Fox in the Hole

***

      – Я тут!       Хината проскользнул в зал в носках, готовый попробовать убедить Атсуму попробовать классный прием, который он увидел на матче Tachibana Red Falcons прошлой ночью. Он заключался в синхронном прыжке с задней линии с центральным блокирующим, а потом зависание в воздухе и…       Хината замер, озираясь по сторонам. Что-то было… Кита назвал бы это “мрачным”, но Хината описал бы это, как если бы вам запретили ходить в любимых волейбольных кроссовках, или если бы их сняли производства.       Хината моргнул.       – Что-то произошло?       Близнецы сидели около противоположных стен зала, их спины были напряжены, и они старались не смотреть друг на друга. Хината попытался понять их. Но не сработало. Никогда не работало. (Иногда это работало, но чаще всего с Атсуму, и чаще всего, когда тот делал пасы, и чаще всего, когда они играли 3 на 3. Иногда казалось, что они знали, что ИМЕННО другой думал.)       Хината обернулся на Арана и Акаги, которые натягивали сетку. Аран и Акаги усердно отводили от него взгляд, как иногда делал сам Хината на уроках истории, чтобы учитель его не вызвал отвечать, потому что он был увлечен очередной волейбольной мангой.       Хината поджал губы. Кто-то умер? Хината в ужасе расширил глаза, судорожно ища Киту… Где же он? Он всегда приходит сюда первым! Неужели он… Кита вышел из подсобки, толкая перед собой тележку с мячами.       Хината вздохнул с облегчением. Хорошо. Все ведут себя странно не потому, что с Китой что-то случилось. К тому же! Кита всегда был довольно прямолинеен, так что он скажет, что случилось. Тогда, Хината мог бы попытаться что-то исправить!       Хината тихонечко подкрался к Ките в носках, – Привет, Кита-сан! – жизнерадостно поприветствовал его Хината, – Что-то случилось? – видимо, Хината шептал довольно громко, раз Аран и Осаму так дернулись.       Кита задумчиво посмотрел на него сверху вниз. Или не задумчиво. Иногда Хината не мог сказать, какое выражение лица у Киты. Оба лица (задумчивое и нет), выглядели на Ките одинаково. Как-то Хината застал Киту, задумчиво прислонившегося к стене, он выглядел как злодей из какого-нибудь сентай-аниме. Когда же Хината спросил в чем дело, Кита ответил, что голоден. Хината просто протянул ему батончик мюсли. За это ему достались мягкие похлопывания по голове, из-за чего он всю оставшуюся тренировку ходил перед близнецами с видом абсолютного превосходства.       Атсуму и Осаму злились, они были уверены, что Хината любимчик Киты.       Кита наклонил голову, – Тебе никто не сказал?       – Сказал что? – Хината прикрыл рот рукой, взглянул на Осаму и Атсуму и продолжил, – Все такие скрытные и странные.       На лице Киты проскользнула легкая улыбка (А это было очень важно! Даже такая улыбка Киты была куда-а-а-а важнее Осаму или тем более Атсуму) прежде, чем он выдохнул, – Может все просто ждали тебя, – а потом он опустил глаза, а на лице появилось странное выражение, – я, конечно, этого не одобряю.       Хината напрягся.       – Хината-кун, пожалуйста, не ходи по холодному полу в носках, – Кита прищурил глаза, рассматривая куртку, в которой ходил Хината, – а еще, мы вроде обсуждали вашу эту маскировку?       Хината уже хотел было начать оправдываться тем, что вообще-то не он один ведет себя очень странно, все вели себя странно, но оправдываться перед Китой, тоже самое что будить зверя – очень ПЛОХО. Так что, вместо этого, он прокричал, – Простите, семпай! – и посеменил к своей сумке, чтобы засунуть в нее позаимствованную куртку Инаризаки.       Эта куртка – самое ценное, что пока есть у Хинаты. В ноябре, ребята тянули жеребий, решая кто пойдет за Хинатой, чтобы провести его через ворота. Решили они так из-за холодов, никто особо не хотел идти по морозу, все они становились капризными во время зимы, даже Кита. Хинате это казалось нелепым. Температура была не такой уж низкой, и, между прочим, именно он ездил на велосипеде по горе, и с ним все было В ПОРЯДКЕ.       Как-то Акаги отказывался идти к воротам из-за холода, а Хината, подпрыгнув, узнал, что может просто перелезть через забор. У него был подобный опыт – в школе над ним издевались из-за роста, он же подпрыгивал, чтобы пометить высоту прыжка, показывая одноклассникам свой талант. Прыгая снова и снова, доказывая, хулиганам чего он стоит, он как-то запрыгнул на ворота своей школы, самодовольно глядя на обидчиков. Надо было тогда сфотографировать их лица.       Акаги в тот день пришел открывать ворота, и так долго возился с замком из-за замерших пальцев. Хината же не особо хотел ждать – после поездки на велосипеде он остыл, и пот начал остужать тело, потому, он подпрыгнул, зацепился за ворота, подтянулся и спрыгнул по другую сторону.       Акаги уставился на него. И смотрел. И смотрел. После вскинул руки, – И ты мог делать так все это время?!       Хината пожал плечами, – Возможно? Я никогда не пробовал до сегодняшнего дня. Мои прыжки вверх стали лучше, так что… – Акаги насупился и скрестив руки на груди, чтобы защититься от холода, и потопал в зал. Хината посеменил за ним, радуясь, что наконец-то попадет в тепло. Он даже не обращал внимания на то, что Акаги его игнорировал.       Убрав обувь, Хината зашел в зал прямо посреди причитаний Акаги.       – …и нет никакого смысла ходить за ним, если он все может делать сам! – Акаги грел руки дыханием и топая ногами в расшнурованной обуви. Ну не было же так холодно. В Хего и близко не было такой зимы как в Мияги.       Кита кивнул Хинате в приветствие, и скрестив руки, снова уставился на Акаги, – Хината-кун не является студентом Инаризаки, так что ему нужно сопровождение, чтобы у него не было проблем, – сказал он и наклонил голову вниз. Атсуму и Осаму вздрогнули от испуга, Хината же подумал, что это было довольно мило. Он напомнил ему щенка, наклонившего голову, – Мичи-кун, неужели ты хочешь, чтобы твои друзья замерзли? Ты больше не хочешь помогать?       Хината закончил менять обувь и встал между Араном и Осаму.       Акаги же присел, чтобы завязать шнурки на обуви, хотя скорее всего, это было сделано, чтобы избежать пристального взгляда Киты, – Я не это говорил! Я говорю, что больше не хочу мерзнуть, и то, что он может сделать все сам!       Кита вздохнул, – А я говорю, что он не студент, так что…       – А что, если мы применим маскировку? – спросил Аран. Хината поднял голову и посмотрел на него с любопытством. То, что Аран всех всегда успокаивал, и был неким миротворцем, было так круто! Хотя, в этот раз, тот факт, что Аран разнимал Киту и Акаги, забавлял его, ведь обычно разнимали Атсуму и Осаму.       – Маскировку? – заинтересованно посмотрел на него Кита.       Аран засмущался, потирая заднюю часть шеи, – Я имею в виду, у нас же есть куртки с прошлого года. И если Хината будет ходить по территории школы в куртке, то никто не будет его донимать – все будут думать, что он идет на тренировку.       Хината уставился на него, широко раскрыв рот: он думал об этом, как о тест-драйве того, что будет в следующем году! Он весь в красном! С крутыми полосами по бокам. И надписью “Инаризаки” на спине. И о боже! И другие люди, видя его говорили бы “вау”! Кто же этот крутой чувак? Он из Инаризаки? Лучшей команды в Хёго – это должно быть удивительно! Будоражащее чувство в груди Хинаты волнами начало распространяться по телу.       – Твоя старая куртка слишком большая для него, – сказал Осаму, сморщив нос.       Это было похоже на удар под дых. Хината представил себя как крутого игрока Инаризаки, а по факту он стал просто ребенком, играющим в переодевания с родительской одеждой. Рукава полностью скрывали руки. Длина куртки доходила до коленей. Воротник открывал тощую шею. Хината мог слышать, как люди говорят о нем: “Воу! Посмотрите на этого бедного потерявшегося ребенка. Давайте поможем найти ему его мать” или типа того.       Хината показал Атсуму язык, который, по-видимому, думал о том же. На его лице была эта противная ухмылочка, будто эта мысль – самая смешная ситуация в его жизни.       – Но моя старая должна подойти, – сказал Акаги, оценивающе пробежав по нему глазами, потирая подбородок. И, без разрешения, удалился в раздевалку. Аран выглядел испуганным.       – Что?       Аран посмотрел на Хинату с гримасой ужаса, – Если она до сих пор у него в шкафчике, то он ее не стирал с момента, когда получил новую форму в марте.       По спине Хинаты пробежали мурашки, – Но уже ноябрь.       Кита с жалостью посмотрел на Хинату, – Мичи-кун не самый брезгливый человек, – Хината не знал значения этого слова, но мог понять, что описывает оно грязного противного мальчика, который не знает, как следить за собой.       Куртка, которую принес Акаги, была вся мятая, покрытая коркой, воняла носками, протухшими яйцами и застылым потом одновременно. Хината только-только коснулся куртки, и тут же ее выронил. Она была ужасна во многих, многих смыслах. Мятая, влажная и скользкая одновременно. Эта куртка была воплощением страшилок, которые рассказывала ему мама, приучая к чистоте и стирке одежды.       Мальчишки просто отвратительны.       Осаму недалеко отпрыгнул, с истеричным смехом, отодвинув Хинату от тканевого кошмара, неподвижно лежащего на полу. Атсуму приподнял воротник футболки на нос и начал дышать через рот, поняв, что мог почувствовать этот ЗАПАХ. Аран лишь покачал на Акаги головой, будто не мог поверить, что дружит с таким животным, которое может совершить такое ужасное преступление против текстиля.       – Ага, обычно клал обувь на нее, а еще, думаю, еще, я как-то опрокинул на себя сэндвич с яйцом, – сказал Акаги, бесстыдно пожав плечами.       Это было наказание Хинаты за столь смелые мечты. Кита мило отдал ему два мусорных мешка, в которые он смог завернуть куртку, чтобы постирать дома. А затем Кита начал объяснять правила. Например, что куртку можно носить только по воскресеньям, когда он проходил на территорию сам. И ему надо было снимать ее, как только он заходил в зал. И носить ее дома запрещено (Кита, конечно, бы не узнал, хотя Атсуму утверждал обратное). И в следующем году, когда Хината в апреле поступит в Инаризаки, ему нужно было отдать куртку обратно Акаги.       