Сила намерения

Замок Драконий Утес

Когда Дракон, Северус и Люциус вернулись из подземелий, они созвали в малую столовую всех, кроме детей, которые отдыхали после обеда, Анхелики, которая присматривала за Харри, и Луччаны, все еще не вернувшейся из Хогвартса. Монтермар поставил свой Омут памяти так, чтобы было видно всем, и загрузил туда какие-то воспоминания. Затем он сказал: — Сегодня мы выслушали Питера Петтигрю. Здесь, в омуте, частично его рассказ и частично его воспоминания о жизни. Я хочу, чтобы вы все ознакомились со всем и потом высказали свое мнение, — и активировал просмотр. Питер был чистокровным волшебником. Мать его, Эвелин, в девичестве носила фамилию Дженкинс, а отца звали Тимоти Петтигрю. Они жили в местечке Аппер-Фледжли. Мать была домохозяйкой и делала все, чтобы их семья жила комфортно, хотя они совсем не были богаты, а скорее бедны. Она была очень добра к Питеру и была, можно сказать, солнцем его жизни, в противоположность отцу, который был её грозой. Тимоти Петтигрю был достаточно ответственным, так как был единственным кормильцем любимой им семьи, но был у него один очень большой недостаток — любовь к алкоголю, которая превосходила его любовь к своей семье. Питер часто слышал, как Эвелин бормотала себе под нос, снова и снова убеждая себя, что Тимоти не был в себе, когда ударил ее по лицу, что это ее вина, что он взорвался, как вулкан, и что он любил ее, любил Питера — что бы он ни делал. Питер никогда не видел, чтобы его мать использовала палочку, чтобы проклясть мужа, когда Тимоти был пьян. Было ясно, что Эвелин любит его слишком сильно, и Питер каждую ночь просил Мать Магию, чтобы его мать, наконец, поняла, что однажды с ней и Питером может случиться что-то непоправимое. И это произошло в рождественский вечер, когда Питеру было восемь лет. Эвелин внезапно напряглась, когда услышала резкий стук закрывающейся входной двери. Она выпрямилась, поправила платье и подождала, пока ее пьяный муж зайдет, качаясь, внутрь дома, крепко сжимая в руке бутылку с янтарным напитком. — Привет, Тим, — поприветствовала его мать. — Как прошел день? Тимоти фыркнул и сделал несколько глотков из бутылки. — Да все как всегда, — легкомысленно сказал он, наклоняясь вперед, чтобы снять ботинки и отбросить их в сторону. — Что на ужин? — Цыпленок и картофельное пюре, любимый, — сказала Эвелин с нерешительной улыбкой. Питер затаил дыхание, когда темная тень прошла по лицу Тимоти. Затем он повернулся к Эвелин и впился в нее взглядом. — Я же сказал тебе, что ненавижу курицу, — прорычал он. Плечи Эвелин напряглись, но она пристально смотрела на мужа. — Это Рождество, — сказала она мягко, — Питер любит курицу. На лице Тимоти появилась уродливая усмешка. Он с грохотом разбил свою бутылку об пол, отчего повсюду разлетелись осколки стекла. Питер вскрикнул, когда несколько осколков рассыпались рядом с ним, а один даже порезал ему ладонь. — Сколько можно повторять одно и то же, Эви?! — прорычал Тимоти, крепко схватив её за запястья. Страх и гнев текли по венам Питера, и он начал громко плакать, просто чтобы отвлечь внимание отца от матери. Это сработало, так как Тим ослабил хватку, но теперь пристально посмотрел на плачущего Питера. — Замолчи! — прорычал он, поднимая руку, чтобы ударить его. Но Эвелин удержала её и зарыдала, умоляя пощадить своего сына, а вместо этого ударить ее. Крики Питера усилились. Он недоумевал, почему его мать не сопротивляется, почему она не сразит отца каким-нибудь заклинанием. Эвелин прокричала ему, чтобы он немедленно ушел в свою комнату. Питер не хотел ослушаться матери, и ему не оставалось ничего другого, как уйти к себе. Он не видел того, что происходило в гостиной, но молча вздрагивал, когда снаружи раздавались грохот и крики. Потом все стихло. Питер осторожно спустился вниз, обнял крепко мать и смахнул слезы. — Все в порядке, мама, — прошептал он голосом, полным слез страха, — все в порядке, тебе больно? — Хм? — рассеянно ответила Эвелин, встала и как ни в чем не бывало начала готовить какао, — хочешь в какао зефира, Питер? — Да, пожалуйста, — тихо ответил он. Мать и сын мирно устроились со своими чашками