Моя жизнь теперь хвостатая

      — Черт, добе, ты уверен, что в этой глуши есть магазин? — я не имела понятия, но Саске, оказывается, только и делает, что ноет. Мы идем всего-то минут пятнадцать, а он все не затыкается.       — Уверен.       По приплытии я успела отправить клона на разведку местности. Он набрел на какую-то захудалую лавку и тут же испарился. Я даже не уверена, есть ли там необходимые мне вещи.       — Может, стоило взять с собой того мальчика, как провожатого? — очень смешно, Учиха. Давно чувство юмора приобрел?       — Ты про Инари? — идущий рядом Саске кивнул в подтверждение моих слов. Да он меня совсем за дурака держит, раз настолько не доверяет мне. — Не смешно, теме!       Учиха только разводит руки, как будто говоря, что лучше бы он доверился малознакомому мальчишке. Вот тебе и друг. Зачем я вообще собиралась помочь ему с тренировкой? Пусть сам разбирается.       Некоторое время мы каким-то чудом идем, не проронив ни звука. Слава Ками! А то я уже стала реагировать на голос Саске, как реагирую на скрип в соседней от меня комнате, где, по сути, никого не должно быть. Так к чему это я? Я, завидев открывающийся рот Учихи, начинала вздрагивать. Как же он меня утомил. А ведь предстоит провести ему консультацию на тему: «Почему мне не удается взбираться на деревья?». Ксо, я начинаю жалеть, что болтаю так много. Теперь я от него не отвяжусь, пока он не научится идеально все выполнять.       Воцарившую и долгожданную мной тишину прервало урчание желудка.       — Кто-то проголодался! — с ехидством в голосе обращаюсь к другу. Тот с красными, чуть ли не пунцовыми щеками, отворачивается. Как будто этот звук исходит не от него.       — Замолкни, — гневно бросает смущенный брюнет и начинает идти двое быстрее нормального шага.       — Слушай, может, ты и не ужинал, — мне безусловно стыдно, что я отрываю товарища от марафона, — но так ты хоть этого не стыдись. Голод — естественная нужда.       Учиха ни насколько не сбавляет темп. Я же продолжаю топать вразвалочку. А что, тут природа красивая. Может, я осмотреться хочу.       — Учти, бежать за тобой не буду.        Саске, наконец, сбавил обороты и теперь дожидается, когда я его догоню.       Ничего, милый, подождешь. И все-таки непривычно наблюдать за ним с такой стороны, когда Саске вовсе не идеализирован. Обычный человек с уймой недостатков. Хотя, это я преуменьшаю, но он же мой друг, должна ведь я хоть что-то хорошее вставить. Совсем загнобила беднягу.       Вспоминая нашу команду номер семь, когда Наруто был Наруто, а я — самой собой, невольно сравниваю характеры окружающих меня людей. Саске перестал казаться тем идолом, к которому стремилась огромная толпа фанаток. Не осталось ничего былого. Но на пепелище моих теплых чувств к нему возродилось нечто новое, как первый весенний цветок, неуверенно раскрывающийся среди тающего снега. Этим нечто была и, надеюсь, будет дружба. Именно искреннее товарищество, без всякого вмешательства прежних чувств. Пусть они и не до конца угасли, мне не хочется их усиливать.       Что касается остальных людей, изменения произошли сильные. Но все еще не существенные. Существенными они будут, когда мы начнем менять историю. А, я уверена, без этого не обойдется.       — Уссуратонкачи! Ты плетешься совсем как черепаха! — возмущается Саске и глядит с укором. Даже у меня вызывает появление совести. Но, вместе с тем, от его нравоучений становится так смешно.       — Теме, да ты призывных черепах Гай-сенсея не видел! — увлеченно начинаю рассказывать, взмахами рук показывая, какие они быстрые. И замечаю теплую улыбку на лице брюнета, а вскоре вовсе слышится смех Учихи.       Это для меня по-прежнему ново, но я прикладываю все силы, чтобы не поддаться порыву и не закричать во весь голос, что никакой ты не заносчивый, противный, каким пытаешься казаться. Но я не делаю этого, так как знаю, что тогда Саске восстановит рухнувшую стену отчуждения и лишь сильнее замурует себя в окружении своих проблем. Лучше улыбнуться ему в ответ, мысленно приободрить и оказаться счастливой от того, что счастлив друг.

