Рядом с тобою всегда

      Комната Гермионы изменилась, теперь здесь была достаточно большая кровать с ручными подъемниками с обеих сторон, шкаф и стол, где дети могли бы заниматься, потому что всего через два месяца их обоих ждала школа. Розовые занавески и обои девочка попросила заменить на что-то более спокойных цветов. Гарри в этом вопросе своего мнения не имел, у мистера Грейнджера создавалось ощущение, что мальчика не интересует расцветка того, что вокруг, у него другие приоритеты. В этом малыш сильно походил на послуживших офицеров. Выжившему на Фолклендах офицеру это бросалось в глаза, как и приятие Гермионы, как безусловной начальницы. Впрочем, военный доктор решил подождать и понаблюдать.       А дети обустраивали свой быт. С опорой на взрослых, но тем не менее. Когда Гермиона ложилась в постель или вставала с нее, рядом был страхующий ее Гарри, а вот сам мальчик справлялся почти без проблем. Мистер Грейнджер, конечно, обустроил туалет и ванную так, чтобы детям было комфортно, но даже этими приспособлениями надо было уметь пользоваться.       — Смотри, — показывал Гарри. — Берешься за поручень и слегка провисаешь на нем, перенося вес.       — Тяжело… — хныкнула Гермиона. — И кажется, что сейчас описаюсь.       — Чудо мое, — как-то очень нежно сказал мальчик. — Давай помогу.       — Спасибо, любимый, — покраснела девочка. — Ты такой…       — Я тебя тоже люблю, и мы со всем справимся, обещаю, — проговорил Гарри.       — Я верю, — прошептала Гермиона. — А обратно как?       — Сначала трусы натягиваешь, — проинструктировал мальчик. — А то свалятся и фиг их так просто найдешь, а потом цепляешься и подтягиваешься. Да, надо с руками что-то делать.       — Ага… Поможешь?       — Ну куда я от тебя денусь? — обнял ее Гарри.       Иногда и девочке, и взрослым казалось, что мальчик живет в кресле всю свою жизнь — так быстро он адаптировался к своему новому состоянию. Они, конечно, даже не представляли, под каким жестким контролем держит себя Гарри. Он был всегда доброжелателен, спокоен и этим успокаивал девочку, которая, глядя на него, начала воспринимать жизнь не как катастрофу, вот только сине-красные культи чуть выше колена расстраивали Гермиону, поэтому Гарри придумал надевать на них чехлы.       — Папа… купи, пожалуйста, гольфы на два размера больше, чем надо Гермионе, — мальчик еще иногда спотыкался на обращении и будто бы смаковал слова «папа» и «мама», отчего Гермиона смотрела на него с пониманием.       — А зачем? — спросила девочка.       — Увидишь, — улыбнулся Гарри. — Купишь?       — У нас есть, — сказал заинтересованный мистер Грейнджер. — В нижнем ящике на вырост.       — А еще бы иголку и нитку…       — Да, не сильно тебя баловали Дурсли, как я погляжу, — заметил мистер Грейнджер.       — Не мы такие, жизнь такая, — пожал плечами мальчик.       — Давай ты покажешь, что хочешь сделать, а я на машинке сделаю? — заинтересовалась миссис Грейнджер.       — Понимаете… Понимаешь, мама, Гермиону очень смущают культяпки, она плачет, когда смотрит на них, значит, надо их закрыть, — обстоятельно объяснил Гарри. — Нужно гольфы вот так развернуть, здесь подшить и еще здесь, чтобы не ранили и не натирали, и будет красиво.       — Гарри! — завизжала девочка, бросаясь обнимать своего мальчика.       — Ну что ты, счастье мое, — явно смутился Гарри. — Все хорошо будет, главное — это ты.       — В пять лет… — миссис Грейнджер не верила в то, что слышала.       — Все-таки какие-то вы слишком взрослые для пяти лет, — покачал головой мистер Грейнджер.       — Мы расскажем, — кивнул Гарри. — Но потом, вы поймете, почему.       — Договорились, парень.

***

      Самым сложным было выйти на улицу. Гарри готовил себя к этому, кажется, весь день. Одно дело, когда они были в квартире, а другое, когда вокруг много людей и детей, могущих двигаться самостоятельно. Мальчик был не уверен, что это в принципе правильное решение — выходить на улицу в первую неделю, но и закукливаться друг на друге — явно ошибка.       — Родная, поехали, погуляем? — спросил он девочку.       — Мне страшно… — прошептала Гермиона.       — Мне тоже страшно, — улыбнулся Гарри. — Но мы же справимся, смелее, министр.       — Это вам, аврорам, море по то, чего у нас уже нет, а я девочка, — пропела девочка.       — Готова? Пап, мам, пойдем гулять? — предложил мальчик.       — Ты уверен? — серьезно спросил мистер Грейнджер.       — Нет, но тянуть нельзя, иначе мы и в школу не пойдем, — серьезно ответил Гарри.       — Тоже правильно, — хмыкнул мистер Грейнджер. — Тебя не смущает, что уговаривать выйти на улицу должны вас мы?       — Его вообще ничего не смущает, папа, — заметила Гермиона. — Мужчины…       — Интонации в точности, как у мамы, — рассмеялся мистер Грейнджер, переглянувшись с женой.       — Двигай, Первое Лицо, — улыбнулся Гарри. — Аврорат на страже.       Первый выезд… Шорты, гольфы и для Гермионы, и для Гарри, хотя ему это, казалось, было совершенно не нужно, футболки с веселыми мотивами и почти одинаковые бейсболки, чтобы голову не напекло. Слегка дрожащую от волнения девочку везла мама, а самого Гарри — папа, потому что руки мальчика были заняты Гермионой. Гарри улыбался, глядя на летнее солнышко. Улица утопала в зелени, редкие автомобили двигались небыстро, а соседи улыбались. Было очень солнечно и жарковато.       На площадке веселились и играли дети разных возрастов. Их родители внимательно следили за своими детьми. Вот они заметили новеньких…. Кто-то отвел взгляд, кто-то посмотрел с жалостью, а кто-то и с брезгливостью. Только одна бабушка ласково улыбнулась детям.       — Смотри, любимая, — сказал Гарри. — Это люди. С каждым из них такое может случиться в любой момент, но они все равно готовы отворачиваться и жалеть.       — Да, любимый… — прошептала Гермиона.       — Это маленький мир, — продолжил мальчик. — Он с нами теперь навсегда, и только от нашей с тобой внутренней силы зависит, сломаемся мы или нет.       — Я люблю тебя, — сказала девочка.       — Я люблю тебя, — ответил ей Гарри. — Важны только ты и я, наши родители, и все. Мы с тобой сильные, мы сможем.       Все, кто слышал этот диалог маленьких, по сути, детей, начинали смотреть на них совсем иначе. Кому-то становилось стыдно, кто-то сердился, а кто-то начинал улыбаться, как та мудрая бабушка. Миссис Грейнджер утирала слезы, прижавшись к своему мужу. Гермиона подъехала ближе к мальчику и крепко обняла его, а мальчик улыбался только ей. Так ласково и нежно, что пробрало всех.       — Привет, как тебя зовут? — подскочила какая-то девочка к Гермионе. — Меня Луиза!       — А меня — Гермиона, — ответила девочка и открыто улыбнулась.       Они провели на площадке два или три часа, сильно устали, но были счастливы. А мистер Грейнджер думал, что совершенно неважно, откуда такая взрослость и мудрость у этих детей. Сегодня его сын не только чему-то научил доченьку, но и преподал урок взрослым. Вот что важно.