Моя жизнь теперь хвостатая

      С прекрасным царством снов пришлось распрощаться, уж больно был настойчивым Саске, когда острозаточенным лезвием куная прошелся по моей коже. От подобного пробуждения я вскочила в мгновение ока.       — Ты что творишь? — с громким визгом завопила я, инстинктивно отползая от брюнета. — И-та-та. — жалобным голосом было протянуто мной, как только я задела неглубокую царапину. Больно.       — Ты и так долго дрых, добе, — как ни в чем не бывало ответил Учиха, глядя на меня свысока, будто в этой ситуации виновник не он. Я жутко разозлилась, да что он себе позволяет!       — Совсем дичаешь, Учиха, в одиночестве.       «— Все они, Учиха, такие. Я же предупреждал!» — громко фырчал Кьюби, тут же тратя силы на заживление раны. Его возмутило отношение Саске ко мне, а не принадлежность к злополучному клану. Я только мысленно поблагодарила зверя.       На мой ответ не последовало реакции, на что я внимания не заостряла — уже привыкла к игнорированию Учиха. Тратить время на споры с ним бесполезно, а вот тренировки — дело святое. Поэтому вместо препирательств по быстрому разминалась. Легкая растяжка для шиноби необходима, мне ли не знать. Уворачиваться от атак тоже уметь надо.       Потянулась к ногам и услышала хруст в мышцах. Этот звук показался приятным на слух, отчего по коже пробежались мурашки, вызвали расслабление нервов, и царапина тут же начала затягиваться, слегка окрасившись в оранжевый. Кьюби быстро реагирует на неполадки. Что бы я делала без этого чудо-целителя? Да ему цены нет, так что его язвительность — лишь малый минус на общем фоне пользы. Лиса от моих мыслей распирала гордость, и он разве только по-кошачьи не заурчал. Но по клетке изворачивался от радости, как заведенный.       К разминке подтянулся Саске. Но он вечно торопился, дабы показать всем и вся, что Учиха Саске лучше остальных и сильнее самого Рикудо, потому уже через десять минут смотрел на меня, одаряя красноречивыми взглядами. Игнорирование — вот он, лучший способ вывести теме из себя. Я продолжала разминать мышцы, в то время как Саске чуть ли не выдувал из ноздрей дым от злости. За те десять минут он как только не успел извернуться, не зная, куда себя деть. Вот пусть наперед знает, что нечего торопиться! Так что я ни слова не сказала на то, что Учиха разве что на деревья не полез.       Я почти закончила, как вдруг услышала позади свист летящего металла. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я на лету схватила летящий сюрикен, зажимая его между указательным и средним пальцами. Только был один минус: ставший невероятно острым слух не переносил подобного свиста, отчего начинала по-адски болеть голова. Я еще не адаптировалась к новой силе, что приберегла для меня новая печать. С удивленной моськой на меня вперился Саске.       — Ничего, голова болит, это пройдет. Только никаких мне поблажек, понял?       — Я и не собирался поддаваться, трусливый кот.       — Сам напросился! — крикнула я, занося кулак в ударе.       Учиха тотчас увернулся от атаки, будто змея, выскользнул от направленного кулака. Резко развернувшись, устроил подсечку. Не среагировала вовремя и кубарем повалилась в сторону.       Я все еще уступаю ему в скорости. И даже если у меня были невероятные техники, они должны были быть для дальнего боя. Но, как на зло, и я, и Наруто специализировались на тактике ближнего боя. И в данном случае это было самым отвратным поворотом из всех тех, что могли только быть. Как же мне его одолеть, задумалась я. Не на ходу же было техники придумывать!       «Однако раз бой начался, — подумала я в тот момент. — Нужно его продолжать.»       Сгребая пальцами грунт под рукой, я собирала всю силу воли в кулак. Волю Огня. Подниматься было несколько нелегко после того, как я всей силой приложилась спиной о землю. Да уж, Саске не так прост, с чего я решила быстро отделаться? Но что-то во мне тогда взыграло. Считаю, что тогда то были ущемленная гордость и перенятая Наруто упертость.       Откуда взялись силы для того, чтобы вновь встать, я не понимала, однако мне нравилось, как азарт загорелся в моих действиях и как закипала кровь. Действия были наполнены не здравым разумом, а древними и доселе спящими инстинктами. Удары, направленные на Учиха, задевали тенкецу. Саске сгибался от очередного удара и уже не мог встать, осев на колени. Стоило мне вглядеться в его лицо, как и я сама свалилась рядом. Не от бессилия, а от увиденного отчаяния и горя. Эта пучина горестного разочарования и всего, что повидал он, будучи ребенком, заглатывала любого. И я едва не поддалась отчаянию. Я рухнула на колени близ него, как можно крепче обняла, стараясь избавить от всего холода. Но его лицо оставалось отрешенным. Парень был напуган. В его памяти вновь и вновь прокручивалась сцена, где он видел соклановцев мертвыми, оцепенел, как только увидел лужи крови.       — Прости, — тихо-тихо шептала, понимая, что Саске погрузился в состояние, приближенное к иллюзии Итачи. — Все позади. Ты теперь не один, у тебя есть куча друзей.       Хлопая его по спине, будто испуганное малое дитя, пыталась не дать ему чувствовать себя отделённым от мира. И он очнулся, глаза приняли ясность. Саске звучно зарыдал, понимая, что это было лишь игрой разума. Он не стеснялся меня, не надевал маску лица без эмоций, он наконец-то открылся. Учиха нуждался в друге, всего-то. Как сумасшедший заливается истерическим хохотом, так и он хотел засмеяться, но его голос будто стих в непрекращающихся слезах. Впервые Саске понял, что такое поддержка.       Когда слезы стихли, Учиха дернулся в сторону, не осознал до конца, что доверять можно целиком и полностью. Я в ответ на этот жест улыбнулась, как мог улыбаться лишь солнечный блондин. Саске отвернулся и принялся собирать рассыпанное по полигону мелкое оружие. Я не старалась вторгаться в его чувства, он сам должен все осознать. То время, что Саске сторонился меня, уходя в самые дальние углы площадки, я тратила на изучение техник. Старалась запомнить все самые сложные комбинации печатей. А этот олененок кидал на меня дикие взгляды: он сгорал от любопытства, но боялся подойти ближе.       Вскоре мне это надоело, и я засобиралась домой, со стороны вроде-как-друга я заметила аналогичные действия.       Я первой переступила порог полигона, оставив на Саске самое веселое — вновь активировать ловушки. То-то ору будет. Не успела я насладиться увлекательным зрелищем, как из дыма, прямо передо мной, возникла призывная жаба.       — Наруто? — на заданный жабой вопрос я утвердительно кивнула. — У старика Джирайи к тебе срочное дело. Поспеши.       — Спасибо, Гамакичи, — жаб удивился, услышав свое имя. Я тактично промолчала, будто все идет как надо.       Я поняла оплошность после разговора. Как я могла знать имя призывного животного, если не заключен контракт с жабьим племенем? Мне крупно повезло, что посланник Джирайи не стал вдаваться в подробности. Но так везет не всегда, стоило следить за языком.       К концу нашего разговора подтянулся Учиха, покончивший с заданием, которое я на него спихнула. Жаб исчез, а на меня уставился брюнет, уже явно отошедший от произошедшего.       — Куда ты?       — Я нужен одному знакомому, — внезапно до меня дошла догадка поспешности Санина, и я протянула другу руку. — Не знаю, как надолго ухожу.       Врала. Я прекрасно понимала, что Джирайя будет обучать меня столько же, сколько обучал в свое время Наруто. Два года. Неужели именно на этот срок я покину Коноху? Учиха только ухмыльнулся своей фирменной улыбочкой. Так улыбается только он.       — Не стану прощаться, сомневаюсь, что ты умудришься помереть.       — И на том спасибо.       Я простилась самой искренней улыбкой. А мыслила лишь о том, чтобы поскорее встретиться с Сакурой. Куда ее завела судьба?

