За гранью жизни

      Сна не было всю ночь. Натаниэлю казалось, что вот-вот должно что-то случиться, и с каждой минутой это предчувствие только усиливалось. Дорога назад была слишком долгой, сигналящие машины слишком громкими и слишком быстрыми.       Лисы, те что не спали ранним утром, тихо переговаривались между собой, о чем-то не важном, не пытаясь затянуть в разговор самого Натаниэля, ведь он сидел в самом конце, через место от Эндрю, там, где не видно спит человек или нет. И хоть Веснински не говорил, он слушал и слушал внимательно. – Ты просто не понимаешь, – вновь начала Эллисон, уже кажется подпрыгивая на своем месте. – Тот вечер, что был четыре года назад, запомнился мне не из-за ещё одного скучного банкета в моей жизни каких-то знакомых семьи, а из-за того что тогда на мне были серьги от самого Луки Карати! Они были кажется слишком дороги для того мероприятия, но я просто не могла их не надеть...       Но не успела она закончить не то что свою речь, это предложение, как Ники ее прервал. – В том то и дело что не могу понять, – начал он очень громко, на что получил несколько неодобрительные взглядов до этого спящих. – Ты могла не идти на это, по твоим словам, второсортное сборище, но ты оделась краше всех, пришла и, посидев час, ушла! Зачем? – Прости, Эли, но тут я соглашусь с Ники, я тоже не понимаю этого. – Заговорила Дэн чей голос был очень тих и спокоен по сравнению с чуть ли не кричащим Хэмиком. – В том-то и моя проблема, что никто не понимает.       Такие разговоры, в которых он не принимал участия, были наверняка лучшим отвлечением. И вот он задумался – смог бы он ее понять? Наверняка Сант смог бы: о его молодых и гуляющих годах он слыхал редко, но если и слышал то то что навсегда останется в его памяти.       Все же было хорошо. Хорошо и спокойно. Осталось лишь проехать их поле, пару улиц и другие общежития и можно окончательно выдохнуть, ведь ничего не произошло, но сначала тихий шепот, а после и громкий гул в автобусе заставил его тяжело выдохнуть ещё до того, как он увидел причину этого. Их поле. Стадион снаружи был залит черной и красной красками, нецензурные слова и кучу нарисованных повешенных силуэтов людей. Всю ту ярко-оранжевую красоту замазали, испачкали, изуродовали.       Предчувствие никогда его не подводило.       Все здание общежития с самого утра стояло на ушах из-за Лис и проклинало их, но всем было все равно. Атмосфера готовности идти в драку с тем, кто это сделал, даже не зная на что он способен, чувствовалась слишком остро. Именно из-за этого им не сказали ни слова разбуженные студенты. – Кто это, черт возьми, мог сделать? – Единственный в комнате негодовал Сет кажется не обращая внимания на то, что Бойд дремал, сидя на диване уже готовый выезжать назад, а Натаниэль вообще был в другой комнате. – Сет, давай потише. – Послышался голос Веснински из-за прикрытых дверей спальни. – У какой команды уйма поклонников и черно-красная форма? – У воронов. – Легко ответил Гордон, закатывая глаза, уже догадываясь что услышит в ответ. – Вот ты и ответил на свой собственный вопрос. – Выходя в простой серой кофте на молнии и черных джинсах из комнаты, проговорил Натаниэль, видя как выдохнул кареглазый. Видимо то какие слова от рыжеволосого он представил, те и услышал.       Вскоре послышался стук в дверь, а после ее скрип при открывании. Это была Дэн, они отправлялись назад на корт.       Общий сбор на том самом стадионе был назначен через несколько часов и по приезде у главного входа уже можно было увидеть всех Лисов, несколько знакомых человек, что были вне команды, пару тех, что встречались на каждых их играх и кучу, кучу приспособлений для уборки. – Ребята, – обратил на себя внимание тренер. – До вашего прихода я зашёл во внутрь и скажу без утайки – дерьма там много. Я не прошу вычистить все до блеска, как оно было до того, как мы уезжали отсюда, но давайте сделаем так, чтоб после того как мы все выйдем из этих дверей платить за уборку нам придется меньше.       Значит университет не может все сделать самостоятельно. Точнее оплатить все то, что, наверняка, фанаты Воронов натворили из-за его срыва на Морияму-младшего. Опять его язык приносит уйму проблем. – Натаниэль, – слышится, сначала будто сквозь толщу воды, голос Миньярда, и стоит голубым глазам найти блондина, как он говорит вновь. – Мы уже заходим.       И вправду: у входа остались только они. Ещё раз оглядев ближайшую стену и "художества" людей, чтобы убедиться в том что все это настоящее, он, выдохнув, кивнул Эндрю и пошел вслед за ним.       Внутри было именно так, как выразился тренер: куча мусора, грязи и неописуемая вонь.       Уборка шла своим ходом, но довольно долго, и когда Хеммик чуть ли не на все поле прокричал: “Ребят, я бы конечно не желал вам такого увидеть, но не одному же мне потом это вспоминать!” – все тут же направились к нему, забыв про пакеты с мусором и другие вещи. В небольшой каморке, в которую наверняка бы другие и не заглянули сначала ничего было не разглядеть, но когда свет включился все увидели то, от чего Никки сейчас отворачивался.       Рыжая лиса, может даже лисенок, лежала бездыханным телом на кафельном полу. Ее темные лапки были заломаны в совершенно неестественные стороны и вся шерсть была всклокочена, будто она не просто побывала в драке, а над ней издевались. Темно-коричневыми, уже покрывшимися корочкой ранами, были усыпаны живот и спина животного, окрашивая когда-то белую шерсть в красный. Все это ужасало. Что, или кто, могло произойти с бедным животным?       