намерены держать нас здесь долго, так что мы должны держать себя в руках. Он упоминал что-то о попытке продать нас, — в голосе Чимина звучит отвращение, даже несмотря на его низкий голос. — Да, давай сделаем все возможное, чтобы не разлучаться, если сможем. Между нами двоими, очевидно, кто предложит более высокую цену. Я имею в виду, ты симпатичный и все такое, Чимин-а, очевидно, что все не могут быть похожими на меня… — Он беспечно пожимает плечами, и Чимин пинает его, пытаясь сдержать смех. — Не могу поверить, что ты шутишь в такое время, и это не то, что ты должен была сказать раньше, — бросает он в ответ, закусив нижнюю губу. — Эй, хён, т-тебе страшно? — мягко спрашивает он.       Юнги на мгновение задумывается. — Честно говоря, я думаю, что я все еще немного под кайфом. Так что я не уверен, что мой мозг полностью осознает, что мне, вероятно, следует бояться. Мы могли бы использовать это в своих интересах, потому что что-то подсказывает мне, что паника усугубит ситуацию. Я также не знаю, что, черт возьми, делать с этим мужиком. Но тот факт, что мы прикованы к подвальным трубам, меня немного пугает. Потому что… нас действительно похитили. Что насчет тебя? Ты боишься? — Я-я… может быть, сначала да, но потом я услышал, что он говорит, и, ну, это заставило меня подумать, что он действительно не может убить нас, если собирается продать, верно? Черт. Это звучит так мерзко. Хён, несмотря ни на что, я рад, что мы пытались защитить этих детей. Я просто… Я так сильно скучаю по ним прямо сейчас, но… Я буду сражаться до последнего вздоха, если это будет означать, что они никогда не доберутся до них, — шепчет он тихо, но решительно. И Юнги, возможно, все еще чувствует себя так, словно плавает в аквариуме с рыбками, но он влюблен.       Сделав глубокий вдох, чтобы еще больше успокоиться, он добавляет: — Детка, я смотрел документальный фильм об этом… не смотри на меня со всем этим осуждением. Я не осуждаю твою одержимость западной романтикой! — он ухмыляется так же, как ухмыляется Чимин. — До того, как меня так грубо прервали, они говорили, что лучший способ действий — это очеловечить себя, но также и сотрудничать. Как ты и сказал, мы, по крайней мере, знаем, что он не собирается убивать нас, если рассчитывает получить прибыль. И мы также знаем, что он вернется и, скорее всего, спросит нас, где дети… если он их еще не нашел. Но я не думаю, что мы должны что-то упоминать, если в этом нет крайней необходимости. Кроме того, я не могу обещать, что не сойду с ума, если он снова прикоснется к тебе. — О, Уэстли, защищаешь мою честь своей странной документальной одержимостью. Стоп! Мне только что пришла в голову идея! — взволнованно произносит он. — Ты помнишь тот фильм, который мы смотрели с детьми, где семья — супергерои? Тот, который Тэхён смотрит на повторе? — О, «Суперсемейка»? — Чимин едва заметно кивает, по-видимому, прекрасно понимая, что прямо в этот момент они могут находиться под наблюдением. Оглядев комнату, он видит, что здесь не так много места для камер, но это именно та ситуация, из-за которой ничего не подозревающие люди попадают в беду. Юнги посмотрел достаточно криминальных сериалов, чтобы примерно представлять, в каком дерьме они находятся. — Ты помнишь, как они сидят в машине, и один рассказывает о том, как его поймали? — Юнги в замешательстве. Он думает, что это видно по его лицу. Чимин закатывает глаза и фыркает. — Просто заставь его говорить, когда он вернется, хён. — Какого!.. Почему я? — тихо шипит он. — Потому что ты выглядишь как сучка, а я нет! — Чимин шипит в ответ, как будто это очевидно. Наглость.

*.*

— Я собираюсь сделать это коротко и мило. Мы намерены продать вас по самым высоким международным ценам, которые, я уверен, вы уже собрали. Они любят твинков, азиатских мальчиков. Ваши лица… Вы действительно золотая жила, и я собираюсь заработать довольно крупную сумму. Уже даже прибыли участники торгов. Это только часть вашего оплаченного долга. Эти дети сделают меня одним из богатейших людей в Сеуле, и я должен кучу денег за задержки. Итак, я собираюсь попросить очень вежливо… где они? — Задает вопрос Пён Усоб, опустившись на корточки перед Юнги.       За то время, что требуется, чтобы вернуться к их допросу, Юнги думает, что у него есть хорошая возможность попытаться получить больше подробностей от этого парня. — Я не хочу проявить к вам неуважение, Пён Усоб-ши, но я не смог бы сказать вам этого, даже если бы захотел.       И он честен. Потому что они не приехали в квартиру Чимина с детьми, и, слава богу, что в последнюю минуту планы изменились. Пён Усоб скрежещет зубами, но пытается сохранить этот приторный вид с самой фальшивой улыбкой, которую Юнги когда-либо видел. — И почему же это может быть, Мин Юнги-ши?       Юнги делает все возможное, чтобы не забыть охладить выражение своего лица. Это не так уж трудно для кого-то вроде него, но он не признается в этом Чимину. Он беспечно пожимает плечами, медленно моргая. — Как вы заметили, у нас их не было. Возможно, они уже давно ушли. — Он должен играть эту роль, и ему так сильно хочется закатить глаза, но он собирается взять на себя обязательство. — Н-нам сказали, что и-их просто забрали какие-то головорезы. М-мы не хотели ничего плохого, сэр. Но они невинные дети, поэтому я просто отреагировал на защиту их безопасности, и если кто-то продолжит пытаться причинить им вред, есть безопасный план… — Ах, да. Твои друзья. Адвокат и инструктор по танцам. Видишь ли, я тоже умею планировать, Юнги-ши. Не волнуйся, мы работаем над тем, чтобы выследить их. И шеф-повара тоже. Я восхищаюсь твоей честностью. Честно говоря, я знаю. Это не личное, я вижу, ты достаточно умен, чтобы понять. Но это бизнес. У меня повсюду есть глаза и уши, как вы, кажется, уже догадались. Но что у меня есть, чего нет у вас, так это огромное количество ресурсов. В другой жизни я бы подумал, что на самом деле мы могли бы быть отличными деловыми партнерами. Ты хитер, я отдаю тебе должное. Чертовски трудно достучаться до истины, — он начинает расхаживать взад-вперед между Юнги и Чимином.       Юнги и Чимин быстро, как можно незаметнее, обмениваются зрительным контактом. Он посмеивается про себя. — Я скорее впечатлен или, может быть, немного заинтригован. Нам потребовались недели, чтобы на самом деле разыскать вас. Это действительно странно. Ты чертовски похож на человека-невидимку, и все же у тебя такая огромная платформа. Ты не поверишь, сколькими разными способами мы пытались тебя прикончить. У нас для тебя были подготовлены деловые предложения, отлично, но ты либо, должно быть, действительно умен, либо даже не потрудился проверить. Судя по твоему выражению лица, я бы подумал, что ты буквально самый немотивированный человек, и все же, как ни странно и, возможно, впечатляюще, мне все равно потребовались месяцы.       