***

      Неужели мы добрались? Я думала, что на дорогу уйдет целый месяц! Все-таки Учиха был в чем-то прав. Надо было спросить помощи у Инари. Но только этот мелкий засранец не стал бы нам помогать. Черт, я совсем забыла, что нужно еще и с ним поговорить. Главное, на совсем не забыть, а то он немаловажную роль сыграет в наших судьбах.       В лавке Учиха никакого энтузиазма не показывал. Во-первых, устал, бедняга. Во-вторых, он жутко голоден. Ну, а в-третьих, будь он даже выспавшимся, с поднятым настроением и закормленным до отвала, он никогда не покажет восторга. При мне едва-едва демонстрирует какую-то сотую своих эмоций и то уже дрожит за сохранность своей репутации. Так и норовит проверить, не сползла ли напяленная маска безразличного Учиха. Я бы даже посмеялась над этим, не будь все так трагично. Когда же он откроется, станет без опаски доверять и перестанет мучиться? Мне иногда кажется, что этот вопрос останется навсегда открытым.       Саске, боком прислонившись к витрине с оружием, то и дело испытывающе зыркает на меня. Как же это действо выводит меня из себя, словами не передать. Наверное, наблюдай он за мной в душе, и то меньше напрягал бы.       Я же набрала шариков на все три фазы обучения рассенгану. Опустошив четверть забавного кошелька-лягушонка, я сейчас вдруг задумалась, что как-то стыдно тратить накопления Наруто. Надо бы начать откладывать часть зарплаты с миссий, чтобы не тратить чужих денег. А то и правда так стыдно.       Когда все необходимое было рассовано по карманам, я потянула заждавшегося Учиху к другому магазину, где можно было затариться съестным. Как только мы зашли внутрь и глянули на цены, в полной мере поняли, почему Тадзуна нам не смог заплатить настоящую стоимость миссии. Да тут цены не то что кусаются, они готовы просто-напросто оторвать от твоей аппетитной ляжечки кусок побольше. Промыслы Гато так сильно сказались на экономике, что бедные жители деревни, наверняка, оказались лишены всего самого необходимого.       Погоревав на эту тему, я поняла, что платить все-таки придется. В итоге в нашем распоряжении оказался вполне вкусный на вид карри и обнищавший кошелек.       Саске, обрадованный при виде еды, помчался в разы быстрее. Да и мне не хотелось возиться с тренировкой Учиха до поздней ночи, ведь меня еще поджидал приближающийся срок окончания спора с Цунаде-сама. Поэтому мы оба были заинтересованы закончить эту пытку как можно скорее.       — Не так! — в очередной раз заставляю Саске начать все заново. Дальше половины у него взобраться так и не выходит. Он постоянно как будто магнитится к полу. — Слушай, а ты не с утяжелителями?       — Нет, — тут же отвечает Учиха, заглаживая мокрые от пота пряди назад. Но они так и норовят прилипнуть ко лбу. Брюнет совершенно не понимал, к чему я веду.       — Другого адекватного объяснения, почему ты так желаешь впечататься лбом в грунт я не вижу, — нет, правда, чего же он падает? В конце-то концов, не пояс верности же на нем? Хотя, его же и правда как будто магнитит…       Ну и злится же Саске, того и гляди, шаринган зажжется, как бракованная лампа на новогодней гирлянде. Моргает, моргает, а ярким огоньком так и не светит. Определенно, мне повезло, что я не озвучила второго предположения. Он бы сразу Сусано призвал.       — Слушай, — как-то скомкано выдает Учиха. — Тебе ведь Сакура утром подсказала? — а вот сейчас у него такой вид, будто слова из него клещами придется вытягивать. Но смешит меня другое. Он считает, что она — экстрасенс? Откуда рано утром ей было знать, какое именно испытание устроит сенсей. Ну, исключая тот факт, что Сакура наперед знает предстоящие три года своей жизни. — Не скажешь мне?       — Не скажу, — на мою хитрую, коварную, как у злодея в фильме, ухмылку и ответ, который Саске предположить не мог, отреагировал широко разинутой челюстью и глазами, по размерам своим превосходящие купленные мною шары.       Наследник великого клана пребывает в прострации крайне долго. Среди такой тиши я тут же ощущаю приближающийся очаг чакры. А не подводящий меня острый нюх определяет бегущую сюда Сакуру.       — Наруто, Саске! Вы все еще здесь? — Сакура удивляется недолго. В считанную секунду ее лицо преображается и становится столь коварным, как у меня пару минутами ранее. — Саске-кун, у тебя все еще не получилось, — и говорит-то еще таким тоном, что не разберешь, сочувствует она в действительности или нет. Возникает нотка ревности, но лишь до тех пор, пока я не приглядываюсь. Она всего лишь играется. Все-таки с потрохами выдает выражение лица. Ками, так нагло улыбнуться даже у меня не выйдет. Зато как Саске вскипел!       Мучить Учиху дольше у нас не вышло. Стало стыдно за себя и мы вспомнили, что как-никак Саске — наш друг. И ему сейчас требуется помощь. Поэтому общими усилиями мы добились положительного результата. У него, наконец, все получилось. Не прошло и полугода.       Вскоре мы засобирались. Подхватив все вещи, раскиданные по поляне, мы отправились обратно к месту ночлега. Как оказалось, нас дома даже не потеряли. Они просто успели сделать ставки. Какаши на то, что нас подобрал Забудза. Тадзуна же предположил, что мы попали в рабство. Инари то и дело нас подначивал. А мы на это дело обменялись с Сакурой взглядами. Мы подумали об одном и том же. Ручаюсь. Поддерживала и показывала, что действительно переживала, единственная в доме женщина. Дочь мостостроителя быстро подогрела нам ужин. Постели она уже успела расстелить.       Я настолько устала, что просто не различала, где я только что ела, а где уже погружаюсь в сон. Но в состоянии полудремы, я с улыбкой вспомнила про ставки на нас. Вот ведь два старика. Они же переживали. Но, чтобы скрыть это, прикрылись спором. А Инари — слишком маленький и глупый, чтобы вникнуть в психологию взрослых людей. Недаром говорят, что шиноби быстро старятся. Вряд ли мой психологический возраст соответствует семнадцати прожитым мной годам. Как и по Какаши не скажешь, что он еще в расцвете сил. Его легко принять за старика.