Последнее правило было самым любимым для Хинаты. Кита начал с уверенностью говорить о том, что Хината поступит в Инаризаки, и это очень грело Хинату. Уверенность Киты значила для него очень много.       Осаму и Атсуму смеялись над ним из-за того, что ему пришлось стирать вонючую и засохшую куртку, воркуя о том, что Хината придет таким же мерзким, каким в тайне был Акаги. Вот уж было забавно, как они в шоке захлопнули свои рты, когда Хината вошел в зал в следующее воскресенье.       Атсуму не мог сдерживать широченную улыбку во время тренировки, он также подталкивал Хинату надеть куртку после тренировки, чтобы кто-нибудь его увидел! Осаму не переставал причитать о том, почему апрель не мог наступить побыстрее. И Хината был согласен. Он также не мог дождаться, когда же он начнет с ними играть. Воодушевляло и то, что оба близнеца считали, что Хинате очень шла красная куртка, в ней он походил на "огненный шар, Шоё-кун!" Хинате та-а-ак си-и-ильно хотелось ярко гореть вместе с ними.       Хината отвлекся на свою новую куртку и начал тренировку не с той ноги. Еще и дурацкие отвлекающие друзья его отвлекали! Так что ему надо работать в два раза сильнее, чтобы вытащить свою команду.       По итогу все вышло не очень хорошо. На самом деле, Хината, скорее всего, непреднамеренно сделал хуже.       – Видишь, если бы ты работал так же усердно, как Шое-кун, тебя бы тоже пригласили! – Атсуму обвиняющее ткнул пальцем в Осаму через сетку. Все что делал Хината – это безустанно тренировал прыжки. Он хотел лучше попадать в тайминг. Предварительный отбор в Инаризаки начинался в конце января, и он хотел идеально себя показать. У него было меньше двух месяцев.       Обычно, когда Атсуму как-то задевал Осаму, последний либо закатывал глаза, либо просто тяжко вздыхал, показывая, как он устал. Иногда, когда Осаму был особо ворчлив, он выводил Атсуму из себя. Как говорил Аран, они были как кошка с собакой и постоянно ссорились, но Хината этого не замечал. Самая сильная их ссора случилась, когда Осаму сказал Атсуму что-то резкое за неделю до их дня рождения в октябре, и тогда Атсуму почти вышел из себя.       Хината был очень обеспокоен тем, какими личными и подлыми были оскорбления близнецов. И в особо серьезных случаях Хината прыгал на спину Атсуму, обвивал его плечи руками, а талию ногами. После недолгой неловкой тишины, он кричал, – Атака джетпаком! – и после этого все заливались смехом. И тогда ситуация разрешалась.       В этом же случае, наблюдая за тем, как Осаму скалит зубы, Хината понял, что атака джетпаком тут не поможет. На самом деле, Хината еще не видел, чтобы Осаму так злился. Они говорили о приглашении, о котором Хината ничего не знал. Но, казалось, что Атсуму злился, что его пригласили, а Осаму нет, и Осаму был единолично в этом виноват.       – Закрой свой рот, Тсуму, – Осаму стоял в пол оборота, сжав руки в кулаки.       Хината перевел взгляд на Киту и Арана, стоявших поодаль – они вообще собираются что-то делать? Акаги выглядел, так будто ему неудобно, и ковырял свои ногти.       – Нет! Мне надоело молчать об этом! – Атсуму пролез под сеткой, чтобы все говорить Осаму в лицо, – Это меня, блять, бесит!       Осаму повернулся к нему всем телом, – Почему! Ты свое приглашение получил!       Атсуму схватил его за грудки, Осаму сделал тоже самое. Хината издал странный звук, идущий откуда-то из горла, сжал кулаки и стоял, не зная, что делать.       – Меня бесит, что тебя не пригласили, – прокричал Атсуму, тряся Осаму за плечи. Осаму не отпустил, а взгляд его стал еще более грозным.       – Ребята… – позвал их Хината, его голос подрагивал. Тревога нарастала и скручивала внутри все внутренности, сердце началось колотиться быстрее.       Осаму оттолкнул Атсуму, тот далеко не отодвинулся, все еще держась за футболку брата, – Да кого это волнует?! Давай, иди становись лучшим! Это же то, чего ты хотел, не так ли?       Атсуму отпустил Осаму, чтобы ткнуть того в лицо, и чуть не поплатился тем, что Осаму его чуть не укусил, – Да какого черта ты не злишься?!       Осаму стиснул челюсть, и, должно быть, Хината смог синхронизироваться с разумом двух братьев, потому, он, казалось бы, мог точно предсказать, что сейчас случится. Осаму собирался ударить Атсуму головой в лицо и, возможно, сломать нос, и, возможно, будет много крови, и, возможно, все перестанут разговаривать друг с другом, и Хината не будет знать, что ему делать, и, возможно, они никогда не простят друг друга, и… и… и…       Не задумываясь, Хината схватил с пола мяч и со всей силы бросил его в затылок Осаму. Мяч издал глухой звук. Все в зале замерли.       Осаму отпустил Атсуму и медленно повернулся, схватившись рукой за затылок. Оскорблённый предательством он сказал, – Шое-кун, какого хрена?       Атсуму наклонился ближе к брату, но обратился к Хинате, – Держись подальше от наших разборок… – Хината подхватил другой мяч и бросил его в Атсуму, тяжело дыша.       Атсуму потер лоб, – Какого хрена, за что это было?!       Ошеломленные Кита, Аран и Акаги стояли в стороне в молчании. Хината сурово посмотрел на них, из-за чего Арана передёрнуло.       – Что не так с вами двумя! – зарычал Хината, решительно идя вперед, чтобы сделать… да хоть что-то! Он не знал! Почему они такие глупые? Почему он должен был решать их проблемы! Он же просто ребенок!       Атсуму и Осаму шарахнулись назад, держась за те места, куда прилетели мячи.       – С нами!? – крякнул Атсуму, делая еще шаг назад, когда Хината снова начал надвигаться на них.       – Да, с вами! – Хината остановился, упирая руки в бока, и грозно посмотрел на них, – Как вы посмели прервать тренировку ради драки! – оба вздрогнули.       В такой позе – с руками, упертыми в бока, Хината чувствовал себя странно, – Одно дело шутливо обзывать друг друга, а совсем другое – драться! Да что с вами не так? – ни одно из высказываний Хинаты не было вопросом. Кита назвал бы все это риторическим.       Атсуму и Осаму взглянули друг на друга, и Хината хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание; на лицах близнецов отразилась тревога, – Нет! Никакой телепатии близнецов. Что-то с вами не так, – он указал на стушевавшегося от всего Акаги, – очевидно. И вы не хотите об этом говорить, но знаете что? – Хината сердито смотрел на них, ожидая ответа. Это был его первый не риторический вопрос.       Атсуму и Осаму заерзали, упрямо переглянувшись, и Осаму тихонько спросил, – Что?       – Я не собираюсь продолжать тренировки с вами, пока вы не разберетесь с тем, что у вас там происходит, – Хината пренебрежительно махнул на них рукой, и поджал губы. Развернулся на пятках и стремительно пошел туда, где была его сумка, он начал стягивать обувь, даже не попытавшись их развязать. Стянув кроссовки, он зло кинул их в сумку.       Он был зол. Очень зол. Очень, очень зол. Наверное, сейчас он был злее, чем был, когда Юкигаока проиграла свой матч. Злее, чем, когда его команда забила на него, играя как будто это шутка. Злее, чем когда его мама сказала, что им придется переехать на Хего из-за развода родителей, злее, чем когда узнал, что в его новой средней школе нет волейбольной команды и злее, чем когда узнал, что в старшей школе, в которую он должен был идти, тоже нет волейбольного клуба.       Он так не чувствовал себя уже очень, очень давно.       Потому что после знакомства с Атсуму и Осаму он перестал переживать о многих вещах. Наконец-то, наконец-то он встретил людей, с которыми можно играть. Людей, которые любили волейбол также, как и он сам. Людей, которым нравилось с ним играть и которые хотели, чтобы он стал лучше, чтобы играть с ним в будущем. У него была мечта – играть с Карасуно, а Атсуму и Осаму показали, что его мечта может воплотиться в жизнь, просто немного измененной. Он мог продолжать играть в волейбол. И в один день, если он станет достаточно хорошим игроком, он сможет сыграть на центральном поле, прямо как Маленький Гигант. Рядом со своими друзьями. Которые сделали волейбол веселым.       Вместо – я буду следующим Маленьким Гигантом, играющим за Карасуно, Хината теперь мечтал – я стану следующим асом Инаризаки и выиграю национальные! Эта мечта стала больше и значимей, чем предыдущая.       И сегодня им удалось высосать весь его интерес. Эти полгода были лучшими в его жизни, потому что он смог расти, учиться и завести новых друзей, которые любят волейбол также, как он. Он медленно рос под надзором Акаги, который все еще шутил, что Хината его протеже. Еще один его наставник, Аран, самый добрый и внимательный человек, которого Хината когда-либо встречал, больше всех радовался за него, когда у Шоё что-то получалось. Он обучился усердию и терпению у Киты, и, даже если ни в том, ни в другом, он иногда не преуспевал, Кита научил его заботиться и о себе, и о других.       Он подружился с двумя самыми страшными игроками в Хего, что было забавно, ведь Атсуму и Осаму были обычными глупыми парнями, которые все делали шутя. Хината и Атсуму переписывались, когда смотрели игры V-лиги, придумывая их личный волейбольный язык на основе эмодзи. Он отправлял Осаму кучу фоток свежих овощей, хвастаясь тем, что у него такая здоровая диета. Осаму же отправлял ему разные рецепты, заставляя Хинату пообещать приготовить их когда-нибудь. Они болтали о манге, лучших беговых местах и достопримечательностях Хего. Они возились, шутили и доставали этим всем Киту, Арана и Акаги.       Играть в волейбол было замечательно. Но играть в волейбол с Атсуму и Осаму? Просто превосходно.       До сегодняшнего дня, когда они решили ссориться и драться, а не просто поговорить. Хината стиснул зубы. Но больше всего Хинату раздражало то, что они решили не говорить ему ничего, как будто переживания Хинаты это только ЕГО проблема. Он же волновался за них! И сейчас, вместо волейбола, который был для него главным, его мысли занимало что-то другое. Он думал о своих дурацких друзьях, которые по-дурацки дрались друг с другом. Притворяясь, что их проблемы не касаются Хинаты, будто он не был ИХ другом.       Хината решил сразу пойти домой, извиниться перед остальными он сможет, когда остынет после поездки домой на велосипеде.       – Шое-кун, куда ты, черт возьми, идешь? – через шум крови в ушах прорезался голос Атсуму. Как будто гнев Хинаты был чем-то смешным. Как будто их сбила с толку такая реакция.       [Шисуи-кун рассмеялся, стянув с себя зеленую форменную футболку через голову, – Ну же, Шоё-кун, мы даже не команда. Да кого это волнует? – он махнул рукой остальным, тем, кого Хината считал друзьями и товарищами по команде, чтобы вместе пойти на остановку.       Хината остался один, сел на низкую каменную изгородь и, наконец-то, смог себя отпустить: слезы потекли из его глаз.]       Хината остановился, держась за ручку двери. Он даже не потрудился повернуться, но постарался сказать все так громко, как мог в таком состоянии, чтобы все точно поняли его правильно, – Я иду домой. Я не буду тренироваться с вами двумя, пока вы в таком состоянии. Напишите мне, когда придете в себя.       И он вышел. Он проигнорировал голос Осаму, зовущий его. Вместо этого он быстро обулся и, схватив куртку, убежал.       Дурацкие Атсуму и Осаму. Дурацкая “связь близнецов”. Они пользовались ей достаточно часто в мае и июне, до того, как к ним присоединился Аран. Они пререкались или говорили так, что Хината не мог понять, а когда он спрашивал, о чем они, Близнецы просто отмахивались и говорили: “Это связь близнецов, тебе не понять”. Хината думал, что они оставили это в прошлом.       Хината плотнее закутался в шарф и принялся искать в сумке наушники. Все-таки надо было взять ту вязанную шапку, которую подарила ему мама. Ветер поднялся довольно сильный, и Хинате предстояло ехать всю дорогу против него. Мнэх.       – Шое-кун!       Хината повернулся и увидел Атсуму и Осаму бегущих за ним, куртки их были расстёгнуты, а шнурки развязаны. Они все еще были в шортах. Хината моргнул.       – Шоё-кун, подожди! – позвал его Атсуму, запнувшись о свои шнурки и чуть не упав.       Хината вместо того, чтобы задуматься, прочитал действия Атсуму и Осаму как ВЫЗОВ и побежал к школьным воротам так быстро, как мог.       – Черт возьми! Подожди! – теперь говорил Осаму.       К сожалению для братьев, Хината всегда был быстрее их обоих, потому он быстро добежал до поворота, и ворота уже виднелись вдали, как Атсуму громко выругался где-то позади. Хината растопырил пальцы ног для лучшей сцепки и рванул к своей цели еще быстрее. На бегу он понял, что возня близнецов с замком ворот даст ему фору. Он приготовился к прыжку через ворота.       Он схватился за прутья, чтобы перекинуть ноги. В голове, перед приземлением, у него пронеслась мимолетная мысль “Паркур!”.       – Вау! – в унисон удивились Атсуму и Осаму: от такого крутого зрелища они даже забыли, что нужно ловить Хинату. Хината же ослепил их белозубой улыбкой и ринулся к велосипеду. Замерзшие пальцы и кодовый замок велика, не подведите!       Близнецы добрались до ворот, Осаму принялся возиться с замком, а Атсуму попытался протиснуться между прутьями. Хината уже успел снять замок с велосипеда и небрежно закинуть его через плечо, как Атсуму подбежал к нему и вцепился в багажник велосипеда.       – Ты, блять, серьезно сейчас? – голос Атсуму немного дрожал, Осаму подошел ближе, нахмурившись.       – Почему ты убежал? – спросил Осаму, пытаясь отдышаться.       Недовольный Хината уставился на ручки велосипеда. Надо переходить на магнитный замок, потому что дурацкая комбинация, дурацкие холодные пальцы и дурацкий адреналин.       – Ну же, Шоё-кун, на улице холодно, пошли назад и… – Атсуму не успел закончить предложение.       Хината резко развернулся к ним, – Я сказал, что вы можете написать мне, когда разберетесь со своими проблемами, – первый раз в своей жизни он желал сказать слово “дерьмо” вслух. Потому что это слово максимально правильно описывает ситуацию. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.       – Шое-кун… – Осаму вздохнул так, будто это ЕМУ трудно.       – Я почти на сто процентов уверен, что знаю вас достаточно хорошо, чтобы понять, что ваша ссора, чем бы она ни была вызвана, не разрешилась за две минуты пробежки до ворот. Так что, как на счет того, чтобы отпустить меня, – холодно прошипел Хината.       Близнецы переглянулись, Атсуму все еще сильно упрямился, – Тебе не стоит этим заморачиваться.       Хината закатил глаза, – Отлично. А теперь отпусти мой велосипед, пожалуйста.       Атсуму ощетинился, – Сейчас ты ведешь себя как большой тупой ребенок, знаешь?       Хината отвернулся, скрестив руки на груди, а после он сжал руками локти. Нет! Он пытался вести себя как взрослый. Он не был тем, кто вел себя как ребенок. Хината спрыгнул с велосипеда и с грохотом пнул его.       – Это я большой ребенок?! – рыкнул он, повернувшись к Атсуму.       Осаму вздохнул и попытался встать между ними аки миротворец, как будто он был, черт возьми, выше всего того, что сейчас происходит. Как будто он не был одной из сторон проблемы! Хината оттолкнул руку Осаму, пристально вглядываясь в его шокированное лицо.       – Не веди себя так, будто ты тут ни при чем!       И теперь оба, что Атсуму, что Осаму, стояли со скрещенными руками, недовольными лицами, все такие возмущенные. Хината провел обеими руками по лицу.       – Вы когда-нибудь задумывались о том, что я забочусь о вас двоих?       Повисла тишина.       Осаму сжал челюсть, – Тебе и не надо…       Хината опрокинул голову и посмотрел на небо, – Знаете, я никогда не понимал, почему люди так странно относятся к вам двоим, – Хината тяжело вздохнул.       Он почувствовал себя очень уставшим.       — Так много людей говорят о вас, как о каких-то супер крутых волейболистах, и о том, как вы отличаетесь от всех остальных.       С тех пор как Хината познакомился с Атсуму и Осаму, он видел кучу местных новостей про них и их достижения, потому теперь, при слове “Мия” Хината тут же обращался в слух. Поначалу это было действительно круто! Он никогда не был знаком с кем-то, кто попадал в новости. Он был очень горд, читая новый журнал с Атсуму и Осаму на обложке о том, какими крутыми и непобедимыми были Инаризаки. А когда перед играми префектуры он увидел очередную новость, то начал задумываться.       “Достаточно ли будет местных ‘волейбольных богов’, чтобы вывести Хего в топ на национальных?” Это было название статьи об Атсуму и Осаму. В ней использовали много метафор, связанных с магией и сверхъестественными силами. Хината подумал, что это очень смешно, потому он сфоткал статью, чтобы позже, на следующей тренировке, показать ее братьям. Он долго думал о том, какие же шутки придумать про “волшебные пальцы Атсуму” и как бы поймать удачный момент, когда Атсуму пасует Осаму, чтобы повыкрикивать случайные латинские слова, будто он кричит заклинание. Или, когда кто-то из близнецов блокирует, прокричать: “ГНЕВ БОЖИЙ”.       Он так и не показал им то фото. И ни разу не пошутил ни одну из шуток. Хината задумался: могли ли эти статьи быть причиной, по которой Атсуму и Осаму иногда так странно себя вели. Будто у них были только они, и надеяться они могли только друг на друга. Атсуму говорил, что у него не было друзей и что ему не нужны друзья, а на обиженное лицо Хинаты поправился: ему не нужны друзья кроме Хинаты. Осаму говорил, что у него были друзья, просто он не был близок ни с кем, кроме Хинаты. Даже то, как Акаги отзывался о них – как будто близнецы были чем-то большим. Чем-то лучше.       Хината, который не был лучше, находил это крайне обескураживающим. Он был уверен, что, усердно работая, можно достичь вершины. Ведь близнецы не были двухметровыми! И каждый их навык был отработан до идеала упорным трудом. Это не было чем-то врожденным, это не было чем-то легким. Это не было каким-то особым даром каких-то особых волейбольных богов.       Богам поклонялись. Они были отдалены от всех. Были другими. Хината думал, что, возможно, из-за того, что тебя называют богом, ты должен быть сильнее и отличаться от всех остальных. Хината думал, что такая жизнь должна быть одинокой.       Может, именно поэтому Атсуму и Осаму закрывались от всех, будто весь мир был против них.       Атсуму и Осаму все еще смотрели на него.       – Должно быть, очень сложно нести все эти ожидания на своих плечах.       Хината понятия не имел, из-за чего близнецы подрались. Он просто знал, что эта ссора была хуже и страшнее, чем все предыдущие, и она сделала Атсуму и Осаму по-настоящему несчастными. И вместо того, чтобы поговорить с кем-то об этом, они решили выплеснуть все друг на друга, будто они были единственными в мире, кто мог бы понять и кому могло быть больно.       Хината вздохнул и поднял голову, чтобы посмотреть им в глаза, – Когда будете готовы, расскажите мне все, – его улыбка была вымученной и уставшей, на лицах Атсуму и Осаму промелькнуло что-то непонятное, – ведь это то, для чего нужны друзья.       Он наклонился, поднял велосипед и уставился на руль. Проехаться на велосипеде через горы сейчас самое то. Это поможет отдохнуть. Может быть, ему удастся поиграть с Нацу в настолку. Поесть тоже было бы неплохо.       – Меня пригласили в Национальный тренировочный лагерь юниоров, – выпалил Атсуму.       Хината повернулся. Моргнул. Перевел глаза на Осаму, следя за его реакцией. Он был уставшим и раздраженным, но не обиженным. Осаму поймал его взгляд.       – А меня нет.       Атсуму снова ощетинился, вздохнул и скрестил руки, отведя взгляд в сторону. В голосе Осаму не было грусти. Просто принятие.       Ох.       Атсуму уставился на бетон так, будто этот клочок земли лично был виноват в каждой его проблеме.       – И это первый раз, когда вы должны играть друг без друга? – на секунду Хината забеспокоился, что его слова могли физически давить на них, потому как Атсуму дернулся так, будто ему дали пощёчину. Даже Осаму поморщился, бросив на Хинату страдальческий взгляд “Шоё-кун, пожалуйста”, который использовал на площадке, когда Атсуму и Хината начинали баловаться слишком сильно.       – И что? – Атсуму сплюнул, глядя куда-то поверх плеча Хинаты.       – Он зол из-за того, что я не злюсь больше него, – Осаму отпрянул, уклоняясь от яростного удара брата. Атсуму выругнулся и попробовал еще раз, Осаму отпрыгнул, выглядел он скучающим, но при этом его брови медленно начинали сходиться к переносице.       