Ведьм у нас сжигают

Волков никогда не был человеком одного места — с того момента, как он вышел из приюта, где провёл детство, понятие дома стало для него эфемерным и призрачным. Никто нигде его не ждал, и это было прекрасно, он чувствовал свободу каждой клеткой тела, но иногда становилось до банального одиноко. Олегу не хотелось заботы, не хотелось радости от воссоединения с кем-то, — да и постоялые дворы не могли дать ни того, ни другого, — он шёл туда, куда вела его дорога и работа. Сделав своей целью уничтожение всяких тварей, наемник просто доверил свою жизнь богам и судьбе, потому что это было единственным способом не искать смысл собственного существования. И вот теперь, когда он уже неделю жил в доме странного рыжего колдуна, мысли, которые он так давно и радикально гнал, возникали постоянно. Сравнить это можно было только с паранойей — Олег просто не умел вести оседлый образ жизни. Ему была непривычна теплая и мягкая кровать в комнате, которую ему выделил Разумовский. Ему была непривычна и еда — сам Сергей управлялся с готовкой отвратительно, но здесь пригодился природный талант Волкова (готовил он отменно), колдун только успевал показывать, где хранятся защищенные бытовой магией продукты. Но больше всего Олег не мог принять факт иррациональной заботы. Разумовский не просто подлечил ему ногу, он взялся за здоровье наемника с каким-то бешеным энтузиазмом, наложил заклинание перманентного стазиса на старую иногда ноющую к дождю рану, залечил царапины и ушибы, даже обнаружил мелкий безболезненный сглаз на спотыкание, убрав его одним щелчком пальца. А затем долго рассматривал Олега своими слегка пожелтевшими в свете камина глазами, чтобы наконец произнести: — Раздевайся. Волков только удивленно вскинул брови, не спеша стягивать с себя рубашку. Разумовский с тяжелым вздохом встал, обходя наемника и кладя ладони ему на плечи. — У тебя мышечный спазм, Волче. Разминать надо. — Нет у меня никакого… — начал было Олег, но пальцы колдуна вдруг надавили на какие-то особенно чувствительные точки, и Волков тихо зашипел. — Ты что творишь? — Я предупредил. Сам разденешься или мне помочь? Наемник мог бы заартачиться и послать этого деятеля к кикиморам болотным, но тело действительно требовало отдыха, который ему не давали уже долгие месяцы, и Волков сдался. Стянул с себя рубашку, открывая вид на множество шрамов, покрывающих сильное тело, лег животом прямо на мягкий ковёр, расположившись лицом к огню и прикрыл глаза. Он откровенно сдался под напором неожиданного комфорта, в глубине души коря себя за это, но когда его бедра вдруг оседлал Разумовский, даже забыл возмутиться. Только напрягся, по привычке опасаясь удара в спину. — Расслабься, Олег, — колдун наклонился к его уху, отчего длинные рыжие волосы упали Волкову на лицо. — Я не причиню вреда. Мягкие ладони легли Волкову на лопатки, и пальцы Сережи невесомо запорхали по коже, то легко, то сильнее нажимая на какие-то точки, разминая и расслабляя, погружая в состояние какой-то томной дремоты. Олег честно пытался не закрывать глаза, потому что это было безответственно и опасно, он знал Разумовского всего неделю, он понятия не имел, что на уме у того, кто с нажимом водил пальцами вдоль его позвоночника. Однако знаменитое чутье Волкова молчало, в душе было тихо и спокойно, и не было ощущения, что разогретые от контакта с кожей ладони схватят кинжал, чтобы загнать его аккурат между лопаток. — Вот и всё, — Сережа снова наклонился, вырывая Олега из тягучего полусна. — Теперь можешь идти спать. Однако вопреки своим словам колдун сполз с бедер наемника, облокотившись на локоть и располагаясь совсем близко. Волков сонно моргнул, но