***

      Сон идет настолько беспокойный, что я даже и не знаю, в который раз переворачиваюсь на бок. Меня одолевает необъяснимая тревога. Вроде все идет по плану. Отчего бы мне переживать? Если только от проклятий Кьюби и Иннер. Один бог ведает, когда я в последний раз к ним заявлялась. Потому что до сих пор крольчатины для Лиса не нашла. Несложно представить, с какими распростертыми объятиями меня встретят, если я сдержу обещание. Правда, будет несколько трудно оправдать надежды Кьюби: с его-то потребностями хоть весь лес отлавливай.       Но раз уж все равно не спится, надо хоть делом заняться. Опять теми же путями продираюсь к поляне, где мы с Хаку встретились. Мне показалось, или Саске опять заметил мой уход? Странно, но я будто ощутила слежку, и в тот же момент любые подозрительные ощущения так же быстро исчезли. В любом случае, надо добраться туда как можно быстрее.       В слепящем от темноты одиночестве меня встретила слабым светом нарастающая луна. Совсем скоро будет полнолуние. Не от него ли так тревожно? Или это плохое предчувствие? Я так боюсь, что оно связано с Забудзой и Хаку. Помочь им хочется, несмотря ни на что. Поэтому даже ради них я должна постараться и справиться с любыми трудностями.