Юнги не уверен, что сегодня день ответных комплиментов, но, судя по тому, как этот парень говорит, он не уверен, что хочет участвовать. Он помнит электронные письма. Помнит телефонные звонки с незнакомых номеров. Помнит, как они были отправлены в спам или просто удалены или проигнорированы. Кто знал, что быть интровертом может спасти жизнь? Юнги знал. — Но, как я уже сказал, я терпеливый человек. И эта красавица упала прямо мне на колени, — делится тот, присаживаясь на корточки и проводя костяшками пальцев по линии подбородка Чимина. Чимин изо всех сил старается не вздрагивать, но, похоже, не может сдержать усмешку в уголках рта. — Я не буду бить дохлую лошадь. Но я уважаю ваши добрые сердца, поэтому я сломаюсь ради вас, в чем заключается долг, просто чтобы вы поняли. Опять же, это не личное. — Когда эти тупоголовые дураки потеряли детей, мы довольно легко тебя выследили. Пришлось разыскать всех в ресторане и магазине игрушек. К счастью, у меня в штате самые лучшие работники. Это все еще требует времени и денег, особенно когда это отвлекает от обычных повседневных операций. Но ты так и не появился в своей квартире, и твое алиби действительно подтвердилось. Видите ли, сначала мы подумали, что ошиблись. Потому что у тебя бизнес на международном уровне, и ты мог бы быть за городом. Так что мне пришлось повторить многие свои шаги. Опять же, затрачивается много времени и денег. О чудо, ты все это время жил где-то с государственным служащим. Просто мне повезло, я думаю.       Никогда за миллион лет Юнги не подумал бы, что его затворнические, интровертные наклонности могут быть скрытым благословением. Но точно так же, как это может быть благословением, похоже, что это также и проклятие. Дело не в том, что он не подумал принять меры предосторожности рядом с Чимином. На самом деле, так оно и было. Существовало несколько планов обеспечения безопасности и резервных планов. Но это все равно не имело значения. Потому что Чимин — учитель, что делает его довольно легко отслеживаемым.       Пён Усоб подтверждает это. — Благодарите судьбу за государственных служащих, я прав? Моя собственная мама была учительницей. Нам тоже не потребовалось много времени, чтобы опознать тебя, — он обратился к Чимину. — Установи несколько ложных угроз взрыва и сигналов тревоги вокруг международных школ, и вуаля! Опять же, все это требует времени, денег, рабочей силы. Я довольно много вложил в вас двоих. — Кажется, он снова забавляется, его щекочет какая-то невысказанная шутка, в которую посвящен только он.       Итак, в тот день, когда Чимин неожиданно пришел домой рано, это было спланировано Пён Усобом и его людьми. А это значит, что очень вероятно, что они знают, где находится семейная собственность Юнги. А это значит, что весьма вероятно, что к настоящему времени у них уже может быть доступ к детям. Либо он блефует и пытается заставить их изобличить самих себя, либо он не знает, где дети, и тянет время, пока кто-то их ищет. — Есть также «хвосты», хранящиеся в ваших квартирах, деньги, потраченные на то, чтобы подкупить полицию, чтобы людей, которые вломились в вашу квартиру, нельзя было отследить до моей операции. Ты сам уклончивый человек. Было трудно понять, куда, черт возьми, ты побежишь после своих занятий танцами. Поэтому я решил, что если мы не сможем победить тебя, то присоединимся к тебе. Видишь, такие благодетели, как ты, поступают правильно. И это помогает кому-то вроде меня, кто, скажем так, нарушает закон. Центр социальной работы уже некоторое время находится на нашем спонсировании. Нам просто нужно было подтвердить, работаете ли вы оба вместе или нет. Опять же, это очень большие деньги. Вы поступили умно, отправив что-то анонимно, когда вы это сделали, а затем сообщили о чем-то напрямую после. Я тебе признателен. Это почти заставляет меня задуматься, есть ли у тебя какой-то опыт в такого рода вещах. С другой стороны, когда в этом замешан учитель, вполне логично, что именно так ты и поступил бы со всем этим.       Отстойно это слышать, но это тоже хорошо. Заставь его говорить — вот что рекомендовал Чимин. Поэтому Юнги старается установить прямой зрительный контакт, внимательно слушать, но выглядеть уважительно. — Вот как я думал последовать за тобой. Потому что моя мама была учительницей. Она, вероятно, думала бы точно так же, как ты. Ты был бы удивлен, узнав, как много планирования уходит на подобные вещи. Затраты на планирование. Мы пошли на риск, пытаясь разлучить вас, как только убедились, что вы оба будете там. Опять же, я уважаю учителей, Пак Чимин-ши, поэтому я надеюсь, что ты не обидишься на нашу тактику. В конце концов, нам пришлось попытаться найти способ заставить одного из вас поскользнуться. — Юнги видит, что Чимин изо всех сил старается не показать, затронула ли его эта информация. — Я не буду добавлять гонорар социального работника к вашему долгу. Она дерьмово справлялась со своей работой по всем статьям. Я даже не виню вас за то, что вы подали эту жалобу. Отличный почерк, между прочим. Но, боюсь, вам придется компенсировать время, потраченное на устранение жалобы. Я уважаю вашу преданность друг другу. К сожалению, вы будете разделены и отправлены двум отдельным иностранным участникам торгов. Я вернусь к этому немного позже. Я бы сказал, что в зависимости от вашей ставки это может щедро покрыть сорок процентов вашего долга. Так что оставшиеся шестьдесят зависят от вас. Мы могли бы сделать это легким или трудным путем, понимаете? — спрашивает мужчина, в основном риторически, но Юнги все равно кивает, когда бизнесмен смотрит на него. — Превосходно. С этого момента, пока не будут осуществлены продажи, вы принадлежите мне. Я знаю всю вашу историю. Каждый ваш шаг. Интересно, какая сейчас погода в Пусане… — небрежно говорит он. Чимин очень коротко вздрагивает, но снова пытается оставаться невыразительным. На этот раз брови хмурит Юнги. — Нет? Или, может быть, короткая поездка в Тэгу? Как бедро твоего отца, а? Не хотелось бы, чтобы его физиотерапевтические процедуры внезапно, я не знаю, не были покрыты. Или, возможно, ты захочешь объяснить своему хёну, почему он больше не может получить работу в индустрии? На самом деле, все, что для этого нужно, — это телефонный звонок. Я вроде как тот парень из фильма «Мстители». Я щелкаю пальцем, и мир действительно падает к моим ногам. — Он снова расхаживает взад-вперед. Юнги наблюдает, как двое других парней, стоящих у двери, расправляют плечи.       