Imagine a world like that

Ты ещё меня вспомнишь

— А вот и пятый верховный серафим, — седовласый почтительно наклонил голову. — Мне казалось, вы негласно сдвинули меня с этой позиции, — слегка раздраженно бросила Ребекка и взглянула на ворона. — Ты оступилась, — резко ответил советник и также обратился к птице. — То были козни Мальбонте, — с неподдельным удивлением заявила блондинка. От несправедливости сложившейся ситуации, она замяла подол плаща. — И тем не менее. Факт остается фактом. Тебе нужно заслужить прежнее уважение. — Уже на пути к этому… Ребекка уверенными шагами проходила каменные ступени, которые приближали ее к исполинских размеров воротам — серым и безжизненным. Внутри царила все та же пестрая унылость, что и день назад. Гобелены, свисающие с каменных балок, своим цветом все больше напоминали пролитую кровь за этот относительно малый промежуток времени. Лучи вечернего заката хаотично просачивались сквозь стекло и играли на изумрудном мраморе пола. Женщина, наконец, дошла до резных створок двери. Полная решимости она вошла внутрь. В закрытом ото всех помещении было прохладно, отчего она слегка поежилась и огляделась. За громадным столом сидел лишь один серафим. Он поглаживал оперение ворона, скорее расчесывал, своими длинными ногтями. — А вот и ты. Я уж думал не придешь… — он недовольно цокнул и отпустил ворона. — Много чести, — пренебрежительно кинула она. Серафим встал со стула и направился к лестнице. Вечернее дуновение ветра ворвалось в открытое окно и заставило трепетать красный атлас, который своеобразно отделял стол от всех посетителей зала. Белые полы одеяния струились по каменному полу. Он бесшумно спустился и остановился напротив своей собеседницы. — И зачем же ты хотела созвать совет? Хоть у тебя больше нет таких полномочий, мы решили дать тебе слово. — Мы? Я вижу лишь тебя… — с искренним недоумением проговорила она. Оглянувшись, серафим и впрямь никого не заметила. В ней таилась надежда на то, что остальные советники выйдут сейчас, после очередной встречи с Шепфа, но этого не случилось. — Хорошо. Дело касается школы, так как я являюсь директором… — Что касается этого, — серафим бесцеремонно перебил ее. — Давай разберемся с этим сразу. Вчера я сказал, что это непозволительно, ты не имеешь права на такое вольнодумие. Мы — высший совет, и ты обязана совещаться с нами. — Как и сказала, мне некогда было опрашивать каждого, что он думает. Мы находимся в чрезвычайном положении. На войне ты просто отдаешь приказы, а те кто ниже тебя обязаны подчиняться без единого вольнодумства. Я видела положение школы, я видела всех, кто был убит и ранен, в частности Кроули. Этот маразматик уверен, что оправится и станет вновь директором, но я сняла с него розовые очки. Все мы понимаем, что он утомился на этой должности, да и постоянные думы об уходе изрядно напрягали. Он был слаб морально, теперь еще и физически, ему больше нет смысла искать себе преемника на пост управляющего школы — все счастливы. — А какая тебе выгода? Никогда бы не поверил, что Ребекка Уокер решила сменить окружение? Чем же мы тебе так надоели? — с ядовитой ухмылкой спросил советник и подошел ближе. — Ты, Эрагон, можешь надоесть своим безразличием ко всему, что происходит, — буркнула блондинка и отвернулась. За окном начало стремительно темнеть, кучевые облака приняли насыщенный оттенок бордо — обычное дело для цитадели, а в наступивших условиях, они ничем не отличались от вязкой жидкости, что лилась ручьями ежечасно. — Школа требуется в покровительстве. — Причем здесь совет? — спросил серафим и оглядел визави с головы до ног. Ничего не изменилось с последней встречи: верхнее облачение с жутко длинными рукавами были отличного серого цвета. Капюшон с золотыми окантовками был спущен на гордо расправленные плечи. Волосы лимонного колера сливались с темными лучами заката, которые придавали медный оттенок. Лицо было настолько сосредоточенным, что сложно было не напрячься самому. Наконец, светло-голубые глаза сконцентрировались на собеседнике. — Совет не зависит от школы, а сейчас, когда ты не являешься его членом, то и просить было бы глупостью. — Ну почему же глупость. Победа королей зависит от их армии — в данный момент наша армия не та кучка железа на базаре, а ученики — за ними будущее. Если направить их в нужное русло, то мы получим хороший итог в этой войне. — И все же ты ищешь выгоду — как это на тебя похоже. Использовать детей как пушечное мясо довольно низко. Ты не права, наше будущее именно за теми, кого ты назвала «кучей железа» — они обученные бойцы, которые понимают, что такое война и готовы к ней и морально, и физически. А если дать в руки обезьяне вилы, вряд ли она чему-то научится. — Грубо. Очень грубо. Они видели, что значит война. Они чувствовали это на себе. Ваши люди лишь в теории изучали этот термин, но практики, еще не было — это может стать помехой. Да и обозвать их пушечным мясом нельзя. Уже нельзя. Вам никогда не преподавали уроки земной