Моя жизнь теперь хвостатая

      Время бежало все дальше. Я и не заметила, как прошла неделя. За этот промежуток времени я абсолютно все делала под опекой куноичи. Да, после моего благополучного возвращения она целых семь дней не отходила ни шаг, пристально следя за мной.       В первый день после постановления печати я не могла самостоятельно двигаться, на помощь пришла вскочившая Харуно. Прежние привычки Наруто давали о себе знать, и подруга спала до полудня. Спала, пока я не решила пройтись покушать и, согнувшись от боли, своим громким стоном не заглушила все в округе. Она, кстати, от испуга далеко так с кровати слетела. Но, не обращая внимания на веселое пробуждение, мигом подлетела ко мне. Сакура положила меня как положено, должным образом расправив конечности. До этого руки и ноги затекли, и самостоятельно пошевелить ими я не могла. После была заботливо поправлена подушка, а я потеплее укрыта одеялом. Проследив за тем, что я в нормальном состоянии, будущая сокомандница скрылась за поворотом, ведущим в кухню. И уже через пару мгновений оттуда потянуло сладостным ароматом пищи. Меня не волновало, чем меня покормят, будь то хоть рамен, самое главное, что желудок перестанет сжиматься в муках, и я, наконец, поем. Интуиция не подвела — Сакура шла с парой пачек быстрорастворимой лапши. Содержимое обеих упаковок уплела я. Харуно пришлось приготовить дополнительную порцию для себя.       На протяжении суток тело нещадно болело. У меня ломило мышцы, от поистине адского жара в каждом суставе хотелось выть волком, и меня переполнял поток энергии демонической чакры. Которая, к слову, оказалась неугомонной и причиняла невыносимые муки. Но к вечеру усталость взяла верх над разумом, и я уснула. Сакура осталась со мной. Второй день прошел более спокойно, я уже не так остро реагировала на реакцию организма с инородной чакрой. В конце концов, привыкнуть можно ко всему, и я, не обратив внимания на упреки, поплелась в ванну. Мне требовалось хоть какое-то уединение, даже если сил и не было. Вода приятно охлаждала тело и пыл, исходящий от ки Курамы. Но даже простая водная процедура вымотала меня, и я без сил рухнула на пол в коридоре, плавно скатившись по стенке. Харуно оставалось лишь возмущенно тащить мою тяжелую тушу. В тот момент не было сил даже извиниться за собственную оплошность.       К счастью, вскоре приближалась вторая половина моего срока пребывания дома. От ежедневного принятия ванны точно была польза — я уже могла шевелить руками и не беспокоиться, что потом будет невозможно разогнуться. Общее состояние тоже улучшалось. И я, вся из себя довольная, хотела было опробовать свои силы на тренировке, как путь преградила временная сожительница. Она корила меня в беспечности, которой я от нее же и набралась! На мои возмущения она со злым видом привязала меня к кровати, угрожая тем, что не будет кормить. Что думает о себе обнаглевшая девчонка? Я же все равно потом выберусь.       Но и в такие моменты я не валялась просто так, а пробовала направлять чакру и хоть как-то ее контролировать. В первые два дня собственной чакры не обнаружилось совсем, она была по нулям. Это — еще одна причина ужасающих болей, от которых раскалывалась голова. Однако пропажа вернулась, да еще и с процентами за мое бездействие; к тому же она увеличилась из-за воздействия Лиса. И все же циркуляция постепенно налаживалась, более-менее освоившись с огромными объемами силы.       Так вот весело закончилась неделя. За все эти дни ходить в Академию самой в ее планы не входило, на то и придуманы клоны. Нет, это не мое мнение, а Сакуры. Ну, а мне не подходило ничего из предложенного. Появиться в Академии сейчас я не могла — необходимо тренироваться. А дзюцу пока давались с трудом. На что Сакура объявила, что создает утром на одного клона больше. Второй копией она провозгласит меня, по доброте душевной используя Хенге.       