***

      Сплетение ветра с чакрой окрашивается в цвет небесной лазури, образует широкую ленту энергии, тянется как будто из воздуха. Ленты туго меж собой стягиваются, образуя идеальную сферу в руках. Поистине чарующее зрелище.       Мне же приходится лицезреть бурлящие потоки в пустом шарике. Наконец, первый этап подошел к концу. Этот чертов мяч лопнул.       Руки ломит от усталости. Кисти просто безвольно свисают. Как у собачки, вставшей на задние лапки и прислуживающей хозяину. Невеселое сравнение, однако даже пошевелить пальцем стоит мне запредельных усилий. Повезло с регенерацией, конечно. Даже за такие услуги и то надо отблагодарить Лиса. Хоть и вредничающий, но безустанно трудится.       Немного передохнув, я вновь ощущаю себя человеком. Силы на то, чтобы подняться, по крайней мере, есть. Где-то поблизости находится ручей. Нужно набрать воды в плотные шары.       Поиски быстро завершились. Вода набрана. А я не упустила шанса смыть с себя всю грязь. С головы и сейчас стекают воистину ледяные капли, соскальзывающие с золотых волос. Тело обдает в жар от соприкосновения легкого ветерка и сырого тела. Эти ощущения взбодрили меня и дали сил на дальнейшие подвиги.       Я попробовала уже раз десять, но того результата, которого добился Джирайя, по-прежнему нет. Я, конечно, не первый день проделываю все эти фазы. Но все равно ничего не получается. Вышло лишь с первым этапом. Самым легким.       Я тут думаю, а не жахнуть ли демонической чакрой по этому шару? Пусть наверняка взорвется, потому что сил моих терпеть больше нет. Желая исполнить задуманное, я ощутила заметный жар в теле. И уже вовсе не от ветра. Чакра Лиса заполняет место моей и буквально душит тяжелой ки. Стоило мне только прикоснуться к шарику с водой, как он тут же взорвался. Но отрицательный результат — ведь тоже результат. Правда, по-прежнему находящийся в минусах.

***

      Я поняла, что ловить мне здесь уже нечего. Поэтому поспешила собрать за собой все вещи и лопнувшие шары. Когда я почти все убрала, вновь ощутила слежку. Достаточно профессиональную. Шиноби скрывал очаг чакры, но я ощущала посторонние запахи, когда ветер стихал. Похоже, кто-то ищет встречи.       Запах вновь донесся до моего носа, я понимаю, что прежде не запоминала подобного. Он источает кровь, что практически сразу предопределяет в нежданном госте шиноби. Если раньше по этому поводу и были сомнения, теперь я уверена.       Ужасающая аура сшибает с ног, нисколько не уступая в этом деле Кьюби. Лис, если ты подслушиваешь, не обижайся, но ты сейчас идешь в сравнение только с мягким ковриком.       Дыхание неровное, грудь будто стиснута в оковах. Боюсь лишний раз вздохнуть, чтобы не отпугнуть след шиноби, возникший как наваждение. Я — не сенсор, поэтому, если упущу шпиона из виду, найти его вновь не удастся. Стараюсь унять наступивший страх. Делаю первый шаг. Ноги словно каменные, совершенно не хотят поддаваться моей воле. Второй. Слышен стук сердца, как кровь течет по венам. Третий. Раздается шорох в находящихся передо мной кустах. Четвертый. И без того расплывчатый след обрывается.       А на моих глазах стремительно разворачиваются события. Из печати вырывается сгусток чакры. Кусты тряхнулись еще раз, и мне показался прячущийся. Белый кролик. Это знаменование, я даже поняла, кем адресованное. Оранжевая голова Лиса, сформированная из чакры, зубами схватила бедное животное. Кьюби исчез так же внезапно, как и появился.       