Хината прищурился, наблюдая за ними. Это было одновременно самой простой и самой сложной проблемой в мире. Было довольно странно; Хината очень хотел начать фонтанировать вопросами о лагере, но посчитал это нетактичным из-за Осаму. Но, ему же вроде все равно? А что чувствовал Атсуму? Гнев? Обиду? Вину? Или гордость? А может и все сразу?       Ох. Атсуму чувствовал, что не сможет наслаждаться игрой, потому что Осаму не будет. Да уж.       – Атсуму-сан? – позвал Хината, прервав Атсуму в середине карате удара по брату, тот развернулся к парню, – Поздравляю с приглашением в Юниорский лагерь. Это очень круто. Ты же один из лучших сеттеров страны, да?       Возможно, Атсуму и Осаму и были волейбольными богами со сверхъестественными силами. Возможно, Хината и сам имел какие-то магические силы, раз уж второй раз за две минуты его слова были услышаны. Казалось, Атсуму вот-вот упадет, а глаза его вывалятся из орбит. Он бросил панический взгляд на Осаму, а потом посмотрел на Хинату взглядом, в котором ясно читался крик: “Не могу поверить, что ты это сказал!”. И вместо слов из его горла вырвался непонятный хрип, который Атсуму быстро прервал, отвернувшись с красным лицом.       – Знаешь, ты первый кто сказал это, не учитывая нашего тренера, – Осаму удивленно скривил рот и посмотрел на Хинату.       Атсуму еще раз хрипнул, поворачиваясь к Осаму, – Отвали! Это не правда!       – Это ведь здорово, когда тебя хвалят за усердный труд и преданность волейболу, – продолжил Хината, будто он и не прерывался, чтобы посмотреть на реакцию братьев. Он почувствовал, как в груди начинает разгораться волнение. Хината даже пожалел, что Атсуму не сказал об этом в самом начале тренировки – тогда тот бы начал прыгать вокруг сеттера, Атсуму бы оценил, Хината уверен.       Атсуму закусил губу, метая взгляд между Хинатой и Осаму, не зная, что делать: начать красоваться или притвориться, что ничего не происходит.       Хината сжал кулаки.       – Да блин! Ты сможешь играть с другими крутыми ребятами со всей Японии! – Атсуму помялся и покраснел еще сильнее, – О! Ты будешь играть с Ушивакой! Не могу дождаться историй о том, какого пасовать ему.       – Готов спорить, тебе придется быть хорошим мальчиком, если хочешь попасовать Ушиваке, – вставил Осаму с ехидной улыбочкой.       Атсуму сжал губы, пытаясь сдержать то, что рвется из него, но ничего не получилось, – Какого черта! Шоё-кун! Какого черта!? И ты! – он повернулся, указывая пальцем на Осаму, – Почему ты не злишься?       Осаму пожал плечами, – Типа, я же уже тебе говорил. Ты любишь играть больше меня, и это нормально. К тому же, я не такой бешеный как ты; конечно, меня не пригласили.       Теперь Атсуму обратил свое внимание на Хинату.       – И что это за херня с подбадриванием или что это? Мне же разрешено выражать свои эмоции и остальное дерьмо, Шоё-кун.       Осаму закатил глаза и толкнул Атсуму в плечо.       – Ох, заткнись! Прими восторг и комплименты Шоё-куна. Мы все знаем, что это то, чего ты хотел с момента, как тебе рассказали о приглашении, – Атсуму на это ответил взглядом, в котором ясно читалось, что Осаму самый большой предатель.       – Я убью тебя во сне, уродец, – горячо ответил Атсуму, – а пока я в Токио, ты так соскучишься, что под конец лагеря будешь сидеть в нашей комнате и рыдать из-за того, что никто не играет тобой в приставку! – то, как Атсуму смог заботу превратить в насмешку, было милым.       – Или у меня наконец-то появится покой и тишина без твоего ослиного крика, который меня отвлекает, – сухо парировал Осаму. Атсуму зашипел.       – Когда ты уезжаешь в Токио? – спросил Хината.       – В конце декабря, с 19 по 24, – Атсуму был весь нахмуренным, словно был невероятно раздражен.       Хината с усмешкой повернулся к Осаму, – У меня триместр заканчивается 22, хочешь прийти на ночевку? – Атсуму снова зашипел.       Осаму ухмыльнулся: он точно знал, что делает Хината, – Ага, звучит круто. Я наконец-то встречу девочек.       – Стойте! – Атсуму вертел головой, смотря то на одного, то на другого, – Это нечестно! Почему мне нельзя?       – Потому что ты будешь в Токио, – мило говорит Хината. И если его улыбка была немного резковатой, то только потому, что, после встречи с Атсуму и Осаму, он учился у лучших.       – Чувак, думаю, я знаю, как нам сделать эту сделку выгодной для всех, – сказал Осаму с усмешкой, убирая руки за голову.       Атсуму еще сильнее нахмурился; было видно, что он не был особо против, но и за тоже. Хината уже два раза оставался на ночевку в доме Мия, это было летом, когда его мама разрешила остаться вечером в субботу, чтобы утром в воскресенье они могли пойти на тренировку. А сам Хината еще никогда не приглашал никого из них к себе домой.       Его дом был маленький, он был далеко, и они с Нацу занимали много места – просто из-за шума. И он не думал, что можно вписать туда и Атсуму с Осаму одновременно. Ведь стены могли задрожать от количества энергии, которую они в себе носят. А это могло заставить Атсуму ревновать так, что он немного забудет о чувстве вины из-за того, что он уехал в Юниорский лагерь, а Осаму нет.       Вздохнув так тяжело, будто он был Атлантом, держащим небеса, Атсуму махнул рукой, – Да пофиг, теперь-то мы можем пойти поиграть в волейбол?       – Не, я пошел домой.       Осаму и Атсуму развернулись и уставились на него.       – Любые действия имеют последствия, – Хината процитировал лучшее выражение Киты, – Как вы, хулиганье, научитесь не драться на тренировках, если ваши драки не имеют последствий?       – Но! Это наказание и для тебя! – иногда Атсуму мог быть таким капризным.       – Ага. И поэтому вы не должны так больше делать.       – Ты должно быть очень зол на нас, а? – Осаму теребил рукав куртки пальцами.       – Ага.       – И ты лучше накажешь нас, нежели поиграешь в волейбол? – Атсуму выглядел очень озадаченным.       – Угу, – сказал Хината, растянув гласные.       – Какого хрена, Шоё-кун? – Атсуму скрестил руки на груди, выпятив губы, и надулся.       Хината сел на велосипед, наклонился назад, повернулся на своих очень крутых, очень милых и очень глупых друзей и ухмыльнулся, – Спасибо, что поговорили со мной. Я думал, что мне не придется тренироваться ни завтра, ни когда-то еще, потому что вы очень упрямые, но сейчас, думаю, я могу поменять свое решение. Так что увидимся завтра! – он помахал им рукой и тронулся, игнорируя вялые протесты друзей.       Уже на полпути к дому, на горе, когда ветер обдувал его щеки, он вспомнил, что сегодня троюродный брат Киты, живущий недалеко от дома Хинаты, мог подкинуть его до дома. Он должен спросить Киту о том, как справляться с упрямством и гордостью в пылу момента.       Черт.

***

      Осаму чуть не растерзал маленький зверек по имени Сайтама. И да, его назвали в честь того самого Ванпанчмена.       – Это потому, что обычно хватает всего одного удара, чтобы люди в страхе убежали.       Осаму уставился на глаза-бусинки, смотревшие на него с ненавистью. Хината сжал его в своих объятьях, когда тот утробно зарычал. Он вытянул когтистые лапы, предвкушая, как оторвет лицо Осаму.       – Только попробуй еще раз, и я превращу тебя в жаренного цыпленка, – предупредил Осаму, тыча в морду огромного петуха. Где-то он читал, что, если показать свое превосходство собаке, она начнет тебя уважать.       Как оказалось, это не относится к злым петухам. Он снова щелкнул клювом, а после опять открыл свой крошечный рот, чтобы закричать. Ну что за ужасный маленький монстр. Осаму задумался, сможет ли убедить маму купить петуха-охранника для их дома. Он бы натренировал его клевать Атсуму за щиколотки.       – Хорошо, Тама-кун, я собираюсь запереть тебя в качестве наказания, если ты не будешь милым, – Хината миловался с петухом так, будто это был милый младенец, а не чертова надутая птица из ада, – Осаму-сан – гость, и он хочет познакомиться с девочками, так что позаботься о нем.       Сайтама еще раз истошно закричал и попытался взмахнул крыльями, когда Хината прижал их к бокам. И, не имея возможности ударить крыльями, он попытался вытянуть ноги в надежде достать Осаму. Хината нежно вздохнул и повернулся к милому маленькому домику на сваях с пандусом. Пропихнув петуха в маленький дверной проем, он умело защелкнул замочек, заперев его.       Сайтама заорал еще раз, заскреб острыми ногтями по двери, а после все затихло.       Хината повернулся и застенчиво улыбнулся Осаму, – Он ненавидит всех, не принимай близко к сердцу.       – Тама-кун?       Хината очаровательно надул щеки, – И не надо на меня так смотреть, он милый, когда не пытается с кем-то драться.       Осаму фыркнул, следуя за Хинатой к высокому ограждению курятника, стоящего рядом с домом, – Думаешь это мило? Шоё-кун, мне теперь придется иметь дело с девочками, которые попытаются меня избить? – возможно, ему надо было взять с собой бейсбольную маску кэтчера, которым он иногда играл в средней школе? Или надеть несколько слоев носок?       Хината обиженно фыркнул на него через плечо, – Это самые милые дамы, которых ты когда-либо встречал, – и он открыл дверь в курятник.       Хината был странным ребенком. Осаму узнал это в тот самый теплый майский день, когда последовал за Атсуму по его самой странной просьбе. И странность заключалась не только в том, что он был одарен природой в спортивном плане. И не в том, что он был таким же повернутым на волейболе, как его брат. Ну, и не в том, что он умудрился завести дружбу с Атсуму менее, чем за час. А Атсуму ведь был известен как задница без друзей. Черт, любой человек, встретивший Хинату тут же начинал чувствовать симпатию к нему. Акаги же ворчал по началу только потому, что ему пришлось обменять свои выходные на какого-то непонятного пацана, но позже он не мог перестать нахваливать своего протеже.       Да блин, даже Суна не устоял перед Хинатой, когда они встретились на прошлой неделе. Любопытство Суны наконец-то победило его лень, и в субботу он решил задержаться и посмотреть, что из себя представляют эти тайные тренировки, которые к началу декабря перестали быть таким уж секретом для всей команды Инаризаки.       