И с легким сердцем она ушла на учебу, оставив копию дома, толком не объяснив причины. Меня же отпустила тренироваться. Радости не было предела, еще бы, за все это время осточертело глядеть в белоснежный потолок, на покачивающиеся от дуновений ветерка занавески и на мельтешащую туда-сюда Сакуру. Да и необъяснимое нетерпение охватило с головой. Могу ли я что-то новое? Насколько мощнее удары? И какие там появились возможности, про которые упоминал Кьюби? Все это не давало покоя, и я буквально стрелой полетела к тренировочным полянам. Полигоны давно заждались меня!       Я бежала со всех ног, это легко объяснялось тем, что идея сидеть взаперти в восторг меня не привела. Пространство, необъятное всей своей сущностью, всегда влекло меня больше ограничений. Дарило независимость. Ветер приятно щекотал кожу. Волосы от быстрого бега растрепались. В каждом этом действии ощущалась свобода. Неуловимая, но порой легкодоступная. И сейчас я наслаждалась ею во всей красе. Хотелось просто радоваться и дарить это счастье другим.       Совершенным сейчас казалось даже окружение. Вечно зеленой деревней можно лишь восхититься. Что я и делала: прислушивалась к трели птиц, была очарована тишиной возле полигонов и лишь больше влюблялась в шелест листвы. Не влюбиться невозможно, все это так и влечет чистотой природы. Легкие обвевала поистине божественная прохлада. Я бежала все дальше, ожидая, когда же увижу знакомые территории.       Вскоре замаячили полигоны, и я пустилась вперед быстрее прежнего. Меня охватило необычное чувство. Создавалось ощущение, будто я вижу дальше. Раньше такого не было. Но ведь сила Биджу на это не рассчитана, разве нет? Да и в последнее время я стала замечать за собой странности, ими выделялся и бывший Узумаки. Что же происходит? Неужто гормоны разбушевались? Хотя почва на то есть: мало того, что у меня эта безумная чакра, так еще и обмен телами. Как я, ирьенин, не заметила таких существенных вещей, остается загадкой. Но все можно спихнуть на мою усталость и лучше занять себя тренировками.       И вот я, наконец, дошла до своей поляны. По правую руку от входа висела прикрытая в густых зарослях окружающих деревьев табличка с номером двенадцать. Она за все время, что служит этому полигону, успела покрыться мхом, что делало ее более незаметной. Лишь слегка выделялись цифры, когда-то аккуратно нанесенные коричневой краской. Я с силой придавила указатель полигона. Стоило мне только войти, как он с незаметным шорохом вернулся в исходное положение.       Я улыбнулась, пробираясь внутрь. На каждом шагу тут есть ловушки, и человек, которому здесь находиться не стоит, просто-напросто попадется в одну из западней. Видимо, когда тут тренировалась наша команда, ловушки решили оставить. Взять хотя бы эту же табличку. Если бы при входе я не вжала ее в землю, то из нее вылетела бы сеть с бубенцами. Стоило им зазвенеть, тогда бы сеть попала на меня и выплеснулся усыпляющий газ. И это только самое безобидное из всего, о чем в свое время нас предупреждал сенсей. Но меня это не пугало. Наоборот, лишь влекло. Здесь даже воздух вокруг был особенным из-за разных пород деревьев, что росли в округе. Ощущались терпкие ноты в смеси со сладкими. Да чего уж говорить, здесь в каждой детали есть ни с чем не сравнимый шарм. И это меня привлекало только сильнее.       Я с нетерпением ждала, когда же вырвусь, и вот я здесь.       Меня так и ожидала одинокая подкошенная скамейка. Я положила руку на поверхность холодного дерева, чувствуя умиротворенность. Благодаря тени, это самое лучшее место для отдыха. Но мне не до него.       Я сладко потянулась, подставив лицо теплым лучам солнца. Основную часть тепла и света вбирали в себя ветви деревьев, высаженные полукругом по площади полигона. Сквозь крону листьев просачивались лучики, пригрев меня. Скамейка, конечно же, — важнейший атрибут полигона, хоть она и довольно старая. Несмотря на то, что она достаточно небольшая, запасной подсумок и бенто я могла разместить. Благодаря достаточной сноровке ни то, ни другое не повредилось, а развалюхе-скамейке подобные броски уже давно не угроза.       