Мороз

Октябрь, 2016 г. Наши дни. За пару часов до встречи Рува и Сарвенте. Погодные условия нынешнего дня доставляли малое удовольствие, оставляя на душе осадок мрачности и промозглости. Ветреная погода, повышенная влажность и низкая температура: такой типичный набор для осеннего времени. Кажется, сегодня утром по радио передавали новости о магнитных бурях в течение суток. И соответственно каждый метеозависимый уже надел петлю и крепко затянул её на шее. Но заместо петли, молодая девушка лишь плотнее обвязала шарф вокруг. Укутавшись как можно сильнее в шерстяное кокон-пальто, она покинула стены своего «дома». Нельзя не заметить, что пальто прекрасно держит форму на девушке, обладая высокими теплозащитными и отличными эстетическими качествами, поэтому в нем так тепло и уютно, как под махровым одеялом. И правда, улица совсем не радовала солнечной погодой. Порывистый ветер так и норовил сорвать клобук*** с волос молодой монашки, но та была упорнее и двигалась в назначенный пункт. С виду она казалась хрупкой, даже в некоторой степени слабой и обычной, но приятной на внешний вид девушкой. И за внешней «слабостью» пряталась неудержимая физическая сила и желание оказать помощь каждому. Под физической силой представляется сверхъестественная сила, не свойственная среднестатистическому человеку. Да и, по сути, человеком она никогда не являлась. Она ничего не знала о своём происхождении, в особенности о биологической семье. Было ли у неё на самом деле детство или она сразу пришла в этот мир со своим крестом? На данный момент это являлось её второстепенной задачей – познать себя. Нет ничего хуже, чем безразличие к собственной жизни. Из тягостных раздумий о прошлом её вырвал осиплый голос. — Доброго дня, сестра Сарвенте! Я всё думал навестить вас в церкви, да «старость не радость», как говорится. Хе-хе — это был до боли знакомый голос старика, который почти каждое утро встречал её, проходящую мимо его двора. Девушка послушно остановилась и слегка склонила голову в знак приветствия. — Здравствуйте, рада видеть вас во здравии! Простите, сегодня мне нужно торопиться, так я осталась бы поговорить с вами. Боюсь, что кто-то может нагрянуть в моё отсутствие. Погода совсем портится, вы себя хорошо чувствуете? — Сарвенте выглядела слегка встревоженной. — Ты всегда так заботлива к такому дряхлому старику как я, спасибо. Ступай же, я тебя не задерживаю. У вас, молодых, всегда жизнь кипит — он приподнял руку в знак прощания. На этот жест девушка снова ответила сдержанным кивком. Скрывшись из вида старика, монахиня* проклинала себя в сотый раз за то, что покинула стены уютной и такой дорогой ей церкви, самого близкого места на бренной земле. Но это было крайне необходимо – ей нужно было купить продуктов для благотворительности. Она часто пользовалась врожденной магией, такой неприметной для глаз человека. Часто материализовала деньги из обычной стопки белой бумаги, левитировала предметы по холлу, пока в церкви не появлялся посетитель. К сожалению, способности всегда чем-то ограничены, скованны. Девушку сильно изматывает частое применение магии, в особенности материализация вещей, поэтому за продуктами ей приходится выбираться в цивилизацию самостоятельно. Обычно список состоит из жизненно необходимых продуктов питания: хлеб, молоко, иногда кефир, свежая колбаса, недорогой сыр и пару вещей для заблудившихся по дороге жизни душ. Однако еда покупается и для самой монахини. Есть также важная деталь в магии: восполнение энергии. Об этом вам скажет любой начинающий или даже поверхностно просвещенный маг, или же низшая нечисть. Энергия Сарвенте восполняется за счет приготовленной пищи, собственно, это и объединяет её с человеком. Ещё в церкви девушка овеществила стопку бумаг, отчего едва находилась на грани сознания. Сарвенте прекрасно осознает, что нарушает один из данных ею обетов о бедности, но, тем не менее, идет на этот поступок. На выходе из церкви часть своего «заработка» она отдала нищему со словами: «На лучшее будущее». От всего сердца, желая, чтобы эти кровавые купюры смогли подарить ему лучшую жизнь, нежели ту несчастную, что он имеет сейчас. Остальные пришлось отложить