Нежданная альтернатива

Вдалеке, за гранью, отделяющей сон от смерти и комы, цветёт прекрасный тёмный сад Бардо, из которого не возвращаются после перехода. Сам Идзанаги не смог спасти жену из заточения под водами мира перехода. Там есть и лабиринт, перестраивающийся в зависимости от местоположения бегущего сквозь отражения, словно Тесей, потерявший клубок Ариадны. Вернуться оттуда возможно, хотя это и опасно. Есть также место, где любой путь не проходит по прямой, ведь нити, образующие ткань реальности, словно пелена Изиды, тянутся за конечностями, то разрываясь, то собираясь в причудливые складки, в которых не сложно увязнуть. Между ними пролегала пустота, не желающая заполнения — природа тех, кто умрёт окончательно, кто может вернуться и тех, для кого смерть видится недостижимой роскошью. Само существование столь противоречивых концепций отдаляло их друг от друга. Мечислав всегда видел этот вакуум, скрывающий огни сада в глазах людей и прочих смертных. Он не раз бывал в том саду, что был лучше реальности: природа временных, смертных созданий отталкивала его. Стилински достаточно было не иметь детей для того, чтобы жить веками, курсируя между реальным миром и окончательным финалом через Бардо, посещая сны как пользователь, ни разу не попадая в лабиринт. В конечном итоге всегда должен быть Зверь. Божественный порядок тех, с кем он никогда не встречался, казался нерушимым, пока неделю назад его не убила первая детская любовь. Робкая, извращённая, тёмная и односторонняя, она угасла во время терапии, как и должна была, оставив на своём месте трёхмерную тень двухмерной проекции идеализированных ложных ожиданий на живого человека. Позже его старая иллюзия и убила его. А ещё позже она сама его и нашла. В этом тоже проявлялся порядок — упорядоченная конструкция термодинамических чудес, невозможных в закрытой системе, но порождённых её доступными пределами. Все части этой шаткой конструкции соприкасались, то высекая искры, то заходясь скрежетом, когда детали незаметно заменялись на новые. Движение не прерывалось. В своё время Мечислав потратил изрядное количество времени и денег на то, чтобы изучить свою генеалогию, но не нашёл ничего стоящего помимо далёкой тётки его предка из четырнадцатого века, умудрившейся умереть в шестнадцатом. Как раз в день появления на свет его очередного предка. Зверь был всегда, люди просто не замечали этого до тех пор, пока не перестали заводить ораву детишек, из которых до репродуктивного возраста доживало, максимум, пятеро. Почему Зверь в его мире всегда был один и он, умирая, передавал свои способности кровным наследникам, пусть даже не родным детям? Почему на этот факт не влияла слишком большая разница геномов? Если списать со счетов брак переписи населения, Стилински верил, что его легендарная прародительница могла прожить достаточно долго. Теперь же, рассматривая увядшие плоды древа жизни, бывший оборотень задумывался о роли семейства Арджент в истории Зверя текущего измерения и всё больше боялся последствий своего исчезновения недельной давности. Что случится с подвижной взаимосвязанной системой, частица которой окажется выбитой из рабочего процесса, безвозвратно потерянной? Сами собой напрашивались два очевидных ответа и одно неясное предположение, которое вертелось в подкорке, но никак не хотело облекать себя в пристойную, лаконичную форму. Ему нужно было увидеть сон, снять маску или просто уйти отсюда: из этого места, города, континента или, что предпочтительнее, измерения. Он не мог. Мечислав сидел напротив чужеродной для него итерации, глядя на смертного, воспринимая его равным себе, и пытался понять, как сказать ему, что происходящее здесь — нормально