Улыбнувшись, я прошла к снарядам. Вот. Вот, наконец, я смогу направить силу куда надо. Разминкой послужила недолгая пробежка от дома к полигонам. А то я уже побаивалась, что покроюсь слоем пыли, неподвижно лежа под пристальным взглядом зеленых глаз.       Взвесив все свои недостатки и достоинства, сейчас я отдала приоритеты скорости. Вот уж на ее развитие стоит налечь. Поэтому сегодня я перейду к манекенам и металлическому туннелю из перекладин и турников.       Первыми меня привлекли манекены, обтянутые, кажется, настоящей кожей. Приятный черный цвет акцентировал на себе внимание. Деревянные основания каждого такого снаряда разветвлялись жердями. Сам он крепился к земле, не иначе как с чакрой устанавливали.       Изучив его внешне, мне пришлось его разворачивать, поскольку жерди смотрели не в мою сторону. Когда все было готово, я встала в привычную боевую стойку. Выставила вперед правую ладонь, вложив в удар немного силы. Не успела я отреагировать, как манекен невероятно быстро раскрутился, ударяя меня другой жердью. Левое запястье, куда пришелся удар, слегка заныло. Теперь я решила попробовать ударить не против часовой стрелки, как раньше, а по часовой. И увеличила силу и размах удара. В ответ послышался свист, сопровождаемый скрежетом. Манекен развернулся под стать моему удару и в два раза быстрее ударил той деревяшкой. Пока я отвлеклась на удар, вторая жердь, висящая надо мной, начала раскрываться, и я поняла, откуда исходил тот звук. Раскрывшись, совсем малюсенькая жердочка вывалила на меня настоящий металлический водопад. Мне пришлось руками держаться за одну жердь, а ногами подцепиться за верхнюю, откуда лился металл. Кувырок прошел удачно, как вдруг я почувствовала отсутствие поверхности под ногами — эта чертова палка испарилась, а я чуть было кубарем не полетела вниз. Но я, удачно приземлившись, все же споткнулась, запутавшись в собственных ногах.       Я отряхнулась. Падение нельзя назвать удачным, но могу сказать, что у меня не такая плохая реакция. Рассчитывала-то ведь я на худший вариант. Вскочив на ноги, я обернулась обратно к сопернику. Простой кусок бревна с палками — что может быть проще? Однако, мастер этой игрушки явно постарался, проектируя модель. Не стоит недооценивать ее из-за простоты. Хотела я без чакры, но придется использовать.       Он стоял напротив меня. Такой невзрачный с виду, что не хотелось даже подходить. Но так меня разозливший, что теперь я не успокоюсь, не увидев щепок, в которые разнесу эту дребедень.       Перед ударом я удостоверилась, что крепко стою, ведь от этого зависит, как далеко меня откинет. На это не ушло много времени, поэтому уже через десять секунд моя нога вознеслась перед стержнем механизма. Сила удара, чакра, устойчивость всего тела не должны были подвести. Но откуда я могла догадаться, что противник раскрутится волчком? Вес тела был сосредоточен в одной ноге, поэтому вовремя отпрыгнуть я не успела. Жерди развернулись на несколько градусов, представ в виде досок, и удар пришелся под другим углом. Я упала. Доска, крутящаяся со всей силы, отбила локоть левой руки. И теперь манекен двигался в мою сторону. Чтобы не стать жертвой, пришлось вновь вложить чакру в удар ногой. От этого сработал какой-то механизм, обнажая по всей поверхности шипы. В остроте сомневаться не пришлось, они буквально переливались на солнце. В глазах промелькнул страх, манекен даже не отлетел от удара. Рука, начиная от предплечья, буквально повисла. Стало настолько страшно, что не было сил даже кричать. Паника взяла власть над разумом всего на несколько секунд, но и от удара оставалось несколько мгновений. Попятившись назад, корпусом я прогнулась назад, оперевшись о землю правой рукой. Ноги, в дюйме от которых остались шипы, вновь оказались перед манекеном. Как вдруг буквально на мгновение я что-то заметила на его крышке. Быстро приземлившись, пришлось вновь кувыркнуться. Прямо в полете я развернулась, быстрее зацепившись