Обещание

— Обито! Девочка громко вскрикнула, сжав ладонь очнувшегося. Из глаз покатились слезы, Рин не верила своим глазам: Обито, наконец, пришел в чувство. Сейчас она была всей душой благодарна врачам Конохи, спасшим жизнь друга. Казалось, после такой трагедии вырвать того из лап смерти было бы чудом. — Рин… — голос Учихи был очень тихим и слабым. Было видно, что вымолвить слова для него было огромным трудом. В комнату тихо вошел Минато. Тот приходил в больницу каждый день, просиживая часами в коридорах, пока мог оставаться в Конохе. Вдруг ученик очнется, а наставника не будет рядом? — Обито, наконец-то, ты пришел в себя, — мягкий голос джонина разливался по палате, — мы приходили к тебе каждый день. Рин не отходила от тебя дольше, чем на полчаса, лично следила за тобой все время. Обито тут же перевел взгляд на девушку. — Рин… ты серьезно? — вымолвил Учиха, сжав крепче, насколько он мог, холодную ладошку девушки. — Но ведь я мог не очнуться… — Помолчи! Тебя никогда нельзя оставлять одного, за тобой нужен присмотр. А если бы меня не было рядом, когда ты очнулся? А вдруг бы что-то случилось? — в голосе Нохара прослеживались едва уловимые нотки гнева. Безусловно, она была счастлива, что Обито пришел в себя, однако как тот мог допустить мысль, что она бы оставила его? Рин встала с пола, отпустив ладонь друга. Наклонившись над ним, она прошептала ему в ухо: «Ты же помнишь, я всегда приглядываю за тобой». Ее голос всегда был самым дорогим и нежным для Учихи, мягкий тембр приятно заволакивал сознание. На открытой половине лица мальчишки выступил едва заметный румянец. Осмотрев палату, Обито увидел стоящего у выхода Какаши. Левый глаз был скрыт протектором, а в правом Учиха прочитал… ярость? Хатаке следил за каждым движением Рин, буквально сканируя девушку. Брови явно были нахмурены, а сквозь маску прослеживались недовольно поджатые губы. И чем же был недоволен на этот раз этот дурак Какаши? Пока Обито отлеживался в больнице, Рин продолжала проводить время у его койки. Девушка держала того в курсе военных действий. Сейчас все врачи были заняты ранеными, а потому особо дела до едва живого Учихи никому и не было. Нохара понимала врачей, но оставлять друга одного не желала. Девушка помогала тому нормально питаться, вставать с койки, прогуливаться по коридорам больницы. Часто Обито навещала его бабушка, а также Кушина, Минато и Какаши, когда те оказывались вновь в Деревне. Учиха чувствовал себя виновато — он не мог без стыда глядеть на Рин, понимая, что та вынуждена проводить все время с ним. Он был беспомощен, немощен и слаб, а она видела его таким… он клялся защитить девушку, но вместо этого предстал в самом никчемном виде. — Не переживай, Обито, — очень тихо говорила Рин, когда принесла в палату суп. — Ты не виноват, что это произошло с тобой. Ты поступил очень храбро и отважно, спасая Какаши! Я ухаживаю за тобой, потому что ты мне очень дорог, и я хочу, чтобы ты быстрее восстановился. Извини… это все произошло из-за того, что я угодила в ловушку врага… — Рин выдавливала из себя слова, присаживаясь на койку Обито. Она не могла простить себе той ошибки — ее невнимательность, низкая концентрация привели к тому, что сейчас ее друг борется за свою жизнь. — Я понимаю, что я еще очень слаба, чтобы выбираться на такие серьезные миссии… Я была такой глупой! Ах, если бы я была хоть немного внимательнее тогда… Мне не искупить свою ошибку простым сидением с тобой, Обито, здесь каждый день. Ты всегда был так мил и добр со мной, а я… будто не ценила, — миску с супом она уже едва держала в руках. Слезы медленно катились по лицу, ладони тряслись. Она потставила миску на тумбочку рядом с кроватью и прикрыла лицо руками. Как же глупо было оставаться такой слабой, когда главная проблема осталась уже позади. Пошевелиться Обито было нелегко, ведь движения были скованы. Однако дотянувшись до рук Рин, он отвел их от лица. Девушка смотрела на Учиху сквозь влагу в глазах, и ее губы слегка дрожали. — Рин… не нужно переживать. Все в прошлом… Ты настолько распереживалась, что забыла усадить меня правильно для кормежки… Мне… мне все еще трудно приподняться самому, — на лице парня растянулась глупая улыбка. — Ох, извини! — девушка подорвалась с места. Когда она потянулась к подушке, на которой лежал Обито, он ухватил ее кисти рук. Удивленно уставившись на лицо Учихи, Нохара прочитала в глазу едва уловимую просьбу. Застыв на месте, она почувствовала, как мальчишка притянул ее поближе. Двигаясь уже по наитию, она прильнула к губам Обито. Не веря тому, что делал, Учиха неуверенно разжал губы. От Рин исходило тепло, ее присутствие одаряло чувством защищенности, словно его укутывали в огромный мягкий плед. Девушка была неимоверно осторожна и аккуратна, словно боялась навредить другу. Когда Нохара отпрянула, она неуверенно отвела взгляд. Она была не