за столом, когда из спальни снова заявился отец. — Веселитесь тут без меня? — спросил он зло и замахнулся, чтобы снова ударить мать. Но Питер внезапно оказался перед Эвелин, широко разведя руки в попытке защитить ее. — Перестань причинять ей боль! — твердо, не по-детски сказал он. Глаза Тимоти, черные и темные, загорелись. Он замахнулся и с такой силой ударил Питера по лицу, что тот упал на пол. Эвелин кричала и умоляла пощадить сына. Питер снова встал на ноги и мрачно зарычал на Тимоти. Воздух запульсировал бушующей магией, и прежде чем все осознали, что у ребенка стихийный выброс, его детская магия сконцентрировалась в одной точке и понеслась прямо в грудь Тимоти. Отец взлетел в воздух и врезался в небольшую полку позади него. Послышался противный хруст, Эвелин закричала и подбежала к бессознательному мужу. Питер же покачнулся и упал, потеряв сознание. Что было потом, он, естественно, не помнил, очнувшись только на второй день, когда Эвелин готовилась к похоронам мужа. Как позже выяснилось, после случившегося Эвелин вызвала колдомедиков. Тимоти был объявлен мертвым еще до того, как он прибыл в больницу. Его череп раскроило так, что часть мозга осталась на полу гостиной. Мать сухо объяснила, что все было случайно, что ее муж пришел домой пьяный и поскользнулся на мокром полу, ударился головой о полку, упал и умер. Все в округе знали о пристрастии Тимоти к алкоголю, потому история эта никого не удивила. Эвелин никогда не говорила с сыном о том злосчастном Рождестве. Но Питер навсегда запомнил то, что хоть и ненамеренно, но он убил своего отца. Чтобы прокормить себя и сына, Эвелин была вынуждена искать работу, и ей повезло устроиться секретарем председателя совета волшебников их поселения. Заработок был не очень большой, но стабильный. А по вечерам Эвелин занималась рунной вышивкой для двух магазинов в Лондоне. Жить вдвоем у Эвелин с сыном получилось даже лучше, чем раньше, если бы не одно но. Питер изменился с тех пор, как умер его отец. Казалось, вина за смерть Тимоти окружила мальчика тьмой и разъедала его душу . Эвелин долго думала, чем бы отвлечь сына, и предложила ему построить домик на большом дереве в конце сада. Она купила ему доски, дала гвозди и инструменты, а также несколько банок с краской, чтобы весело его раскрасить. Питера захватила эта идея. Сначала он слазил наверх и изучил место, где будет строить, чтобы понять, какого размера может быть домик и как его закрепить. Потом он нарисовал рисунок того, что должно было получиться в конце, а потом принялся за строительство. Одинокий девятилетний мальчик пилил, забивал гвозди, крепил веревки, снова пилил и стучал молотком. Когда он закончил строительство — принялся за краски. Оказалось, у него хорошо получается рисовать. Домик вышел таким красивым, что все соседские дети, с которыми Питер вообще не общался, пытались напроситься к нему в гости, но он стойко от всех отбивался. — Почему ты не хочешь с кем-нибудь подружиться, Пит? — спрашивала мать. — Я могу причинить им вред, если разозлюсь, а я этого не хочу, — отвечал Питер. Когда ему исполнилось одиннадцать, ему пришло письмо из Хогвартса, и он велел матери отказаться. Та, не став спорить с сыном, написала отказ, после чего к ним домой заявился сам Дамблдор. Мать угостила его чаем и позвала Питера. — Скажи мне, Питер, тебе чем-то не нравится Хогвартс? — спросил директор школы. — Нет, но думаю, что мне там не место, директор, сэр, — тихо ответил Питер. — А я не спрашивал, это место для тебя или нет. Скажи — ты хотел бы туда поехать? — снова задал вопрос Дамблдор. — Я хотел бы, но не могу, — ответил Питер, — там будет много детей, я могу случайно причинить им вред. — Почему ты так думаешь? — спокойно спросил Дамблдор. — Я могу случайно сделать то, что кому-то причинит боль! — воскликнул Питер, злясь, что его не понимают. — Если ты приедешь в Хогвартс, Питер, — продолжил Дамблдор, — мы сможем научить тебя, как использовать магию, чтобы защитить тех, кого ты очень любишь, а не причинять им боль. Стихийные выбросы бывают у всех маленьких волшебников, а в школе тебя научат управлять своей магией, и больше ты уже никому