Атмосфера в комнате становится более напряженной. Он снова присаживается на корточки перед Юнги, проводя костяшками пальцев по линии подбородка. — Я не пачкаю руки. Они не ударят тебя выше ключицы. Не хочу портить это милое личико. Итак, кто из вас хочет помочь мне сделать все проще? Чем скорее вы начнете сотрудничать, тем меньше денег я потеряю. Кстати, к сожалению, мне придется добавить это жилье к вашему долгу. — Он снова встает. Юнги почти фыркает. Ночлег. Верно.       Юнги прочищает горло. Он собирается посмотреть, сколько еще этот человек может дать, прежде чем ему придется что-то раскрыть. — При всем уважении, Пён Усоб-ши, у нас есть семьи, как вы знаете. Если мы пропадем, они, конечно, предупредят власти и придут искать нас… — Ах да, это я осознаю. Знаешь, тебя было бы легче заставить исчезнуть. Но именно так случаются несчастные случаи. К сожалению для них, это означает некоторое огорчение. Это также означает больше денег и времени, потраченных на то, чтобы снова расплатиться с полицией и экспертами. Но все это будет возвращено обратно, плюс еще что-то, понимаешь? Я также могу позаботиться о том, чтобы ваша страховка жизни и активы в соответствии с вашим завещанием достались вашим семьям, и я фактически не буду включать это в ваш долг в знак доброй воли. — То, как этот мужик так откровенно говорит о чем-то таком тяжелом, заставляет желудок Юнги делать сальто.       Юнги сглатывает. Будто бы проглотил наждачку. Фу. Они в тупике. Он не уверен, как долго еще сможет поддерживать разговор с этим человеком, прежде чем поймет, что они намеренно пытаются потратить как можно больше времени впустую. К тому же, он не уверен, насколько сильно ему хочется еще раз услышать, как этот парень говорит. — Я… я не знаю, где они могут быть, как я уже сказал. Мне сказали, что я не могу знать, если со мной что-то случится, а Чимин понятия не имел, что я это планировал. Д-дети пострадают, Пён Усоб-ши? Я… я не хочу вас расспрашивать, просто они очень молоды и невинны и… — Затем он делает вид, что немного опускает голову, выражая ужас на своем лице. — Боюсь, такова природа бизнеса, — вздыхая, говорит Пён Усоб. — Эти западные люди, у них практически текут слюнки при мысли о том, что они — спасители, или имеют молодые, впечатлительные языческие умы, которые они могли бы сформировать в свои собственные. Вот как они смотрят на нас. Один этот ребенок принесет им целое состояние. Немного меньше теперь, когда мы не смогли отправить его до того, как ему исполнилось два года. Но все равно, целое состояние. Я знаю, что это порочно. Но если бы они не столкнулись с вами, добросердечными типами, они оказались бы в системе, которая едва кормит и одевает их, и к тому времени, когда они достигнут совершеннолетия, их вышвырнут на улицы.       «У вас столько денег, вы могли бы изменить эту чертову систему», — думает Юнги. Хотя он этого не говорит. Надеется, что это, черт возьми, точно не отразится на его лице. На самом деле, он старается держать лицо опущенным. — Н-но они невинные дети, Усоб-ши. Я-я могу позаботиться о них, чтобы они не попали в детдом, и чтобы они не оказались… — Он останавливает себя, не закончив это предложение. От одной этой мысли у него по спине пробегает холодок, который он просто хочет стряхнуть.       Пён Усоб напевает: — К сожалению, даже у меня есть начальство, перед которым я должен отчитываться. Как я уже сказал, эти иностранцы даже не видят в нас людей, не говоря уже о ком-то с добрым сердцем. Опять же, на самом деле в этом нет ничего личного. Но это бизнес. И я должен предоставить им то, что они требуют. У меня есть предложения из Америки и Европы. Старые деньги. Мне грустно говорить, что вы двое оказались в центре самой дорогой торговой системы во всем мире. Это буквально то, что позволяет правительствам процветать. Им наплевать на ваши мольбы. И поскольку теперь я в долгу перед ними за то, что они потратили впустую свое время, ты в долгу передо мной. Так что нет, Мин Юнги-ши. Мы не можем упускать это из виду. Правительство США уже сделало заявку на трехлетнего ребенка, и это было решено из числа людей даже выше моей головы.       Это интересно. В то время как Юнги пытается очеловечить себя, Чимина и детей, этот парень действительно пытается присоединиться, очеловечивая самого себя. Юнги однажды написал прозу о Стокгольмском синдроме. Он знает, что независимо от того, как сильно этот парень пытается казаться, что он хотел бы, чтобы результат был совсем другим, в конце концов, он сам за себя. Он не заботится о них. Мин чертовски уверен, что Усобу наплевать на детей. Если бы он не чувствовал, что может извлечь выгоду и из него, и из Чимина, Юнги совершенно уверен, что они были бы мертвы где-нибудь в канаве. Он изо всех сил старается скрыть свое отвращение.       Он думает, что с того момента, как он проснулся и они впервые вошли в комнату, до того момента, как они ушли, а затем вернулись, прошло в общей сложности около часа. Таким образом, по его оценкам, они проторчали тут около двух часов. Он не уверен, сколько времени им потребовалось, чтобы вытащить Чимина и Юнги из квартиры в это место. Но он предполагает, что они могут быть не слишком далеко от того места, где их похитили, просто потому, что этот человек, похоже, очень сильно заинтересован в том, чтобы заполучить детей. Если бы Юнги смотрел на это с точки зрения бизнеса, а он смотрит, он бы подумал, что самое логичное, что можно сделать, пытаясь вернуть упущенную прибыль, — это повторить шаги. Это означает, что даже если бы Хосок, Намджун или Джин отвезли детей, например, на остров Чеджудо, самым разумным способом найти улики было бы начать с того места, где находится их последнее известное местонахождение.       Конечно, это все предположения. Нет никакого способа полностью сказать, где они находятся, были ли дети похищены или нет, и как долго они будут находиться в плену. Но Юнги должен стараться держать себя в руках, потому что, если он этого не сделает, он будет думать о худших вещах и, скорее всего, потеряет самообладание. И снова он оказывается в тупике. Он не хочет давать слишком много, но он не уверен, как долго еще сможет поддерживать этого парня. — П-простите, саджаним? — Юнги вскидывает голову. У Чимина тихий голос и большие щенячьи глаза, широко раскрытые и в то же время нерешительные. Но Юнги смотрит на то, как он незаметно пытается сдержать свое дыхание, и это говорит ему, что, возможно, Чимин пришел к тем же выводам. — Ну, разве ты не такой вежливый маленький ангелочек? — Чимин сглатывает, быстро переводя взгляд на Юнги, прежде чем немного опустить глаза, показывая, что он скромный. Юнги хочет фыркнуть. Если есть что-то, что Пак Чимин делает хорошо, так это обводит людей вокруг своих милых маленьких мизинцев.       