Фантики

То, что входная дверь открыта, Серёжа понимает не сразу и почти успевает запаниковать, когда ключ отказывается привычно повернуться в замочной скважине. Однако голос разума быстро его одёргивает: у Игоря физически не было времени сменить замки. Значит, надо просто нажать на дверную ручку, однако сделать это Серёже не дают. Дверь открывается сама. — Вернулся. Скудное освещение подчёркивает глубокие тени на лице Игоря, отчего он кажется гораздо старше. Голос звучит ровно и сухо, ещё сильнее напоминая недавний сон. У Серёжи болезненно ёкает в груди, а Игорь с той же интонацией роняет: — Заходи, — и, не дожидаясь ответа, исчезает в квартире. В прихожей Серёжа раздевается в одиночестве. Реальность встречи порядочно пригасила его боевой запал, и необходимость расставлять точки над буквами теперь висит над ним дамокловым мечом. Тем не менее, разувшись, Серёжа собирает мужество в кулак и отправляется на поиски Игоря. Того нет ни в их общей спальне, ни на кухне, ни в гостиной. В конце концов Серёжа останавливается перед неплотно прикрытой дверью в дяди-Костину комнату. Не столько стучит, сколько скребёт по косяку и, услышав глухое «Да», нерешительно входит в темноту. Игорь стоит у не зашторенного окна — чёрный силуэт на призрачно светящемся фоне. Серёжа делает к нему шаг, другой, но на третий смелости уже не хватает. Как не хватает и слов — вроде бы он что-то придумывал по пути сюда, только что? Кусая губы, Серёжа переминается с ноги на ногу и вдруг вспоминает позорный лепет себя-из-сна. В душе моментально вспыхивает злость, помогая выдавить главное: — Прости. Прости, что заставил волноваться. Что нахамил. Что оказался с дефектом. — Это ты меня прости, — Игорь также смотрит на улицу, и голос его также глух. — Ты действительно не маленький, и у меня нет права вмешиваться в твою личную жизнь. — Да какая там жизнь! — Возможно, это и глупо, только Серёже очень важно, чтобы он не заблуждался об их с Олегом отношениях. — Это случайно получилось, а по факту нет ничего. Точнее, у меня нет. Тут Игорь всё же поворачивается к нему. — А у Олега? Несмотря на темноту Серёжа всем телом чувствует устремлённый на него острый взгляд. Опускает голову и без вины виновато сознаётся: — Есть. Затем понимает, как подставил Олега, и торопится объяснить: — Он не нарочно! Это правда случайность, ну, и портвейн, но мы больше не будем, честное слово! — Не нарочно, говоришь, — теперь в тоне Игоря явственно слышится угроза. — Ладно, допустим. Но если он ещё раз что-нибудь тебе против твоей воли сделает, пусть пеняет на себя. — Не сделает, — самоуверенно заверяет Серёжа. Наконец подходит к окну и машинально проводит кончиками пальцев по давно не крашеному деревянному подоконнику. То, что они поговорили про Олега, разумеется, хорошо, но главного-то так и не коснулись. «Может, и не надо? — приходит малодушная мысль. — Судя по всему, отношение Игоря глобально не изменилось. Стоит ли нарываться?» Стоит. Серёжа для верности берётся за край подоконника и несмело начинает: — Слушай, а ты... тебе правда неважно, что я, ну, я... — Правда, — великодушно останавливает его Игорь. — Поначалу я, конечно, офигел, — он с неловким смешком ерошит волосы на затылке. — Слишком уж неожиданно оказалось. Но, по большому счёту, какая разница? Ты как был мне младшим братишкой, так и останешься. Несмотря ни на что. Младшим братишкой. Как много. Как мало. — Спасибо. Серёжа не мигая смотрит на редкую россыпь золотых огней за окном. Он ведь давно смирился, почему опять так больно? — Да не за что. Игорь коротко прижимает его к себе одной рукой и, отпустив, уже совсем обычным голосом предлагает: — Идём спать? Завтра, конечно, выходной, но сильно режим сбивать тоже не стоит. — Идём, — на Серёжу и впрямь наваливается страшная усталость. Он первым отлепляется от подоконника и, повинуясь порыву, берёт Игоря за руку. Так они и выходят — вместе, наперекор показанному во сне будущему. Позже, расстилая постель, полностью успокоившийся Серёжа лениво думает: «Какой сложный был сегодня день. Точнее, вчера, но сегодняшнему тоже досталось». Он широко зевает, заканчивает мысль: — Хорошо, что всё хорошо закончилось, — и захлопывает себе рот ладонью, осознав, что ляпнул это вслух. — Хорошо, — спокойно подтверждает Игорь, занятый своей кроватью. — Хотя мобильники нам покупать однозначно пора. — Зачем? — удивлённо оборачивается к нему Серёжа. Вопрос «Где взять денег?» он решает пока не задавать. Игорь встречает его взгляд и криво усмехается. — Затем, что я думал, поседею, пока тебя дождусь. Я ведь три круга по дворам сделал и к школе сходил — мало ли. А если б ты и утром не пришёл, то через дядю Федю весь город с ног на голову бы поставил. Серёжа розовеет и, уткнувшись глазами в узор на ковре, покаянно бормочет: — Я просто думал, что больше тебе не нужен. От такого откровения у Игоря даже покрывало из рук падает. — Ох, Серёга! И он обнимает Серёжу — так крепко, что дух перехватывает. Горячо шепчет в волосы у виска: — Как, ну как ты можешь быть мне не нужен? У меня же, кроме тебя, больше никого нет, разве непонятно? Серёже кажется, что ещё чуть-чуть, и у него лопнет сердце — так огромно переполняющее его чувство. Из груди рвётся роковое признание, и приходится до скрежета стискивать зубы: нельзя, нельзя. Но когда Игорь немного отодвигается, чтобы посмотреть в лицо, и проникновенно говорит: — Серёж, я тебя только об одном попрошу. Не бойся мне рассказывать, ладно? Я всё пойму, правда, — и без того условный самоконтроль летит к чертям. Слишком близко. Слишком тепло. Слишком хочется верить. Серёжа самую капельку привстаёт на цыпочки и с застенчивой нежностью касается губами сухих, горячих губ. На бесконечно долгое мгновение мир оборачивается фотографическим снимком, позволяя запомнить. А потом Серёжа отстраняется — сам. Неотрывно глядит в тёмные провалы расширенных Игоревых зрачков, боясь и надеясь. До последнего надеясь. Игорь аккуратно, как сапёр, убирает ладони с Серёжиных плеч. Аккуратно делает шаг назад и с аккуратной нейтральностью спрашивает: — Давно? У Серёжи огнём горят щёки и уши, и такое чувство, словно он канатоходец на стальной струне между высоченных башен. — С того, когда понял, — два года. А так, наверное, всегда. — Всегда, — потерянно повторяет Игорь. Машинально поднимает руку, чтобы коснуться губ, но движение не заканчивает. Неверным голосом произносит: — Я... Мне надо переварить. Одному. Прости, — и, спотыкаясь, почти выбегает из комнаты. Дверь за ним закрывается с негромким стуком, и вот тогда понимание раздавливает Серёжу, как человек букашку. Судьба щедро дала ему ещё один шанс, а он всё испортил. Вчистую проиграв схватку с будущим.