ей не навредишь. Так Питер согласился поехать в Хогвартс. Собираясь, он думал, что хорошо бы, его распределили на Хаффлпафф, где, как он надеялся, ему будет комфортно учиться. Он трезво оценивал свою внешность, думая, что со своим низким ростом и склонностью к полноте будет служить объектом насмешек для многих детей, а также понимал, что и магические способности у него весьма слабые. Да и глубокими знаниями или тягой к учебе он не мог похвалиться. Единственное, что ему нравилось, — это рисовать и строить. Мамин начальник сказал, что в Лондоне есть специальные курсы для тех, кто хочет заниматься магическим строительством и ремонтами, но для того, чтобы туда попасть, нужно окончить Хогвартс. Это и стало второй причиной, по которой он согласился поступить в Хогвартс. Научиться контролировать магию и получить диплом, чтобы потом пойти учиться любимому делу — это все, чего он хотел от школы. С такими простыми мыслями Питер садился в вагон Хогвартс-экспресса, где произошла встреча, которая изменила всю его дальнейшую судьбу. Он попал в купе с Сириусом, Джеймсом и Ремусом. Первые двое уговорили Питера и Ремуса тоже попросить шляпу распределить их на Гриффиндор, чтобы вместе жить и дружить. Питер раньше никогда не встречал таких детей, как Поттер и Блэк, и был очарован ими, потому сразу же согласился. Так он и стал членом знаменитого квартета мародёров. Сириус, по мнению Питера, был слегка безумен, Джеймс считал себя неотразимым острословом, Ремус же был тихим. Он в основном слушал, помогал, если его просили о помощи, молча поддерживал всякие дурацкие затеи Поттера и Блэка. Питер брал пример с Ремуса, за исключением того, что его о помощи никогда никто не просил, в основном помогали ему. Питер не был глуп: в глубине души он знал, что многие задавались вопросом, что этот маленький невзрачный мальчик делает в компании таких популярных в школе Сириуса и Джеймса? Ремус был лучшим учеником на курсе, и потому все считали его «многострадальным старшим братом» хулиганов и бездельников, но талантливых волшебников Поттера и Блэка, поэтому к нему вопросов не было, а за своей спиной Питер всегда чувствовал неприятные шепотки, но он старался не обращать на них внимания. Он считал себя хорошим другом, потому, к примеру, когда друзья узнали, что Ремус оборотень, Питер поддержал общую идею стать анимагами. Когда на седьмом курсе мародеры решили по предложению Дамблдора вступить в Орден Феникса, Питер отказался. Тому было несколько причин. Во-первых, он был слабым волшебником и сражаться ни с кем не мог, да и не хотел никого убивать, так как навсегда запомнил тот страшный день смерти своего отца. Во-вторых, он боялся за свою мать, которую некому было защитить, если бы на их дом напали Пожиратели Смерти. В-третьих, ему вообще это все не нравилось: идеи, которыми завлекал молодежь Дамблдор, были расплывчатыми, цели — непонятными, а Питер не мог себе позволить терять время попусту — ему нужно было учиться дальше, а потом работать, чтобы содержать себя и помогать матери. После получения диплома Питер отправился поступать на курсы «Magic architect», куда был принят, показав свои рисунки и диплом Хогвартса. Обучение было бесплатным, с условием, что после окончания курсов ученик отработает за половину стандартной оплаты на компанию-спонсора два года. Это идеально подходило для Питера, и он с энтузиазмом взялся за учебу. Мародеры не разорвали с ним дружбу. Он был гостем на свадьбе Джеймса и Лили, потом они периодически приглашали его в гости, а иногда он ходил в паб с Джеймсом, Сириусом и Ремусом «посидеть по-мужски». Когда родился Гарри, Поттеры несколько раз просили Питера приглядеть за ним, если у того было время, а Лили и Джеймсу было нужно куда-нибудь уйти вместе. Поскольку Питер не был связан с Орденом феникса и Пожиратели на него не охотились, как сказал Дамблдор, его сделали хранителем тайны Фиделиуса, когда стало известно о пророчестве относительно Гарри. Что случилось в ту трагическую ночь 31 октября 1981 года, он помнит смутно. Почему-то проснувшись утром, он решительно захотел отправиться к Воландеморту, чтобы раскрыть ему местонахождение