Пён Усоб проводит своими шершавыми, костлявыми пальцами по лицу Чимина. — Я бы оставил тебя у себя, но, боюсь, у нас уже есть претенденты. Хотя до этого мы могли бы немного повеселиться, — шепчет тот, наклоняясь к Чимину, но Юнги слышит это.       Он поднимает глаза и замечает, что двое приспешников (потому что, черт возьми, как еще он собирается их называть) пристально смотрят на него и Чимина. — Что ты хочешь сказать, прелестный ангел? Ты знаешь, где дети, а? Готов быть хорошим мальчиком для меня? — все это звучит так отвратительно. Юнги заставляет себя дышать ртом, чтобы справиться со своей вопиющей злостью. — Я-я… — затем Чимин хмурится, немного опускает взгляд и выпячивает губы. О, он собирается устроить шоу. Оглядываясь назад, он видит, что в его глазах слезы, а голос немного плаксивый. — Мне очень, очень нужно в туалет. Я… я пытался терпеть! Но мне действительно нужно идти. П-пожалуйста, саджаним… — он немного понижает голос, чуть выше шепота: — Я… — затем он снова смотрит на Пён Усоба своими большими щенячьими глазами, и Юнги знает. Этот человек ушел из-за одного Пак Чимина. Однако ему нужно взять номер… далеко в конце очереди. (This man is gone for one Park Jimin. He needs to take a number though… way at the back of the line.)       Усоб вскакивает, как будто у него только что загорелись штаны. — К-конечно! Где мои манеры? Такая хорошенькая крошка, как ты, не заслуживает таких страданий. Чой, Ли… вы слышали его. Снимите с него это все. Я провожу его. И в качестве большей добросовестности, я приду за тобой, Мин Юнги-ши. — Юнги может только представить, что, черт возьми, это значит, и он хочет сказать «да нет, спасибо», но, очевидно, передумывает.       Он наблюдает, как они снимают оковы с Чимина. Он не делает особых движений, когда оказывается свободен, по-видимому, чтобы не вызвать никаких подозрений. Однако Пён Усоб явно обидчивый человек. Он делает вид, что трогает запястья Чимина без разрешения. Эти дрожащие, грязные, шероховатые, костлявые руки на его детке. Юнги прикусывает внутреннюю сторону губы, чтобы отвлечься. Бизнесмен, на самом деле, ниже Чимина, и хотя Чимин крошечный, Юнги думает, что если бы Чимин мог, то легко шлепнул бы пожилого мужчину по заднице силой своих бедер. Он может сказать по быстрому взгляду Чимина, что тот, возможно, делает аналогичную оценку. Чимин делает вид, что даже вежливо кланяется. Это незаметно, но Юнги замечает, как его глаза быстро осматривают комнату, а затем встречаются с глазами Юнги. Юнги очень мелко жестикулирует, показывая, что видит его. Он не уверен, что у Чимина на уме, но, как минимум, он надеется, что это даст им возможность лучше оценить пространство.       Пён Усоб берет одного из дюжих мужчин и заставляет его стоять на страже у двери. Юнги начинает считать секунды до шестидесяти. По его подсчетам, Чимин возвращается спустя семь минут, снова быстро переводя взгляд на Юнги. Так же быстро он переводит взгляд обратно на Усоба, снова кланяется с благодарностью. Это вежливо, мило и соблазнительно. Воплощение Пак Чимина. Юнги действительно благодарен, что они достаточно знают друг друга и достаточно поговорили, чтобы понять, что, хотя у Чимина и есть некоторая склонность к своеволию, это кажется преувеличенной частью его самого, к которой он обращается из прошлого. Он надеется, что это не причинит боли учителю. Но если бы Юнги был объективным наблюдателем, он бы поспорил, что Чимин справляется с этой ролью довольно хорошо. Если бы они были в других обстоятельствах, возможно, он бы даже исследовал, как далеко это может зайти. Увы.       Чимин не стремится быть слишком очевидным. Это так тонко, но в то же время — нет. То, как он ориентируется в пространстве своего очарования. Он не переусердствует. Дает ровно столько, чтобы мужчина почувствовал заботу, но не настолько, чтобы почувствовать себя неестественным. То, как он смотрит вниз и в сторону, но при этом наклоняет голову так, чтобы его щенячьи глаза фиксировали его взгляд. То, как он неловко переступает с ноги на ногу, выпячивая губы ровно настолько, чтобы восхищать, не будучи непристойным.       Пён Усоб кашляет и жестом просит своего помощника «Номер один» прийти и снова надеть путы на Чимина. Вместо того, чтобы откровенно дуться, он делает это сдержанно. Ровно настолько, чтобы зацепить его желанием и необходимостью наблюдать. — Я… в прошлый раз было немного туго, саджаним, — бормочет он, глядя вниз, все еще надув губы.       Вручите Пак Чимину все награды. Юнги изо всех сил старается подавить желание поцеловать эту глупую гримасу у себя на лице. Затем он вспоминает, где он находится и как он не смог бы сделать это прямо сейчас, даже если бы попытался. — Ах, давайте посмотрим, сможем ли мы что-нибудь с этим сделать. Но я не могу от них избавиться. Ваши оценщики скоро будут здесь, как я уже упоминал, — предлагает Пён Усоб, жестом указывая на «номера один», чтобы он снова удержал Чимина.       Чимин застенчиво улыбается. Он смотрит вниз, опускает голову, но затем поднимает взгляд в глаза Усоба. — Спасибо тебе, саджаним, — делится он, когда его снова опускают и сковывают. — Если подумать… — этот подонок над чем-то задумывается, жадно облизывая губы, и Юнги делает все возможное, чтобы не сломать парню шею. Эти грубые костяшки пальцев снова касаются щеки Чимина. Он смотрит на свои часы. — У нас есть немного времени. Развяжи его. Я хочу провести предварительную оценку.       Юнги должен думать быстро. Ни за что на свете он не допустит, чтобы что-то случилось с Чимином на его глазах. Он знает, что Чимин хитер и хорошо заботится о себе, но он не уверен, что когда-нибудь сможет жить с самим собой, если…       Прежде чем он успевает закончить эту мысль, входящий звонок снова прерывает его. — Да! — Пён Усоб отвечает с гораздо меньшим терпением, чем в первый раз. — Что? Что?! Нет, ты оставайся на месте. Я сам проверю. Не двигайся! — он отключается, а затем, черт возьми, чуть не срывается с места. — Вы двое, следуйте за мной сейчас же! — рявкает он, выбегая.

