
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
AU
Hurt/Comfort
Ангст
Дарк
Нецензурная лексика
AU: Другое детство
Как ориджинал
Отклонения от канона
Рейтинг за насилие и/или жестокость
Серая мораль
Дети
Упоминания наркотиков
Второстепенные оригинальные персонажи
Смерть второстепенных персонажей
ОЖП
ОМП
Смерть основных персонажей
Элементы дарка
Нездоровые отношения
Психопатия
Психические расстройства
Психологические травмы
ПТСР
Элементы детектива
Панические атаки
Смена имени
Погони / Преследования
Нездоровые механизмы преодоления
Антисоциальное расстройство личности
Фобии
Борьба за справедливость
От героя к злодею
Принудительное лечение
Описание
Джек Напьер - необычный частный детектив из Нью-Йорка. Он привык видеть изнанку мира. Знаменитый готэмский убийца в метро разделяет его идеи. Напьер хочет узнать о нём больше, но не только его подбрасывает ему жизнь. В погоне за своим кумиром он сталкивается с юным беглецом, постепенно проникаясь к нему. Джек ещё не в курсе, насколько дорого ему обойдётся эта связь. Окунитесь в бездну отчаяния и полного сумасшествия в мире, где чтобы не потерять рассудок, нужно основательно слететь с катушек.
Примечания
Основные события разворачиваются после главы "Каждый получит то, что заслужил. Часть III" в фанфике "Радость"(https://ficbook.net/readfic/8829528) и происходят параллельно событиям следующих глав. Однако это не помешает читать работу как самостоятельную историю.
Посвящение
Размышлениям о том, что Артур Флек не стал Джокером из концовки фильма, но создал его в народе, и конечно же человеку, благодаря которому появилась "Радость", а в её процессе зародилось сие творение.
Глава 22. Фиолетовый
11 июля 2021, 03:33
— Это невозможно, это не так, — Джек держал в руке знакомую лыбящуюся маску с зелёными пучками по краям, стоя посреди небольшой комнаты в заброшенном доме. Наведался по адресу сразу после того, как выскочил из стен метрополитена и забрал машину, чтобы найти сбежавшего по горячим следам, а наткнулся на кое-кого другого.
Ещё до того, как Напьер предложил Джону прокатиться на машине и увидеть вживую Брюса Уэйна, он успел заскочить в участок и опросить детективов про дуэт карманников, появившийся на улицах в ноябре. Полицейские зло буравили его взглядами. Часть из них и впрямь угодили под ловкую ручку детей и не хотели, чтобы новости об их провале расползлись. Зная это, Напьер предложил им деньги в обмен на информацию. Близился день большой игры и долго возиться с допросом он был не в настроении, да и денег в карманах едва ли поубавилось, Джеку такие суммы не прельщали, слишком много, а зачем? Он заплатил, но информация оказалась не такой, какой он задумывал, шла вразрез с собственной версией. Полицейские смутно помнили мальчишку, однако никто не припоминал ещё кого-то. Напротив, сольное исполнение, лишь пару раз являлся с бродячими музыкантами.
Напьер освежил в памяти моментальную реакцию Джона. Он закричал в ужасе и забился в угол при виде маски. И при этом хранил её у себя, заботливо замотав в пледы, которыми укрывался, прячась от пробирающего до костей холода. А тот пластырь на его лице и нити под ним? Будто…будто кто-то просунул ему в рот нож и попытался насильно вывести широкую улыбку.
«Пожар на пристани случился в конце октября. Хэллоуин. Потом вспыхнувшие протесты. Джона видели во вторую неделю ноября. Значит ли это, что… Уэйны ведь не могли допустить такое? Какого хрена с их ребёнком шатался убийца?!» — Джек разозлился и с силой пнул от себя матрас, разбросал пледы и с дури разбил о стену керосиновую лампу. Ярость бурлила в нём, как магма на дне вулкана, готового развергнуться и обратить всё в пепел.
Бежал не С, а ОТ. ОТ, тупица, ОТ!