не сдвинулся с места — откровенно не хотелось. Было тепло, комфортно, пушистый ворс ковра пах порошком и мылом (кто его вообще чистил?), а в камине уютно потрескивали дрова. Если Олег когда-то и мечтал о доме, то в его воображении выглядел бы он именно так. — Не хочу я спать, — хрипло возразил наемник, даже не думая подниматься. — Тут хорошо. — Раз не хочешь спать, тогда рассказывай мне истории о своих подвигах, — мгновенно среагировал Сергей, молниеносным движением переворачиваясь на спину. Его лицо оказалось совсем рядом с лицом Олега, а длинные рыжие волосы скользнули по его руке. — Убивал когда-нибудь упырей? — Неприятные твари, — кивнул Волков вспоминая слюнявые челюсти с острыми иглообразными клыками и ужасный трупный смрад. — Но безмозглые. Легкотня. — Оборотни? — снова задал вопрос Сережа, интересуясь до очаровательного наивно. — Опасные и много мороки, — честно откликнулся Олег, немного наклоняя голову, чтобы показать почти незаметный, но длинный шрам на горле. — Чуть без головы не остался. Глаза Разумовского заблестели плохо скрываемым восторгом и он поднял руку, проводя пальцами вдоль шрама. Волков сдержал порыв шумно выдохнуть и отсесть от камина. Становилось жарко. — А кто был самым страшным, Волче? — тихо спросил колдун. — Чтобы до дрожи, до ужаса. Было такое? Олег помолчал. Было, конечно, пару лет назад. В очередной захудалой деревеньке, где три избы и посередине колодец. Пустая местность, лес рядом, зверья мало. И тишина гробовая, потому что не живет там никто уже слишком давно. Лягушки и те не квакают. А посреди этого символы на земле обгоревшие и трупы всех жителей. Иссохшие, словно всю жизнь из них выпили... — Демоны самые страшные, — голос Олега прозвучал глухо. — Ни сострадания, ни злости. Только желание разрушать, убивать, мучить. Дураки с ними сделки заключают, а затем расплатиться не могут, становятся чудовищами хуже тех, что на болотах воют. Сережа вдруг резко растерял всю свою игривую задумчивость и убрал руку от шеи Волкова. Затем плавно сел, обхватив руками колени и уставился в камин. Пальцы нервно постукивали по ноге. — Возможно, у дураков и выбора другого нет. Не думал? — Не думал, — Олег тоже перетек в сидячее положение, зеркаля позу колдуна. — Всё, что я видел от демонов — это горе и разрушение. — Зато сколько силы они могут дать, — задумчиво произнёс Разумовский. Блики от огня причудливыми тенями скользили по его лицу. Волкову даже на секунду почудилось, что они похожи на перья, но он моргнул, списывая все на разморенное массажем сознание. — Такого могущества, как у демонов, нигде больше не сыщешь. — Вот только цена за это могущество непомерная, — Олегу переставал нравиться этот разговор. — Да и необязательно это совсем. Ты же вот с детства колдуешь? Врождённый дар? Сережа усмехнулся. А затем быстрым движением поднялся на ноги, глядя на наёмника сверху вниз: — С детства, Волче, с детства. Отдыхай. Разумовский никогда не утруждал себя объяснениями, так и сейчас молча покинул гостиную, плотно закрывая за собой дверь в лабораторию. Туда Олег ни разу не заходил. Было ли интересно? Безусловно. Но злоупотреблять гостеприимством хозяина дома Волков не хотел. — Ка-а-р-р! Олег уже привычно повернулся на звук, наблюдая за тем, как в приоткрытое окно влетает Марго, стряхивая с белоснежных крыльев капли вечернего дождя. Это внезапно напомнило о том, что покой Олега плавно подходил к концу. Его манила и звала дорога, к которой он привык. Но отчего-то покидать этот дом совсем не хотелось. Волков слегка мотнул головой, прогоняя очередной поток бессвязных "хочу остаться", и поднялся, закидывая на плечо рубашку. Нужно было хорошенько выспаться.

