Помнить

      — Какой странный сон мне сегодня приснился, — сказал сегодня утром Гарри. — Как будто кто-то зовет, но зовет странно…       — Как? — заинтересовалась Гермиона.       — Папой, но, понимаешь, папой меня звала только одна малышка там, в лагере, — Гарри сглотнул комок в горле, и Гермиона физически ощутила его застарелую боль. — Ей три года всего было, и она назначила меня папой. Это еще в первый год было, малышам тогда не делали номера, только на одежде… Заботился о ней, размачивал ей хлеб… Вот приснилась мне…       — Иди ко мне, — Гермиона не замечала, как слезы бегут у нее по щекам. — Все будет хорошо, вот увидишь.       — Ты моя Звездочка, — прошептал мальчик, прижимая к себе девочку.       Сегодня была пятница, и занятий почти не было, только урок, на котором им объясняли про пророков, пророчества и учили видеть будущее. Конечно, для этого нужен был дар, но видеть на день-два вперед к концу обучения умел каждый. На этих уроках учили развивать интуицию, предвидеть опасность, поэтому подростки считали этот предмет одним из важнейших.       Быстро позавтракав, они пошли в класс. Гермиона чувствовала какую-то смутную тревогу, у нее было ощущение, что кто-то совсем рядом очень в ней нуждается. Взглянув на Гарри, девочка поняла, что у него аналогичные ощущения, поэтому сидела она, будучи несколько напряженной, что увидела их мастер.       Подойдя к ребятам, мастер Лаура вгляделась в детей и тихо охнула. Вытерев набежавшую слезу быстрым жестом, мастер обратилась к Гермионе:       — Бери своего любимого и быстро отправляйтесь домой, вы сейчас там очень нужны. От урока я вас освобождаю, все равно вы сегодня бесполезны.       — Спасибо, мастер, — от души сказала Гермиона, утаскивая Гарри за руку.       — Дети, — сказала им вслед мастер Лаура, — все мастера останутся в школе на выходные, ждать не надо. Как только нужно будет, вас примут.       — Вы что-то видите, — прошептал Гарри.       — Я же ваш мастер, — грустно улыбнулась мастер Лаура, ей предстояло еще рассказать о том, что она увидела, директору и остальным.       Мастера и другие учителя никогда не отказывали в помощи своим ученикам. Особенно, если дело касалось чего-то настолько серьезного, чтобы всполошить пророка. Поэтому директор сразу же собрал коллектив. Но подростки этого не знали. Собравшись, они активировали порт-ключи, чтобы оказаться вблизи дома.

