Краски жизни (редактируется)

Я никогда сам не открываю своих тайн, а ужасно люблю, чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от них отпереться. Правда, иногда ты должен говорить правду, сколько бы у тебя ни было грязных тайн…

***

      В голове шум, мысли путаются, сознание то ускользает, то возвращается вновь. Вокруг кромешная тьма. Амэя оглядывается: ничего и никого. Но что-то неумолимо давит со всех стороны. Ужас закрался в самое сердце. Неужели она потеряла себя? — Эта бездна… мать рассказывала мне об этом месте, говорят, если попадёшь сюда, то спастись уже не сможешь. — Аими… — раздалось откуда-то издали. — Кто здесь? — потянулась за своей катаной, но за спиной ничего не оказалось. — Ч-чёрт! — выругалась Ивамото. — Астральное тело, в таком виде я беззащитна…       Со всех сторон послышалось её имя, эхом оно распространилось, и уже не определить откуда и кто зовёт. Обернулась в одну сторону, в другую — ничего. — Духовный покров, сейчас бы он мне пригодился… — сорвавшись с места Ивамото помчалась со всех ног. — Помни, помни, — шептала она сама себе, — помни слова матери: «Если окажешься во тьме, лишь свет сможет вывести тебя».       Вокруг кроме мрака ничего. Шаг, ещё один, другой, но огонёк будто только и делал, что отдалялся. Казалось, это никогда не кончится, а силы покидали всё стремительнее с каждой секундой. Споткнулась и, потеряв равновесие, упала. Земля ушла из-под ног и Ивамото рухнула во тьму. — Это конец, — она расслабила тело, перестав сопротивляться, — скоро мы встретимся, мама, папа… — прощавшись с жизнью, Ивамото улыбнулась. Её страдания на этом закончены. Так её подумалось, но у матушки судьбы были на младшую Фукуда свои планы, оказалось, что ещё хоть кому-то, но Амэя нужна. И очень сильно. В пространство озарил яркий, всепоглощающий свет, растворивший тьму. Ивамото вырвали из мрака, силой вернув в реальность. — Амэя! Приди в себя, Амэя!       Сил нет, веки, как и всё тело словно налиты свинцом. Каждое движение даётся с огромным трудом. Перед глазами пелена, в голове туман, в ушах гул. Но этот мягкий, взволнованный, такой близкий и родной голос, огненно-рыжие волосы мягкие, шелковистые волосы, синий, словно самый чистый, бескрайний и глубокий океан или безоблачный небосвод, освещённый солнцем, цвет глаз. Она узнает его из тысячи. — Чуя, Чуя… — Ивамото протянула руку вперёд и осторожно коснулась его щеки. Тепло человеческого тела, как давно она не ощущала его? — Настоящий, — тихий, еле слышный шёпот, на губах мелькнула улыбка. — Амэя, — он обхватил напарницу обеими руками и крепко-крепко прижал себе. — Ты не представляешь, как меня напугала, — почти вплотную.       Сердце бешено забилось, так словно хотело вырваться из груди. От переполняющих чувств дыхание спёрло. Кто-то заботится, переживает и дорожит её. Давно забытое ощущение важности для кого-то и близости. — Прости меня, Чуя, я потеряла контроль, — Ивамото с ужасом взглянула на собственные руки, покрытые чернотой по самый локоть. — Нет! Не трогай меня, нельзя, — Амэя отшатнулась, — это скверна, отрава, — она вся сжалась. — Оч-чищение… — проговорила Ивамото одними губами. Один раз, второй, всё повторяла и повторяла, словно в бреду, пока наконец не избавилась от малейшего следа тьмы на своём теле.       Накахара замер. Застыл в оцепенении, глядя на такую непривычно слабую, уязвимую. Амэя совсем не похожа на себя. Обычно холодная, абсолютно спокойная, отстранённая, бесцеремонная, не терпящая безволие, сейчас дрожа от абсолютно ужаса сидела, сжавшись в комочек. — Тиши, — Чуя вновь стиснул Ивамото в объятия. — Я рядом сейчас и буду с тобой рядом всегда, не оставлю тебя ни за что на свете, — шептал он успокаивающие слова, гладя по голове и прижимая к себе как можно ближе.       Небо затянуло плотными чёрными тучами, дул сильный ветер, рядом ломались ветки, падали фонари, рушились дома, крыши которых отлетали, а стёкла бились. Лодки в портах заливало водой, а палубы трещали от ударов волн. Крысы, насекомые, птицы, кошки, собаки, люди; все бежали от стихийного бедствия. Такого урагана Йокогама не знала давно, словно сама природа прониклась чувствами Амэя.       Вокруг бушевала погода. По крыше бил дождь, по дверям ударяли мощные порывы ветра, но ничто не имело значение. Они так и просидели на заднем сидении тёмной машины с затонированными окнами, стоящей на обочине дороги, всю оставшуюся ночь в объятиях и абсолютном молчании, слушая лишь стук сердец друг друга.       Скоро наступит рассвет. Вслушиваясь в его ровное дыхание, сопровождающееся тихим сопением Амэя выжидала, не проснётся ли внезапно Чуя? Но нет, он безмятежно спал, обнимая её и прижимая к себе, словно боялся выпустить. Накахара держал данное слово и не оставлял её. — Прости, Чуя-кун, снова убегаю от тебя, — Ивамото с грустью улыбнулась, смотря на спящего напарника. — Ещё увидимся…