Джек бесился, разнося убежище карманника, и не мог сконцентрироваться на источнике своей злости. Джон? Маска? Он сам?
Напьера успокаивала одна тлеющая угольком мысль — Джон вырвался и убежал от него. Сэр британский акцент подождёт, сейчас речь не о нем. Джек просчитался с теорией и своими приложениями к ней. Всё в одночасье рухнуло, столкнувшись с задорной лыбой.
***
На этом бедствия не закончились. Порядком выпустив пар и отойдя от неожиданного открытия, Напьер вскоре вернулся в исходное состояние, перешагнув порог своей квартиры. — Что значит, ты отдала его, Прайс? Кейт не обратила внимания на то, что Джек ничуть не удивился, когда речь зашла не о Джоне, а об Уэйне, что скрывался в его тени, мямлила, что их гостья представилась близким человеком к кругу Уэйнов, что она хотела, как лучше для мальчика, чтобы он не таскался по улицам. Напьер слушал её, крепче сжимая в ладонях скудное содержимое карманов куртки. В пальцах левой руки он зажал связку ключей, и пока Кейт так перепугано оправдывалась, Джек сдерживался от секундного порыва вскрыть ей глотку этим же ключом. Так, без лихого азарта и огня в глазах, быстро, лишь бы заткнулась и впредь мало того, что не трепала ему нервы, так перестала бы лезть не в свои дела. Напьер дышал сквозь сжатые зубы. Остриё ключа оцарапывала кожу до мелких капель крови. Прайс так и хныкала, растирая по лицу смазанные тени. — Замолкни, — устав от слёз и нытья, шикнул Джек, а затем вынул из правого кармана монету номиналом в пять центов. — Твой самый большой проигрыш в орла и решку? Кейт вытерла соленые дорожки слёз и непонимающе посмотрела на него с дивана. Её трясло от сильного стресса, которому она всё меньше могла противостоять. — Скажи — орёл или решка? — спросил Напьер спокойно и встряхнул рукой с монетой перед лицом девушки. — Я не могу выбрать за тебя, так будете нечестно. Прайс одёрнула себя от вопроса, почему ему приспичило играть. Это какой-то новый розыгрыш? Всплывший в памяти анекдот? Если ещё несколько минут назад он злился. Кейт хоть и дурила, но дурой точно не была. Внутри неё всё сжалось от долгого немигающего взгляда детектива. Первый раз он так смотрел, когда они не были знакомы. Она перебрала с алкоголем на заказе или в алкоголь чего-то намешали, в общем, пришла в себя не у клиента в машине или гостиничном номере. То тёмное место на деле являлось квартирой её ночного спутника. Голова девушки трещала от сомнительной выпивки, её качало из стороны в сторону. Прайс не знала где она, почему, что с ней будет. Инстинкты велели бежать без оглядки к месту, похожему на выход, но её состояние никуда не годилось. — Вы уже очнулись? — звучит чуть охриплый мужской голос из темноты. Кейт поправляет изрядно измявшееся платье и повисший на одной бретельке бюстгальтер под ним и держит пульт от телевизора, первое, что удалось вложить в руку и чем бы она смогла отбиться, крадясь к кухне, где точно должны быть острые предметы. Навстречу ей выходит сначала тень, а затем и сам человек, подсвеченный позади торшером и немного впереди таким образом, что свет от экрана телевизора создаёт грубые тени на лице, делает его высокий силуэт ещё более зловещим. Он светловолосый, в сидящей на атлетически сложенном теле пёстрой кофте цвета спелого лайма и полуделовых тёмных брюках. Кейт не может оторвать от него глаз и едва ли не подскакивает, всмотревшись в лицо незнакомца. Оно обезображено уродливыми рубцами, одним видом отрезвляет девушку получше лекарственных средств. — Я Джек. Но, не бойтесь, не Потрошитель. Вам нужно лечь обратно, поспите до утра, а дальше поглядим. Джек держит руки перед собой, и в них ничего нет, он безоружен, однако Прайс осязает исходящую от него угрозу. Мозг подаёт