Нежданная альтернатива

К большому огорчению Стилински, Дерек приехал достаточно быстро. Хмурый оборотень, как назло, припарковал свою машину рядом с гробом на колёсах, принадлежащем Мечиславу, оставил авто и направился к старшекласснику, который стоял на пороге.  — Я и не думал, что ты ещё и вор. — Прищурившись, прошипел бывший оборотень так, будто цедил концентрированный яд. — Отец хочет поговорить с тобой, и если ты хоть что-то ему расскажешь, я нафарширую тебя замороженной рябиной.  — Грозный гремлин. — Заметил Дерек. — Только я к тому моменту уже вырву твой кадык.  — О, хорошо, что напомнил. Отдавай моё «яблоко».  — После того, как ты скажешь, что за хрень я видел в твоей галерее.  — Ты о хентае или о скриншотах фейковых переписок с Лидией трёхлетней давности? Мечислав сделал незаинтересованное лицо, глядя, как Хейл закипает.  — Я о фотографии Джерарда-мать-его-Арджента, Клаудии и моей матери. Как они вообще могли попасть в один кадр?  — Да я понятия не имею, как. И почему ты вообще рылся в моём телефоне? Может, мне и трусы свои дать тебе поносить?  — Разве я виноват в том, что ты слишком скрытный?  — Трусы с логотипом Бэтмена с двух сторон. Видишь? Я доверил тебе секрет. А теперь гони мою вещь и заходи в дом.  — Разбежался. Так я туда и пойду. Ты по-любому меня чем-то отравишь.  — Да у тебя иммунитет, с таким-то отстойным дезиком и литром дешёвого одеколона. Я удивлён, как ты до сих пор можешь меня унюхать.  — И тебя, и того оборотня, которым от тебя несёт за милю! — Шикнул Хейл. — Он в этом доме. И ты вообще моешься?  — Каждый вечер хожу в душ, не поверишь. У меня это настоящий душ, а не мочесборник, нагретый на радиаторе! Мечислав внезапно почувствовал дискомфорт в области внешнего уха — его сдавили и приподняли. Хейл улыбнулся омерзительно злорадно.  — Добрый вечер, Дерек. — Сказал Ноа, стоящий позади Мечислава. — Что я говорил о гостеприимстве? Тебе, растяпе, человек услугу оказал, а ты его хаешь с порога. Откуда-то сзади, рядом с шерифом, младший Стилински услышал грозный рык.  — Мелок, не пугай гостя. Как ты открыл дверь спальни? — Искренне удивился Ноа. — Плохая собака! Отец отпустил мигом покрасневшее ухо Мечислава и, протолкнув голову хаски-альбиноса обратно в дверной проём, вошёл внутрь.  — Мелок? Собака по кличке Мелок? У тебя вообще фантазия есть?  — Есть и она сейчас занята. — Учёный обиженно потёр пульсирующее ухо. — Она рисует тысячу второй способ твоего убийства, не привлекающий внимание соседей.  — Поделишься? — Весело спросил оборотень.  — Пытка неизвестностью видится более загадочной и весёлой, но я бы отключил твой продолговатый мозг. Микроинсульт.  — А ты гуманный.  — Не обольщайся, это был тысяча третий способ.  — Так ты расскажешь мне о фотографии? Чёрт, Хейл его умасливал как умел. Так можно было и согласиться, не будь Мечислав таким упёртым. А с другой стороны, что он знал? Ничего. И это ничего могло помочь отвоевать телефон.  — Джерард оставил меня ксерить бестиарий в их библиотеке и дал книгу по краеведению. В ней была эта фотка, но он ничего не сказал. Может быть, он даже не знал, что она там, но это же Джерард. У него все ходы рассчитаны до конца партии. Если бы он посчитал, что тебе нужно знать об этой фотке, он бы рассказал тебе о ней. Или Дитону. Следовательно, вопрос не в том, почему не знаем мы, а в том, почему не знает Дитон, если вы такие хорошие друзья. И почему он пошёл с Джерардом? Поймав мысль, Мечислав почувствовал себя Стайлзом, прокручивая в голове идеи теневого правительства и заговора «Кока-колы» с «Пепси». Старшеклассник перестал говорить, когда ощутил плечами вес рук Хейла. По крайней мере, его не душили, хотя когти были в опасной близости к горлу.  — Помолчи. У меня от тебя голова трещит.  — Мой план работает. — Стилински довольно усмехнулся, плавно отодвигая Хейла на расстояние вытянутой руки. — Отдавай телефон и вали. Дерек фыркнул и, быстро сунув руку в карман, вытащил «яблоко».  — Забирай.  — И ты действительно свалишь?  — Да. Я хочу уехать из города и увезти Питера. И ты вздохнёшь спокойно, и Ардженты будут довольны. — Оборотень пошёл в направлении автомобиля. — Да и надоело мне спать на полу, выпытывать правду из каждого встречного и мыться из «мочесборника». Будь здоров, гремлин. Глядя на уезжающую машину Хейла, Мечислав испытывал то же огорчение, что и от его ожидания. Кажется, он запутался. Не сказав ни слова, социально-неловкий медик вошёл в дом и долго оттирал с кожи запах чужого одеколона перед сном, где он снова падал, утопая в холодном сиянии трансцендентного измерения.  — Дженнифер! — Крикнул Мечислав, но пространство леса поглотило звук, не оставив даже вибрации воздуха или пара дыхания. Неметон рос внутри себя самого, и тени хохочущих лисов кружили в хороводе вокруг исполинского пня, становясь на задние лапы, хотя тел не было. Простор наполняли искажённый смех и звон колокольчиков, от которых светлячки вспыхивали ярче. На месте стола на этот раз находилась надгробная плита с изображением Дженнифер, но все буквы и числа были заменены знаками вопроса. Вероятно, она не спала и всё пространство сна сейчас принадлежало Мечиславу. Подняв голову, он увидел множество висельников: каменные изваяния семейства Арджент, его собственное тело, тела Хейлов, Мартин и даже дубликат его матери висели в воздухе рядом с деревом, позволяя люминесцирующим верёвкам прогибаться под их собственным весом.  — Когда мир перевернётся, — повторил за Джерардом Мечислав, — корни станут ветвями и только скрытое око будет наблюдать падение листьев. Висельники Неметона поочерёдно падали, уходя глубоко в почву и оставляя кратеры, из которых били лучи яркого света.  — Когда корни и очи падут. — Ответил сильный мужской голос, лишённый обладателя. — Свобода теней станет игрой выживших. Светлячки сорвались с голографического дерева и окутали Мечислава стеной света, пока двери, парящие над лесной подстилкой, не материализовались с громоподобным стуком. Позже ритм и частота изменились, обретая синергию как тысячи дятлов в лесу, как благодарные зрители, аплодирующие в такт, как зёрна, падающие на землю. Гипнотическая частота была знакома Мечиславу — он уже слышал её, но забыл. Воспоминания возвращались точками: он упал на землю перед Неметоном, рядом с едва дышущим Стайлзом, и Дженнифер, манипулируя непонятным прибором, склонилась над ними. Частота повторилась, разрывая его на части, и в следующий момент он лежал рядом с волком, похожим на него. В голове всё путалось, но, сквозь рой насекомых, он увидел свою спасительницу и то, как она подносит палец к губам и волка с брюхом, пробитым растущими ветвями — они же и утягивают под землю. Зачем она это сделала? Зачем забрала у него волка? Глаза слезились от света, но рой рассеялся точно так же, как и появился, рассаживаясь по ветвям целого Неметона, под которым стояли пятеро светящихся фигур. Клаудия, Джерард, Лоррейн, Джулия и мать Хейла — Талия, если Мечислав правильно помнил. Фигуры о чём-то спорили. Мать Дерека кричала, пытаясь заслонить необъятное дерево собой, Лоррейн держала в руках топор, а Джерард пытался удержать мать Стайлза, тогда как Джулия из этого мира лежала на земле под Неметоном, и корни затягивали её вниз. Перед лицом Мечислава проплыла небольшая дискомедуза.  — Всегда грустно наблюдать свою смерть, даже если твоя отличалась. — Прозвучал голос учительницы откуда-то справа.  — Почему ты мне сразу не сказала?  — О том, что ты здесь на восемнадцать дней? Или о том, что Визионеры раскололись, когда Талия не дала закрыть дверь, сквозь которую могли придти те, с кем я сама, по незнанию, заключила сделку три года назад?  — Обо всём. Я имел право знать, как и почему умер Стайлз, почему я в его теле. Почему это тело дарака, в конце концов. Да и о сделке твоей. Мечислав глядел на то, как Лоррейн, сделав первый удар мимо Талии, хватается за рот, из которого начинает литься поток светящейся жидкости. Предположительно, крови. Дарак услышал тяжёлый вздох. Рядом с ним на траву присела Дженнифер, до того плавающая в воздухе.  — Жизнь — сложная штука, друг мой. Ты сам должен был произнести заклинание, чтобы открыть дверь на эту сторону — в прошлое, которое уже состоялось и, следовательно, в этом месте предсказание становится легендой, а мы, опадая листьями, становимся светлячками. — Учительница протянула чашку неизменного травяного чая Мечиславу. — Пей. Этот отвар позволяет оставаться в трезвой памяти внутри этих измерений. Ты повредился при переходе. Стилински не хотелось спрашивать, при каком именно — ему и без того было паршиво.  — Я была домохозяйкой в две тысячи тридцать шестом. Знаешь, я была ничего, несмотря на возраст — мои кошки меня любили. Я жила у самого океана и сдавала пару соседних квартир, хотя мне было уже за сто — банши и дольше живут. А потом, когда одна из моих кошек выбежала на проезжую часть во время прогулки, я забылась и закричала. Кажется, мой крик перевернул пару машин. Потом был удар, стекло, огонь и солёная вода. Грёбаные медузы и здесь не отстают. Их я видела последними. Блейк многозначительно молчала.  — Тебя искал Джерард. Вы с ним общались?  — Да, — усмехнулась женщина, — я посадила раковую опухоль в его тело. Может быть, это его вразумит.  — Или убьёт. Он дал мне свою кровь для нашего дела. Я пообещал привести тебя к нему.  — Разве хоть кто-то из живых смог сдержать все свои обещания? Даже Иисус не вернулся.  — Или вернулся, а мы не заметили. Или его не было. Или ещё не время.  — Концепция времени куда более простая, чем понимание жизни, не находишь? Время говорит о преемственности, а жизнь — о выборе, который иногда можно сделать только один раз. Светящиеся фигуры таяли, ослепляя своим светом просыпающегося Мечислава. Начинался новый день, пятый из восемнадцати.