***

— Нет ничего демонического в вашем Разумовском, — твёрдо повторил Олег, стоя под недовольным взглядом трактирщика. — Он хороший лекарь и неплохой человек. — А глазища жёлтые, о которых дочка плотника лепетала? — настаивал горожанин. — А когти? — С когтями там только птица его, — устало ответил Волков. — Нет там никаких демонов. Да и не было никогда. — Ну смотри, наёмник, тебе виднее, — все же сдался трактирщик, отсчитывая нужное количество монет и передавая их Волкову. — Доброй дороги. Олег кивнул, убирая деньги, и твёрдым шагом вышел из трактира. Ему предстояло купить лошадь, попрощаться с Разумовским и ехать куда-то на север: оттуда доносились слухи о гуле на кладбище. Этих тварей наёмник ненавидел даже больше чем оборотней — быстрые, почти неуязвимые и опасные. А ещё ходили сплетни, что против этой твари уже трое охотников выходили, и ни один не вернулся. Это настораживало и требовало проверки. — Эй, лошадей не продаёшь? — на рынке Олег сразу подошёл к торговцу всякой парнокопытной скотиной, подбрасывая на ладони пару золотых. — Возьму любую, которая не испугается. Глаза торговца алчно блеснули. — Есть одна кобыла, — таинственно сообщил он. — Своенравная зараза, но она и шпор с кнутом не боится, не то что наездников. Пойдём со мной, покажу. Олег только кивнул. Заранее знал, что ни одна лошадь к нему даже не подойдёт, но все равно согласился. Назойливый голосок в подсознании снова напомнил, что Волков банально тянет время, не желая покидать город, но наёмник заткнул его. И сам все прекрасно знал. Долгие проводы — лишние слезы. Уходить всегда надо было резко и быстро, чтобы не привязываться и не думать лишнего. Он сам избрал свой путь и судьбу и не ему теперь было на это пенять. Они остановились у небольшого неопрятного постоялого двора, но торговец обогнул его, провожая гостя к пустым стойлам. Только в одном из них топталась молодая смоляная кобылка. Нечесаная грива клочками спадала на шею, шерсть была припорошена пылью, и в целом животное не выглядело презентабельно. Олег даже подумал сразу отказаться — зачем ему полудохлая лошадь? — но торговец вдруг затараторил: — Здоровая, как бык, господин охотник! В руки не даётся, вот и не ухаживаем нормально, но нрав! Нрав породистый! Может, в предках южные скакуны какие затесались… Быстрая!.. Вы посмотрите, посмотрите… Волков подавил желание тяжело вздохнуть и сделал шаг по направлению к лошади. Он уже было ожидал привычного истеричного ржания и попыток встать на дыбы, но кобыла стояла смирно, косясь на него чёрным глазом. Волков удивлённо приподнял бровь. Необычно. — Объезженная? — спросил наёмник. — Да куда уж там, — смущённо признался торговец. — Уже полгода с ней бьюсь, а она все не даётся, тварь непокорная. К седлу только привыкла, а вот ездить на ней боятся… Олег, не отрывая взгляда от животного, вытащил из кармана толстую кожаную перчатку, натягивая её на ладонь, и протянул руку. Лошадь чуть мотнула головой, но попытки откусить пальцы не сделала. Только фыркнула немного, когда ладонь Волкова легла ей на шею, аккуратно поглаживая. — Сколько? — спросил Олег. — Пятнадцать золотых, — промямлил торговец, но под строгим взглядом тут же сдался. — Десять, — Волков продолжал смотреть. — Десять с седлом. Олег удовлетворенно кивнул, перехватывая поводья и выводя лошадь из стойла. Та не упиралась, то ли готовя диверсию, то ли уже смирившись со своей участью. Торговец все так же сокрушенно передал Волкову простое кожаное седло и забрал деньги. И только когда он собрался уходить, Олег спросил: — Зовут её как? Торговец чуть осклабился. — Чума. Волков только тяжело вздохнул. Конечно же, её не могли назвать Радугой.

