Нежданная альтернатива

Дерек терял терпение, старательно стаскивая одежду Мечислава. Это чувствовалось по тому, что уверенные движения были не такими чёткими, как раньше — оборотень всё равно боялся оцарапать партнёра, и его жесты, простые и механические, становились более рваными. Мечислав потёрся щекой о запястье альфы, ощущая ускоряющуюся пульсацию крови в расширенных венах Дерека. Бывший оборотень в мельчайших деталях помнил, как нож, который вогнала эта рука в другой реальности, распарывал его снизу вверх, а прямо сейчас он видел, как хозяин этой конечности боялся навредить ему и такой диссонанс дополнял ощущения. Стилински не сильно протестовал бы, если бы уже этот Дерек убил его — предыдущий делал это без страсти. В конечном итоге, ученый сам травился аконитом многие годы, а следы на руках и ногах не остались только благодаря регенерации. Его обида, смешанная с паническим страхом слабости, проигрыша, смерти, уступила место чему-то новому, будто неправильно сросшуюся кость сломали, чтобы ввинтить штифты и растянуть аппаратом Илизарова. Это было больно и неприятно, будто внутри засело что-то постороннее, но этому «чему-то» в нём было самое место, как, например, члену оборотня, растягивающему его изнутри. Поступательно-выводительные движения с их монотонной однообразностью обычно раздражали Мечислава, будто две части его тела жили разной жизнью, но сейчас механическая часть секса не ощущалась основной. Ему нравилось наблюдать, как мерцание фонарей то погружало салон в темноту, то выхватывало из неё лицо партнёра, сосредоточенно и завороженно глядящего на него, будто тот уже принял новую порцию лекарств. Морщины, образованные напряжёнными мышцами, казались более глубокими, а затем снова растворялись в полумраке салона, оставляя отсвечивающие красным глаза, такие открытые и честные по сравнению с прошлой жизнью самого медика, что хотелось катарсиса.  — Не хмурься. — Прошептал Стилински, разглаживая вертикальную морщинку на слегка влажном лбу оборотня. — Твоя улыбка красивее. Дерек толкнулся резче и глубже, сбивая ритм, заставляя хрипло выдохнуть. И улыбнулся, действительно красиво. Молчун подался вперёд, чтобы чуть прикусить чужую руку, но оставить её невредимой.  — Я же не из фарфора, господин филолог. Хочешь грызть — грызи. Хейл утробно зарычал, прижимаясь к бывшему оборотню низом живота, и, сделав небольшую паузу, очень медленно вышел до середины, после чего снова совершил резкую фрикцию, заставляя уже Мечислава шипеть сквозь зубы. Медику казалось, что оборотень порвал кожу не только на запястье, но и просто порвал его, однако, зная Дерека, это могло быть далеко от истины.  — Ты сжимаешься, когда сердишься. — Довольно щурясь в потоке неяркого света тихо проговорил оборотень, отпустив руку. — Так хочешь, чтобы всё закончилось быстро?  — Я не сержусь. Просто волнуюсь. Твоя сестра, вообще-то, нас прекрасно слышит.  — Это естественно, она же оборотень. Стилински закатил глаза и едва не фыркнул, если бы не внезапная тяжесть тела альфы и сила, с которой его сдавили чужие руки. Хейл, казалось, был везде, натирая внутреннюю сторону бёдер, просовывая руки медику под ягодицы, кусая чужие губы с каждым толчком, а после произошёл переворот. Пальцы оборотня оглаживали худое тело, словно собирали учёного заново, а на самом деле последний чувствовал, что Дерек готовил его к родео. Слова уже не были важны, когда Стилински упёрся в широкие плечи, раз за разом ощущая наполненность и усиливающуюся хватку на бёдрах. Кажется, Мечислав бессвязно говорил о чём-то, но Хейл, проведя рукой по его груди, поочерёдно ввёл три когтистых пальца в его рот, чтобы заткнуть. Медик был благодарен, но всё равно, проводя языком по огрубевшим подушечкам пальцев, ощутил, что ему лучше проглотить проступившую кровь, хотя часть её и успела уже просочиться на кисть альфы. Любовник всё-же нашёл способ его заткнуть. Дерек застонал, жадно вдыхая запах и начал подмахивать, двигая тазом, чтобы ускорить их скачку. Оборотень провёл большим пальцем немного выше ярёмной впадины биохимика и надавил так, что дышать стало практически невозможно. Вторая его рука сдавила головку Мечислава, перед глазами которого уже сыпались остаточные образы оргазма. Ещё несколько фрикций партнёра оказались болезненными — член, слегка расширяющийся к середине, растягивал сжатые до предела мышцы, и Хейлу не потребовалось много времени для того, чтобы финишировать и утянуть медика к себе в объятия. Они лежали в посткоитальной неге, пытаясь отдышаться и, когда свет в очередной раз озарил салон, Мечислав, уложивший голову на чужое плечо, увидел блаженную улыбку Дерека, поглаживающего его, словно новое дополнение машины.  — Ты тоже не знаешь, куда делась наша одежда? — Посмеиваясь, спросил альфа.  — Лучше спросил бы, почему мы проезжаем один и тот же фонарь несколько раз, — так же весело ответил маг, — да и музыка пропала, и Лора. Они с Дереком переглянулись и заржали — Мечислав таки попал в сон оборотня, который, видимо, протащил его через физический и эмоциональный контакт, как наркотик через границу штата. Не то чтобы медик был против, он просто развеял иллюзию, и вот они уже лежали перед Неметоном в небесных одеждах, лениво целуясь и катаясь по влажной траве.  — Вот почему ты сердился, извращенец. — Не менее довольно смеясь, сказал Мечислав, когда смог отдышаться. — И долго я тебя совращаю?  — Дня три точно есть. Дерек сжимал его ягодицы через равные промежутки времени, хитро поглядывая на мага. Видимо, у оборотня ещё были планы на этот сон.  — Ты в курсе, что моя задница не антистресс?  — Но ведь снимает напряжение. — Лукаво оправдался альфа. — Мягенько так.  — Сам ты мягенький, ни стыда, ни совести. — Вторил ему биохимик. — Так, твой сон с интерактивом посмотрели. Хочешь увидеть мой?  — Может, сначала закрепим результат и пойдём? Ты раньше не был говорящим в моих снах.  — Животное, — фыркнул Стилински, ощутив настойчивый тычок горячего члена в живот, — я хочу показать тебе своё подсознание. Думаю, так будет правильно. Иди за мной, но избегай прямых линий. Боком иди. Медик встал на ноги, ощущая, как его тело обволакивает горький серый дым — его вечный посмертный спутник. Шаги Дерека слышались по дуге от него, когда тропа привела к открытой машине его родителей, уже пустой, за которой начиналось искажение пространства. Светлячки, парящие в этом месте, разбивались, не в силах преодолеть эту невидимую преграду.  — Что это? — Удивился Хейл. — В этом лесу такого нет.  — Это мой кошмар, один из них. — Мечислав мягко улыбнулся, глядя на растерянного и обнажённого оборотня. — Не бери в голову, лучше руку дай. Преграда впереди пошла рябью кругов от прикосновения, и парни вошли в подвал, где среди сырой кирпичной кладки горела, изредка мигая, лампа. То, как Мечислав раньше боялся когда она загоралась, нельзя передать словами. На этот раз свет был холодным, а на стенах с мягким скрежетом проступали неровные царапины — следы от когтей маленького волчонка, пытающегося удержаться за неровную поверхность на пути к столу. Когти всегда снимались с ногтевыми пластинами. — Выключи свет! Пожалуйста, выключи! Я не могу… Больно! Не возвращай меня больше, не надо! — Детский сорванный голос буквально ворвался в барабанные перепонки и разбился эхом о кирпичные стены. — Я устал видеть Цун-Цуна, — прохрипел умирающий ребёнок, — он хочет мои глаза, не даёт закрыть их. Убей меня, Питер, пожалуйста. Я хочу к маме. Здесь Мечислав вновь был подопытным, раз за разом умирая от яда и залечивая ожоги от дефибриллятора. Иногда это были ожоги и от электросудорожной терапии. Тень мальчика поднялась на дрожащих ногах и поднесла руки к лицу, вытягивая длинную питательную трубку. От воспоминаний в носу медика саднило и он ударил тень открытой ладонью, словно убил комара. В стороны от его руки брызнула кровь, но стена не была грязной — жидкая ткань, её суспензия, будто уже была здесь, засохла на старом кирпиче больше двадцати лет назад, когда Стайлза и в проекте не было. Под его рукой упало обезглавленное тело, так долго мечтавшее о смерти, что Мечислав смог пережить его, хотя и не подавил в себе желание умереть, но только на своих условиях. Дерек промолчал, рассматривая одну из страниц лабораторного журнала. Проникновение в кошмар, состоящий из самых болезненных воспоминаний, было куда интимнее секса. С сожалением или радостью бывший оборотень осознал, что даже Дюк здесь не бывал. Возможно, оттого, что Мечислав на самом деле не был настолько близок с бывшим охотником или физически не мог ни показать это место, ни хотя бы рассказать о нём. Мечислав игнорировал и зачастую просто отталкивал своего инвалида в его предыдущих и единственных отношениях, не до конца доверяя человеку.  — Цун-Цун, я и забыл о тебе, друг. — Ностальгически вспомнил маг. Когда-то он много говорил с ним, рисовал его, сматывал его куклы из тряпья вокруг дохлых птиц. Кажется, он видел своего воображаемого друга даже когда закрывал глаза в тёмной комнате и отворачивался к стене, но потом тот внезапно пропал.  — Я ничего не говорил, Стайлз. И кажется, я уже видел это место, но никак не пойму, что это. — Озадаченно сказал Хейл, опираясь на каталку, одиноко стоящую посреди комнаты.  — Жамевю от мизансцены. — Почти без фальши улыбнулся биохимик, наблюдая как под скрежет отрастающей головы мальчика оседает на пол кирпичная крошка. — Только освещение плохо поставлено и музыка не очень. Ты знал, что наш мозг воспринимает боль и удовольствие почти одинаково? Здесь можно кончить, щёлкнув пальцами, но какой в этом толк без контакта? Отдалённый крик неупокоенной частицы его души резко сменила мелодия, а удивлённый оборотень оказался одет в строгий костюм-тройку на голое тело, как и Стилински, явно не чувствующий на себе белья. Под всё ещё босыми ногами обоих парней, спрятанное за разорванными страницами лабораторного дневника, ощущалось битое стекло.  — Как ты это сделал?  — Моё подсознание — мои причуды, Дерек. Готов тряхнуть стариной? Ритм завладел их телами, которые начали двигаться словно против воли своих обладателей. Окружающий кошмар перед глазами пришёл в движение — на стены ложились гротескные тени, разрывающие друг друга, а их реальная кровь окропляла вещи в такт музыке, не оставляя пятен на гостях этого сна. Танцоры ступали по усеянному острыми осколками полу, пачкая кровью исписанные листы, которые постепенно начинали кружить вокруг, будто повторяя движения танца. Мечислав отдалился от Дерека, чтобы через пару мгновений, кружась, оказаться прижатым к нему спиной и, будто не ощущая боли от порезов, продолжить танцевать их странное танго, положив затылок на чужое плечо, но всё ещё двигаясь, будто заведённый механизм. Кончики их пальцев переплелись и, в очередной раз вытянув ноги, они резко отпихнули каталку и та, ударившись о стену, оставила трещину в холодное пространство снов. Медик почувствовал, как Дерек сделал шаг в сторону и оборотень перехватил его руку, рывком приблизившись.  — Не такой-то я и старый, Стайлз.  — Я не Стайлз. Лишившись опоры, Мечислав рухнул вниз, его тело выгнулось в нижней поддержке и он почувствовал, как почти заметно напрягается шея альфы под его рукой.  — Мне плевать. — Спокойно ответил Хейл, заглушив на миг музыку и, поднял его, всё ещё крепко удерживая за талию. — Если я знаю тебя с самого начала и ты — действительно ты, значит, я знаю того, кем ты мне представился. — Они вместе совершили полный оборот, чувствовавшийся скорее как полёт. — Будь ты хоть Медузой Горгоной, я знаю, что ты — тот парень, швырнувший меня в стену на первом свидании.  — Я потом тебя ещё и в подвале запер. Свидание вышло незабываемым. Кажется, катарсис наступил. Стилински почувствовал, как глаза заволакивает влажная пелена, но ему хотелось смеяться, кричать, исчезнуть, раствориться в движениях Дерека и его понимании, хотелось жить впервые за многие годы. Кирпичные стены подвала раскололись, пол под ногами «поплыл», но они продолжили танец, слаженно и ритмично, словно дрались или до сих пор занимались сексом, совершая не ритуал, но таинство, пока особняк, виднеющийся вдали, не осветило пламя. Дерек издал странный звук, будто у него не получилось втянуть воздух, и крепче сжал руку Мечислава своей. Танец заставил их помотать головами из стороны в сторону и разойтись на пару шагов. Дом вспыхнул второй раз — видимо, газ на кухне взорвался, испепеляя жильцов, и это холодное пламя танцевало искрами в глазах оборотня. Они снова приблизились, почти падая друг на друга, как люди, самостоятельно справившиеся со своим дерьмовым прошлым так, как они умели, и почти восстановившиеся. Хейл усмехнулся, а потом и вовсе засмеялся в голос, глядя, как пламя окутывает второй этаж, а образ Кейт из мира Мечислава смотрит на них, вторя словам песни, пока её руки окутывает пламя. Тут же была и Джулия, которая в этом мире звала себя Дженнифер. Она пела, пока с её тела стекала вода. Совершив ещё один поворот, медик увидел Дюка, по пояс вросшего в землю, и Клаудию, с улыбкой превращающуюся в рой светлячков.  — Мама… — Когда корни и очи падут, свобода теней станет игрой выживших. — Словно из-под толщи воды произнёс голос вдалеке, за стеной искажения. — And we're not gonna sit in the dark anymore. — Пели затихающие голоса. — No, we're not gonna sit in the dark anymore. Оставшись в тишине, Дерек вновь поцеловал его, медленно и осторожно поглаживая спину Мечислава. Кажется, вокруг начинался ливень, но падение капель не ощущалось. Магу было тепло и уютно. Завершив поцелуй, он крепко обнял альфу, прижавшись щекой к чужой шее.