"Их прошлое - не сжечь."

      Каваки, смотря в окно, тихо вздыхал, пока таксист не начал разговор. — Господин, что с вами? — А? — Тот взглянул на зеркало заднего вида и увидел черные глаза, которые прикрывала челка пепельного цвета, — сер, а вам то какое дело? — Да… — замолчал и продолжил немного тихо, — у вас глаза какие-то грустные, будто в вашей жизни сейчас происходит то, что невозможно описать словами.       Брюнет убрал руку с лица и локоть с двери машины, выпрямившись, неслышно ответил: — Это так сильно заметно? — Усмехнулся и прикрыл веки ладонью. — Простите, я не хотел вас… — Нет, — перебил его, — все хорошо, а, мы как раз приехали. — Да.       Он припарковался возле входа кофейни. Каваки неуверенно открыл дверь и снова закрыл, смотря на водителя. — Вы.       Тот поднял глаза. — Вы можете дать мне свой номер, пожалуйста? Или записать мой?       Он немного удивился и посмотрел на его дрожащую руку, которой протягивал телефон и сказал: — А вам это как-то поможет? — Вы смотрели на меня все время, я уже успел подумать, что разобьемся.       От его слов таксист покраснел. — Простите. Тогда, наверное, дам вам номер, чтобы я смог позвонить и угостить ужином, как бы извиняясь.       Каваки хитро улыбнулся, понимая, что победа за ним, так как специально поставил его в неловкое положение, чтобы согласился. — А дурак то не знает, что я психолог, — тихо сказал брюнет и стоял с телефоном, смотря, как машина отдалялась.       Он вздохнул, и развернувшись, вошел в просторы любимой кофейни. Сероглазый остановился и начал рассматривать по сторонам, чтобы найти того самого друга. — Каваки! — Чуть крича позвали его.       Он посмотрел на дальний угол и улыбнулся, увидев его. — Надо было сразу догадаться, что ты, как всегда, сидишь тут, — сказал он и стоял перед ним. — Как ты? Что-то ты рано сегодня.       Пока его допрашивали, психолог успел сделать заказ у официантки, которая проходила мимо него, и снять кожаное пальто черного цвета. — Не знаю с чего начать, — повесил одежду на вешалку и присел, продолжив: Просто понимаешь, Шинки, — поднял глаза, — столько произошло за последние дни. Долгая история.       Собеседник нахмурил черные, как уголь, брови. — Это связано как-то с Боруто? — Он проснулся.       Между ними настала неловкая тишина. Шинки приоткрыл рот и похлопал глазами. — То есть проснулся? — Пришел в себя. — Откуда ты знаешь? — Говорю же, долгая история. — Ладно, думаю, что мне пока не стоит затрагивать эту тему. — А ты, что делаешь тут один и позвал меня резко? — Я… — он немного покраснел, — просто кое о чем думаю. — Мне не нравится твое лицо, давай как-нибудь попроще?       Друзья переглянулись и смотрели друг на друга несколько минут, затем засмеялись. Они хохотали настолько громко, что посетители кидали на них недовольные взгляды. Каваки убрал слезу с глаз и, тяжело выдохнув, снова поднял веки, мягко улыбаясь. Он понимал, что ради этого человека, который просиживал штаны перед ним, должен молчать и не рассказывать Боруто всю правду…. — Я либо дурак, либо слишком добрый. — Что? — Мысли вслух, говори, кто тебя заставил покраснеть? — Это отец. — Вау, — лицо сероглазого изменилось.       «Отец», наверное, это единственное, что может заставить его так задуматься и улететь в небеса, лишь бы не слышать это слово. Он выпрямился, положил ногу на ногу, снова выпрямился, а далее уже сложил руки на стол. Шинки наблюдал за ним и, немного приподнимая бровь, спросил неуверенно: "— Все хорошо?" Каваки нервно улыбнулся и в этот момент подошла официантка, положив на стол поднос желтого цвета. Психолог посмотрел на доску и вскочил, и оцепенел. — Каваки?! — Шинки поднял голову. — Что такое? — Сер? Что-то не так? — Начала допрашивать уже работница заведения.       Его глаза бегали: вверх, вниз, налево, направо. Ему казалось, что все предметы имели этот чертовый цвет, который не дает ему спокойно жить несколько лет. Каваки схватил пальто и чуть не толкнув девушку, вышел из кафе. Его друг же сидя полубоком, глядел, как тот торопливо уходил. — Мы сделали не то? — Официантка все еще волновалась.       Шинки приподнял ладонь и неловко заговорил: — Не, это у него бывает. Я заплачу за него, можете убрать все со стола.       Он смотрел на загоревшую кожу руки работницы, на каждый ее изгиб, движение и обхват предмета. И брюнет заметил несколько следов от ожогов на ладонях и нахмурился незаметно. Девушка взяла поднос и тут брюнет понял все, увидев яркий оттенок доски. — Все понятно, тебя все еще беспокоит твой отец. Прости, зря начал говорить про своего, зная, что это твоя больная тема, — произнеся эти слова, он прикрыл глаза и прикусил губу, откинув себя на спинку стула, — я должен извиниться перед ним в следующий раз.       Каваки пытался успокоиться и шел, куда ноги несли. Он находился возле маленького побережья, куда люди приходили, чтобы позагорать или же порыбачить, хотя второе было запрещено. Ветер играл с его волосами, пронзая каждый волосок, нос его немного покраснел, как и костяшки рук. «- Отец», в голове снова просочился, он опустил веки и в такой момент сероглазый почему-то вспомнил про того самого таксиста. — Зачем, я это делаю? — Спросил про себя и смотрел на дисплей телефона, где было написано: Вызов… Какаши Хатаке, — зачем, я ему звоню… — переспросил все так же.

      

Были слышны только долгие гудки, он уже успел подумать, что его обманули, пока не услышал знакомый голос.

— Алло?