в дальний ящик на аварийный случай. Как же говорят… Предупрежден – значит вооружен? Она не знала, что ненастная погода и еженедельный поход в магазин смогут развернуть её привычную жизнь на сто восемьдесят градусов. И с решением взять продуктов питания в два раза больше она не прогадала. Едва ли она ступила за порог продуктового ларька, начался проливной дождь. Взгляд сам собой устремился на затянутое небо, гадая, насколько долго она может оставаться здесь, под навесом. Каждая минута словно расписание, которое нельзя нарушать. — «И когда я стала такой эгоистичной? Меня ждут люди, они нуждаются во мне. Я не могу здесь оставаться надолго» — зябко поёжившись, заключила для себя девушка и быстрым шагом направилась в сторону церкви, игнорируя назойливые капли дождя. Церковь смотрелась величественно на фоне тянущегося свинцового неба. Облака сливались в сплошное полотно, не давая и шанса лучам солнца пробиться сквозь её пелену. Вместо привычных белоснежных тонов на стенах, церковь выглядела понуро. Витражи с изображенными на них надгробиями и цветами, людьми и черепами, и различной мозаикой из разноцветных стекол раньше заливавших церковь красными, синими, зелеными, фиолетовыми лучами, теперь не выделялись на фоне друг друга. Сами витражи было нелегко отличить из-за быстрого наступления темноты. Колокольня тоже потеряла свой спектр цветов из-за дождя. Церковь стала неузнаваема. Возвращаясь обратно, девушка почувствовала накопившуюся усталость в ногах. Она была не совсем спортивного телосложения. Сейчас сил не хватало даже для того, чтобы унести пакеты с благотворительностью хотя бы до трапезной. В основном работа монахини заключается в несении службы Богу и молитве, а именно являясь Главой церкви, в её основу входила помощь заблудшим душам в поиске смысла жизни и даже в проведение людей на Небеса, независимо от истории их прошлого. Заходя через паперть***, девушка обратила внимание на три церковные лавки, находящиеся в разной удаленности друг от друга, в частности на сидящих там промокших до нитки человек. Двое ей показались стариками, одна одинокая бабушка, которая часто посещает церковь для молитвы за покойных внуков, и ещё один молодой человек. Сарвенте прошла мимо сидящих людей, пообещав подойти к каждому. Она прошла в ризницу***, оставив там верхнюю одежду для улицы и подготовив облачение священнослужителя: привычный бардовый наряд с темно-розовым поясом, темные туфли на едва заметном каблуке и розоватого оттенка кресты по бокам головы, которые цепляются на клобук. Из ризницы дверь открывалась в трапезную, куда девушка уже понесла продукты. Завершив с распаковкой продуктов, монахиня быстрым шагом вернулась в ризницу и облачилась. Пройдя обратно в среднюю часть церкви, где её ждали посетители, она стала подсаживаться к каждому и спознаваться. Двое стариков просились переждать дождя почти в слезах, потому как им негде укрыться от холодной осени, просили хлеба и воды. Девушка не стала отказывать в столь скромной просьбе, да и не смогла бы. Она свела двух стариков рядом, увлекая их беседой, да так, что те даже после её ухода продолжили разговор, незаметно коротая для себя время. На разговор с женщиной ушло более двадцати минут. Пожилая дама поведала историю своей нелегкой жизни и о том, для чего она посещает церковь, для чего молится и за кого. Сарвенте не перебивая выслушала откровение, изредка перебегая взглядом, в сторону лежащего на скамье парня. Девушка внимательно посмотрела в слеповатые глаза женщины, и вобрав её слегка трясущиеся от старости ладони, продолжила: — Господь сказал нам: «Сие – нужно делать. И того не оставлять». Под тем, он имел в виду главного, то есть молитвы и жизни по заповедям Господним. Ищите, прежде всего, Царства Небесного... А то мы все, к сожалению, как в землю вгрыземся — так уже и неба не видим. Девушка умиротворенно кивнула и попросила дождаться её ещё раз. На этот раз она пригласила бабушку проследовать за ней в трапезную и отобедать. В который раз, возвращаясь в центральную залу, Сарвенте нависла над безразлично лежащим парнем. Она смотрела и не тревожила его, пока тот сам не обратил внимание на неё. — Я могу Вам