Выйдя из раздевалки, Суна застал всех за разминкой; он указал на другой конец зала, туда, где Атсуму и Осаму как-то грубо общались с Хинатой, – Эй, Кита-семпай. Близнецы буллят младшеклашку.       Хината повернулся в сторону так резко, что чуть не выбил рукой зубы Атсуму, – Хэй!       В своей типичной манере, Кита даже не оторвался от своей растяжки, – О, привет, Суна-кун. Решил присоединиться к нашей тренировке?       – Не. Я устал, – он все еще продолжал указывать на Осаму и других, – а что за ребенок?       Неудивительно, что как только Хината увидел нового человека, он тут же захотел познакомиться. Единственное, что его останавливало, это факт того, что они с Осаму играли в самолет – Осаму поднял Хинату за подмышки, а ноги держал Атсуму, – Ну так, Саму, очевидно, Шоё-кун может быть Суперменом.       Осаму устроил это только потому, что Хината начал рассказывать, что на ежегодном мед. осмотре ему сказали, что он набрал много мышечной массы, а потом, как в лучшем мандзае, начал разминать свои тоненькие руки. Атсуму подобрал его, чтобы доказать какой легкий Хината, а потом сразу же начал причитать, – Иисусе, какой ты тяжелый.       Осаму, в ответ на это, назвал Атсуму слабым моллюском с конечностями, как у уродливого кальмара. Атсуму на это бросил брату вызов, и, конечно, Осаму его принял и поднял Хинату, чтобы продемонстрировать, насколько легким тот был для того близнеца Мия, который был очевидно сильнее, лучше и красивее.       Эта троица занималась таким настолько часто, что даже Аран перестал реагировать. Хотя однажды он испугался за них, когда их возня довела до того, что Атсуму как-то чуть не размозжил себе голову о бетон.       С логической точки зрения, Осаму легко должен был справиться с извивающимся Хинатой. Но до этого, у него была изматывающая тренировка с грузом, к тому же, он уже довольно долго держал в воздухе Хинату, который оказался на удивление тяжёлым. Событие, что последовало за этим, можно назвать худшим моментом за все время их знакомства.       Хината начал раскачиваться, отчего локти Осаму задрожали, и Хината опасно наклонился вперед с громким криком. Атсуму схватил того за лодыжки, и Хинате удалось поставить колени на плечи Осаму, чтобы не встретиться лицом с площадкой.       В итоге Осаму стал тем, кто начал заваливаться вперед. С хрипом, Осаму рухнул вперед, уронив всех троих на пол. Хината приземлился прямо ему между ног, больно ударившись головой. Атсуму был в их числе, потому что по какой-то глупой причине, не перестал держать ноги Хинаты.       Выбравшись из кучи малы, Осаму поднял взгляд и увидел, что камера Суны, направленная на них, весело снимала их унижение. Поджав губы, Осаму поправил свои шорты, потому что, блять, эта возня попортила его вид.       – Хэй, Суна, может ты хочешь удалить это видео?       Суна громко тыкал экран телефона, вероятно, сохраняя видео на облако, – Не-е, – сказал он, а потом перевел взгляд вниз, на Хинату, – Меня не волнует, кто ты, но это было довольно круто. Самая смешная вещь из всех, что я видел.       Хината казался смущенным тоном голоса Суны, – Это сарказм?       – Не-е-е-е-ет       Хината закусил губу, смотря поочередно то на Осаму, то на Атсуму, пытаясь по их реакции понять, как вести себя с Суной.       – Не слушай его, он придурок, – проворчал Атсуму, вытягивая руку, – Удали видео, Суна.       – Я не могу.       Осаму еще раз одернул шорты. Может, стоит попросить Киту принести лед, – Почему “нет”?       – У меня наконец-то есть доказательство, – торжественно объявил Суна, глаза его блестели.       – Доказательство чего? – взволнованно спросил Хината, наклоняясь вперед. Осаму очень надеялся, что в следующем году, когда Хината начнет играть с ними в команде, он перестанет быть таким доверчивым. Суна был, можно сказать, верхушкой айсберга с точки зрения мудаковатости Инаризаки, Хинате грозило многое, учитывая, что он был любимчиком Атсуму. И все же.       Суна тоже немного наклонился вперед, прикрывая рот для небольшой конспирации, – Что эти двое – лоликонщики.       Акаги, стоявший около стеки, тут же вмешался, – Я же говорил!       Атсуму хрустнул костяшками пальцев, – Ты готов умереть, Ринтан?       Осаму скрестил руки на груди, готовый выкинуть Суну и его телефон в сугроб рядом с залом. Суна подмигнул им, даже не приподнимая уголки губ.       – О! Эй ты, Мистер Мускул, – пощебетал Хината, напрягая свои мышцы. Атсуму и Осаму обменялись взглядами, полными отвращения, потому что это вообще НЕ ТО, как они называли Суну между собой. Мог ли он быть Мистером Лентяем? Или Мистером Мемным Душнилой с Телефоном? Хината же наклонился в своем фирменном вежливом поклоне, – Привет! Я Хината Шоё. Приятно познакомиться!       Суна посмотрел на Хинату и моргнул.       – Суна.       – Шоё-кун, Шоё-кун, тебе даже не надо заморачиваться с запоминанием его имени. Он в любом случае будет мертв через несколько секунд, – беззаботно ответил Атсуму, в его глазах читалось обещание невероятной боли для Суны.       Хината вскинул руку в воздух, закрыв рот Атсуму. А потом он подошел к Суне ближе, прикрывая рот, чтобы не подслушивали, – Если ты побудешь здесь еще немного, получишь больше доказательств, что они лоликонщики, – он подмигнул Суне, изворачиваясь от рук Атсуму и Осаму, и убежал к Ките, прячась за него, как какой-то трус, коим он, видимо, и был.       Последнее время, они тренировали с Хинатой только атаки, и из-за этого тот стал ужасно дерзким.       Суна проводил Хинату взглядом, приложив руку к сердцу. Своим самым ровным, самым монотонным голосом он сказал, – Думаю, я влюбился.       Он ухмыльнулся на тяжелые взгляды Осаму и Атсуму. По итогу, Суна остался до конца тренировки, и позже, в тот же вечер, он скинул Осаму ремикс их падения, в котором Хината бил его головой по промежности под песню Hollaback Girl.       Уже несколько дней пролетели после того, как Атсуму уехал в Токио. Он был очень раздражен тем фактом, что Осаму остался позади. Единственным спасением был Шоё с его волшебной силой дружбы. Каждый раз, когда Атсуму начинал зазнаваться, Осаму громко спрашивал: “Как думаешь, стоит ли брать этот DVD на ночёвку к Шоё-куну?” или “Шоё-кун никогда не играл в Pro Evolution Soccer, может взять с собой PS3?” или “Ма-а-а-ам, а мне вот интересно какую еду приготовит для меня Шоё-кун у себя дома? В том доме, в который я иду. Может ты знаешь этот дом, Тсуму? Это тот, в котором ты никогда не был”.       Только благодаря этому Атсуму отвлекался от мыслей о том, что он ехал в Токио один, или от мыслей, что Осаму не был так расстроен как он сам. Он был слишком сильно занят малодушной ревностью к тому, что Осаму проведет больше времени с Хинатой наедине.       Ночью перед отъездом, за два дня до официального окончания семестра, Атсуму собирал свои вещи и экипировку и постоянно ныл, – Это просто нечестно, Саму! Почему ты идешь на ночёвку, а я нет?       Осаму великодушно не стал напомимать, что его брат буквально собирает вещи, чтобы уехать в один из самых крутых отборочных лагерей в Японии.       – Как думаешь, ты Шоё-куну нравишься больше меня? – жалобно пробормотал он, складывая носки в аккуратную стопку. А затем обернулся через плечо, посмотрев на Осаму, лежащего на нижней койке, – Да не может быть такого. Я пасую ему, а ему нравится отбивать мои подачи больше, чем что-либо.       Осаму, в конце концов, был простым человеком, – Хах, что-то не заметно, что твои пасы помогли тебе получить приглашение к нему домой, – хмыкнул он, не отвлекаясь от чтения манги. За это Осаму закидали только что сложенными носками.       Объективно, никто бы не назвал Хинату Шоё гением. По крайней мере в плане критического мышления. Или в ученическом смысле. Или даже в повседневном смысле. Он, по сути, в каком-то смысле, был обычным дурачком, который иногда мог выпасть из жизни, увлекшись своими волейбольными фантазиями. Его логика казалась очень странной, особенно из-за того, что он бормотал только половину того, о чем думал. Большая часть его навыков в волейболе брала начало из его природных талантов и спортивных инстинктов.       А для того, чтобы разобраться с тем, что беспокоило Атсуму и, соответственно, Осаму вот уже несколько недель, требовался гений. Осаму и его брат жили в постоянном напряжении с тех самых пор, как Атсуму пригласили в лагерь. Они пытались поговорить. И ничем хорошим этот разговор не закончился. Они наорали друг на друга, и все стало еще хуже. Они начали игнорировать друг друга, и это приводило только к новым ссорам. Родители запретили им говорить о волейболе, и, так как тема волейбола была буквально единственной, на которую говорил Атсуму, он предпочитал обиженно молчать. И Осаму, который из-за родителей тоже не мог говорить о волейболе, о нем думал постоянно, и на семейных ужинах тоже молчал.       Атсуму злился, что Осаму не пригласили в лагерь, и злился еще сильнее, от того, что Осаму было все равно.       Осаму, после приглашения Атсуму, и правда был немного раздражен фактом того, что проиграл Атсуму. А потом был сбит с толку тем, насколько ему все равно, но он быстро отмахнулся и от этого, что только ухудшило отношения с Атсуму. А Атсуму уж точно был злопамятным, особенно когда был расстроен, что значило, что должна пролиться кровь.       В какой-то момент они начали игнорировать друг друга, и Осаму переживал: не продлится ли это до самого конца лагеря. Или все станет только хуже, ведь они с Атсуму ничего не решали. А потом они чуть не подрались, и Хината, как гребанный бешенный ангел, запустил в них мячами и наорал на них.       Дело в том, что, когда имеешь дело с такими энергичными и милыми людьми как Хината, ты привыкаешь к тому, что они более-менее спокойные. Частично это было правдой, потому что Хината любил волейбол больше, чем что-либо, но он был маленьким жадным засранцем, который был счастлив как никогда, когда получал свою дозу волейбола. Так что Осаму привык видеть, как Хината смеется, улыбается и тренируется вместе с ними. В том, что касалось людей и взаимодействия с ними, Хината был прямолинейным и простым.       