Будни

      Каю Сато 17 лет. Его брату, Рио Сато (или, как он любит называть себя, «Рэйнджеру») — 10.       По возвращении домой, Кай слышит крики, визги и громкую брань, доносящиеся из комнаты младшего брата и принадлежащие ему же. Ожидаемо. Мелкий паразит за один школьный день успел нахвататься проблем по горло, как для себя, так и для одноклассников и учителей. Удивительно, что отец не пристрелил его с порога или не приложил головой об стену (хотя, учитывая болезненные вопли, может, всё же, и приложил). Различить что-либо в визгах Рио смысла почти нет, бесполезно. Потому парень тихо вздыхает, идя к себе и не желая вмешиваться, по крайней мере сейчас.       Когда Гашу, примерно спустя десять минут, покидает комнату младшего сына, тяжелыми, но крайне расчётливыми шагами направляясь в свой кабинет, очевидно, не намереваясь более тратить собственное время, Кай осмеливается заглянуть в комнату брата на случай, если наказание слишком уж жестокое для десятилетнего ребёнка, тот что-то сломал или просто в тяжёлом состоянии. Перед парнем предстаёт картина: Рэйнджер сидит за письменным столом, с некой озлобленностью разрисовывая листок бумаги карандашом и тихо покрывая матерной руганью отца. Ну, мальчишке, хотя бы, ничего не сломали, уже радует. Подойдя ближе, Кай замечает синяки и покрасневшие полосы на худых руках. Значит, пытался защищаться. Вот ведь глупый. Так и не понял, что бесполезно — хуже от этого будет, разве что, ему самому. Увидев краем глаза старшего брата, Рио тут же поднимает голову, покосившись в его сторону, скалясь и хмурясь чуть сильнее.       — Чего тебе, ублюдок?! Ты не видишь, что я занят?! — мальчик сжимает карандаш в руке с такой силой, что начинает казаться, словно тот вот-вот сломается, — Либо ты выходишь отсюда прямо сейчас, либо…       — Я думал, тебе нужна помощь, учитывая, как громко ты визжал. И эти синяки… — взгляд и интонация в голосе — всё в парне показывает полное безразличие, но, всё же, чувство, что тот хочет помочь хотя бы немного, будто бы младший брат ему действительно важен, присутствует.       — Мне не нужна твоя помощь, Кай. Уйди, кому говорю! — почти шипя выплёвывает Рэйнджер, вскакивая с места и грубо толкая шатена к выходу из комнаты, — Пошёл отсюда, живо!       — Рио… Ты ведь понимаешь, что в этом мало смысла? Пытаться противостоять кому-то, кто в разы сильнее тебя — невероятно глупая затея. Запомни это раз и навсегда, — укоризненно покачав головой, парень кладёт ладонь на макушку братца, с некой заботой потрепав по непослушным волосам, за что почти мгновенно получает шлепок по руке.       — Не учи меня жизни, дерьма кусок. Я сам решу, что мне делать и как жить, перестань пытаться перевоспитать меня, иначе получишь. Ясно?! — лицо мальчишки тут же сильно краснеет, то ли от злости, то ли от обиды. А, может и от всего вместе, кто его знает?       — Ты так в этом уверен? Я всего лишь сказал всё, как есть. Слушать меня или нет — полностью твоё дело. Просто пытаюсь помочь тебе… Рэйнджер, — выдержав небольшую паузу перед последним словом, Кай хмыкнул, отчасти ощущая себя победителем в этой нецелесообразной и совершенно пустой дискуссии.       Физиономия Рио меняется на глазах, стремительно приобретая совершенно противоположное выражение: губы слегка поджимаются, а брови возвращаются в привычное спокойное состояние. Шмыгнув носом, мальчишка сжимает ладони в кулаки. Может, всё-таки, слова Кая и не такая уж бессмыслица?       — …ублюдок, — быстро проморгавшись, Рио заговорил уже менее злым голосом, — Ладно, оставайся. Я всё равно устал разрисовывать этот чёртов листок.       Садясь на кровать, мальчуган обнимает колени, на которых так же виднеются постепенно проступающие синяки. Его старший брат присаживается рядом, успокаивающе и действительно осторожно поглаживая по голове. Слова Кая явно имеют значение, а попытки воспитания отца вряд ли несут в себе какой-бы то ни было смысл, но, тем не менее, лишь сильнее укрепляют в детском теле яркую ненависть и чистую злобу, продолжая высасывать, словно алчный и ненасытный вампир, все положительные эмоции, что есть у мальчишки (а были ли вообще?). В любом случае, Рио сможет смириться, рано или поздно. Это воспитание станет и его буднями.