дома Поттеров. И что удивительно — он знал, куда ему нужно идти, хотя в жизни никогда ни с кем из Пожирателей даже не поздоровался. Что происходило потом — сплошной туман. Где-то он нашел Тёмного Лорда, тот поставил ему метку, а Питер зачем-то убеждал, что идти нужно обязательно сегодня ночью, потому что Самайн — очень удачное время. Последнее, что он помнил, — как открыл дверь в дом Поттеров и пропустил туда Воландеморта. Он пришел в себя спустя где-то полчаса или час в неизвестном ему месте и сразу аппарировал в Годрикову Впадину, чтобы проверить, это всё ему причудилось или это правда. Когда он зашел в открытую дверь, то пришел в ужас от увиденного. На лестнице лежал мертвый Джеймс, в детской убитая Лили, а в кроватке плакал маленький Гарри. В это время послышались чьи-то шаги на лестнице, и он зачем-то схватил палочку, которая валялась на полу, и аппарировал оттуда в маленькую квартирку в Лондоне, которую он снимал на время учебы. Там, придя немного в себя, он снял рубашку и увидел у себя настоящую метку Пожирателя. Он понял, что ему нужно бежать, так как его либо казнят, либо навсегда засадят в Азкабан. Он хотел уехать магловским поездом, поэтому вышел из магической части Лондона, где вскоре его настиг Блэк, намеревавшийся отомстить за смерть Поттеров. Питер бросил в его сторону единственное заклятие, которое у него более менее получалось — Бомбарду — и случайно попал им в газопровод, отчего взрыв получился просто огромнейший и погибли случайные маглы, которые были вокруг. Совершенно потеряв голову от всего происходящего, он Секо отрезал себе палец, обернулся крысой и нырнул в ливневый сток. Мысль о побеге уже не приходила ему в голову, хотелось просто где-то затаиться. Выбравшись из стока ночью, он обернулся обратно в волшебника и аппарировал по каким-то координатам, которые первыми пришли в голову. Оказалось, попал в поселение Оттери-Сент-Кэчпоул, где его нашел старший сын Уизли и подарил своему младшему брату Перси. Жизнь крысой — все, на что мог пока рассчитывать несчастный Питер, который невольно стал участником событий, в которых и не помышлял принимать участие, и обагрил свои руки кровью, чего боялся больше всего на свете. Воспоминания закончились. Все молчали в размышлении. Первым высказался Рудольфус: — Его явно подставили, на нем точно был Империус. — Я тоже так думаю, — сказал Северус. — Он вообще не интересовался политикой и вдруг побежал к Лорду сдавать Поттеров. И куда идти, ему тоже внушили. — Так, что будем делать? — спросил Монтермар, — отдавать его Визенгамоту? — Если это Альбус его послал к Воландеморту, то Питер до суда не доживет, — ответил Северус. — Если там только Империус, то определить авторство будет сложно, но есть шанс восстановить затертый участок, когда его накладывали. Но там может быть и ментальная закладка, а ее авторство установить проще. — Я считаю, что мы можем воспользоваться вот этими воспоминаниями, но самого Питера в суд не приводить, — высказал своё мнение Люциус. — Я тоже так считаю, — поддержал его Корвус. — Он был просто марионеткой, не осознавающей, что делает. А то, что маглы пострадали, — это случайность. Не стоит из-за этого его подводить под Азкабан. — А куда он дел палочку Лорда? — неожиданно спросила Бэлла. — Это же он её поднял там, у Поттеров. — Говорит, закопал в огороде у Уизли — если нужно, покажет, где, — ответил Люциус. — Сириус, он хотел бы поговорить с тобой и извиниться, что так вышло с твоим арестом, но утверждает, что не знал, что ты сидишь в Азкабане за его убийство. — Да понятно, что газет он тогда не читал, а ребенок мог держать его в своей комнате, откуда бы ему знать новости, — согласился Блэк. — Я на него зла не держу. Ему жизнь сломали, которая только начала налаживаться у человека. Четыре года крысой в клетке просидел ни за что; думаю, это не лучше Азкабана. — Пусть тогда пару дней посидит в темнице, подумает о жизни, а мы пока придумаем, что с ним делать, — подвел итог Монтермар. — Тогда давайте до ужина займемся все своими делами. Люциус, что-то принесли показать мне? — Да, милорд, давайте пройдем в кабинет, я все расскажу и даже покажу кое-что.