Отводя взгляд от лисы, Натаниэль хотел лишь того, чтобы он больше никогда не открывал своего рта в сторону Воронов. Хотел и знал что этого не будет. Но в один момент все его мысли и желания затихли. Надпись, что была очень похожа на ту, что была в день его рождения, была выведена на боковой стене так, чтобы при входе на нее бы обратили меньше всего внимания. “Лисята не могут постоять за себя без своих старших”, – гласила она.       Кажется никто не заметил потекшую краску, или кровь, и это даже хорошо, ведь у Рико есть привычка, или даже игра, оставлять записки только ему, только он должен их видеть и понимать. Но, с трудом отводя взгляд от этой комнаты, он понял что не единственный туда смотрел. Эндрю, чей взгляд он почти сразу поймал, чуть приподнял бровь кивая в сторону двери из которой их всех выгнал Ваймак. “Нужно об этом говорить остальным?” – но Натаниэль лишь чуть качнул головой и взглядом указал на говорившего по телефону тренера: “Только если Ваймаку.”       Сказать тренеру, что эта надпись ничего не значит и дождаться его усталого кивка было легко, сложнее было сделать вид, не заметить, что ни капли веры в его глазах не появилось. Но наконец с их уборкой было покончено, дальше только профессиональная рабочая сила.       Стоя у черного входа на поле Натаниэль, облокотившись на стену, выкуривал уже вторую сигарету, просто глядя на редкие машины что ехали в метрах ста от него и людей что ходили по пешеходным дорожкам. И наверно так могло продолжаться еще долго, но на улицу, не застегивая черного пальто, вышел Миньярд. – Я думаю, что эту ночь проведу у себя в квартире. В общежитии наверняка будет балаган. – Протягивая сигарету к блондину и, глядя на то, как из его пальцев легко ее забирают, сказал Веснински. – Ты точно будешь там в порядке? – Выпуская облако дыма, что быстро улетело вместе с прохладным ветром, спросил Эндрю, теперь глядя точно в голубые глаза. – Сейчас будет не хуже обычного, не беспокойся. – Чуть улыбнувшись, ответил рыжеволосый, глядя на то, каким оценивающим взглядом осмотрел его с ног до головы Эндрю. – Я не беспокоюсь, это часть сделки. – Конечно, как же иначе, еще чуть шире улыбнулся Натаниэль, видя как Миньярд чуть закатывает глаза и наконец произносит. – Да или нет?       Звучит привычный положительный ответ, и вот уже его за ворот ярко-оранжевой толстовки притягивают к себе целуя сухие губы.       Дом встречает его тишиной и даже теплом, поэтому, чуть расслабившись, Натаниэль, впервые никуда не торопясь, забирает почту что накопилась за несколько недель и, не глядя что ему пришло, заходит в саму квартиру. Наверно Лисы будут переживать, что Веснински ни с того ни с сего не явился в общежитие, и узнают где он, только расспросив Эндрю, что сделать будет сложно. Но сейчас его это не касается, это будет потом.       Проходя по всем небольшим, но уютным бело-коричневым комнатам, Натаниэль, поставив греться чайник, достав из сейфа ноутбук и дневник дедушки, уселся на диван, подгибая ноги под себя.       Привычные действия, что он прокручивал в собственной голове, руки совершают очень быстро. Включить ноутбук, зайти в личный кабинет, ввести пароль Санта Хэтворда и без промедления войти. Пред глазами предстало всего одно письмо, что было отправлено чуть больше месяца назад, и Натаниэль, вновь не думая останавливаться, нажимает на него.       Уйма ссылок встречают его, без подписей и дат, без малейшего упоминания того что может ему пригодиться поэтому пролистывая где-то к середине Натаниэль просто нажимает на одну. Недолгая загрузка изображения, и на экране ноутбука высвечивается фото документа с несколькими рукописными словами, с главной строкой “Траты за 2005 год” и подписью его отца в самом низу.       Вчитываясь в сам текст и в пометки оставленные наверняка Сантом, Натаниэль вскоре понял, что в документе совпадений с реальностью очень, очень и очень мало. Будто бы не Натан получал миллионы за свои заслуги Мясника каждый год, будто бы не он тратил уйму денег на машины и дома после работы, о которой всю жизнь рассказывал, а вернее врал, маленькому Натаниэлю.       На этих бумагах он простой бизнесмен, предприниматель, совершенно не связанный с семьей Морияма. Хотя теперь так оно и есть. После смерти Кенго – Ичиро никогда не возьмется работать с мясником отца и хоть сам Морияма не говорил этого, это было понятно и ясно каждому, кто хоть что-то знал обо всем, что творится там где полиция не имеет никаких прав.       Полностью копируя себе все письмо и перенаправляя его на личную почту Ичиро, Натаниэль прокрутил еще пару ссылок и просмотрел пару документов. Документы о похоронах и захоронениях, почивших собственной смертью или неудачным стечением обстоятельств родственников, на одни даты, хотя Натаниэль точно помнит другие и точно знает что смерть их таковой не была. Уймы купленной недвижимости, о которой он и знать не знал. И очень много всего другого.       Голова шла кругом. Нет, Натаниэль всегда знал что у отца слишком много того, что ни в каких бумагах не пропишут, или того о чем он просто не знает, но видеть доказательства, знать о том что на самом деле принадлежит этой семье хоть и наверняка не совсем законно было слишком.       Собираясь зайти еще на пару ссылок, Натаниэль уже прокручивает их, чтоб снова наугад нажать как приходит новое письмо.       В один момент сердце замирает и разрывается, становится и жарко и холодно, дыхание тяжелеет или вообще утихает, и он открывает новое входящее сообщение от неизвестного отправителя. “Ты уже прочел мое письмо?” – гласит одинокая запись.