команды телу: «Беги, спасайся!». И при этом Кейт предчувствует, что если рыпнется или бросится к выходу, то что-то ужасное случится с ней. Не тронув большой разделочный нож, Прайс возвращается на диван и вытягивается, устроив голову на подлокотнике. Дрожит, не ведая от чего больше — от заботы, накрывшего её одеялом Джека Не Потрошителя или от осознания, что кинься она в прихожую, и он набросил бы ей это одеяло на голову. Она не знает, что проснётся не утром, а вечером следующего дня и увидит в новостях своего клиента, признанного виновным в расчленении и жестоком убийстве по меньшей мере десяти женщин. А потом, после новостей кинется на шею вошедшему в гостиную с улицы хозяину квартиры и будет долго прижиматься к нему. Джек не оттолкнет, бегло спросит, будет ли она ужинать вместе с ним, ведь он уже приготовил спагетти с фрикадельками в томатном соусе. «Лучше ответь ему», — хоть прежде уточнила. — А какая ставка? Напьер, сердясь, бросил. — Твоя жизнь, Кейти. Для девушки это звучало также жутко, как и их первое знакомство. Особенно в условиях когда Джек злился из-за «Джона». — Орёл, — вырвалось у Прайс. Она сжалась и, трясясь, следила, как Джек подкинул монетку. Та звякнула на его руке. Кейт вытянулась и продолжала нервно подёргиваться, следя махинациями рук Напьера. Вскрикнула и почти вновь расплакалась от перенапряжения. Монета показывала орла.***
Джек был твёрд в своём суждении о двуличности как бы подружки Уэйнов. Узнав фамилию, сообразил, что они вляпались по самую макушку в зыбучие мафиозные пески. Он ведь слышал про Фальконе год или два назад. Тогда старина Мэти периодически подкидывал ему расследования, не совсем подходящие под детективный профиль. Джек имел дело с организованной преступностью. Обстановка в городе накалялась после новостей о находке новых наркотрафиков, налётов на банки. Фейт, не разглашая ничего своему отделу борьбы с такого рода преступлениями, втянул в неё Напьера, ограничив его в манёврах. Велел следить, искать и отдать «разборки в лоб» сотрудникам этого профиля. По сути, Джек занимался той же детективной работой, но в более рискованных условиях. Его могли застрелить, купить или использовать в качестве живой мишени, чтобы отвадить от себя полицейских. Рядовой коп бы струсил. Забеспокоился о том, что у его семьи возникнут проблемы из-за него, и в случае провала к нему в дом вломятся вооружённые головорезы. Джек приходил на работу в приподнятом настроении и всё забивал пробковые доски фото-находками улик, какими пестрело и его собственное жильё. Итальяшки паразитировали в Гарлеме, на побережье Лонг-Айленда, их союзные группировки прижились в «Адской кухне» и докучали, попадаясь в других районах. Пять семей — Гамбино, Бонанно, Луккезе, и Коломбо. Из них Луккезе и Бонанно были вовлечены в наркотрафик. Поставки в Нью-Йорк происходили из Готэма, откуда как раз и выходили Фальконе, пустившие корни на Лонг-Айленде. Но отдавать своего карманника Напьер не намеревался. У него свои игры с Джоном и какой бы богатой и влиятельной не была готэмская шваль она не посмеет влезать в них. Наплевать, хорошая она или плохая, хочет помочь, как уверяла Прайс, или намеревается поиздеваться над ребёнком за грехи его семьи. Она вырвала то, что ей не принадлежало, она заплатит соответствующую цену в полном размере. Они с Кейт преподадут ей урок, что происходит, когда посягаешь на чужое, а так как они имеют дело со значимой фигурой в нью-йоркском мире тьмы, то и разбираться с ней будут соответствующе, чтобы и другим не повадно было возникать. Отныне убийство богатых лозунг не только для Готэма. Время и Нью-Йорку понервничать на всех своих тёмных и светлых уровнях.***