*.*

— Хён, в здании только два этажа. И здесь есть камера, и там, наверху, камеры. Я заметил, когда шел в уборную, — шепчет Чимин. — Он прикасался к тебе, Чимин-а? — шепчет Юнги в ответ. Он испытывает облегчение, когда младший качает головой. — Детка, если там есть камеры, мы не должны… — В данный момент они заняты. Он сказал мне, что это только вопрос времени, когда они найдут детей, хён. Мы должны что-то придумать. И быстро.       Сверху слышится какое-то движение. Похоже, кто-то может направиться обратно туда. Они сидят молча, провожая глазами звуки шагов. Когда становится очевидно, что эти ступеньки не ведут вниз, они немного расслабляются. Однако на всякий случай они проводят еще несколько минут в тишине. — Черт… — прыскает Юнги через некоторое время.       Чимин поднимает испуганный взгляд на него: — Что? — Ну, я просто думаю, должен ли я радоваться, что рассказал тебе о своих чувствах, или грустить, потому что это лишает меня этого важного кульминационного момента, когда я признаюсь в своей бессмертной любви к тебе, прежде чем мы умрем, или я сделаю что-то глупое, что может спасти или убить нас обоих.       Чимин закатывает глаза. — Я даже не уверен, что хочу знать, как сейчас работает твой мозг. — Чтоб ты знал, я придумал по крайней мере три возможных способа выбраться отсюда. На самом деле, только один из них, по-видимому, имеет наибольшую выигрышность, — отвечает тот, рассуждая. — Хорошо, доктор Стрэндж, связано ли что-нибудь из этого с тем, что один из нас должен умереть, чтобы другой мог вернуться в прошлое и спасти все человечество? — дерзит Чимин.       Юнги фыркает: — Нет, но я могу просто сделать так, что тебе в конечном итоге придется танцевать стриптиз для этого подонка, и это так опустошает меня, что я возвращаюсь в прошлое и спасаю человечество. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты ревнуешь, Мин Юнги, — довольно поддразнивающе произносит Чимин.       Юнги позволяет всему своему негодованию проявиться. — Да! Мы находимся в эпицентре катастрофы, Пак Чимин. Мы в таком кризисном положении, знаешь ли. Что с тобой такое, что ты говоришь такие легкомысленные вещи? Тебе нужно сосредоточиться!       Чимин пинает его по ноге, ухмыляясь с тихим смешком. — Хён, не будь глупым. И очевидно, что мы не собираемся умирать. По крайней мере, не прямо сейчас. — Чимин-а, я не понимаю, как-то, что мы так связаны друг с другом, не указывает ни на что, кроме нашей смерти… ну, под смертью я, очевидно, подразумеваю, что у меня есть худшая идея о том, что нас превратят в каких-то сексуальных рабов, и я думаю, что действие наркотиков наконец-то заканчивается… — Юнги полностью уверен, что действие наркотиков заканчивается.       Прежде чем он осознает это, Чимин шевелит своим телом, затем освобождает запястья и руки. Нетерпеливо и раздраженно пыхтя, он добавляет: — Ты точно должен быть Уэстли в этом, хён. Он никогда не терял веры! — Я не терял… как? — Юнги промаргивается, наблюдая, как Чимин подкрадывается к нему всем телом, стараясь не слишком сильно двигаться перед камерой. Судя по тому, как двигаются его глаза, камера расположена над дверью, которая находится прямо напротив Юнги. — В какой-то момент подрабатывал камеристом, об остальном мы можем поговорить позже. Прямо сейчас мы убираемся отсюда к чертовой матери. Просто наклонись и не двигайся, — инструктирует Чимин, одновременно снимая с Юнги путы.       Юнги встряхивает свои руки, в то время как Чимин помогает ему подняться на ноги. Чимин берет стул и тычет одной из ножек в камеру над ними, достаточно сильно, чтобы разбить ее, но недостаточно, чтобы произвести значительный шум. Звук приближающихся шагов заставляет их действовать. Юнги хватает Чимина за руку, и они вместе убегают. — Мы потом определенно поговорим с тобой обо всей этой чертовщине.       Чимин берет инициативу на себя, особенно когда Юнги понимает, что он понятия не имеет, куда, черт возьми, он их ведет. Снова закатив глаза, он отвечает: — Да, да, шевелись, хён. Нам надо забрать наших детей!       Когда они идут по темному коридору, Чимин поворачивает направо, то Юнги добавляет: — Я надеюсь, ты имел в виду «давай бороться за свою любовь». — Мы разговариваем прямо сейчас!

*.*

      Чимин прижимает Юнги к стене, ведущей к лестнице. Этого достаточно, чтобы заставить его легко забыть о серьезности ситуации, в которой они находятся. — Хён, — он наклоняется к его уху, очень тихо произнося: — Почему, черт возьми, ты настоял на том, чтобы привести этих…       Прежде чем он успевает закончить, Юнги толкает Чимина за спину, прежде чем схватить стул и замахнуться. Он не смотрит на того, кто спускался по лестнице, просто слышит, как падает тело. Вскоре они услышали еще одни торопливые приближающиеся шаги, но прежде чем они успевают издать звук, Чимин замечает тело мужчины. Сначала поднимает колено, быстро наносит удар в поясницу, затем поднимает ногу еще выше и бьет его прямо в подбородок. Все произошло так быстро, что бедняга даже не заметил, как это произошло.       Юнги фыркает и закатывает глаза. Выпендреж. — Потребовалось несколько лет, чтобы освоить хоть что-то из боевых стилей, — напыщенно произносит Чимин, но не раньше, чем высунет язык. — Конечно, ты это сделал. Ты действительно хочешь посоревноваться? — Юнги ворчит, когда они переносят вырубившиеся тела в крошечный чулан. Они подпирают ручку чулана тем, что осталось от стула. — Нет. Я уже выиграл, — и если бы Чимин мог, он бы пафосно откинул волосы, направляясь к лестнице. Он ухмыляется, когда слышит, как Юнги бормочет «сопляк» себе под нос.       Чимин на цыпочках поднимается по лестнице, и Юнги так же тихо следует за ним. Они слышат, как Пён Усоб повышает голос, но более ничего не слышно. Чимин жестом зовет Юнги за собой, и Юнги понимающе кивает. Чимин бежит вверх по оставшемуся лестничному пролету, прямо в офис, набирая обороты, чтобы застать Усоба. Мужчина стоит к ним спиной, пытаясь смотреть в камеры, разговаривая по телефону. — Приветик! — щебечет Чимин, наклоняясь вперед к столу и размахивая пальцами. Взгляд его глаз совсем другой, хищный. Он пытается обойти стол, но бизнесмен вздрагивает, отплевывается и отступает еще дальше за него. — Что, черт возьми, все это значит? Возвращайся вниз и… — он не заканчивает фразу, потому что не Чимин, а Юнги делает шаг вперед, нанося два сильных удара по корпусу; один правый джеб в грудь, один левый в горло, прежде чем дополнительный правый хук с очень громким (удовлетворяющим) треском в челюсть мужчины. Он падает, потеряв сознание.       Юнги огибает его плечо, поворачиваясь к потрясенному Чимину, стоящему с открытым ртом. — Бокс. — он пожал плечами. Он действительно поправляет волосы, потому что Чимин упустил возможность. Прими это, Пак Чимин.       Чимин отвечает соответственно, закатывая глаза, не без язвления: — Тебе не нужно было его бить! — О, я уже это сделал. Я действительно это сделал. — Я почти уверен, что ты сломал ему челюсть, Юнги! — Лучший звук, который я слышал после твоего хихиканья, — Юнги добавляет без капли раскаяния. Чимин фыркает, уперев руки в бедра.       Он облизывает губы и пристально смотрит на Юнги. — Я бы потрахался с тобой за этим столом прямо сейчас, но нам нужно убираться отсюда. — Я не прикоснусь к тебе, пока ты не продезинфицируешь свои грязные руки, похотливая жаба. Иди принеси наручники, чтобы мы могли запереть его тупую задницу здесь. — То, что ты приказываешь мне, бесит и заводит меня одновременно… — Пак Чимин, я перекину тебя через колено и отшлепаю позже. Иди и возьми эти чертовы наручники!       Чимин шатается, хихикая, когда уходит, волоча ноги, не раньше, чем прикусит нижнюю губу и многозначительно посмотрит на Юнги.