Но почему сквозь печать прорвался Девятихвостый? Как он это сделал? И, самое главное, каким образом я осталась жива?       Вопросы кружат в голове, подобно пчелам в улье. Мысли нарушают произошедшие события. Все это слишком подозрительно. Я сделала четыре шага — и вмиг след прервался. Это число проклятое.       И тут же после этого возник Кьюби. Можно ли считать и это знаком? Я ничего не знаю, все так сложно. Я просто запуталась. Со временем я успокоилась. Отодвинула все вопросы в сторону, и стало так легко, как не было ни разу в жизни. Как будто больше ничего не сковывало, стоит ли говорить, что я почувствовала себя парящей над землей? Тяжесть в тело вернул Кьюби, будто придавив обратно вниз. Подобно кролику, он затащил меня в лабиринт труб.       Сырости под ногами как не бывало, а воздух перестал быть спертым. Ноги сами потянули меня по изученному маршруту. Встречаться с Лисом сейчас мне не хотелось. Но разве возможно его игнорировать? Я уже не раз отвечала — нет.       Оказалась я прямо перед клеткой. Подле золотых прутьев лежала белоснежная и обездвиженная тушка. Кролик не подавал признаков жизни. Чуть поодаль сидел Лис.       Кьюби лапой поддергивает животное. Мне становится жаль беднягу. Порой я чувствую себя таким же загнанным в клетку зверьком, а в сознании черным пламенем полыхает паника. Дрожь крупными волнами бьет тело. Иногда я сама не понимаю, почему же так страшно. Но, глядя в черные глаза, эти приступы вновь меня охватывают. Не различаю среди сплетений чувств свои, путаю их с теми, что оставил Наруто. Я начинаю понимать: боюсь я Девятихвостого.       Разум отрицает любую здравую мысль, что он рискует собой, тратя чакру на мое лечение. Мне кажется, в такие моменты я ничем не хуже животного. Сейчас же мне не настолько страшно, как бывает обычно, когда я остаюсь совсем одна. Тем не менее, будто зябкий холодок проносится мимо меня.       — За что ты его так? — я спрашиваю Лиса как-то совсем уж тихо, приглушенно. Кьюби не спешит отвечать, издает утробный рык и вызывает этим у меня новую волну мурашек.       — Он не должен здесь даже дышать. А ты глянь, крольчатина еще трепыхается, — я с силой отвожу взгляд от по-страшному чарующих глаз биджу. Приглядываюсь: и правда, кролик жив. С появлением этой мысли пропали и дрожь, и охвативший меня холод. — В подсознании с содержанием красной чакры выживаем лишь я и ты. Я до сих пор не разобрался, как здесь прижилась Иннер.       — Ты занижаешь мои возможности, коврик. Если уж ты не можешь совладать с куском мяса, куда тебе на меня зариться? — Альтер улыбнулась, завидев, как раздраженно цокнул биджу.       — Так, давайте разбирайтесь со своими претензиями без меня. Я еще должна кое-что успеть сделать, — отворачиваясь от клетки, я было сложила печати, но не сдержала концентрацию — трясущиеся руки не поддавались командам мозга.       — Побежишь спасать Забудзу и ту девчонку? — я вглядывалась в представшие впереди коридоры, не найдя в себе силы взглянуть на Иннер или Кьюби.       — Прости, я не расслышала. Можешь повторить? — едва нахожусь, как прервать тишину.       — Говорю: кроликов побежала ловить? Мне одного мало, — раздраженно повторяет Лис. Неужели ослышалась?       — Не сегодня, — отвечаю и открыто улыбаюсь, прямо глядя на него, прежде чем исчезнуть из подсознания.

