When the Moon Turns Black (Когда луна становится чёрной)

Найт кажется уже привык к тому факту, что он – пустой звук. Он – ничто и никто в своём собственном теле. Перестал быть хозяином несколько сотен лет назад, когда он всё же осмелился, захотел стать сильнее или же просто избавить себя от мучений, съел эти несчастные яблоки…и в итоге оказался тут. В пустом месте которое можно назвать пустотой, но всё-таки дав такое название этому месту, можно колоссально ошибиться. Это – его сила, его власть. Это – воплощение его желания мести и всех потаённых желаний. Иными словами – Кошмар. Страшное существо, действия которого несут за собой только разрушения, убийства и потери. Этот скелет для Найтмера – клетка. Чугунная, чёрная и хозяином пташки является садист, вечно его пугающий и заставляющий морально страдать. А ведь сначала всё было прекрасно! Да, он был рад, что Кошмар убил. Убил всех этих дрянных жителей но…чёрт, Найтмер, бедняга Найт передумал уже в ту секунду, когда это действо превратилось в геноцид. Когда Дрим оказался заточенным в камень…когда…когда этот скелет убил ту, кем скелет дорожил. И, о звёзды! Какие же ужасные слова он сказал ей перед её кончиной…не дал даже попрощаться, сказать и слова. И вот сейчас, прямо в это же время, уже давно смирившись с тем, что этого монстра называют ЕГО именем, Дрим зовёт его своим братом, Найт забивается в уголок, поджимая ноги к себе. Уже давно перестав сражаться, пытаться выбраться и сделать хоть что-то, эта бедная пташка никтет с каждым годом, с каждым месяцем…часто заходится в рыданиях от эмоциональной боли. Всё стало ещё хуже, чем было раньше. Скелетик смотрит за тем, как жестоко и грубо относится к своим подчинённым Кошмар и не может ничего сделать. Его перестали слушать. Его не слышат, как бы он ни кричал и как бы он ни бил в этот экран, через который он видит всё глазами этого ублюдка, покрытого негативом. "Ты называешь самого себя тираном, пташка. Мы с тобой – одно целое, мы – один и тот же скелет. Я равен тебе, а ты равен мне, но, признай, я – лучшая твоя форма." – крутятся уже перефразированные слова Кошмара которые тот произнёс когда всё ещё слышал и полностью ощущал каждый пинок Найтмера в экран и стенку своей души. Найт – тот самый лучик любви и эмпатии, которую испытывает Кошмар. Тот самый лучик, который он хочет задавить, скрыть и уничтожить.       Найтмер привык к тому, что живёт таким странным образом. Даже не живёт…это жизнью не назвать…Существует. Совершенно точное обозначение. Месяц всё время, точнее бо́льшую часть, проводит во сне. Да, он зачастую видит кошмары, просыпается, некоторое время блуждает по этому тёмному месту и снова садится в уголок. Он старается полностью игнорировать происходящее на экране, но всё портит извечно появляющийся рядом силуэт Кошмара, что держит его глазницы открытыми до конца. Это больно, несомненно. В глазницы засовывают пальцы и не дают им закрыться. Но, на удивление, в этот раз никто не пришёл. Негатив остался и Найт уже хотел отвернуться, что бы не видеть ужасную кончину этих двух детей, но появившаяся девушка, а это была она, в чём скелет был уверен, защищающая собой этих же детей. Их мать? Нет, у лесных кочевников дети так не выглядят. По крайней мере в книжках они были нарисованы как маленькие деревца на ножках. Но как же она сражалась…       Для Найтмера – любое сражение – красиво. Конечно, если оно не в серьёз, без жертв. Ибо он сам не умеет защититься, не знает буквально ничего! Поэтому бой он воспринимал как что-то…что-то изящное и грубое, неаккуратное и одновременно красивое. Он не был любителем подобных стычек потому что это выглядело кроваво. Это выглядело жестоко…но сейчас…как танец…эта персона двигалась…так мягко и очень, очень неаккуратно. И вот, уже начиная восхищаться и перестав беспокоиться, Найтмер, этот маленький, хрупкий скелет, взвизгивает, чувствуя этот страх от девушки, который затмевает её уверенность. Всё рушится на его глазницах. Девушка сбегает, детей догоняют и жестоко с ними расправляются, заставляя скелетика захлебнуться в собственных отчаянных всхлипах, мольбах и криках.       У него есть глупая привычка – надеяться исключительно на лучшее. Тяжело же ему жить. Особенно когда ты заядлый плакса, даже похуже Дрима, который, кажется, даже во время боя плачет не так часто, как это делает Найти. Когда же Кошмару показывают фотографию той самой девушки, распятой, с погасшим блеском в глазах, которые перестали быть скрытыми за волосами, Месяц едва не задыхается от ужаса. Этого отвратительного, накатившего и пробирающего до мозга костей ужаса. И мало того, что его ушные отверстия и глазницы болят от того, что в них снова засунули фаланги пальцев и шептали кровавые подробности того, как разобрались с этой девушкой в ушные отверстия этим мерзким довольным голосом, так внезапная истерика снова накатила бушующей волной, заставиви его сорвать голос. Единственный, при ком скелетик чувствовал себя в какой-то безопасности, пусть и не находясь рядом, а просто смотря через экран – Кросс. Месяц и боится его и одновременно тянется к нему. От мечника исходит эта аура холодности, расчётливости и преданности Кошмару. Исполняет все приказы и от того внушает доверие. Найт боится его по тем же причинам по которым и тянется. Всё-таки, его досмерти пугает монохромный скелет. Настолько, что когда он видит его после отдыха, снова заходится в тихом плаче, пугаясь его внезапного появления.