*.*

— Мы должны действовать быстро, но давай обязательно проверим все чертовы ящики и прочее. У него могут быть наши вещи, — приказывает Юнги, проверяя карманы Пён Усоба. Он чувствует себя гораздо спокойнее, видя человека без сознания и связанным. Кто-то звонил ему по телефону, по-видимому, выкрикивая какие-то приказы и пытаясь привлечь внимание Вудсона. Юнги не утруждает себя прикосновением к телефону. Он хочет, чтобы тот, кто находится на другом конце провода, пришел и нашел его.       Чимин, послушно следуя указаниям Юнги, торжествующе вскрикивает: — Джекпот!       Юнги вопросительно смотрит вверх: — Что это? — Чимин прокладывает себе путь, шагая к нему. Он присаживается на корточки перед Юнги и нокаутированным бизнесменом. — У них здесь есть еще две дозы кетамина. Я… думаю, они предназначались для… ну, в любом случае, он сам это и попробует, — Чимин открывает аптечку и достает шприц. — Ты хоть понимаешь, что собираешься сделать, сестра Рэтчед?       Чимин шлепает Юнги. — Здесь есть инструкция, и доза уже в шприце, умник. Я собираюсь вколоть ему только один раз, в точности как там написано, и этого достаточно, чтобы дать нам больше форы, Юнги. — Он даже не смотрит на него, когда читает инструкцию.       Юнги нежно хватает его за руку. — Детка, разве эта дрянь не убивает людей… например, ты правда думаешь, что тебе следует давать успокоительное кому-то, кто уже отключился? Почти уверен, что он уже какое-то время будет в отключке…       Брови Чимина хмурятся, затем он бесцеремонно втыкает шприц в ногу их бывшего похитителя. — Он разведен в физиологическом растворе, и его достаточно, чтобы усыпить ребенка. Думаю, это все равно что иметь дело с эпипеном. — Пожимает плечами, прежде чем закончить то, что он делает, и встать. Юнги присоединяется к нему, тоже вставая. — Юнги, пожалуйста, не осуждай меня. Я… мне просто нужно было…       Юнги убирает волосы с лица Чимина, прежде чем шикнуть на него. — Не надо объяснять, детка. Он сидит прямо. Его дыхательные пути не заблокированы, и, судя по звуку этих сирен, я уверен, что его скоро заметят. Но мы должны идти. Прямо сейчас.       Глядя в глаза Чимину, он проверяет, не в прострации ли он. Чимин кивает, глаза все еще на месте, настороженные, готовые. — Я нашел наши кошельки и свой телефон, но не нашел твой, — делится он, пока Юнги выводит его. — Не беспокойся об этом. Посмотри, есть ли у тебя зарядка. Убедись, что включил местоположение. И позвони в 119, — он делает паузу, достаточную для того, чтобы Чимин сделал все то, о чем попросил старший. — Хорошо, теперь… не смотри, Чимин-а. Тут дохрена людей, направляющихся в эту сторону справа от меня. Когда я скажу, мы побежим. Постарайся не потерять мою руку и не оглядывайся назад, да?       Чимин снова кивает. Сердца бьются быстро, охваченные адреналином. Юнги хватает Чимина за руку после того, как тот засовывает свой телефон в карман и рвется к нему. Они слышат, как вдалеке кричат люди. Кто-то специально кричал, чтобы не стреляли, в то время как кто-то другой кричал, чтобы Чимин и Юнги не двигались. Он не уверен, где они находятся, но надеется, что это сработает. Как он и предполагал ранее, похоже, что они все еще могут быть в Сеуле. Более промышленный район рядом с некоторыми строящимися зданиями.       Он бежит налево, поворачивая за несколько углов. Уже темнеет, но на улице все еще относительно светло. В этой части города, похоже, не так уж много жителей поблизости. Они слышат топот шагов и громкие крики недалеко от себя. Однако Чимин не отпустил его руку. Юнги срезает еще один поворот, но впереди он уже может сказать, что это ведет в тупик. Заносясь на своих путях, он собирается дать задний ход, но они слышат визг шин прямо у себя за спиной. Юнги прижимается вместе с Чимином к стене, пытаясь найти какие-нибудь предметы, которые можно было бы использовать в качестве оружия. Когда его взгляд останавливается на мусорном ведре и нескольких стеклянных бутылках, он вздрагивает, когда Чимин громко ахает. — Юнги! — Чимин практически заходится в истерике. Он собирается спросить, что случилось, когда видит приближающуюся машину.       Окно опускается, и он чуть не падает, когда слышит: — Садитесь, неудачники, мы идем за покупками!       Мин Юнги никогда в жизни не чувствовал себя более счастливым, услышав голос Чон Хосока.