***

      Сучья, а то и огромные ветки режут лицо, а я не обращаю внимания. Только бегу. Ступни едва касаются одного дерева, как я перемещаюсь на другое. В голове только мысль: «Нужно успеть!».       За весь путь до поляны, что обусловлена местом встречи, я не раз упала, все-таки потеряв контроль над чакрой и едва не разбившись. Но я не обращала внимания, ведь впереди ждал переломный момент наших жизней.       Заметить силуэт кажущегося двухметровым мечника Тумана оказалось несложно. На его фоне женственный Хаку казался совсем ребенком с нежными чертами лица.       Состояние нукенина стабилизировалось — он твердо стоял на ногах, а из следов от битвы остались лишь несколько шрамов.       — Добрый день! — низко поклонилась я, сложив руки у груди. В темных, как замерзшие воды, глазах мечника отразились искры азарта. Я потянулась к подсумку.       — Для кого как, малец! — в мгновение ока спокойный и лишенный эмоций мужчина подрывается с места, занося Обезглавливатель прямо над моей макушкой. Я едва успеваю проскочить под клинком, но пара светлых прядей падают на траву, покрытую росой. Я шумно выдыхаю, воздух становится плотным, легкого молочного оттенка. Сгущается туман. — Посмотрим, правду ли ты говоришь.       — Как же вы это проверите, Забудза-сан?       По запястьям пробегает волнами холод, тяжелое дыхание окрашивается молочной пеленой и не спешит взмывать ввысь. Момочи, определенно, применил свою излюбленную технику. Что же мне остается делать? Я вряд ли что-либо увижу, но нет смысла убегать. Получается, спарринг для него — проверка для меня? Тогда нужно принять вызов и закрепить в его мыслях правду победой! Если выживу, конечно…       — Меньше чеши языком, малец! — доносится из белесых клубов бас ниндзя. Вот черт, я потеряла его из виду. Что тут скажешь, молодец, жить-то, видимо, совсем расхотела.       Перед глазами проносился окрашенный в цвет тумана воздух: Забудза нарезал круги подле меня, совсем как хищник, окружающий добычу. След Хаку размылся. Я почти ничего не вижу, лишь тяжелое дыхание мечника и свист взмывающего около меня меча остаются ориентирами. В итоге я — это и есть тот кролик! Только мне повезло чуточку больше: я не осталась один-на-один с голодным Девятихвостым. Кстати, его помощь лишней не будет. Что он там говорил про печать? Может вылезать из нее, когда хочет, бла-бла… что-то про плюшки для меня от этой печати… И почему я его тогда не слушала?       — Эй, Кьюби, Иннер, меня сейчас убьют ведь, — уходить в разговоры с подсознанием — не лучшая идея во время битвы, но выбирать не из чего. Большего противопоставить в битве я не могу. Рассенган же, чтоб его, не выходит. — Вы что, засранцы, крольчатиной, приличия ради, даже не подавитесь?!       — Да не едим мы твоего посланца, не едим. Ты, паникерша, еще хуже, чем Узумаки, даю честное слово демона, — отозвался Кьюби. Его голос звучал совсем уж спокойно, будто сейчас не решается вопрос о сохранности его джиинчурики. И я чего-то явно не понимаю: почему он назвал кролика посланцем? — В его памяти какая-то информация, вот почему. Да, я знаю, ты в восторге от ментальной связи, не бурчи уж!       — Это все хорошо, но с чего вы даже не рыпаетесь, если меня собираются укокошить?       — Не убили ведь еще, так чего торопиться-то? — вот ведь… Заботливая скотина. — Тем более у тебя рассенган есть, не разводи драму из комедии.       — Какая, черт твоих блох дери, тут комедия?! В том, что я не могу создать даже самого крохотного рассенгана, да? — у меня не хватало злости. Еще немного, и я плюну на все, спущусь к клетке и начищу эту рыжую морду до блеска.       — Так ведь мысли у тебя такие занимательные… Да, жаль, что ты просто не можешь взять и подчинить мысли Узумаки, чтобы по мышечной памяти повторить его техники… — то есть он раньше молчал, чтобы сейчас поиздеваться. Ну точно демон. Зря это я, видимо, стараюсь заполучить его уважения, доказать, что я действительно не питаю к нему ненависти, если он просто готов на это плюнуть. — Пусти чакру в печать и не донимай совесть, я же сейчас заплачу. Это так трогательно звучало, — перед глазами предстал Лис, подтирающий платочком слезы. Да, а то мне просто звука не хватало, давай еще и изображений добавим к нашим беседам!       Не знаю, сколько времени прошло в реальности, но голова была еще на месте. Все-таки эти грани: подсознания и внешнего мира, видимо, искажены, вот минуты и льются по-разному. Жаль, что это — не больше, чем догадки, а про истину эти двое молчат.       Я старалась не злоупотреблять затишьем и последовала совету Лиса. Синяя чакра потоком устремилась к солнечному плетению из канджи на животе. Будто клеймо опалило кожу, на мгновение мысли померкли, а перед глазами была лишь тьма от раскаленной боли. Я пошатнулась — ноги не стояли ровно, казалось, весь мир обернулся набекрень. Голова гудела так, словно по ней колотили железным оружием. Часть сознания отслаивалась, будто часть пирога, сплеталась с другой, как податливое тесто. А тело горело, словно опущенное в огонь.       Перед глазами одно воспоминание пролетало как в замедленной съемке, а череда других мелькала со скоростью света. Тошнота подступила к горлу. И вот, наконец, знание о рассенгане осело на орбитали памяти. Но кинолента не прекратила свой ход: изображения продолжали свой бег. Боль застигла каждую клетку организма. Я горела, как горят грешники в аду. И конца этому, казалось, не было. Неужели боль и агония — цена за знания и память Наруто? Невыносимый ужас настигает даже самые отдаленные участки сознания. Так вот почему Кьюби раньше молчал… Эта печать не так уж хороша, как он раньше хвалил. Больно. Ничто не идет в сравнение с тем, что я сейчас испытываю. Будто мириады ножей впиваются в плоть, режут каждый капилляр и пропитывают алеющее от льющейся крови тело ядом. Теперь только бы вытерпеть. Только бы не сомкнуть глаза и не потерять тонкую нить, служащую связью с реальностью. Только бы хватило сил.