Но вспышки эмоций Хинаты были не редкостью. Иногда, когда Хината задумывался над чем-то, он становился странно тихим. Или, например, та летняя история с его днем рождениям и нежеланием отмечать. Ближе всего к гневу он был тогда, в мае, когда Осаму только-только его встретил и увидел в его взгляде кипящие негодование, в тот день Хината крикнул ему: “Я волейболист!”       Хотя то чувство было ни капли не похоже на холодный гнев, который он обрушил на братьев в тот день. Разочарование. Страшное желание абстрагироваться от них. Осаму никогда не видел Атсуму в священном ужасе, до момента, когда Хината толкнул дверь зала, не оглядываясь на них. Все, что было в голове у Осаму в тот момент это: “Мы облажались”.       Поэтому они погнались за ним, не сказав ни слова остальным, и едва не упустили его, и, возможно, Осаму тоже начал бояться, ведь в человеке, который огрызался на них и требовал отпустить велосипед, не было ничего от их яркого и дружелюбного маленького друга – он почти ушел от НИХ.       И поскольку Хината обладал какой-то невероятной магией, ему не потребовалось много времени, чтобы разобраться, что к чему. Он вытащил их проблемы наружу и сказал именно то, что им так нужно было услышать. Атсуму думал, что не может радоваться своему успеху, потому что достиг его без Осаму. Потому Хината осыпал комплиментами самого эгоистичного человека, потому что тот намеренно мучал себя из-за своего близнеца, которого, как чувствовал, оставлял позади.       Осаму же не мог отпустить то, что Атсуму не мог забыть, что они близнецы. Так Хината решил, что на ночевку к нему придет только Осаму, без Атсуму. Потому что Хината всегда относился к ним, как к отдельным личностям. Не как к “Близнецам”, не как “Атсуму и Осаму”, но как к своему невероятному другу Атсуму и своему милейшему другу Осаму. Хината этим убил двух зайцев – отделил их и дал Атсуму повод отвлечься и попереживать о том, что было у Осаму и не было у Атсуму.       Плюс, Хината дал Осаму повод поиздеваться над Атсуму до конца декабря, и за это Осаму очень благодарен.       Хината сказал, – Что насчет того, чтобы поехать ко мне вместе, так я точно буду уверен, что ты не потеряешься! – все, что смог ответить Осаму, это “да”, как какой-то идиот. Он всегда думал, что гора-а-аздо сильнее Хинаты. До того, как проехал пол пути в гору Рокко. Дорога была скользкой, машины проносились рядом с огромной скоростью, и он думал, не умрет ли он здесь. Его ноги горели, а легкие хотелось выплюнуть, и он ехал очень медленно.       Хината терпеливо ждал, его дыхание даже почти не сбилось, а на лице было минимум пота. По крайней мере, спускаться вниз будет проще. Он думал, сможет ли убедить отца приехать за ним, иначе он останется на той стороне горы навсегда. Потому что, черт возьми, он просто не сможет еще раз подняться в гору, даже если рядом будет Хината, подбадривающий его.       Ну, хотя бы курочки были милыми. Намного милее, чем тот злой маленький ублюдок Тама-кун. Осаму почесывал длинную шею Фумико-чан, переоценивая свое потребительское отношение к курицам. Руми-чан и Чихару-чан клевали шнурки его кроссовок, прося, чтобы их тоже почесали.       – Не знал, что курицам нравится, когда их гладят, – пробормотал Осаму, гладя пальцем перья Фумико-чан.       Хината сидел рядом на корточках, несколько курочек стояли рядом с ним в ожидании еды. Кацуя-чан уселась на его плечо и клевала волосы. Хината улыбнулся, – Я думаю, всем нравится, когда их гладят, разве не так?       Осаму хмыкнул, – Шоё-кун, ты что, позвал меня сюда, чтобы приударить за мной? Боже, – он дразняще улыбнулся Хинате.       Хината на секунду уставился на него, моргнул, а потом покраснел, тряся головой, – Нет! – из-за этого Кацуя перестала свой груминг? Трапезу?       – Я имею ввиду, типа, люди… курицы! Любят, когда… – а затем он сморщился и прищурился, глядя на Осаму, – Ты придурок.       Осаму на это оскалился и опустил недовольную Фумико-чан на землю, – Может перекусим? Я умираю с голоду после той поездки на великах.       – Я отдам тебе крекеры с креветками, если поможешь с ужином, – Хината сложил вместе руки.       – Договорились, – ухмыльнулся Осаму.       Фермерский дом семьи Хинаты не был большим. Обычный традиционный японский дом с опоясывающей его верандой. Кухня в нем была соединена с гостиной, в доме была одна ванная и еще боковая комната, которую, при желании, можно было поделить на три с помощью перегородок.       Осаму даже расстроился, что мама и сестра Хинаты уехали за город – повидаться с друзьями. А ведь он надеялся узнать что-то о домашней жизни Хинаты, так сказать, придать текстуры и цветов его рассказам.       Не то чтобы Хината сам в красках не рассказывал о своей жизни.       Хината рисовал в воздухе своими палочками для еды, – И, так как Нацу гора-а-а-аздо лучше в уговорах мамы, ей удалось добиться разрешения на отчистку земли для площадки с сеткой, – он обрисовал периметр участка палочками, – хотя, я не рекомендую вколачивать железные столбы в землю зимой.       Осаму улыбнулся, откусывая от крекера кусочек, – У вас тут условия для этого получше, чем у нас дома. Наш двор слишком узкий для сетки, да и мама скорее всего прибила бы, если бы мы попытались, – он мог представить ее злое и опечаленное лицо, когда она оплакивала бы свои азалии.       – А знаешь, Тсуму убил бы за возможность установить сетку дома, как у тебя, – может, даже хорошо, что у них не было сетки. Атсуму бы, наверное, постоянно опаздывал, потому что ему хотелось попасовать еще или попробовать что-то новое. А Осаму забыл бы об отдыхе, пока как-нибудь не убедил Хинату переехать в дом семьи Мия.       Мо-о-ожет быть, семья Хинаты совершила бы обмен. Один Осаму за одного Шоё-куна… Осаму мог бы привыкнуть к фермерской жизни… А. Он бы умер ездить по горе туда-сюда ежедневно. Мысль официально откладывается в долгий ящик.       – Конечно, но сначала он бы пожаловался на натяжение сетки, высоту столбов или отсутствие антенн, – Хината ухмыльнулся, давая этим Осаму замечательную возможность поиздеваться над братом.       – Он бы еще начал сходить с ума из-за того, что его волейбольные кроссы (6) испортятся, – Осаму приложил руки ко рту.       – О боже, он и от ветра будет беситься!       – Ага, типа, он тут же начнет драться с небом, как только один из его пасов улетит куда-нибудь.       – Он бы был такой “Ты хочешь, чтобы я тренировался, как животное, а! Ты, придурок?”       Осаму замолчал, сморщив нос, – Это что, твоя попытка говорить на кансайском?       Хината ухмыльнулся, уперевшись локтями в котацу, – Как думаешь, нормально получилось?       Осаму немного откинулся назад и продолжил растягивать гласные, – Что-то не так, – а после покачал головой, – Шоё-кун, ты тут уже год и до сих пор не освоился.       Теперь уже Хината сморщил нос, – Ты бы слышал Нацу с ее версией “ты” и “не так ли”. Она превращается в настоящую стопроцентную деревенщину, – он покачал головой и утер несуществующую слезу.       – Шоё-кун, мы буквально сидим за котацу, в твоем деревенском доме, после кормежки твоих куриц. Уверен, сейчас ты уже деревенщина, – Осаму ухмыльнулся, когда почувствовал, как Хината пнул его под котацу.       – Не все могут быть городскими пижонами как ты, Осаму-сан, – от этого Осаму рассмеялся. Его, конечно, называли по-разному, но никогда городским пижоном. Ведь, даже несмотря на то, что Кобе был шестым по площади городом в Японии, его акцент как раз-таки принимали за деревенский.       – Ну что, готов к отбору в следующем месяце? – спросил Осаму, меняя тему разговора.       Хината на минутку задумался, уставившись в стену. Он облизнул губы, – Я думаю да. Я сделаю все, чтобы меня заметили. Мне еще многому надо научиться, но на отборе все в Инаризаки поймут, что я умею летать.       Ему нравилось наблюдать за огнем в глазах Хинаты, – Вау, Шоё-кун, ты всегда такой крутой, – Осаму не мог дождаться момента, когда этот огонь поможет им сокрушить любого противника Инаризаки.       – А ты готов к Национальным?       Осаму хмыкнул, – Всегда готов. Хотя, возможно, придется останавливать Тсуму от убийства Сакусы из Итачиямы. У него “вендетта”, знаешь, – он нарисовал кавычки пальцами.       – Это тот топ-ас Японии, да? Он же просто первогодка? – спросил Хината, наклоняясь вперед.       Просто. Ха-ха, Осаму никогда бы не подумал, что кто-то смог бы назвать Сакусу “просто”. Чувак был просто безумно раздражающим, он был выше его и Атсуму, да и в общем – долговязый гребанный жираф. Теперь, когда Осаму задумался, он понял, что Сакусу точно, сто процентов пригласили в лагерь. Осаму надеялся, что Атсуму свое дерьмо будет держать при себе, ведь в лагере тренера уж точно к нему не привыкли.       – Ага, он на самом деле хорош, нашего с Тсуму возраста, – ухмыльнулся Осаму, – Он точно в лагере с ним. Наверное, это сводит его с ума.       Что-то в выражении лица Хинаты незаметно поменялось, он прикусил губу и нерешительно посмотрел на Осаму. Ой-ой.       – Осаму-сан?       – М-м-м?       Хината нервно перекатывал в руках палочки – с едой давно было покончено. Он перекатил их между пальцев один раз, второй, – Мы так и не поговорили о том, что беспокоило вас все это время.       – То, что нас беспокоило, – какой изысканный способ подвести Осаму к экзистенциальному страху и одновременно его отсутствию.       – Мы можем не говорить об этом, если ты не хочешь, просто хочу убедиться, что с тобой все хорошо, – Хината тревожно пощелкал пальцами.       Осаму вздохнул, положил скрещенные руки на котацу и улегся на них головой, – Ну что?       Хината на секунду поколебался, – Я знаю, почему Атсуму был огорчен: он беспокоился, что оставил тебя позади и что ты, казалось, не беспокоился об этом, да и о чувстве вины в целом.       Осаму моргнул и с любопытством наклонил голову, посмотрев на Хинату, – Он тебе сказал?       Хината поежился, его щеки заалели, – А-ага, на следующий день? Вроде тогда, когда ты, Аран-кун и Кита-сан пошли за баббл чаем?       