*.*

— Хосок-ши, как… как ты нас нашел? — осторожно спрашивает Чимин. Он прижимается всем телом к Юнги на заднем сиденье машины Хосока. — Ты проверил свое местоположение, как и сказал хён, — отвечает Хосок, продолжая вести машину. — Что… — Чимин выглядит сбитым с толку. Он вопросительно поворачивает голову к Юнги.       Юнги фыркает: — Все ясно, Сок? — Да, хён, и они тоже не могут зайти слишком далеко. Это буквально транслируется повсюду, — отвечает Хосок, поворачивая направо.       Юнги хочет ответить, но он вскрикивает после того, как Чимин ущипнул его. — Мин Юнги, что, черт возьми, ты натворил? — требует он, заставляя Юнги снова шикнуть, когда его крошечная ручка бьет его по руке. — Да! Я просто учтивый! — Затем он пригибается, желая скрыться от нападения Пак Чимина. Он, вероятно, взбешен этой недосказанностью. — Ладно! Ладно! Они не подумали проверить мои внутренние карманы. Это был риск, но… Я полагаю, это окупилось?       Если бы взглядом можно было убить…       Еще один удар, и Юнги поднимает руки в знак капитуляции. — Хорошо! Перестань бить меня хоть на мгновение… — Он достает свой мобильный телефон из внутреннего кармана рыболовного жилета, который на нем надет. — Все это время мы были на связи с Джуном. Рад, что батарея не разрядилась, и я думаю, что у нас там был достаточно хороший сигнал. У меня был с собой муляж телефона в главном кармане, чтобы они подумали, что забрали телефоны у нас обоих.       Глаза Чимина расширяются. — Ты… ты… — Записал весь разговор, да. Ну, не то чтобы записал. Прежде чем этот мудак схватил нас, я быстро набрал номер Джуна, и он знал, что делать. Они все слышали, Сок? — Юнги кивает.       Хосок кивает в ответ, затем добавляет: — Как я уже сказал, это буквально везде. Подождите, пока не услышите всю историю целиком. Собираюсь шлепнуть тебя по твоей тощей заднице. — Во-первых, из нас двоих у тебя самая тощая задница и самый внимательный взгляд на дорогу!       Чимин смотрит на него, ошеломленный и пытающийся собрать все воедино. — Но это риск!.. Что было бы, если все пошло крахом? Если бы сигнал не работал или телефон просто-напросто сдох или же его нашли? — он удивляется вслух, но тихо. — Ах, да, хорошо… мы надеялись на лучший сценарий, но планировали худший. Подумал, что если, как ты сказал, пропадет сигнал, телефон разрядится, у них, по крайней мере, будет наше местоположение, особенно если они заберут твой телефон и мой поддельный. Что они и сделали.       Чимин все еще шокирован. — Это был план? Ты это спланировал?! Ты знал, что нас собираются похитить?! — Чимин снова щипает Юнги за бок. — Да черт бы тебя побрал, Пак Чимин! Что я тебе только что говорил о своей учтивости? И нет, я не знал, что нас собираются похитить, но, откровенно говоря, был ли я параноиком и подозревал, что за тобой или за нами обоими может быть слежка? Да, особенно после той встречи с социальным работником. И, пожалуйста, не щипай меня снова, да, прежде чем ты спросишь, я планировал это со всеми за твоей спиной, потому что я не хотел, чтобы ты еще больше волновался, когда тебе и так пришлось пережить слишком много, — подводит Юнги.       Чимин откидывается на спинку кресла, впитывая слова Юнги. Когда он, наконец, снова готов говорить, то спрашивает: — Но он сказал, что у них везде есть люди, и что, если мы в полной заднице? — Я бы не стал слишком беспокоиться об этом, Чимин-а. У хёна был план вытащить тебя оттуда, просто поверь мне на слово, потом ты все поймешь, — небрежно делится Хосок, подъезжая к знакомому месту.       Но Чимин не обращает на это внимания, поворачиваясь к Юнги. — Ты сделал все это?       Юнги потирает затылок. — Я имею в виду, с помощью, очевидно, да. — Ты сломал челюсть этому подонку… — вспоминает Чимин. — Если бы мы не выбрались оттуда, думаю, все бы ограничилось не только челюстью, — Юнги не может озвучить дальнейшие мысли, потому что Чимин отстегнул ремень безопасности, оседлав колени Юнги. Чимин кладет руки Юнги себе на задницу, а своими руками обхватывает шею Юнги. — Х… — но его прерывают губы, завлекающие в поцелуй. — Какие вы мерзкие, черт возьми! Мне достаточно того, что я вас обоих везу на этой машине. И я не заказывал порно! — скулит Хосок, припарковываясь.       Затаив дыхание, они отстраняются друг от друга достаточно надолго, чтобы Юнги мог указать в окно. — Джин-хен! — Чимин визжит. Он поворачивается обратно к Юнги, изучая его лицо. — Ты обещал отшлепать меня позже, я не позволю тебе забыть об этом, — страстно шепчет тот, смотря на Юнги влюблёнными глазами. — Нам есть с чем разобраться, ненасытный. Вставай, — Чимин хихикает, когда Юнги шлепает его по заднице, жестом предлагая ему встать.       Чимин подчиняется, но не раньше, чем добавляет: — О, папочка, дай мне еще.       Хосок и Юнги гармонизируют свои стоны.

*.*

— Так ты говоришь мне, что смог получить прямую трансляцию этого через социальные сети хена? — с благоговением спрашивает Чимин.       Оказывается, у Ким Сокджина огромная платформа в социальных сетях, потому что он не просто шеф-повар. Его имя нарицательное. Выступая как на национальных, так и на международных каналах, он пользуется популярностью на многих кулинарных каналах, местных и за рубежом. Он также ведет видеоблог, где весьма популярен. — Хён, мне нужно, чтобы ты поддержал эту потенциально безумную идею, которая у меня есть. — Это противоречит твоим словам. Ладно, хорошо. В последнее время у меня не было такой уж захватывающей общественной жизни. Мне бы не помешала какая-нибудь драма, так что я буду доступен… так о чем эта идея? — Хорошо, позволь мне предварить это, сказав, что у меня нет доказательств… Джин кивает, медленно моргая от скуки. Он хочет, чтобы Юнги перешел к делу. — Верно. Ну, после того, как все это случилось с тем социальным работником, я подумал, что, возможно, кем бы ни были эти люди, они все еще могут охотиться за детьми… — Продолжай… — Это просто не укладывалось у меня в голове. Это появилось из ниоткуда, и она чертовски старалась раздобыть мой адрес и как можно больше принизить Чимина. Так что я подумал… — Это может быть опасно… Юнги закатывает глаза, но продолжает: — Я подумал, что мне, вероятно, следует смириться с тем, что кто-то может пытаться заставить нас отдать им детей, и у нас, вероятно, должен быть план на этот счет. На всякий случай. Потому что я не хочу, чтобы Чимину стало еще больнее, чем сейчас. — На самом деле ты не можешь контролировать, произойдет это или нет, Юнги-а… — напоминает Джин, проводя рукой по волосам. — Я знаю, но, хен, я обещал, что покажусь с лучшей стороны. И это может не иметь смысла, но я не могу избавиться от этого чувства. Я просто думаю, что, даже если это абсурдно, лучшее, что я мог бы сделать, это выслушать это и, по крайней мере, спланировать вокруг этого. — Что ты имеешь в виду? — Ну, я уже поговорил с Джуном… если с нами что-нибудь случится, как ты думаешь, ты мог бы быть наготове?.. Я кое-что придумал. Но для этого требуется вся ваша помощь. — упоминает Юнги. — И я думаю, это зависит от некоторых вещей… — Как я уже сказал, я буду доступен, Юнги-а. Но мне нужно знать одну вещь: ты уверен, что Хосок не имеет к этому никакого отношения? — Оказывается, мы все неплохая команда. К счастью, все так хорошо встало на свои места. У меня были друзья айтишники, которые рассказали нам, как мы могли бы транслировать звонок хена, если бы дело когда-нибудь дошло до этого. И как только я понял, что происходит, я сразу же позвонил Джину, — делится Намджун.       