относительно временной природы, окончательно относительно умирающих, чудовищно относительно этики и душераздирающе относительно ментального здоровья. Возможно, говорить и не стоило — мужчина перед ним не нуждался в нём как в личности. Мечислав чувствовал, что Дерек до сих пор любил Кейт в какой-то, ему одному понятной, форме, как чувствуют зуд под неокортексом, когда сознание не может связать слишком далёкие концы неподходящих нитей, но уже видит историю как гештальт-картину. Оборотень продолжал винить себя во всём, что произошло с ним ранее. Это заполняло пробелы, но не более. Альфе, как и любому смертному, хотелось поддержки, словно он был ребёнком-марафонцем, упавшим на забеге от рождения до смерти, а время уже заканчивалось. Все эти нездоровые диалоги, странные перепалки, угрюмость трезвого молчания, мокрый сон — это способ заполнить время, задобрить судью и попытка встать, опираясь на кого-то весом всего тела. Просто ещё один толчок, ещё одна закономерность. Стилински не был нужен сам по себе, как, впрочем, и всегда.  — Имманентность, Хейл. — Легко бросил биохимик, будто это действительно могло что-то объяснить. — Недоказуемое и неопровержимое явление следов божественного присутствия. И хаос как непостижимая форма порядка. Логическое объяснение не делает переживание проще, но кому, как не нам, верить в то, что истории не заканчиваются после того, как книгу закрывают. У тебя есть доказательства того, что мир безграничен, как и доказательство того, что твой личный мир оказался уже, исключив из себя возможность твоего продолжения. Любопытно, — заметил биохимик, жалея, что у него в руке нет ничего мало-мальки никотинсодержащего, — ты захочешь найти их в другом месте или предпочтёшь хранить остатки неисполнившегося? Стилински прогулялся вдоль рядов колб, пальцами стирая пыль с металлических полок. За ними было много старого оборудования, местами нерабочего с точки зрения действующих научных принципов людей.  — Ты читал запись другого Питера обо мне и это действительно имело место быть. «Tandem somnum», «locus est ianua», — заметил медик, подходя к паратехнологическому устройству неясного назначения, — но, тем не менее, «immanence» это «conclusus». Не грусти. — Мечислав посмотрел на мир в ретроспективе и увидел, как молодая версия его матери загружает в аппарат колбу с тканью, получая на выходе тёмную газообразную субстанцию. — Соль растворится в воде, вода испарится, а на дне образуются кристаллы. Вопрос о том, кто бросил их в раствор становится вопросом времени, которое уйдёт на возвращение формы. Гаф ждёт. Божественный порядок в чистом его проявлении. Призрачная Клаудия сопоставила содержимое нескольких таких колб и опорожнила одну из них, присоединив шланг к пробке одним концом, а другим к герметичному аквариуму с крысами. Животные взорвались.  — Но когда мир сгниёт — мы вернёмся на свои места, обещаю.  — Ребёнок. — Послышался приближающийся голос Хейла из-за стеллажей. — Ждать конца света из-за своего отвратного прошлого — жалко. А пытаться его организовать всё равно, что убить тех, у кого всё хорошо. Разве они должны терять всё из-за того, что у тебя самого чего-то нет? Дерек, судя по звуку, поставил своих детей на место. Мечислав, всё ещё наблюдая за молодой версией матери, услышал, как рядом с ним шуршит застёжка куртки альфы и тот тихо чертыхается.  — Я говорю о наблюдении, а не о вмешательстве, Хейл. И ты забыл свой допинг?  — Ага. — Произнёс Дерек совсем рядом с фальшивой лёгкостью. — И не говори.  — Хочешь посмотреть кино?  — ЛСД?  — Исторический канал без звука, — хмыкнул Стилински, глядя, как эмбрион, в который поместили чёрную субстанцию, начал двигаться, но через пару секунд разложился, — здесь такой треш происходил.  — У тебя глаза белые.  — А у тебя красные. Мы с тобой как флаг Польши, если ты будешь снизу. Дерек дал ему не очень звонкий подзатыльник и маска сместилась с приступом боли. Мечислава мутило, но он отчётливо услышал слова Клаудии. «Все образцы разлагаются на одинаково агрессивную материю, но некоторые из них — их близнецы — не проявляют данное свойство. Как правило, один из тройняшек обязательно меняет агрегатное состояние при переработке, но большинство…» Медик пошатнулся и понял, что видит ту же комнату, но только в реальности и выше. В руке Дерека, стоящего по левую руку от него, находилась маска, а сам Стилински был одет в пальто, в котором и умер. Оно только добавляло углов его нескладной фигуре, исследуемой взглядом Дерека. Положение скул и высота век тоже сместилась, из-за чего Мечислава замутило и он опёрся на стеллаж.  — Ты другой. — Осторожно, но слегка удивлённо произнёс оборотень, пытаясь прикоснуться к удлиненным прядям, но медик отстранился, стараясь не упасть. — Я тебя вижу.  — Верни мне маску, — прохрипел биохимик, протягивая руку к инструменту, — мне плохо.  — Это мы тебя так. — Диагностировал оборотень, очерчивая лицо и руки Стилински. Стоило прикрыть глаз, который не болел, чтобы почувствовать, как из-под прорезанного плаща капало что-то влажное. Открыв его снова, медик увидел, как из разреза шла не кровь, а какая-то жидкость, внешне похожая на ртуть и пахнущая озоном. — Ты же говорил, что всё заживает. — С нескрываемым упрёком произнёс Дерек. — Тебе обезболить?  — Не поможет. Мне очень хреново, — почти прошептал маг, — пожалуйста. Тёплые и немного дрожащие руки Дерека слегка надавили на ушибленный висок и всё сжалось, вернувшись на круги своя. Дышать снова стало приятно, а тело ненадолго окутала та самая субстанция, которую извлекала из тел Клаудия.  — Я знаю, что здесь происходит. — С уверенностью сказал биохимик альфе. — Кажется, это объясняет очень многое. А ты не верил в порядок. Дерек потёр переносицу и снова осмотрел уже привычное ему тело.  — Что ты вообще такое?  — Дарак. — Оскорбляя себя, выплюнул маг. — Раньше был Зверем, как и один из твоих детей. Здесь, в твоём пространстве, ребёнок, рождённый от Арджента или Арджентом, всегда имеет близнеца, который погибает при рождении брата или сестры. Если отцом был человек, то человек и рождается. А если оборотень…  — Нет. — Резко и просто оборвал его Хейл.  — Что, «нет»? — Переспросив, Мечислав почувствовал острые точки, давящие на горло в опасной близости от сосудов.  — «Нет» значит «нет». Стоп. Перестань говорить о них так, будто в банках мочёные яблоки. Выбор, который должны были сделать мы с Кейт, совершили за нас наши семьи. И ты говоришь, что он был правильным?  — В этот раз родился бы Зверь. Ты был бы готов к тому, что твоё чадо вырежет половину города? Или к тому, что тебе придётся если не отбивать его у охотников, то прятать, даже ценой собственной жизни? — Сухо полюбопытствовал медик, скрывая отвращение к себе, к неосознанному родительству Хейла и Арджент, а также стараясь не раскрывать того, что сам убил бы ребёнка Дерека в личных интересах, если бы это могло вернуть ему бессмертие.  — Я бы умер за своего ребёнка. Или убил. — Не колеблясь ни секунды, ответил Дерек. —Знаю, меня к этому не готовили. Я, как бета, вообще не должен был непременно давать потомство — по крайней мере, это могло бы нарушить иерархию стаи. Но, знаешь, было бы здорово научить кого-то стоять, говорить, не развозить кашу по тарелке и считать по дискриминанту.  — Какая пугающе подробная фантазия.  — Продолжение себя, шанс создать нормальную семью, исправить ошибки. Но такому, как ты, этого не понять, да?  — Если вечная жизнь это вечное одиночество, то я готов вернуть себе утраченное, — так же просто ответил маг, — чего бы это ни стоило. Напряжение, скапливающееся между ними, было подобно стенам пирамид — стык двух противоположных идей был настолько тонок и непримирим, что в него нельзя было вставить и лезвие ножа.  — Прямо-таки любой ценой? — Прошептал Хейл со странной смесью эмоций, будто пытался что-то понять.  — Всегда есть ограниченная группа лиц, способных сделать мою жизнь сложнее.  — Значит, ты не пожертвуешь близкими?  — Я этого не говорил. Но они входят в эту группу. А у тебя разве не так? Сверху, за стеллажами послышался шум шагов и первой в помещение, как и ожидалось, вошла Дженнифер. За ней следовали четверо — Эллисон со Скоттом и Лидия с Эрикой.  — У нас мало времени, — без прелюдий начала учительница, голос которой притупляла маска, — я обновляла чары на спящих полисменах и почувствовала, что Кали, Девкалион и Эннис приближаются. Стайлз, Дерек, идите сюда.  — Почему ты потащила нас в подвал? — Спросил Маккол. — Нужно валить.  — Как ты думаешь, Скотт, что они сделают, когда найдут близнецов? Здесь везде наш запах.  — Это то, о чём я вам говорила. — Внезапно прервала Дженнифер Эрика и пошла в сторону Мечислава с грацией рептилии. — Человек из сна приказывал мне принести сюда Список.  — Так, постой, это Список? — Неверяще сказала Эллисон, глядя на коробку с лентой. — Тот самый, оригинальный Список? Это же Клондайк для охотников. Мечислав посмотрел на стол, точнее, на стойку с колбами, одна из которых недавно разбилась, о чём свидетельствовали штрихи, оставленные осколками на пыли. В оставшихся колбах клубилась темнота. Несмотря на относительную новизну материала, он точно пригодился бы для опытов. Стилински незаметно сунул одну из колб в карман, не особо задумываясь о том, что это могла быть крошечная ручка маленького чудовища, смерть которого спасла город, если не страну, от потенциального серийного убийцы.  — О чём это вы? — Спросила Лидия, осматривая помещение.  — Список всех существ Америки. — Одобрительно кивнув, сказала Дженнифер. — Все родословные со времени колонизации. Нам нужно спрятать его, иначе будет как с Калаверас. Если бы не Талия, они бы совсем вымерли.  — Спрятать от стаи альф или от меня? — Прямо спросила охотница.  — Эллисон, не надо. — Мягко осадил её Скотт. — Мы тебе доверяем. Мы одна команда.  — О, команда монстров это прям моё. — Фыркнула девушка. — Мы как Мстители, только намного младше и постоянно косячим, а я ваш Хоукай с сиськами, да? Если бы не реакция Скотта, Эрика залепила бы Эллисон обратную пощёчину.  — Ты в третий раз за вечер называешь меня косяком, — прошипела канема, — ты являешься в мой город, в мою школу, в мой класс, ссоришь Стайлза и Скотта и вызываешь свою тётку, что запускает цепочку событий, сделавших меня, — Эрика вырвала руку из хватки Маккола и неясно очертила своё тело, — этим. Раньше я хоть контролировала себя, а сейчас меня будто насилуют по ночам.  — Эрика, ты не туда воюешь. — Одёрнула её Лидия. — Сейчас мы все здесь из-за тебя и Списка, а Стайлз и Скотт не ссорились. Они просто стали другими.  — Точнее, ты, Лидия, открыла в себе увлекательные способности банши, Скотт пару раз пытался убить меня, Стайлз не соответствует тому, каким вы его описывали до всего этого дерьма, а тебя, Эрика, оцарапал Дерек и вышел сухим из воды. Именно для этого мне нужен Список. Зная о природе подозреваемых, мы смогли бы определить, кто действительно виновен. Монстры остаются на свободе, покрывая друг друга в самой сложной коррупционной схеме страны без взаимосвязи, видимой простыми людьми.  — Виновен в том, что он родился не человеком или его таким сделали? — Скотт сжал свободную руку до побеления. — Уж извини, что не каждый может принять пару таблеток и быть нормальным пару дней в месяц.  — Скотт, это сексизм. — Укоризненно и оскорблённо взвилась охотница.  — А это расизм, Эллисон. — Тоном, холоднее жидкого азота, ответила Блейк. — Пересмотри лексикон, говоря о монстрах. Как-никак, а ты единственный человек в комнате.  — Да вас всех будто подменили! Вы все ненормальные. Мы должны сидеть дома и пить пиво, а не вот это вот всё. Лидия, хоть ты скажи им! Мечислав ухмыльнулся, слыша слова Скотта в речах ящерицы.  — Прекрати истерику, Рейес. — Дженнифер раздражённо потёрла виски и присела у коробки. — Нам нужен план. И где носит Хейла со Стилински? Я их не чувствую.  — Да здесь мы. — Отозвался Хейл, но это не возымело никакого эффекта. — Эй!  — Ты понимаешь, что это значит? — Спросил почти догадавшийся Мечислав. — Мы не одни можем передвигаться по таким комнатам. И даже сейчас мы можем быть не одни.  — Обнадёжил.  — Иди давай, нас заждались. После того, как из комнаты вышел Дерек, за ним последовал и Мечислав, на которого направили сразу же несколько фонарей.  — Чувак, какого хрена ты делал в стене?  — Они с Дереком делали. — Поправила Лидия.  — Невероятно. — Пролепетала Эрика. — Это точно не сон?  — Будь это сном, я бы с тобой не церемонилась. — Холодно бросила Эллисон. За ними действительно была гладкая стена с Уроборосом.  — Поскольку я за старшую, у меня есть пара предложений по организации отступления. Блейк достала из-под стола банку с рябиновым пеплом.

***

Мечислав и Дженнифер шли по залу музея, не нуждаясь ни в оружии, ни в освещении. Свет кое-как мигающих и редких ламп с примерно одинаковым интервалом выхватывал из тени образы оборотней. Насколько Стилински помнил, женщину, копающуюся в трупе работника музея, звали Кали. С ней перешёптывался Девкалион, пока Эннис утаскивал близнецов в сторону выхода.  — Какая встреча. — Протянула Кали, облизывая пальцы, ещё недавно копавшиеся в чужих артериях. — Мой ни на что не годный друид собственной персоной.  — Сказала мне бездарная бета. — Без страха закончила за Кали Дженнифер. — Зачем вы здесь?  — Закон есть закон. — Босоногая рассмеялась, подбираясь ближе к Блейк по дуге, не поворачиваясь спиной. — Ну и дела. Я искала тебя по городам и весям, а в итоге ты сама пришла ко мне, стоило услышать о нарушителях. — Кали достала мобильник и щёлкнула затвором камеры, наставив её на Мечислава. — Это твой щеночек?  — Перестань паясничать. Это, в конечном итоге, не педагогично.  — Это не такой весомый проступок как обращение непосвящённого. — Знакомый голос, немного изменившийся из-за слепоты, резал уши медика. Девкалион, опирающийся на трость, подошёл с другой стороны, поравнявшись со Стилински. — Нам доложили, что ты причастен к этому, молодой друид. Мечиславу было сложно смотреть на новую итерацию Дюка, но он следил за сердцебиением.  — Ваш информатор мёртв. — Осведомил маг альф. — А нам нужна тихая, спокойная жизнь как минимум на двенадцать дней.  — Какой большой щеночек. — Кали снова щёлкнула камерой. — Жаль, что ты такой глупый. Зачем было нападать на моих деток и подписывать себе смертный приговор?  — Мы обнаружили ваших близнецов здесь, — напомнила Дженнифер, неотрывно глядящая на старую знакомую, — и доказать это можно по пробуждению твоих подопечных.  — Но ведь вы всё равно причастны. — Босоногая улыбнулась, по-птичьи склонив голову и демонстрируя расслабленность всем телом, хотя Стилински и знал, что это напускное. — Какая разница в том, были ли вы здесь раньше или позже. За тобой тянется красная ниточка, подруга, ведь ты клубок. Мечислав почти упустил момент, в который Дюк принюхался. Это действие не вписывалось в его представление об охотнике. За исключением того, что перед ним был далеко не охотник.  — Вы здесь не одни. Есть ещё четыре… Пять человек? Странно. — Дюк совсем по-звериному выпустил когти. — Арджент.  — Нам нужны двенадцать дней. — Повторил Мечислав. — Согласно Кодексу… Кали резко ударила его в кадык и мир перед глазами перевернулся.  — Не мешай взрослым говорить. Голос индоамериканки звучал обманчиво легко, пока Стилински, задыхаясь, незаметно ощупал внутренний карман. Страх смерти стал его мотивацией номер один.  — Дженнифер, мы не можем позволить вам уйти. — Твердил голос Дюка. — Вы несёте хаос, пока ваш ученик прикрывается Кодексом.  — Восемь дней? — Строго переспросила Блейк.  — Минус один на сегодняшний день, сучка! Голос Кали перешёл в стремительно удаляющийся крик. На месте Дженнифер послышался свист когтей, означавший, что всё проходило успешно. Стилински, ехидно улыбнувшись, вдохнул на полную грудь воздуха, на выдохе бросив колбу в колонну, как раз возле уха Девкалиона. Взрывчатое вещество дезориентировало местную итерацию его бывшего, и маг поднырнул под руку альфы, толкнув его к противоположной стене. Сын шерифа не рассчитывал на то, что слепой, извернувшись, схватит его за локоть. Трость ударила под дых и стало мокро и темно. На секунду магу показалось, что Дюк уронил его в мочу трупа, но это был удачно упавший металлический термос с чаем.  — Дюк, — достаточно громко сказал Мечислав, чтобы слепой услышал, — это же я. Мы успеем устранить последствия. Мы невиновны. Когти чиркнули по уху, но оно того стоило — холодный и скользкий термос, ускоренный магией Стилински, ударил оборотня в лоб, сбив его с дарака.  — Новые трюки, Джули? — С вызовом спросила Кали, ударив очередную копию. — Да ты жулик!  — Уж кто бы говорил о честной игре. — Заметила Дженнифер, появившись возле выхода. В её горло тотчас впились толстые пальцы. Стоящий за ней Эннис зарычал, когда копия рассыпалась битым стеклом. Увернувшись от мраморного бюста, запущенного очередной Дженнифер в Кали, Мечислав упал вперёд — приходящий в себя Дюк потянул его за ногу, а когти пробили бок прямиком в печень.  — Сам виноват. — Шепнул Стилински, рассыпавшись горстью рябинового пепла прямо перед оборотнем. Он открыл глаза на полу в хранилище, откашливаясь так, что больной туберкулёзом испуганно перекрестился бы. От фантомной боли в боку было дурно, но прикосновение Дерека принесло онемение.  — Пора? — Спросила Эллисон.  — Меня сейчас вырвет. — Сдавлено протянул медик. — Они знают о вас. Дженнифер… Мисс Блейк сейчас одна против двоих.  — Уши, Скотт. — Деловито кивнула охотница оборотню и использовала свисток. Рейес, стоящая у выхода с Лидией, принялась тереть виски.  — Что это за звук?  — Если хочешь жить, просто иди за мной. — Строго ответила Лидия. — Мальчики, вы готовы?  — Я готов. — Крикнул Дерек, в ушах которого, как мельком увидел Стилински, находились затычки Эллисон. Оборотни уже упаковали Список в небольшую коробку и были готовы выдвигаться, когда Блейк открыла глаза.  — Боже правый, я почти увидела свой желудок, — хрипло протянула учительница, — нужно напиться, чтобы забыть это. Хорошо напиться.  — Это непедагогично. — Заметил Мечислав, поднимаясь на ноги. — Сколько осталось?  — Двое. — Раскинув руки, ответила Блейк. — Они идут сюда. Но есть и хорошие новости: полиция ещё спит, а Джерард и Кристофер на подходе.  — Как ты вообще… — Заикнулся Мечислав, но наставница просто закрыла ему рот.  — Заткнись. Ты думаешь, я ограничиваюсь всего одной проекцией? Эллисон и Дерек вышли из хранилища, их примеру последовали Лидия с Эрикой, а Скотт, одна рука которого была занята Списком, помог Дженнифер встать на ноги.  — Реванш, сучки. — Прошипела дарак, поднимаясь по ступеням с учениками. Лидия с опаской убрала биту в сумку, прислушиваясь к музею так, как ни один из них не стал бы слушать экскурсовода. Рядом с мёртвыми телами лежал Дюк, силуэт которого обводил пепел. Эннис так и упал на полпути ко хранилищу, зайдясь в эпилептическом приступе, что делало путь безопаснее. Проходя мимо, Дерек не без удовольствия вмазал Эннису ногой в лицо. Послышался хруст и, стоило Хейлу отойти, как Стилински увидел, что нос амбала, висящий на тонкой полоске кожи, отвалился, а верхняя челюсть вмялась внутрь. Видимо, у Дерека были особые причины сделать это и Стилински не хотелось однажды оказаться под сапогом альфы Скотта. Мечислав, дождавшись, когда остальные уйдут за колонну, склонился к Девкалиону.  — Прости, что сделал это, Дюк. — Погладив жёсткие волосы, светлые даже в полумраке, прошептал медик так, чтобы только слепой услышал его. — Я отпущу тебя, ведь ты поступал правильно. Кодекс надо чтить. Всё ещё немного сомневаясь, дарак протянул руку сквозь барьер и стёр короткую полосу пепла, после чего продолжил свой путь.  — Боже… — Шептала Рейес, стараясь не смотреть на изувеченные тела. — Господь всемогущий… Мария и Иосиф… Это я сделала?  — Косвенно, — колко заметила Эллисон, убрав свисток, — я бы не удивилась, если… Всё произошло слишком быстро. Мечислав увидел, как Кали, по скулам которой всё ещё текла кровь, загнала когти в шею Арджент, выпрыгнув из-за входных дверей. Скотт бросил Дженнифер и поспешил к охотнице, тогда как Дерек, вовремя схвативший Кали за голову. Бросив взгляд на Эллисон, Хейл, несмотря на вопли и многочисленные порезы, нанесённые босой альфой, поднял её над полом и несколько раз ударил девушку затылком о двери, оставляя на них вмятины, пока не увидел кровь на поверхности. Лидия и Скотт зажимали рану на шее Эллисон, из горла которой толчками выходила бурлящая кровавая пена, и банши закричала по-настоящему, да так, что на пол посыпались стёкла.  — Элли. — Пытаясь удержать охотницу в сознании, почти кричал Маккол. — Эллисон. Всё будет хорошо. Нельзя спать. Плохо спать, Элли. Да вызовите уже девять-один-один!  — Минус один. — Прохрипела Кали из-под ладони Дерека, лизнув ребро кисти искусанным языком. У медика задёргался глаз от абсурдности произошедшего. Эллисон, глядящая на молчащих друзей со страхом и обречённостью, пыталась повернуть голову, но это привело к ещё большему кровоизлиянию, Дерек, столь жестоко поступивших с Эннисом и теперь убивающий Кали голыми руками, плачущая Эрика и убийственно-спокойная Дженнифер. Это не должно было произойти.  — Зажми здесь. — Приказал Маккол Лидии.  — Но, Скотт, я не знаю…  — Зажми и держи! — Прорычал бета подруге. — Отпустишь — убью. Всех убью. Отсвечивая жёлтыми глазами, Скотт вынул биту Мартин из её сумки и пошёл вперёд к своему альфе.  — Начни с неё. — Дерек отшвырнул Кали под ноги юнцу и вернулся к Эллисон, поднимая поясницу охотницы выше горла. — Кровь не должна попасть в лёгкие. Тяжёлые, чавкающие удары Скотта по телу Кали, с каждым ударом выбивающие из неё всё менее и менее громкие крики, превратили её руки в кровавое месиво, а потом, когда бита была испорчена, бета начал вытаскивать из ран обломки костей. Эрику громко вырвало на пол чем-то бурым, совсем рядом с Лидией, которой было плевать.  — Стойте! — Услышал Мечислав голос Дюка позади себя. Шаркающие шаги приблизились к ним и слепой альфа, покачиваясь, положил руку на плечо Мечислава. Дерек зарычал.  — Скажите этому обращённому придурку, что он доиграется до ампутации. Кали была глухой и метила в Джулию.  — Вот уж отговорка. — Саркастично бросил маг, убирая чужую руку с плеча.  — Говорит тот, у кого есть лекарство от всех болезней. Итан и Эйдан не справились с его получением, но я-то чую. Даже удары Скотта затихли.  — Ты не знаешь, о чём говоришь, Дюк. — Запротестовал Мечислав, всеми силами стараясь не нарушить ритм и не говорить о второй колбе. — Она не вынесет. Я нарушу Кодекс.  — Или так, или она умрёт из-за твоего бездействия и ты тоже нарушишь его.  — О чём это ты? — Подозрительно спросил Дерек.  — Не ты один копался в грязном белье Арджентов, Хейл. — Вытащив стекло из срастающегося виска, устало сказал слепой. — След бога. Дети. Зверь. Почему им пахнет этот дарак? Почему он убирает руки от нагрудного кармана, чтобы мы не подумали об очевидных вещах? Глядя на конвульсии Эллисон, на её тонкие, но сильные руки, бьющие по полу, Стилински вспоминал, почему они расстались с Дюком.  — Почему ты хочешь спасти Арджента? — Безэмоционально спросил Мечислав.  — А почему ты — нет? — Голос Скотта был пуст и глух, хотя друг не набрался смелости посмотреть в глаза медика. — Почему ты не спасёшь её?  — Она выживет, если станет такой, как мы. — Блейк, шатко стоящая на ногах, озвучила то, что и так крутилось в мыслях биохимика. — Если не хуже.  — Пусть хоть позеленеет, хоть обрастёт перьями с ног до головы, пусть меняет вес, голос, повадки. Это всё не важно. Это только тело. Но это… Это моя Эллисон там, внутри. Я приму её любой!  — А есть ли у тебя право решать за неё и её семью? — Спросил Стилински, вспоминая, за что ценил отношения с Дюком. — Если она станет чем-то опасным, её придётся изолировать или убить. Пальцы бледной, как бумага, Эллисон, скребли по руке Лидии. Взгляд девушки стал более осмысленным и одними губами она произнесла «да».  — Чёрт. — Глухо констатировала Блейк, закурив невесть-откуда взявшуюся сигарету. — Последняя воля.  — Что там? — Спросил Дюк.  — Согласие. — Хмуро осведомил его Мечислав и, сбросив чужую руку с плеча, пошёл к Эллисон.  — Я ненавижу вашу неосмотрительность. — Прошипел Стилински, извлекая колбу. — Просто вспомните это, когда на моей шее затянется петля. Маг встал на колени рядом с головой Эллисон и переглянулся с Лидией.  — Это будет быстро и очень больно. — С сочувствием сказал потенциальный висельник. — Некоторые взрываются, некоторые регенерирует, а потом распадаются. Если в тебе есть спящие гены существа, простого взаимодействия хватило бы, Арджент, но нам нужна немедленная регенерация. Лидия, убери руки, пожалуйста. Эллисон вцепилась рукой в его бедро так сильно, что вырвала ноготь, но сейчас Стилински было всё равно — он открыл колбу у раны охотници и чёрная субстанция стекла на шею девушки, частично просочившись на пол, чтобы тотчас улётучиться. Стоило накрыть рану Эллисон на пару секунд затихла, а затем закричала так, как будто ей оторвало ноги. От раны не осталось ни следа и часть неизвестного «следа Бога» вышла во время крика и вновь растворилась.  — Что? — Спросила у себя вслух Рейес. — Как такое возможно? К потолку плавно поднимались трупы, да так, будто в их животы закачал гелий какой-то сумеречный гений и теперь эти «шарики» тел висли, глядя на посетителей мутными глазами. Ближайшее к Стилински тело улыбнулась, глядя прямо на него, пока из его ноздри не вылез паук. «Выпусти меня», прочёл Мечислав по губам, но тут тело затряслось в конвульсиях и не превратилось в дурно пахнущую серую пену. Кажется, если бы сейчас на Землю падал метеорит вроде того, который образовал мексиканский залив, медик бы даже не заметил. «Выпусти меня». «Выпусти меня». «Выпусти меня!»: — кричало последнее оставшееся тело на грани слышимости перед тем, как изойти пеной, разрывая кожу и ткань.