— Мне придётся надеть туфли? — Не смеши, Кейт, в туфлях ты далеко не убежишь. Будешь в ботинках, а с платьем сейчас закончу. Момент! Джек кромсал ножницами слои алой ткани, создавая ассиметричный подол. Красное платье, прямо как в старой доброй шутке с ведущим-обманкой, и тяжёлые чёрные ботинки с грубой шнуровкой на замену изящным мужским туфлям. Но теперь Кейт будет ведущей, а Фальконе её гостьей. Для себя Джек уготовил более значимую роль — ему предстоит раздать сценарии и вести всё действие по ним. Ему мало быть ведущим, если он всё равно не самый главный. Напьер и продюсер, и режиссёр, а Кейт да, настоящая смертоносная грация с женским лицом. Мужским особо никого не удивишь. — А ты уверен, что без маски лучше? Может всё же… — с сомнением вытянула Кейт. Джек сел напротив неё и как ни в чём не бывало убрал светлую прядку волос за аккуратное ушко девушки, а затем коснулся тыльной стороной ладони её щеки, благосклонно улыбнувшись. — Глупая, глупая, Прайс, — навеселе протянул Джек. — Ты хочешь прятать такую красоту под куском дешёвого пластика? Оставь это любителю печей, — и чтобы закрепить эффект вытянулся ближе и прошептал. — Тебе красный идёт гораздо больше, Кейти. Ты в нём неотразима. Кейт захотелось рассмеяться. Она хихикнула и тут же замолчала. Подумаешь, крики, внезапный прилив нежности и «Джон»…у неё не нашлось времени узнать клиентку, а теперь Джек нарёк ту преступницей и… Она снова облажалась и снова подвергла опасности «Джона». От этого ужаса ей хотелось смеяться, истерично хохотать над своей глупостью до потери воздуха в лёгких. Прайс вдруг вздрогнула. Джек опустился к полу и склонил голову ей на колени, ластясь, как кошка. Кейт сдержала минутный страх и рвущийся изнутри безумный смех, положив ладонь на светлые волосы. — Только не в зелёный, — попросила девушка, медленно перебирая дрожащими тонкими пальцами спутанные локоны. — Красный хорошо бы смотрелся с чёрным, — высказала она своё предположение. Напьер так не думал. — Красный и чёрный не годятся для главной звезды, — заявил Джек на попытку Прайс проявить немного инициативы. — Красный и синий будут смотреться лучше. «И лишь единицы рассмеются, когда до них дойдёт, почему», — дополнил про себя Джек.***
Уже после находки в захламлённом шкафу несколько цветных баллончиков, оставшихся с прошлых дел, как ответил Джек на немой вопрос Прайс, Кейт позволяла колдовать над своей внешностью, всецело отдав себя детективу. Напьер встряхнул баллончик и распылил краску на кончики распушённых хвостов, раскрасив их в красный и синий цвета. Кейт морщилась и время от времени покашливала от неприятного ядовитого запаха, но сидела смирно и не дёргалась. Затем Напьер взял кисточку, одну из тех, что Кейт забывала с косметичкой у него на раковине в душевой, и аккуратно, мазок за мазком выкрасил её лицо толстым слоем белой пудры, а щёки сначала и хотел приукрасить синими ромбами, но передумал и вместо того нарисовал сердечки в той же сине-красной цветовой палитре, такими же вывел и тени, а губы было решено окрасить в красный. Прайс должна блистать, её не смогут не заметить, пусть все прожекторы направят чётко на неё, и тогда он втихаря заберёт мальчишку обратно. Джон укусит, закричит, будет вырываться и злиться. Напьер снесёт всё, что мальчишка ему преподнесёт, и постарается не вышвырнуть его на рельсы перед встречным поездом, а затем снесёт город, озарённый заголовками о таинственной клоунессе в роскошном алом платье с голубыми лентами и новой волне погромов, просочившейся с беглецами из Готэма. «Жди нас, Джон, и вскоре я порадую тебя», — ему повезло не ходить за маской в магазин. Дополнительное внимание и свидетели ни к чему. А так он может воспользоваться дубликатом кремированного знакомого.