Затем вмешивается Джин, добавляя: — И я разместил это в своих социальных сетях, прося своих подписчиков помочь мне найти моих друзей, потому что это звучит так, как будто их могли похитить, а полиция не реагировала. Кстати, мы действительно позвонили по номеру 119. Но красота интернета… — Это распространилось как лесной пожар… я бы сказал, так, как никто из нас не ожидал… — добавляет Намджун. Хосок и Джин одновременно кивают.       Хосок решает вмешаться, подпрыгивая: — Хен, ты знал, что у Джин-хена было такое большое количество последователей? Его фанатская база получила это местоположение и информацию о парне. Они расфорсили информацию с молниеносной скоростью! Это вошло в глобальные новости. Они поймали Пён Усоба с несколькими нераскрытыми преступлениями, связанными с торговлей людьми, с агентствами, в которых он работал, и у них уже есть имена подозреваемых! СМИ просто разрывается от хаоса! — все приходят в восторг.       Намджун хватает Хосока за руку и целует костяшки его пальцев. Они нежно улыбаются друг другу. Он говорит, как он гордится Намджуном, и Намджун немного краснеет, прежде чем добавить: — Бурундучок, не забывай, что мы смогли получить международную поддержку, и международные деятели также были разоблачены. Вы двое замешаны в международном скандале!       Он отворачивается от Хосока и возвращается к Юнги. — Хён, судя по тому, как вы оба отреагировали на звонок, так много сочувствия и поддержки пришло тебе, Чимину и детям. Так много сообществ по всему миру мобилизовались за вас… Вау! — Ух ты! — вторит Чимин. — Ну и что все это значит? Люди слышали про взлет Юнги? — он чуть ли не с визгом отскакивает от Юнги. Юнги озадаченно оглядывается на всех, и, кажется, их это только позабавило. — О да, в тренде есть хэштеги, в том числе «вы модель?» Это один из моих любимых. Люди даже назвали вас как парочку: юнмины… Сейчас ты практически знаменитость. Работа хёна тоже была в тренде. О! И уже были аресты, в том числе Пён Усоб и некоторые европейские чиновники, которые приезжали инспектировать вас обоих, они тоже были арестованы. Многие системы находятся в стадии исследования. Потребуется много времени, чтобы распутать все это, но я полагаю, что с вами обоими скоро свяжутся. На самом деле это только начало. — Так это значит, что они знают, насколько ненасытен Чимин даже в вопросе жизни и смерти? — возражает Юнги, и Чимин тычет его в бок. — Слышал, какие вы странные. По какой-то причине людям это нравится, — добавляет Джин. — Мой публицист так яростно писал мне с просьбой пригласить вас двоих в студию для интервью, и так много моих поклонников теперь хотят знать, будут ли у вас свои собственные социальные сети.       Чимин прыгает вперед и по-медвежьи обнимает Джина. — Я знал, что ты прилично популярен, хён, но… просто… — его глаза наполняются слезами, когда он утыкается лицом в шею Джина. Джин успокаивающе гладит его по спине. — Я могу только поставить себе в заслугу тот факт, что моя блестящая личность, обаяние и лицо так любимы многими, что люди действительно сплотились вокруг вас обоих, но я здесь не главный, Чимин-а, — упоминает он, глядя на Юнги.       Лицо Юнги теплеет, и он пытается отвести взгляд, качая головой. — Я не…       Он не успевает договорить, потому что Чимин наваливается на него с объятиями. — Мой герой… — мурлычет младший. — Это было не так… — Юнги прочищает горло. — В любом случае, это был долгий день, и многое нужно было обдумать, так что нам всем, вероятно, следует отдохнуть, потому что у меня такое чувство, что нам всем нужно будет поговорить… о многом… очень скоро.       Чимин целует его в лоб, поглаживая по щеке. — Да, я хочу пойти поцеловать своих малышей и рассказать им все об этом! Подожди, пока Тэ-тэ не услышит, что ты герой, хён. — Я не… — Они спят наверху, дорогой? — спрашивает Хосок, поворачиваясь к Намджуну. Он тепло улыбается и наваливается всем телом на адвоката.       Но что-то читается на лице Намджуна, заставляющее заволноваться. Кажется, они встряли. Юнги, возможно, был под кайфом сегодня, возможно, он все еще на стадии отходняка. Однако дело в том, что его интуиция всегда была довольно проницательной. Настолько сильно, что какая-то часть его уже реагирует, прежде чем его мозг догоняет, и он почти роняет Чимина со своих колен, когда он оборачивается к Хосоку. — Я-я не знаю, бурундучок? Я пришел, когда вы все это сделали… Я думал, они у тебя… — медленно отвечает Намджун.       Снова адреналин. Ритм его сердцебиения снова ускоряется. Юнги чувствует, как дышать становится сложно, почему он практически задыхается, не имея возможности вдохнуть глубже. По тому, как Чимин ерзает у него на коленях, он может сказать, что либо он реагирует очень похожим образом, либо реагирует на изменения, проявляющиеся в теле Юнги. — Я просил тебя вернуться сюда и проверить их, Наму… — нервно и осторожно возражает Хосок.       Юнги чувствует, как тело Чимина сжимается. Он тоже переживает. — Джин-хен…? — неуверенно спрашивает Чимин. Джин медленно качает головой, разинув рот.       Осознание должно прийти ко всем примерно в одно и то же время. Медленно, но верно. Намджун вскакивает с того места, где он сидел. Он протягивает руки, умоляя обрести спокойствие. — Ладно, ладно. Давайте не будем паниковать. Детка, когда ты в последний раз…       Но Хосок, очевидно, делает прямо противоположное указанным мольбам. — Я же говорил тебе! Я приехал сюда и отпер дом, завел их внутрь и сказал им подождать, потому что мне нужно было забрать их вещи, но потом появились эти парни…       Когда они все прибыли в дом семьи Юнги, Намджун дал им знать, что дверь все еще открыта, но чтобы они не беспокоились, предварительно он провел проверку и утвердил, что здесь никого не было. Также не было никаких признаков взлома, погрома или того, что кто-то пытался что-то взять. Он рассказал им о том, как Хосок увидел приближающихся мужчин, когда разгружал машину, и принял решение отъехать от дома, чтобы не вызывать подозрений. Затем Хосок последовал за мужчинами прямо туда, где держали Юнги и Чимина. — Люди, которые пришли сюда… Я думал, они вместе с хёном и Чимином… — предполагает Намджун.       И все же Хосок яростно качает головой. — Нет, дорогой… Они направились прямо к тому месту, и я припарковался недалеко оттуда, когда последовал за ними. Клянусь, я не видел, чтобы они были с кем-то… — Подожди… подожди. О чем ты сейчас говоришь? — перебивает его Юнги. Кажется, все они начинают безостановочно о чем-то говорить, сливаясь воедино.       Хосок лихорадочно повторяет то, что он видел и помнит. Сокджин вспоминает, мог ли кто-нибудь из них позвонить ему во время трансляции. Возможно, он что-то упустил. Намджуну интересно, помнят ли Юнги или Чимин что-нибудь еще.       Все останавливаются, когда слышат сопение. — Г-где дети, хён? — спрашивает Чимин чуть громче шепота, слезы текут по его лицу.