***

      Я летела в гостиницу, как ошпаренный кипятком бежит к холодной воде. Так не будет соблазна сбежать, я должна была лицом к лицу встретить опасность и пойти к ней навстречу. Уход из деревни мне был необходим, только я не знала, правдивыми ли были мои догадки насчет Отшельника.       Зайдя в гостиничный номер, я осмотрелась. Все как обычно: простенькие светлые обои, слегка ободранные у потолка. Это тогда Иннер взбесилась и раскидывала кунаи, а угодила в стены. Теперь ее в номере не было, она уже отдыхала в моем подсознании. В номере так же располагалась мебель, как и в день прибытия сюда Изврата. Странно, ведь трио — Иннер, Хатаке и Джирайя — устраивали перепланировку, когда двое мужчин бежали от разъяренной девушки и раскидывали все на своем пути. Одно отличие было между теми двумя датами: Какаши не сидел в кресле, зачитываясь романами отшельника. В углу продолжала стоять высокая ваза, в которой каждый день стояли новые цветы и заменяли ветки сакуры в цветочной композиции. Странно, что Санин все убрал на места. Это означало только одно: он собирался в путь. Чтобы подтвердить появившиеся тогда мысли, мне понадобился житель номера. Аккуратно, на цыпочках прокралась к плотно задвинутым седзи. Приложив ухо к перегородке, прислушалась. Не было слышно ни звука, значит, Санин был один в номере. Отодвинув створку в сторону, я прошла внутрь. Джирайя стоял ко мне спиной, складывая вещи со стола в рюкзак.       — Санин, — протянула я. На меня удивленно посмотрел Джирайя, явно не ожидая видеть меня в тот момент. — Ты уже уходишь?       — А ты почему еще здесь? — возмутился мужчина, не отвлекаясь от сбора вещей. — Ты уже должен собираться, мы скоро выдвигаемся.       — Так это правда? — восторженно захлопала в ладоши от радости. — Брать много вещей?       — По минимуму.       Какова была моя скорость? Да я пулей помчалась в общежитие. Если бы я развивала такую быстроту движений в спаррингах, мне бы не было равных!       Так, немного одежды, свитки, два подсумка, запасное оружие — перебирала я содержимое небольшого рюкзачка. Совсем забыла деньги и тут же побежала к креслу. Около него стоял столик, протянув руку к кошельку-жабе, я заметила смятую записку. Захватила и ее.       Я была полностью готова, поэтому быстрее ветра побежала к воротам Конохи. Там уже поджидал Джирайя. Только издали завидев меня, пошел к выходу. Он помахал рукой дежурным Изумо и Котетсу. Как только я дошла до поста охранников, попрощалась и я. Джонины с недоверием глянули на меня, но все же простились. Под смех Санина, вызванный моей нерасторопностью, мы покинули родные стены деревни.       Впереди была дорога, ведущая меня в неизвестность. Какой я стану, когда вновь ступлю на эти земли?