Он вспомнил. Это был следующий день после того, как Хината впервые ушел с тренировки из-за их поведения. Тот разговор. Как Хината все исправил. А потом Хината извинился перед второгодками за внезапный уход, но все решили, что Хината это классно придумал. А потом… Кита пригласил Осаму и Арана попить баббл чай. Атсуму отпросился, а Осаму решил, что он ушел домой. Хах.       – Это хорошо, – Осаму и правда подумал, что, возможно, это так и было. Хорошо, что, по крайней мере, у Атсуму был тот, с кем можно поговорить.       Он покосился на Хинату, – Ты же знаешь, что нет нужды тебе чинить нас обоих.       Хината выдохнул, – Я ничего не чиню, я хочу присмотреть за своими друзьями.       – Тсуму сказал тебе, что тебе нужно за мной присмотреть? – судя по выражению лица Хинаты, он попал в яблочко! Осаму зарылся лицом в ладони и выдохнул горячий воздух в руки.       Он поднял голову и посмотрел на Хинату, – Обет молчания? Ты не говоришь никому и ничего, особенно Тсуму, – Хината поднял мизинец, что было по-детски мило, но Осаму все равно поднял свой мизинец и скрепил обещание.       – Думаю… Я, наверное, был расстроен тем, как я не был расстроен? Я думал, что буду злиться, что меня не выбрали. Может быть, я был больше огорчен тем, что не выбрали, например, Арана, возможно? – Осаму пожал плечами.       – Я люблю соревноваться с Тсуму и пытаться победить его; это весело. Я очень люблю волейбол. Но, может быть, э-э-э, – здесь Осаму поморщился, потому что еще ни разу не говорил об этом вслух, – может быть, я пришел к тому, что не люблю волейбол так же, как Тсуму. И тот факт, что меня не пригласили в лагерь, подтверждает, что мне не нужно играть в волейбол дольше, чем я уже играю?       Он тихо закончил и позволил тишине окутать их. Он почувствовал, как гора упала с плеч, но все еще оставалось чувство, что все может снова рухнуть на него. Хината любил волейбол также, как и Атсуму, Осаму был в этом уверен. Хината был милее, чем его брат когда-либо был или сможет быть, но Осаму все равно не сможет его понять. Для Осаму волейбол был хобби, чем-то, что приносило удовольствие. Волейбол не жил в нем, как в некоторых, как в мальчике, сидящем напротив него.       – Так, ты не хочешь становиться про? – с любопытством спросил Хината, в его глазах не было ни грамма осуждения.       Осаму рассмеялся лающим смехом, – Не, не думаю, что хочу. Не уверен, что люблю волейбол так сильно.       – И этот лагерь помог тебе понять это? – и снова, никакого осуждения.       Осаму сжал пальцами край котацу и зацепил занозу, – Ага, и еще то, что я и Тсуму зависимы друг от друга, ведь ему было очень больно, что меня не было рядом с ним, – если Атсуму хочет продолжать заниматься волейболом, надо привыкать к тому, что Осаму не всегда будет рядом.       – А что ты хотел бы делать, кроме волейбола?       Осаму печально улыбнулся, – Еще не решил. Я только сейчас понял, что волейбол не мое, – он посмотрел на Хинату сквозь ресницы, – у меня еще есть время.       Хината скрестил руки на груди и закрыл глаза, видимо, что-то обдумывал, периодически кивая. Тут он резко открыл глаза и уставился на Осаму с широченной улыбкой, – Ты такой крутой, Осаму-сан. Надеюсь, когда-нибудь я смогу стать таким же спокойным и рассудительным, как ты.       – Ты не попытаешься переубедить меня? – удивился Осаму. Это не то, что он ожидал.       Хината удивленно приподнял брови, – Нет? Зачем мне? Ты явно много об этом думал, – и тут его глаза распахнулись, – Подожди! Ты же не бросишь волейбол до того, как я присоединюсь к команде?       Он выглядел таким шокированным. Осаму засмеялся и потряс головой, – Не-а, я буду играть пока не выпущусь, – он гордо задрал подбородок, – мне же нужно убедиться, что алмаз, который я отполировывал, засияет.       Хината весь заблестел, – Я точно буду сиять!       Осаму задумчиво кивнул, – Мгхм, думаю, будет лучше, если я буду приглядывать за тобой, просто на всякий случай, – и он засмеялся, когда Хината в отместку запустил в него пластиковой грушей.       Да. Хината был странным ребенком. Но Осаму не мог и подумать о друге, лучше него.

***

      Прошло уже две недели, а Кита до сих пор не пришел в себя. Капитан. Место капитана. Капитан Кита. Капитан юношеской команды Инаризаки. Капитан одной из сильнейших команд. Они с Араном вели много тихих бесед об ожиданиях и принятии чувств и реальности.       Во время этих бесед Аран часто проводит рукой по лицу и говорит, – Шинсуке, ты же знаешь, что можешь просто быть счастлив?       Была первая неделя февраля, когда команда собралась в одном из классов. Ките было интересно, что же они будут делать сегодня. Ведь он все еще осваивается на новом месте, потому тренер Куросе, скорее всего, позвал Киту только ради того, чтобы утихомиривать остальных ребят. Тренер пообещал, что скоро тренировок станет больше – пока он просто был занят. Еще бы, они уже были третьими в стране, а скоро еще и отборочные, любой бы устал.       Кита их не подведет.       В классе был телевизор с проектором, и тренер Ооми возился с ними, чтобы показать видео. Кита сидит сзади, между Омими и Араном, ведь он практически единственный член команды, который может быть сосредоточен и на презентации тренеров, и на поведении членов команды. Кита бдительно следит за отвлекающимися ребятами. А еще прямо перед ним лежит блокнот, маркеры и ручки. Он готов делать заметки.       Кита думал, что они уже достаточно посмотрели игр с весенних матчей. Он мог чувствовать энергетику своей беспокойной команды, которая не хотела в сотый раз повторять свои ошибки. Возможно, стоит поговорить с тренером Куросу о более практичном использовании времени команды. Просто, отрабатывать то же построение команды для них куда лучше, чем тыкаться в собственные ошибки.       В комнату вошел тренер Куросу, его лицо немного сморщилось, когда он перекатил леденец во рту, глазами он пробежался по команде. Только половина парней сидят более-менее прямо. Сзади Кита видит, как Атсуму и Осаму тихонько сползают вниз на своих стульях: им уже совсем наскучила эта встреча. Атсуму был особо угрюм, он прервал свою тренировку подач – в планах у него было сто подряд. Кита приостановил его на восемьдесят седьмой. Атсуму ныл всю дорогу от зала до раздевалки, потом – от раздевалки до душа, ну и в конце – от раздевалки до этого класса.       Впереди Куросу прочистил горло, – Парни, мне нужна ваша помощь.       Кита моргнул.       Позади тренера вспыхнул экран. Это было не видео с национальных. Это видео их собственного зала. На нем были парни в форме Инаризаки посреди тренировки. Ките показалось, что в углу экрана, почти вне угла обзора камеры, он увидел что-то рыжее.       – Вы же в курсе, что у нас уже начался отборочный лагерь учеников средних школ, которые планируют поступать? – Куросу скрестил руки на груди и присел на край стола.       То, что Инаризаки была сильной школой уже около двух десятков лет, для Киты было чем-то очевидным и правильным. И школа с лучшей волейбольной командой префектуры и лучшим финансированием, конечно же, собиралась прибрать к себе лучших игроков, еще больше укрепив свою позицию. В волейбольную секцию ежегодно принимали около ста новичков, но в саму команду принимали не больше двух или четырех человек. Иногда принимали больше: например, пять или шесть, как в год Атсуму, но все же не больше.       Чтобы упростить отбор огромного количества новичков и начать сезон “с чистого листа”, как любил говорить тренер Куросу, Инаризаки удалось получить разрешения от управления школ округа на проведение отборочного лагеря, чтобы отсеять из ста претендентов всего десять. Это также помогло и другим школам, ребята, преуспевающие в волейболе, но которые не хотели жить в лагере, могли поступить и в другие школы – таким образом таланты распределялись по всей префектуре.       А в первую неделю учебного года, отобранные претенденты тренировались с командой, чтобы понять на какие позиции их лучше поставить. Это очень, очень напряженное время, и Кита с нежностью и с теплотой вспоминал свою первую неделю. Тогда он и подружился с Араном и Акаги, все трое переживали всю первую неделю. Кита и Омими, выпускники академической, а не спортивной школы, приехали в Инаризаки полные надежд, и тренер Куросу взял их.       Кита не видел Хинату уже две недели, сам отбор в лагере проходил по выходным, поэтому они не могли тренироваться. Но это не мешало Хинате спамить ему сообщениями, рассказывая о том, “КАК КРУТЫ” были другие ребята, которых он встречал. Или о вещах, которые он должен попробовать. Или о том, сколько ребят его возраста было в этом лагере, которые любили волейбол так же, как он.       Но он еще ни разу не рассказал о том, как у него дела. А когда Кита спросил, как проходят его пробы, он только ответил: “О, я без понятия. Надеюсь, все хорошо! Отлично! Но я сам веселюсь от души!”       – В чем именно нам надо помочь, тренер? – спросил Гинджима, подняв брови. Кита был рад, что тот хотя бы поднял руку прежде, чем спросить, хотя так и не дождался банального кивка.       Тренер Куросу грустно улыбнулся, а потом обменялся с Ооми веселым взглядом, – Вы все, детишки, пришли к нам из разных школ, и так получилось из-за того, что мы следим за талантами. Для рекрутинга.       Он почесал подбородок и, посмотрев на потолок, задумался, – Я тренирую тут уже семь лет, и меня еще ни разу не удивлял игрок, которого я никогда раньше не видел.       Команда заерзала, где-то раздался тихий бубнеж. Кита заметил, что Осаму и Атсуму заинтересовано наклонились вперед. Кита перестал записывать, чтобы понаблюдать за лицом Куросу. Это хороший сюрприз или плохой? При этом, сомнений в том, кто произвел на Куросу такое впечатление, не было.       – Включите запись.       Начинается видео, и начинается игра – и это сто процентов Хината, там, в нижнем углу, – команда принимает мяч и Хината вылетает из заднего ряда для атаки. Очко за его командой. Следующее видео, идеальный по времени блок, но блокирующий явно озадачен низким рыжим мальчишкой, которому удалось его обойти. Следующее видео. Хината делает широкую атаку. Следующее видео. Хината прыгает выше, чем могут дотянуться блокирующие. Следующее видео. Мощный съем команды противника, и Хината, появившись из ниоткуда, принимает его, его тело немного откидывает назад от силы удара.       