***

— Кимберли Уилсон, с которой я работаю по рекомендации Кернера, просто клад, а не сотрудник. Мы с ней составили план, как перетянуть основной поток посетителей Магического квартала Лондона для входа через Ривер Ран. Чем удобен вход через «Дырявый котел»? На Диагон-аллее есть в комплексе всё, что нужно, например, посетителю, который собирает ребенка в Хогвартс. Банк, где можно снять и обменять деньги, магазины школьной одежды, учебников и всего, что потребуется для школы, — сказал Малфой. — Это понятно, так сложилось уже давно, — ответил Дракон. — Книжный магазин у нас уже есть, — продолжил Люциус, — мы сейчас занимаемся перепланировкой его с расширением пространства, чтобы сделать в нем же отдел канцелярии, а не открывать специальную лавку для этого. С Рагноком мы договорились: гоблины сделают портальный вход в банк с Ривер Ран. Что он из себя будет представлять: вывеска Гринготтса, под ней дверь, которая будет открываться на нашей улице, а проход вести в вестибюль здания на Диагон-аллее. И так же будет работать выход. — Хорошее решение и, главное, малозатратное для гоблинов, — усмехнулся Монтермар. — Посетителей больше, а расходов почти никаких. — Далее. В одно из купленных зданий мы переселим небольшой, но очень интересный магазин одежды для школьников молодой волшебницы Джессики Карр. Сейчас у нее очень маленькое помещение и нет средств для развития. Мы ей даем год аренды по сниженной ставке, как она платит за свой маленький магазинчик, и делаем рекламу среди школьников. У нее есть небольшой каталог, — и Малфой передал его Монтермару, — можно отпечатать его, экземпляров двести, и тоже раздать с тем общим, что мы готовим, в поезде. Первые заказы ученики смогут сделать по почте. Но до того пригласим туда родителей с детьми, кого мы знаем, чтобы они что-то приобрели в качестве живой рекламы. — А вам не кажется, что некоторые модели, так скажем, очень смелые? Не будут родители возмущаться? — проговорил, рассматривая каталог, Дракон. — Насчет смелости согласен, но Джессика сказала, что, к примеру, длину юбок всегда можно увеличить по желанию хоть до пяток, — ответил Малфой, — зато не будут все одеты в однообразное уныние от мадам Малкин, которая, кстати, является племянницей Миллисент Багнолд, потому и имеет такое «случайно удачное место» для своего магазина — прямо в начале Диагон-аллеи. — Одобряю, что еще? — спросил Монтермар. — Во втором здании у нас будет кафе Хогвартс-экспресс. По периметру сделаем кабины с мягкими диванами в виде купе, а по центру столики. Наденем на официантов красные жилеты и кепи с символикой — станут стюардами. В «окнах» купе сделаем иллюзию из видов на Хогвартс, Хогсмид, Кингс-Кросс и проезжаемые в дороге пейзажи. Во-первых, детям, кто еще не был в Хогвартсе, будет интересно почувствовать себя уже в дороге в школу. Ученикам Хогвартса летом — возможность ощутить приближение нового учебного года, а родителям — вспомнить молодость. Заключим с Фортескью партнерское соглашение о мороженом, а меню будет не только сладкое, но и как в обычном кафе или ресторане. Будем еще продавать всякие сувениры. Кимберли еще предложила организовывать вечера встреч выпускников, но над этим вопросом подумаем. — Отличная идея — полностью одобряю, — поддержал Дракон. — В третьем здании мы придумали открыть общественный центр, как это называется, как сказала Кимберли, — продолжил докладывать Люциус. — Там будет бесплатная юридическая консультация для волшебников по любым вопросам. Центр помощи волшебникам и