помочь? Я нынешний Глава церкви, священнослужитель Сарвенте — девушка сомкнула ладони ниже живота, внимательно вглядывалась в молодого парня. Он не выглядел старше двадцати пяти лет. Её смутно одолевали сомнения, что с этим парнем они уже пересекались. Либо случайно, либо контактировали. Он не выглядел как все остальные, кто посещает церковь. Стиль его одежды скорее напоминал бунтарский и повседневный, а кончик локона на челке был и вовсе перекрашен в яркий желтоватый цвет. Внешний вид состоял из одного проколотого уха с серьгой из черного металла, однотонной, ядовито-желтого цвета толстовки и поверх ещё одетого в светлую куртку, не доходящую длинной до бедра. Ноги были в темных джинсах и кожаном поясе с шипами, а на ступнях небрежно завязаны шнурки высоких берцев. Чувствуя чье-то присутствие, тот резко распахнул глаза, заставив Сарвенте вздрогнуть. Его скучающий взгляд голубых глаз был направлен сквозь неё, умело игнорируя присутствие девушки. Спустя ещё две минуты парень не выдержал. — Я просто останусь здесь на одну ночь. Не обращай на меня внимание, сестренка — тот подмигнул ей и сладко улыбнулся, на что Сарвенте нахмурилась. Как кот он вытянулся и перевернулся на бок, поворачиваясь спиной к монахине. Девушка молча кивнула. В голове проскочила неприятная и мимолетная мысль выставить его за дверь, но она сразу же покорила себя за это. — «Позорно мне так думать! Какой позор. Пускай остается, мне нужно завершить с продуктами» — неожиданно стены церкви затрепетали, но настолько быстро и секундно, что никто не заметил феномена из присутствующих. Зато сразу за дребезжанием пошел колокольный звон. Священнослужительница оторопела на пару секунд, но сразу же придя в себя, направилась через несколько дверей и помещений к источнику звука — одноярусной шатровой восьмигранной колокольни, уходящей своей заостренной крышей в небеса. Преодолев бесчисленное количество ступеней, девушка осмотрелась в поиске нарушителя границ. Дождь нещадно барабанил по подкладке крыши, а на улице стремительно темнело, тучи были намерены заставить город погрузиться во мрак раньше наступления ночи. Силуэт нарушителя сливался со стенами и их тенями, если конечно это не было сплошной выдумкой и разыгравшейся фантазией воображения. Но посему гость не прятался, он сидел сзади вышедшей девушки, упираясь спиной в холодную ограду колокольни и вытягивая ноги по не менее холодному полу. — Я не трогал колокола — ответил надломленный голос на немой вопрос, парящий в воздухе. Она обернулась на голос и увидела сидящего человека. Его поза не выражала враждебности или ещё чего-то, наоборот, было ощущение, что он ждал её появления. Сидя довольно расслаблено и упираясь локтями в ноги, он рассматривал Сарвенте с ног до головы. — К-кто вы? Как вы сюда проникли? — девушка выпрямила осанку и приподняла подбородок, желая сохранять преимущество. Последовало тяжелое молчание, сопровождаемое завыванием ветра и дождя. Его болезненно бледная кожа была маяком в этой мгле, а глаза не выражали ни единой эмоции, как и само лицо, словно его создали из иридия. Он имел черную повязку на левом глазу с неизвестным символом, состоящего из перевернутой луны с двумя ветками и различными по бокам точками белого цвета, и одежду, исключительно черную и потрепанную временем. Его лицо обрамляли пару локонов темно-фиолетовых волос, по цвету даже перетекающих в глубокий цвет сумеречного неба. Они были неумело спрятаны под шапку, и это делало его не таким пугающим на первый взгляд. Он долго думал, взвешивая своё решение - говорить с ней или нет. Парень ожидал, что после незапланированного звона колокола сюда обязательно кто-нибудь объявится, но точно не монашка. Значит, вероятность разоблачения его пребывания здесь будет минимальной. — Рув. Моё имя Рув. Но от него явно исходила опасность, и девушка чувствовала это всем нутром. -------------------------------------------------------------- ***клобук – надеваемое на голову облачение священнослужителя малой схимы. ***паперть – непокрытая кровлей площадка перед внутренним притвором церкви. ***ризница – отдельное помещение при церкви для хранения богослужебного облачения священников.