Он веселится, да. Несмотря на то, что качество видео не очень, широкая улыбка Хинаты во время игры была отчетливо видна. Кита осмотрел комнату. Видят ли остальные то, что видит он? То, что видят близнецы, Аран и Акаги? Чувствуют ли они трепет? Замешательство? Удивил ли их Хината так, как удивлял своих друзей? Они же должны это видеть, так ведь?       Видео ставят на паузу, а камера приближена на Хинату, который дает “пять” членам своей команды. Куросу постучал пальцами по экрану и пристально посмотрел на команду, – Кто он такой? Кто-то из вас слышал об этом ребенке раньше?       Кита наблюдает за тем, как Атсуму и Осаму склонили головы друг к другу и ударили кулачками под партой. У Атсуму была идея сохранить тренировки с Хинатой в тайне. Ему нравилась интрига и напряжение, которое могла вызывать ситуация с темной лошадкой, которая придет на отбор и порвет там всех. Кита был разочарован тем, что Аран и Осаму согласились, а Акаги придерживался нейтралитета.       Как бы Атсуму не хотел делать вид, что вся эта тайна ради драмы, Кита все понимал. Атсуму никогда не признается вслух, но он был очень обеспокоен тем, что навыки и умения Хинаты будут приписаны ему, или им всем, а не самому Хинате. Он переживал, что, если бы узнали, что Хината ученик Атсуму и Осаму, требования к нему стали бы повышенными, и он бы их не оправдал. Вот поэтому в декабре Атсуму отказался пасовать Хинате совсем и сказал ему тренироваться с Осаму, Китой и их “дерьмовыми” пасами; нужно это было для того, чтобы Хината мог сиять и без сеттера национального уровня.       Атсуму хотел, чтобы Хината уверенно стоял на двух ногах, совершенно забыв о том, что волейбол командный вид спорта.       После двух лет, проведенных в этой команде, Кита думал, что знал тренера Куросу достаточно хорошо. Он был человеком, который знал, что залог успешной команды не только сила и талант, а еще плюс нечто большее. И Аран помог ему понять это во время одной из их бесед после того, как Кита получил футболку с номером один.       – Я недостаточно хорош, я не знаю, как вести за собой одну из лучших команд в стране, – сказал Кита ковыряя пальцем трубочку своего баббл чая.       Аран вздохнул, – Ты веришь в то, что делает тренер?       Кита моргнул, – Да.       – И веришь в то, что делает тренер, когда дело касается волейбола?       – Да. Конечно.       Аран улыбнулся, в его глазах горела теплота, – Тренер придает большое значение вещам, выходящим за рамки простых навыков, – он отпил немного чая, – иначе ты не был бы нашим капитаном.       Кита удивленно уставился на него. Неужели все так просто? Хотя, Кита не мог упустить возможность подразнить Арана.       — Аран-кун, ты говоришь, что меня выбрали, несмотря на то насколько я плох? – а затем позволил себе улыбнуться, когда Аран разволновался и начал отрицать все обвинения.       Кита посмотрел на тренера, сидящего перед ними, и понял, что он оценил бы все, чего добился Хината с Атсуму и Осаму. С Араном и Акаги. С Китой. Даже если Хината и не был чертовски хорош.       – Тренер, – Кита поднял руку, дожидаясь, пока его спросят. Аран, сидящий рядом с ним, посмотрел на него с широко распахнутыми глазами. Атсуму и Осаму развернулись к нему с ужасом. Акаги подпер голову рукой и улыбнулся.       – Да, Шинсуке, хочешь что-то нам сказать?       – Это Хината Шоё из средней школы Юкигаока, – тренер Куросу удивленно моргнул.       – Ага, ты знаешь его?       – Да. Хината-кун был частью постоянных секретных тренировок Атсуму и Осаму, которые проводились с мая того года, – повисла гробовая тишина. Близнецы замерли, уставившись на предателя Киту, – Аран-кун, Мичи-кун и я также помогали и регулярно участвовали в этих тренировках с прошлого лета.       Выражение лица тренера Куросу было значительно более расслабленным, чем тот угрюмый взгляд, с которым он обычно ходил. Его губы приоткрылись, как будто он хотел задать вопрос. Затем он наклонил голову. Он бросил на тренера Ооми задумчивый взгляд. После он перевел свой острый взгляд на близнецов.       – Атсуму. Осаму, – гаркнул он. Близнецы тут же развернулись к нему, как меленькие щенки, пойманные за капанием в мусоре.       Его глаза сузились, – Это правда? – Кита чуть не засмеялся от вида столь недоверчивого лица тренера.       Близнецы поежились, обменявшись взглядами. Наконец-то Осаму забормотал, – Мо-о-ожет бы-ы-ыть…       Куросу поджал губы и потер глаза под очками, – Атсуму, есть что сказать?       Атсуму держал плечи так ровно, что Кита примерно предполагал, как выглядело выражение его лица, – Он правда талантливый, было бы тупо его не брать.       Тренер Куросу выглядел уставшим. Он как будто пытался решить сложнейшую головоломку только для того, чтобы получить по лицу. Это открывало обстоятельства, которые Куросу никогда бы не связал сам. Кита подозревал, что тренер считал себя спецом в волейбольной жизни Хёго. А Хината появился из ниоткуда и разрушил эту веру тренера в себя. Молодой игрок, который превзошел все ожидания.       Тренер Куросу на несколько мгновений замолчал, а потом устало выдохнул, – Почему?       Близнецы тут же ощетинились. Это был худший вопрос. Почему Хината? Почему он? Он такой низкий! Почему вы тратите на него время? Вы двое и он? Хината стал намного лучше, после года тренировок с талантливыми волейболистами. Но это не мешало Атсуму и Осаму защищаться.       Во избежание грубостей со стороны Атсуму в адрес тренера Кита решил вмешаться, – В начале, Хината-кун был неопытным и неумелым. Но сейчас, – Кита указал на экран, – тренировки многому его научили. Атсуму и Осаму увидели в нем скрытые таланты и решили ему помочь.       А сейчас, видимо, перейдут к главному – к чему такая секретность?       – Однако, учитывая, что у Хинаты было мало опыта, многие бы начали говорить, что мы попусту тратим на него время. Надеюсь, теперь вы поняли, что это не так, – закончил Кита, пристально глядя на тренера.       Тренер Куросу снова поджал губы. Глаза его сначала пробежались по экрану, а потом перешли на близнецов, – Вы сказали, это началось в прошлом мае?       Кита подавил улыбку. Да, тренер, это так. Именно в то время, когда Атсуму и Осаму начали вести себя лучше. Возвращаясь в прошлое, можно сказать, что это же помогло Арану приобрести уверенность в себе перед Межшкольными. А Акаги помогать другим в приемах.       Тренер Куросу около минуты пожевал внутреннею сторону щеки, а потом пожал плечами, – Хах.       – Эм, тренер, и это все? – коротко спросил Аран.       Куросу скрестил руки на груди и посмотрел на тренера Ооми. Они оба пожали плечами.       – Да, я думаю. Встреча окончена.       Все собирали свои вещи и с любопытством поглядывали на близнецов. Атсуму смотрел с вызовом на каждого, кто порывался что-то спросить.       Суна небрежно бросил через плечо, – Для всех, кто хочет узнать больше о Хинате Шоё, у меня есть видео, – Осаму погнался за ним, в попытках вырвать телефон и остановить позор с тем “hollaback” видео.       Омими обижено посмотрел на Киту, видимо, из-за того, что тот ничего ему не рассказал. Ах, это точно его разозлило. Но, он собрал свои вещи и отошел.       – Шинсуке, – позвал тренер, останавливая его.       Омими и Аран обеспокоенно на него посмотрели, но Кита улыбнулся им и отмахнулся. Оставшись наедине с двумя тренерами, он вежливо поклонился им, – Да, тренер?       Куросу побарабанил пальцами по подбородку, рассматривая изображение Хинаты на экране, – Думаешь, он хорошо впишется в команду?       – Я не смог бы найти кого-то лучше для объединения нашей команды, – честно ответил Кита.       – Хм-м-м, – Куросу повернулся и посмотрел на него, – В будущем, когда у тебя появится следующий протеже, предупреди меня, хорошо, Шинсуке.       Кита улыбнулся тренеру, – О, он не мой протеже, тренер.       Куросу лающе рассмеялся, покачав головой, – Близнецы, правда? Они так поладили друг с другом?       Кита наклонил голову, думая, как бы объяснить дружбу между Хинатой, Атсуму и Осаму, – Не думаю, что близнецам хоть когда-то кто-то нравился так, как Хината-кун.       Куросу кивнул, – Тогда хорошо, – и отправил Киту к друзьям.       Два с половиной месяца спустя Кита гордо отдал футболку Инаризаки с номером 10 своему самому любимому в мире кохаю. Хината гордо вернулся на свое место между Атсуму и Осаму, под громкие подбадривания друзей.       Посмотрев на свою команду, Кита позволил себе мягкую улыбку. На протяжении долгого времени они были сильнейшими соперниками. И, возможно, в этом году они наконец-то станут сильнейшими чемпионами. Кита, по крайней мере, на это надеялся.

***

Уважаемые мои любимые читатели! В послесловии места нет, поэтому пишу тут. Данная работа является частью большой серии работ Inarizaki!Hinata AU, в которой всего 4 части: Fox in the Hole, Foxglove, Foxkill и Foxfire. Я, как видите, перевела только первую часть. Разрешение, кстати, получила на все части. Про перевод остальных частей пока ничего сказать не могу, так как пока никакого желания переводить у меня нет. Его я потеряла от некоторых событий в фандоме в целом, и в пейринге АтсуХин в частности. Когда я трачу дни, недели и месяцы на перевод и ожидания ответов авторов, другие (не все, но некоторые) тратят 5 минут в переводчике, при этом не имея разрешения на перевод. Фикбук же делает с этим целое ничего. Игнорирует меня в саппорте, в вк, в инсте и в тви. Я приняла решение взять бессрочный отпуск от этого прекрасного сайта. Возможно, к декабрю, к своему др, я что-то и переведу как подарок себе. Но, честно, я устала от такого отношения и безнаказанности. Ничего люди не хотят: ни разрешения попросить, ни переводить нормально, ведь проще своровать и закинуть в переводчик, “переводя” таким образом по 3-4 фф в день. В общем и целом, настроение у меня сейчас такое. В декабре, скорее всего, будет небольшой легкий фф, и, если силы восстановятся, я вернусь к Inarizaki!Hinata AU. Кстати, если видите переводы фф boomturkey, то, скорее всего, его сделали без разрешения, так как я, на данный момент, единственный ее официальный представитель)