истории? Самые ужасные восстания создавали низшие слои сословий, угнетенные господствующей несправедливостью. Хочешь, чтобы сюда ввалилась кучка подростков и выперла вас с борокковских кресел? — А с каких пор тебя волнует положение других? С каких пор ты печешься о ком-то кроме своего эго? Тебя никогда это не волновало, — Эрагон совершил полукруг вокруг фигуры Ребекки. — Тебя это не заботило, когда ты шла по головам, чтобы оказаться здесь. Ангелы и демоны для тебя разменная монета, разве не так? Крысеныш Фенцио? Адмирон Винчесто? Вики? Они не марионетки в твоих руках? — седовласый совершил полный круг и приподнял лицо женщины за подбородок. Блондинка нежно взяла его пальцы, словно пытаясь не спугнуть такой реакцией. Подняв свой взор на васильковые глаза Эрагона, ее встретил холодный взгляд мужчины. Она состроила злорадную гримасу и резко согнула пальцы, так, что его ногти впились в ладонь. — Я не кукольный театр, чтобы иметь в своем арсенале марионеток. Я стремилась к власти не для того, чтобы иметь ее, а для того, чтобы показать вам, бессмертным, что мы не хуже. Мы никогда не заслуживали такого отношения. Может нас и создали по вашему подобию, но когда-то наступает такой момент, когда ученик превосходит мастера. И этот день настал, тогда, когда я вошла в эту дверь как смертная, судившая бессмертного. Какая ирония, не находишь? Серафим отдернул руку и недовольно встряхнул. Его лицо не выражало агрессии или недовольства, напротив, заинтересованность и легкий шлейф фривольности. Короткий смешок сорвался с губ. — Всегда знал, что ты по праву заслужила это место. Что ж, если ты до сих пор не отступила от этой идеологии, то добро пожаловать в совет, — в ответ на резко вздернутую бровь Ребекки, он продолжил, без возможности вставить и слово. — О чем это я? Все просто. Ты оступилась довольно глупо, не верится, что та самая Ребекка Уокер, которая добилась таких высот, просто пришла в школу по собственному желанию и решила, кхм, как бы культурно выразиться, уединиться с адмироном. Потом взять и все отрицать на суде. Я знаю тебя, ты не боишься наказания, поэтому и лгать ты бы не стала, впрочем, как и всегда. А учитывая слухи о Мальбонте, которые плодились также быстро, как крысы во время чумы, то стоило сложить два простейших числа. — Похоже, ты единственный кто так думал, — без особых эмоций произнесла она. Эрагон же склонил голову вбок, ожидая, что же еще выдаст оппонент. На улице окончательно потемнело, красные оттенки скрылись где-то за горизонтом. В здании стало темно и даже неуютно. Статуя ангела, которая находилась за столом, отбрасывала зловещие тени на двух собеседников. Повисло молчание, неловкое или вынужденное, понять было сложно. С одной стороны слова были излишни, но и монолог был явно не окончен, ведь советник ожидал чего-то еще — это, буквально, читалось на его лице. Он запустил пальцы в свои пепельные волосы и прикрыл глаза, когда Ребекка продолжала свой ответ. — Насчет причины, по которой я здесь. Школа нуждается в протекторате со стороны цитадели, как я и сказала ранее. Я все же настаиваю на этом. Может, совету нет дела до каких-то там учеников. Но раз уж сам главный советник верит мне, то и уважение остальных будет не так сложно вернуть. Соответственно… — А я разве сказал, что ты заслужила мое доверие? — шепнул ангел, наклонившись над ее ухом. — Я верю тебе, но уважение… это другое. — Да? И что же такое уважение для тебя? — также вполголоса спросила она. — То, чего ты еще не заслужила, — сказал мужчина, отдаляясь. Их взгляды вновь встретились. Леденящий взгляд сменился на более располагающий к себе. Невольная улыбка промелькнула на его лице. — Я же знаю, о чем ты думаешь, сделай это… Замявшись, она на мгновение посмотрела куда-то за спину серафима. Массивные крылья не стали проблемой, ведь объект был куда больше, чем две пары кости с перьями — тень, всепоглощающая, неумолимо движущаяся на них. Было ощущение, что, когда она настигнет их, они просто исчезнут, растворятся в ее черноте, несмотря на белые одеяния — ночь безжалостнее любого монстра. Наконец, бегающие глаза вернулись к своей цели. Руки потянулись к белому жабо. — Ненавижу, когда он съезжает, неужели тебя самого это не напрягает, — раздраженно бросила Ребекка и поправила неидеальную часть образа. Теперь все казалось куда лучше, чем было до этого. Началось время томительных взглядов, никто не решался их прервать, да и незачем. Уокер опустила взгляд на свои пальцы, которые все еще сжимали воротник. Один резким движением она притянула советника к себе так близко, что их губы на мгновение соприкоснулись. Всего лишь на миг. — Я не потерплю такого отношения. Никто не смеет снимать меня с должности без каких-либо предварительных обсуждений. Я стала директором, потому что захотела, никто не смеет мне указывать, тем более в такой период. Настанет время, и вам придется пожалеть о содеянном, а до тех пор я ухожу. И пусть победит сильнейший, — прошептала в губы Ребекка и удалилась из зала.