***

      Луна, которая полюбила сидеть на полу и играть с кубиками, купленными ей Грейнджерами, вдруг встрепенулась и замерла, напряженно глядя на дверь. Миссис Грейнджер, наблюдавшая за жавшейся к ней девочкой, которая сейчас играла в гостиной, отложила газету, увидев перемену в поведении ребенка. Луна не воспринималась взрослыми десятилетней, она была абсолютно нормальной девочкой лет четырех-пяти. Но никак не десятилетней, и с этим феноменом все никак не могли разобраться.       Дверь открылась, в гостиную вошел Гарри. Он всегда входил первым в любое помещение, безотчетно охраняя свою Гермиону. Но сегодня мальчик замер, увидев новую девочку в гостиной.       — Здравствуй, мама, — улыбнулся Гарри. — У нас гостья?       — Гостья? — появилась Гермиона. — Ой, какая прелесть!       — Знакомьтесь, дети — Луна Лавгуд, — улыбнулась миссис Грейнджер. — Будет вам сестричкой, не возражаете?       — Как мы можем возражать? Мы рады, правда, Гарри? — обернулась к мальчику Гермиона.       — Да, любимая, — согласился Гарри, что-то его беспокоило.       — Меня зовут Гермиона, — Гермиона присела рядом с девочкой, которая смотрела на нее широко открытыми глазами.       — А меня… Луна… Лавгуд, — запинаясь, с трудом ответила Луна.       — Давайте, дети, мыть руки и кушать, — улыбнулась миссис Грейнджер. — Миона, помоги Луне, пожалуйста.       Казалось, Луне очень трудно самой помыть руки, взять в руку ложку, к тому же Гермионе отчего-то захотелось посадить девочку, которая была лишь на год младше, себе на коленки и покормить. Это желание было очень странным, но противиться ему было почти невозможно.       — Хочешь, я тебе помогу? — прошептала Гермиона Луне, и та кивнула с такой готовностью, будто ожидала этого вопроса.       Гермиона взяла ложку в руку и принялась медленно кормить девочку, которая сжимала в кулачке кусочек хлеба с таким видом, как будто это была конфета. Гарри начал расспрашивать маму о девочке.       — У нее на глазах умерла мама, а потом покончил с собой и отец. Первые месяцы она даже ходить не могла, мало что понимала. Наши специалисты считают, что она стала ребенком внутри себя, защитившись от стресса, только мне кажется…       — Что, мама?       — Ты не обижайся, но она похожа на тебя — не капризничает, если плачет, то очень тихо, кушает все, хотя ей явно трудно держать ложку, иногда я думаю, что малышка просто не привыкла к ложке.       — Это возможно, — пробормотал мальчик, уже чувствуя ответ.       — Ну и она кого-то ищет, смотрит на людей, будто хочет кого-то увидеть…       — Знаешь, мама, это, конечно, невозможно, но мне нужно что-то проверить, — каким-то неживым голосом сказал Гарри.       — Что такое, Гарри? — спросила мама.       — Понимаешь…. У меня сон был про лагерь, да и мастер… Мне надо проверить, вдруг я ошибся?       — Хорошо, проверяй, а как?       — Любимая, вы все? — спросил Гарри Гермиону, на что та кивнула.       — Хм… Луна, — начал Гарри, переходя почти на шепот. — Айнц, айнц…       — Фир, зибен, — продолжила Луна и запнулась, виновато посмотрев на Гарри. — Забыла…       — Ничего страшного, мы повторим еще раз, — автоматически сказал мальчик и начал расстегивать рукав.       — Что ты хочешь… — начала Гермиона и вдруг поняла, что.       — Папа! — раздался детский крик в небольшой столовой. — Папочка! Я так просила! Я хотела! Я просила попасть к тебе! Папа! Ты есть! Ты появился!       Луна повисла на шее Гарри, заливая его слезами и называя папой, а Гермиона просто плакала. Миссис Грейнджер не могла понять, что здесь происходит, зато все остальные, кажется, понимали.

***

      — Понимаешь, мама, — рассказывала Гермиона, — она звала Гарри, даже в сон дозвалась.       — Но кто же тогда эта девочка?       — Ей было три, когда она туда попала, — начал Гарри. — Совсем ничего не могла, только плакала, а плакать же нельзя. Это мой первый год был, — он тяжело вздохнул и продолжил: — За младшими смотрели старшие девочки, но их было немного, потому помогали все, кто мог. Она такая милая была, только номер свой забывала постоянно и приходилось прятать малышку от этих… Черных. Прожила так два месяца…       — А потом? — тихо спросила мама, и Гермиона отвлеклась от Луны, чтобы поймать руку Гарри, даря поддержку.       — На малышах опыты ставили… Эти. Ну и однажды она сильно заболела… Три дня целых мучилась, — Гарри посмотрел на маму глазами, полными такой боли, что та просто обняла мальчика, прижимая к себе, будто желая защитить. — Она меня называла папой и мечтала… Волшебная девочка была, в последнюю ночь я ей рассказывал, что скоро не будет этих, а будет много молока и хлеба. Она умирала, а я ей рассказывал сказки…       — Какая же у тебя душа светлая, — прошептала мама. — Вот, доченьку привела на свет.       — Нам… Мама, нам в школу нужно, срочно, — сказала Гермиона. — И Луну… Тоже.       — Ты чувствуешь? — спросил Гарри.       — Я вижу, — веско ответила Гермиона.