волшебницам, оказавшимся в сложных ситуациях (не могут найти работу, негде жить, помощь сиротам). И помещения для занятий различных бесплатных курсов. Многие маглорожденные не знают о большинстве профессий, которые не требуют обучения в академии или у мастера, но вполне востребованы. Например, вот то же магическое строительство, что изучал Питер. Управление фермерским хозяйством: мы можем учить магов и покупать им дома и землю в беспроцентный кредит, таким образом постепенно избавиться от поставок многих продуктов из магловского мира. Различные ремесла, которые забываются. Например, — я думаю, вы знаете, у Поттеров есть фабрика фарфора, но там работают очень пожилые маги, — они могут научить молодых, передать им свои знания и опыт. И таких профессий много. Мы сможем дать им в руки реальный способ содержать себя и свою семью, а не мечтать о неясном светлом будущем Дамблдора или уходить обратно в мир маглов. — Замечательный план! Надо будет всех озадачить, чтобы нашли как можно больше специальностей, которым мы можем обучить безработных магов быстро и бесплатно, а также помочь им сделать первые шаги, — сказал Дракон. — Каталог и схема пока не печатались, так как я хотел сразу туда внести то, что сегодня с вами согласовал. А так все готово — внесем туда магазин, кафе и общественный центр — и можно печатать, чтобы успеть к первому сентября. — Прямо на первой странице надо красочно описать открытие нового входа и что с ним рядом. Напечатайте, к примеру, пять тысяч экземпляров и отправьте людей в Бадли-Бэббертон, Насыпное Нагорье, на Шамблс в Йорк, в Шерборн, в магический квартал Эдинбурга. Договоритесь там с книжными магазинами — пусть бесплатно вкладывают в покупки наш каталог. Посоветуйтесь с мисс Кимберли, она наверняка знает, как лучше распространить информацию. И надо бы нам подумать о своей газете или журнале. Предстоит столько событий — нужно правильно доносить информацию до людей.

Коттедж «Сирень», Годрикова Впадина, Глостершир, Англия

Дамблдор, наконец, добрался до своего коттеджа только сегодня к вечеру, когда все из замка разошлись. Он поговорил с Робертом и понял, что нет смысла стирать тому личность, можно обойтись просто несколькими закладками, так как он еще маленький. Первую он сделал сегодня — самую простую: «Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, мои родители погибли, и я сирота». После чего погрузил его в сон, чтобы мозг успел сжиться с новой информацией и «встроить» её в воспоминания мальчика. Затем Альбус сел писать письмо Люпину, надеясь, что оно его найдет. Вообще с оборотнем была какая-то непонятная ситуация. После того, как Поттеры якобы погибли, а Блэк попал в Азкабан, Ремус исчез. Ни разу не появлялся и не интересовался, как там, к примеру, Гарри живет. Но сейчас Альбусу нужны проверенные соратники, и Люпин очень подходил для того, чтобы «спасти Джеймса от безумия». Дамблдор вообще подозревал, что Люпин был неравнодушен к Джеймсу больше, чем друг. Но если это было так — тогда непонятно, почему ему не интересна была судьба его сына. «Ну вот ответит — и узнаем, — подумал Альбус, запечатывая письмо, — Когда там Петунья-то должна вернуться? Двадцать шестого августа, допустим; я верну им мальчика числа тридцатого. Подрасти мальчишка успеет, должен будет почти сравняться ростом с Гарри. Придется каждый день с ним работать, чтобы скорректировать воспоминания. Но должно все получиться, а иначе будет большой скандал. Багнолд не зря просила меня предъявить ей Гарри Поттера. Что-то там она подозревает».