Непревзойденный в Сяньлэ

      Се Лянь проснулся в слезах. Перекатившись на спину, он долгое время лежал, невидящим взглядом смотря в потолок и пытаясь отдышаться: слезы уже кончились, но принц все еще тихо всхлипывал. Кровать Се Ляня была закрыта газовым пологом с вышитыми на нем диковинными зверьми и цветами, но в полутьме комнаты изящные картины казались невразумительной мазней. Скривившись, будто от созерцания подобного вида у него болели глаза, Се Лянь сел. Он никак не мог прийти в себя, и тревога, что окутала его во сне, казалось просочилась в реальность, отзываясь холодной влагой на лбу и колотящимся сердцем. Принц приложил руку, показавшуюся обжигающе горячей, к груди, и осмотрелся, стараясь успокоиться. Полог кровати был открыт и взору Се Ляня открывалась комната: ширма с рисунком цветущей вишни, низкий столик с несколькими раскрытыми трактатами, комод с бронзовым зеркалом. У зеркала тоскливо лежала кучка золотых листов: пагода, которую строил Се Лянь прошедшим вечером, развалилась.       От этого вида тревога захлестнула сердце принца словно ледяная волна, а из глаз против его воли полились теплые слезы. Вскочив с кровати, Се Лянь выбежал из комнаты, словно не мог оставаться там и мгновения. Вся печаль, что была в его сне, будто вылезла из-под обломков пагоды и выносить ее стало трудно до дрожи в руках.       Не зная, куда идти кроме, Се Лянь тихо проскользнул по темному коридору и скрылся за дверями комнаты Му Цина. Лишь увидев друга мирно спящим, принц остановился и на мгновение задумался о своем поведении, но внезапно из груди вырвался очередной задушенный всхлип и Му Цин зашевелился. Резко сев, он сонными глазами уставился на маячившую в дверях фигуру в белых нижних одеждах.       — Се Лянь? — хрипло спросил Му Цин, чуть прищуриваясь во мраке комнаты. — Что-то случилось?       — Нет-нет, я просто… — начал принц, но на середине его голос сел и из горла против воли вырвалось несколько судорожных вздохов. — Я просто…       — Что с тобой? — Му Цин подорвался с кровати и подошел, встревоженно осматривая Се Ляня. Оба юноши тренировали смирение своих чувств, и Му Цин никогда не видел принца настолько расстроенным. Он привык к его серьезному виду, радостному, грозному, но такой, с сжатыми в узкую полоску губами и покрасневшими от слез уголками глаз, оказался настоящим откровением. — Что случилось?       — Ничего… — пробормотал Се Лянь, но от закравшихся в голову подозрений Му Цин уже успел содрогнуться. К счастью, прежде, чем он что-то сказал, Се Лянь закончил: — Мне просто приснился плохой сон.       — Сон? Ты из-за кошмара так… — Му Цин тщетно пытался подобрать подходящее слово. — …расстроился?       Принц смущенно качнул головой. Было видно, что ему неловко признаваться, но и промолчать он не может. Даже если всего лишь кошмар, скупые слезы не прекращали капать из его глаз.       — Я принесу успокаивающего чая, подожди в своих… — начал было Му Цин с тяжелым вздохом, но Се Лянь перебил его:       — Нет-нет, не нужно. И свет не зажигай! — предупредил он, заметив, что Му Цин тянется к свече. — Просто… могу я полежать с тобой до рассвета?       — К-конечно, — кивнул юноша, думая, что и сам еще не проснулся. Конечно, в путешествии им приходилось иной раз ночевать втроем, но никогда еще принц не предлагал спать вместе, когда были иные условия. Как же он должен был быть расстроен?       Когда-то Му Цину казалось, что если он увидит идеального Его Высочество растерянным или смущенным, пусть на мгновение, но испытает некую долю удовлетворения. Однако сейчас, забираясь в постель, он ощущал только беспомощность и тревогу. Конечно, сон это лишь малая часть дурного из того, что могло случиться, но Му Цин не решился как-то комментировать или шутить над этим сейчас.       Кровать была небольшой, поэтому Му Цин лег боком, спиной к Его Высочеству, и тот поступил так же. Однако через минуту Се Лянь завозился, развернулся и крепко обнял Му Цина поперек груди. Юноша замер. Принц уткнулся лицом между его лопаток и Му Цин почувствовал, как это место стремительно намокает, да и объятья не обделенного силой Се Ляня очень сложно было назвать нежными.       — Прости, — глухо сказал Се Лянь. — Давай полежим так немного.       — Ммм, — отозвался Му Цин. Ему хотелось лечь поудобнее, хотелось съязвить над принцем за нарушение всех возможных приличий, но губы будто бы склеились, а голос пропал. Му Цин только аккуратно поглаживал обнимающую его руку кончиками пальцев и чувствовал как содрогается от плача тело сзади.       Только через время Се Лянь немного успокоился, а его всхлипы стали тише. Му Цин осторожно спросил:       — Что тебе приснилось?       — Я… — голос принца звучал сдавленно и очень печально. — Я не помню. Я практически ничего не помню, но мне было так грустно.       — Наверное, Хуа Чэн не дал тебе посмотреть Эмин, — неловко пошутил Му Цин, но в тон Се Ляня действительно будто просочилась улыбка:       — Хах, нет, он не отказал бы даже во сне, — принц немного подумал, а затем продолжил: — Я вообще не помню, чтобы во сне кто-то был. Только я один. С-совсем никого…       — Ну-ну, это всего лишь сон, — поспешил заверить Му Цин, похлопывая Се Ляня по руке.       — Я знаю. У меня есть отец с матушкой, и вы с Фэн Синем, и наставник, и народ Сянлэ… Но там я остался совсем один.       — Просто сон, — еще раз заверил Му Цин. Некоторое время Се Лянь молчал, и не думая, кажется, ослаблять объятья, а затем задумчиво сказал:       — Знаешь, мне кажется я все вспомню, если еще немного подумаю: но я совсем этого не хочу. Этот сон был таким жутким.       — И не заморачивайся. Сны это всего лишь сны и они забываются с рассветом. Не стоит думать о них слишком много.       — Ты прав, — отозвался принц, снова утыкаясь лицом в спину Му Цина.       — Поспи еще немного, до подъема есть время.       — Ты тоже, — ответил Се Лянь. Му Цину хотелось передразнить его, сказав, что трудно спать с грудью в железных тисках, но снова не нашел в себе сил открыть рот. Глубоко, насколько позволяло его незавидное положение, вздохнув, он закрыл глаза и попытался задремать.       Однако сон после внезапного пробуждения не шел. Се Лянь, казалось, несколько раз засыпал и просыпался снова, то ослабляя свою хватку, то вцепляясь в Му Цина и грозя переломать ему ребра. Иногда он тихонько всхлипывал, словно его страшный сон ушел не полностью, а лишь затаился в темноте. Му Цин размышлял о произошедшем. Он никогда не предполагал, что Се Лянь может бояться одиночества. Сам принц тоже наверняка вряд ли задумывался об этом. Хотя, может дело не в реальных страхах, а в обстоятельствах их появления?       Через какое-то время в комнате стало светлее. Му Цин, едва сумевший немного задремать, подумав, что солнце еще не должно было взойти, и точно не должно было столь ярко осветить комнату, открыл глаза. Он лежал лицом к глухой стене, но даже эту стену, а также видимую часть потолка, свободное место на кровати и даже тела юношей окутывали серебряные бабочки. Они перебирали крылышками, не издавая ни звука, но каждая светилась ровным хрустальным сиянием, освещая комнату, словно в пору рассвета.       За несколько дней, проведенных в резиденции, Му Цин уже не относился к бабочкам с тем трепетом, что раньше. Они больше напоминали ему вредительниц вроде мышей или тараканов: сновали повсюду в доме, забирались в щели, оказывались на тканях, посуде и иных вещах — казалось, весь дом состоит из серебряных бабочек! Кроме прочего они были весьма своевольны и не улетали, как их не прогоняй. Даже сейчас, когда Му Цин аккуратно поднял руку, лишь несколько вредительниц слетели с него, тут же опустившись обратно, а одна даже совершенно бесцеремонно села к нему на висок, щекоча маленькими лапками. Поворчав про себя, Му Цин аккуратно обернулся: Се Ляня бабочки облепили еще плотнее. Они сидели на одеяле, на руках, и даже на волосах принца, будто обнимая его и очевидно не собираясь куда-либо улетать. Му Цину оставалось лишь раздраженно лечь обратно, спрятать голову в подушку от серебряного света, и снова попытаться уснуть.       Через время, требующееся для сожжения одной палочки благовоний Се Лянь заворочался и сел. Му Цин тоже поднялся: ему казалось, что за это время он до синевы отлежал правую сторону тела и теперь никогда не сможет воспользоваться ею как раньше. Однако ворчать юноша не решился. Посмотрел на Се Ляня, молчаливо наблюдающего одну точку на одеяле, и сказал:       — Я сделаю тебе успокаивающего чая.       — Спасибо, — отозвался принц чуть гнусавым голосом и поднялся. Бабочки, испуганные движением, разлетелись, плотным роем кружа возле Се Ляня, а затем вновь опустились на его плечи и голову, словно хрустальная снежная шапка.       — Вот нахалки, — недовольно сказал Му Цин, потягиваясь. Се Лянь лишь слабо улыбнулся.       Вдвоем они поплелись на кухню в предрассветном мареве. Му Цин предлагал принцу остаться в покоях, но тот наотрез отказался, следуя за другом словно печальный хвостик.       На кухне Му Цина уже ждал коротышка-управляющий: чтобы не беспокоить Се Ляня красной пылью слуги поместья отчитывались Му Цину обо всех его немногочисленных заботах. Вот и сейчас управляющий, однорогий демон с бегающими глазками, ждал Му Цина с самого утра. Неожиданно юноша пришел в компании хозяина резиденции: растрепанного, сонного, в сером ханьфу с чужого плеча и окруженного серебряными бабочками. На секунду демон потерял дар речи, но затем, собравшись, низко поклонился.       — Приветствую молодых господ, — сказал он, искоса бросая на Се Ляня заинтересованные взгляды. — На улице нынче морозно и пошел снег: желают ли молодые господа, чтобы этот слуга принес больше грелок?       — Да: оставь их тут и в покоях Его Высочества, — распорядился Му Цин. — И подготовь воду для омовения, — когда управляющий скрылся, Му Цин спросил Се Ляня: — Может, отменишь встречу с Шэнь Цзю сегодня? Ты выглядишь… не очень.       Му Цин кривил душой: даже с темными кругами под глазами и понурым взглядом принц оставался прелестен. Возможно, виной тому предрассветный полумрак, или мистическое сияние порхающих вокруг бабочек, но даже покрасневший от плача нос и растрепанные волосы Се Ляня не слишком бросались в глаза. Пока кипела вода, Му Цин убрал их в простой пучок и закрепил деревянной шпилькой. Се Лянь между тем ответил:       — Нет-нет, мы же договорились. И я очень хочу еще раз встретиться со Старейшиной, — принц чуть ожил, и говоря даже проявил некое нетерпение. Пока Му Цин заваривал чай, он похлопал себя по щекам и потряс головой, стараясь прийти в себя. После Се Лянь поднялся и, раскрыв резные ставни, выглянул на улицу: с неба действительно крупными хлопьями падал снег. Рассвет только занимался и картина предстала унылой и серой: только тихо кружащие снежинки и мрачное марево, за которым не видно ни гор, ни города. Вслед за снегопадом пришла тишина, делающая вид еще более тоскливым, и на мгновение принц вновь вернулся в меланхоличную задумчивость. Отвлек его шум в коридоре.       Послышались тяжелые шаги и лязг доспеха, а затем в кухню вошел Фэн Синь. На нем было легкое одеяние лучника со стальным воротником и наручами, кое-где потертое и испачканное в грязи. Темные одежды выглядели простыми, но обрисовывали высокую фигуру и крепкую талию мужчины. В руках он держал лук с порванной тетивой.       — Му Цин!.. — с порога начал он, но осекся и в голосе появилось удивление: — Ваше Высочество? — внимательный взгляд темных глаз скользнул по Се Ляню и бабочкам вокруг и едва заметная складка между бровей стала глубже. Через мгновение он бросил сломанный лук на стол и подошел к принцу: — Ваше Высочество, с тобой что-то случилось?       — Нет, все хорошо, — отозвался Се Лянь, ловко избегая потянувшихся к нему рук и прячась за спину Му Цина. Оттуда он пояснил: — Не хочешь сначала снять дорожное одеяние?       — Что ты, Твое Высочество, это же самое подходящее место для такой одежды, — поддержал Му Цин. Все утро он сдерживал рвущееся изнутри раздражение, но сейчас наконец-то нашел причину выпустить его. — Почему бы не пойти в этих тряпках сразу в постель? Еще и мусор свой разбросал! — указал юноша на сломанный лук.       — Действительно… — протянул Фэн Синь, все еще внимательно следя за Се Лянем. — Я сейчас приведу себя в порядок. С Вашим Высочеством все точно в порядке?       — Да, все хорошо, спасибо, — улыбнулся Се Лянь. Кивнув, Фэн Синь перевел взгляд на Му Цина.       — Тогда я скоро вернусь. Кто-то все же ждет меня в постели…       Сказав это с озорной улыбкой, Фэн Синь скрылся в резиденции. Се Лянь не понял шутки, и уже хотел уточнить что-то у Му Цина, но наткнулся на полный злости и смущения взгляд.