уверена, что правильно поняла действия Учихи и поступила правильно. — Это… н-необычно… — заикался Обито. Нервная система мальчишки явно была перевозбуждена. Наконец, Рин с легкостью рассмеялась. Лицо друга раскраснелось как помидор, отчего девушку прорвало. — Давай я все же тебя покормлю. Только сначала все же усажу нормально, — настаивала Нохара, помогая Учихе приподняться и поправляя подушку. Как только Обито пришел в себя, Минато и Какаши смогли со спокойной душой отправиться вновь на поля сражений. Хатаке оказался очень полезен на войне, его способности, действительно, поражали. Юнец оказался хорошим стратегом и тактиком, мог вести за собой отряд, отлично выполнял индивидуальные задания и отправлялся на вылазки с Намиказе. После очередной тяжелой схватки с шиноби Камня, Минато и Какаши расположились на привал у реки. Из запасов были рисовые шарики и рыба, вода. Договорились дежурить поочередно, сменяясь каждые два часа. Из аптечки Рин пригодились бинты, с помощью которых была сделана перевязка Хатаке раны, полученной в сегодняшних боях. — Я, конечно, не ниндзя-медик, но хоть какие-то знания у меня есть. Открыться не должна. — Я и этому рад, спасибо, — поблагодарил Хатаке, съедая последний шарик. Немного помедлив, он спросил, — Минато-сенсей, а сколько понадобится Обито ещё времени на поправку? — Ситуация на фронте сейчас непростая. Его шаринган сослужил бы хорошую службу, но ты знаешь, в каком он состоянии. Только он начнет ходить сам, немного подождем, и его отправят сражаться. Почему ты спрашиваешь? На этот вопрос Какаши хотелось отвечать сейчас меньше всего. С чего ему спрашивать об Учихе? Вот только он заметил, как переживала за Обито Рин, как проводила у койки дни и ночи, как встрепенулась, стоило тому раскрыть глаза. Конечно, Какаши не пропустил мимо себя то, с каким воодушевлением она взялась и сейчас его опекать, как шептала ему о чем-то на ухо, что Учиха весь аж раскраснелся. Нохара была преградой, а сейчас она стала и незаменимой подругой-сиделкой. — Просто хотел узнать, как скоро мы снова начнем работу нашим составом. После случая на мосту Каннаби Обито уже не был тем наивным ребенком. Мальчишка увидел все ужасы войны, успел расстаться с жизнью, а теперь прощался с чужими. С чужой. Учиха, наконец, увидел разницу между ним и Какаши: когда старший принимал все решения импульсивно, необдуманно, срываясь с места, его соперник оставался всегда хладнокровным. Хатаке умело руководил их отрядом, моментально замечал врага и уже имел несколько планов в голове. Таким должен быть Хокаге. Сейчас Обито понимал, какой тяжелый путь ему предстоит пройти, особенно, когда под боком такой соперник. Зато Рин всегда верила в него. «Совсем скоро ты будешь ходить сам и снова начнешь идти вперед, за своим титулом!» — приободряла она каждый день. Рин стала еще нежнее и добрее с ним, окружая своей заботой и теплом. Теперь Обито еще четче понимал — он должен защищать эту девушку, оберегать ее, отдать жизнь за нее. Она доверилась ему, и он не в праве ее подвести. Едва Обито встал сам на ноги, и Какаши с Минато вернулись на время в деревню, как со стороны этих двух посыпались воспитательные речи. «Обито, будь теперь осторожнее, будь внимательнее, будь проворнее». Не успел оклематься, а уже за руки и за ноги тащат на войну. Во благо, Рин и во время походов оставалась с ним нежной и заботливой. Постоянно следила за его состоянием, проверяла его здоровье, лечила моментально. В ее больших глазах он читал желание помочь, оберегать и быть рядом. Какаши уставал от этого дуэта. Те двое постоянно были вместе, разделить их могло только нападение врага. Этот влюбленный взгляд, уставленный на Рин, уже доставал Хатаке. Он клялся, что собственноручно вырвет второй глаз Учихи, если тот продолжит так бесцеремонно глазеть за девушкой. Не то, чтобы он ревновал… нет… Пусть те делают, что хотят. Пусть жмутся вместе у костра, пусть втихаря на дежурстве целуются и обнимаются, отчего Какаши в палатке вместо сна глотает слезы и чувствует, как раздирает от боли сердце, пусть Рин печется о здоровье Учихи. Ему, конечно, было все равно. Какое ему дело до них? С самого детства были неразлучны, такое поведение вполне ожидаемо и для юности. А что Какаши? Его дело защищать этого полупридурка и его пассию. На войне многие умирали. Война была войной, и каждый шиноби знал: смерть ходил попятам, выслеживая тебя и забирая с собой при первой возможности. Умеешь обыгрывать — спасаешься, выживаешь. Многие шиноби Конохи уже скончались, и Обито сам видел, как они гибли. Кого-то он знал с самого детства, кого-то узнал недавно, уже на войне. Но терять было больно каждого. Смерть подкрадывалась и к нему, но он переиграл ее. Он выиграл эту схватку и поклялся стать более расчетливым. Война уносила жизни многих людей. Беспощадно. Неожиданно. Хладнокровно. Сегодня команда потеряла Рин.