***

— Уходишь, значит, — Разумовский задумчиво почесал нос. — Куда зовет тебя дорога на этот раз? Олег пожал плечами. — Поеду на север. Там много работы последнее время. Границы неспокойны, лезет всякая дрянь. Сергей хмыкнул. — А ко мне-то зачем пришел? Благословение получить? Так я их не раздаю, Волче, у меня другая специальность. — Я зашел попрощаться, Сереж, — качнул головой Волков, кажется, впервые назвав колдуна по имени. — И сказать спасибо. Я тебе жизнью обязан. И я у тебя в долгу… — А чем долг отдавать будешь? — глаза мага шаловливо блеснули, а кончик языка быстро прошелся по нижней губе. Олег резко отвел взгляд от этого неожиданно интересного зрелища. — От местных простофиль ты меня уже защитил, что ещё можешь предложить? — А что ты хочешь? — поинтересовался наемник. Разумовский пожал плечами. — Давай начнем с того, что ты вернешься ко мне. А там посмотрим. Олег замер. Сделка была не магическая, а обычная, на словах, но отчего-то звучали эти слова до смешного правильно. Вернешься… Волков никогда и ни к кому не возвращался, не было повода, не к кому было. А здесь он словно оставлял дом?.. И даже тот факт, что это было условием возмещения долга Сереже за спасение олеговой задницы, не вызывал неприязни. — Тогда вернусь, — произнес Олег. — Подождешь пару недель? — Уверен, что ты вернешься гораздо раньше, — загадочно улыбнулся Разумовский. — А вот тебе подарок в дорогу. Олег мог бы отреагировать. Мог бы уклониться, отступить в сторону, оттолкнуть или одним ударом свалить мага с ног, но он банально не захотел делать ничего, когда Сережа, не спеша, сделал шаг к нему, а затем прижался к губам наемника в сухом легком поцелуе. Почти сразу же Разумовский отстранился, хитро прищурив голубые глаза, а затем цокнул: — Хорошего пути, Волче. Олег промолчал, всё ещё стараясь осознать произошедшее. Ему определенно понравилось, и теперь он точно был уверен, что вернется, но этот маг вел себя до того непоследовательно и странно, что наемник просто не знал, как отреагировать. Он кивнул, перехватывая поводья прядущей ушами Чумы, ощипывающей цветы на лужайке перед домом колдуна, а затем сел в седло, выезжая на дорогу. Лошадь вела себя смирно, и о её "необъезженности" напоминали только периодические попытки взбрыкнуть, которые Олег жестко пресекал, легко сжимая ее бока. Дорога вилась перед ним, уводя на север, но в голове не было привычной легкости, с которой Волков кочевал раньше. На губах ощущался странный короткий поцелуй, и, наверное, впервые в жизни наемник позволил себе пойти на поводу собственных желаний, когда остановил Чуму и тихо выругался: — Демон тебя подери, Сергей Разумовский!..

***

Колдун привычно сидел на облюбованном валуне, болтая босыми ногами в прохладной реке. На его плече восседала Марго, клювом взъерошивая рыжие волосы, но Сереже и дела не было. Он смотрел в воду, размышляя о том, как за неделю прикипел к человеку, который явно убил бы его, не раздумывая, узнай он правду. Но Олег был другим, ему хотелось верить. Впервые в жизни Разумовскому хотелось хоть кому-то доверять. И то, что выбор пал на охотника за нечистью… Ну судьба никогда не учитывала чужие желания. — А я говорил, — на секунду прислушавшись, вдруг негромко произнёс Сережа. — Что ты вернешься раньше. Забыл что-то? — Забыл, — Волков появился из-за ивы, подходя к валуну. — Подарок в дорогу развернуть забыл. Мозолистая ладонь в одну секунду оказалась на затылке Разумовского, пальцы запутались в рыжих волосах, путая мягкие пряди, а поцелуй внезапно вышел совсем не сухим и абсолютно не коротким. Сережа на выдохе сполз с камня, прижимаясь к наемнику, и, кажется, окончательно пропал.

***

...журчала вода, пели птицы, задумчиво наклонила голову, сидя на ветке белоснежная ворона. А на галечном пляже у реки одного наемника перестала звать за собой неугомонная дорога, а у одного колдуна откровенно подкашивались колени. И никто не мог знать, что за этой сценой наблюдало ещё одно существо, сверкая ярко-желтыми глазами в сумраке леса. Потому что рыжий мальчишка уже слишком давно принадлежал только ему.