за деревянную крышку. Рука соскальзывала. Пришлось удерживаться ногами. В этот момент не было сил, чтобы подняться, но сверкающие под моей пятой точкой шипы заставили меня кое-как с помощью одной руки подняться. Я села на крышку и перевела дух. Но не успела я прийти в себя, как деревянная крышка начала прогибаться вниз. Осела немного, можно сказать незаметно, но я это почувствовала. И можно было сказать, что это мне всего лишь показалось, но манекен начал крутиться в разы сильнее. Перед глазами все завертелось с невероятной скоростью, сливаясь в одно сплюснутое пятно. Я едва держалась, но мне помогла чакра, благодаря которой я намертво приклеилась к дереву. Стоило как можно скорее найти выход из этой ловушки, это я прекрасно понимала. Внимание не заострялось ни на чем, и уже хотелось выть от безысходности, но я заметила то, ради чего запрыгнула. В деревянном покрытии виднелось отверстие, из которого торчало кольцо, плотно прикрепленное металлическими скобами. Раз уж не было ничего, кроме этого, я со всей силы потянула колечко на себя.       Манекен издал ужасающий скрип, оглушивший меня на пару секунд. А после стал раскрываться, разваливаясь по пластинам, будто тонкими стеблями цветка. И когда цветок раскрылся наполовину, я, наконец, сообразила, что пора бы и сматываться. Притупив поток чакры, я спрыгнула и обернулась, чтобы посмотреть на манекен. Но сделала я это слишком поздно — на меня налетела водная сфера, заключив меня в свои требовательные объятья.       Я попала в водный пузырь. Идеальную круглую сферу со всех сторон окружали водные потоки, опутывающие плетью. Вода, кристально чистая вода, не пропускала мне доступ кислорода. Водная тюрьма, словно та, что создавал Забудза, только более кровожадная. Плети подобно щупальцам огибали шар и тянулись ко мне. Они опутывали шею, сдавливая остатки кислорода. Хотели удушить или заставить подольше помучиться? Неясно. Но я задыхалась. Воздух предательски выскальзывал каплями, частицами, а потом пузырьками взмывал к верху и исчезал. Глаза слезились, горло сдавливали путы. Я не могла ни позвать на помощь, ни сделать что-либо. Лишь чувствовала, как подкашиваются ноги. Силы кончались, подобно кислороду растворяясь где-то вдали от меня. Перед глазами помутнело до черноты. Тело содрогалось в попытке уловить долю воздуха. Не было ничего. Тело оседало, и я безвольно склонилась на колени против своей воли. Чувствовалась пульсация, вибрация в голове, давящая на ушные перепонки. Грудь давило, отчего корпус сложило пополам. Я склонила голову к коленям. Но не сломалась. Я не сдамся, не поддамся этой неведомой технике. Независимо, как отреагирует тело. Я, настоящая я, ни за что не сдамся!       Все вокруг озарилось. Пузырь засверкал синим поток, водоворотом закружив воду. В глазах предательски засверкали слезы. Вновь умереть. Предать надежды Наруто. Потому что не послушалась, ведь он предупреждал, просил не идти пока. Отпускал нехотя, держал руку до последнего. Узумаки просил быть осторожной. Во всем виновата я. Я и только я оборву нить, которая связывала нас с мечтами исправить все. Почему? Почему я так глупа? Мой разъяренный крик, черпая из запасов последние силы, заставил водоворот зашуметь, забурлить, покрывшись пеной. Теперь потоки обуяла красная плеть, переплетаясь с синей. Вокруг творилось нечто страшное. Хотелось закрыть глаза и заплакать. Но я знала опасность такой слабости. Вода меня просто уничтожит. Раздавит силой. Шар бурлил внутри и снаружи, пена закипала. Это грозило опасностью, но что я могла? Я могла только наблюдать, как кристально чистая вода не может одолеть красные с синим потоки, как она безвольно опускалась. Я не могла понять, радоваться ли мне этому, ведь эти потоки могли навредить мне гораздо серьезнее. Всего минута борьбы, но мне кажется вечностью. Борьба за мою жизнь.       Шар равноправно засветился как красным, так и синим. Из моего внимания не ушло ничего дельного, но я все равно задыхалась. А грудь продолжало щемить, будто кто-то требовательно пытался достучаться. Наконец, я услышала голос.       — Используй обратный призыв на мне! — шар заполонил испуганный голос Иннер. — Немедленно!       Руки едва слушались, даже не пострадавшая при ударе едва сгибалась. Но я же понимала, чем мне грозит остаться здесь. Мышцы задубели за время, проведенное здесь. Я до крови закусила губу. Горячая струйка крови пробежалась до подбородка, после капнув в воду. Я расслышала этот тихий звук, что вызвало негодование.       Медлить нельзя.       Руки едва-едва сгибались.       Ну же, быстрее!       Боль заглушила все сознание, но дюйм за дюймом руки поднимались. Я сложила нужные печати. Скорость невероятно тихая, словно замедленная. Это пугало, заставив руки дрожать. Но я выполнила команду Альтер, теперь ее очередь.       Я едва видела, глаза застелила почти не пропускающая света пелена. Поднять голову, чтобы взглянуть на спасительницу, не было возможности. Я склонила ее, а техника, судя по всему, решила, что подчинила меня. В сознании я пребывала на птичьих правах, ощущала, как сильно тянет меня тьма. Как в том ветряном потоке, она твердила: «Спи». Послышались звуки взрыва. Я кожей ощутила, как вода брызгами отлетела прочь. Тело безвольно полетело из заточения. На лету меня схватила Иннер и, сгруппировавшись, мягко приземлилась. Я дышала не размеренно, а прерывисто. Вдыхала глубоко, отчего заболело все тело. Легкие до сих пор сжимало, а на горле будто прилипли щупальца. Посиневшая от недостатка кислорода кожа жадно впитывала воздух. Ветер ласково гладил волосы, кожу. Солнце пригревало. А страх не ощутить всего этого позорно отступал. Я же каялась, что вновь сдалась раньше времени.       — Ты в порядке?       Голос спасительницы звучал мягко и размеренно. Я с силой подняла глаза. Солнечный свет ослеплял, и я сощурилась, чтобы разглядеть хоть что-то. На меня смотрела Альтер. Она испугалась, ее выдавали глаза, мельтешащие из стороны в сторону. И ей досталось, судя по внешнему виду. Немного помятая одежда, съехавший в сторону пучок и растерянная улыбка говорили сами за себя.       — Если бы не ты, меня бы этот вопрос не волновал. Спасибо, — я пыталась собрать силу воли, чтобы натянуть улыбку. Только мышцы не слушались, складывая на лице угрюмую мину.       — Пошли отсюда.       Она подхватила меня на руки, подняв с земли. И уже хотела было уйти, как путь был прегражден молодым человеком лет тридцати. Он мягко соскользнул с ветки, бесшумно приземлившись. Я даже не расслышала шагов. Я подняла взгляд, чтобы рассмотреть лицо. Но этого не потребовалось. Оно мне давно знакомо. Ни белые волосы, так напоминающие седину, ни злополучная маска на лице не изменились, как и единственный черный глаз. Уверена, и шаринган в порядке. Какаши Хатаке предстал перед нами собственной персоной.       — Чем обязаны? — голос, не терпящий возражений, был во всей красе. Грубость Иннер подает как учтивость. Это черта ее индивидуальности. Она и пошлет так мягко, что этого можно не заметить.       — Это я должен у вас спросить, — сенсей говорит тихо, но это не отменяет стали в голосе. — Ведь данный полигон является моей собственностью. Что же забыл тут ты, Наруто-кун?       Между нами троими повисло напряжение. Казалось, протяни руку, так ее ударит током. Хатаке был настроен решительно. Он, дожидаясь ответа, смотрел на все вокруг. Взрыв понес за собой кучу беспорядков. Деревянные пласты разложились ромашкой, не такой уж это ужас. Но вот вода разрезала все вокруг не хуже лезвий. На месте, где находилась сфера, по земле расположились рытвины от плетей, окруживших все вокруг. Ужас на лице учителя можно было увидеть даже сквозь маску. Но он быстро взял себя в руки.       — Но ведь полигоны принадлежат ученикам Академии, разве нет? — я решила вставить хоть слово между перепалкой двух моих знакомых.       — Да, в этом ты прав. Только вот… моим учеником не смог стать никто. Ни одна команда не была в силах пройти мое испытание. Значит, полигон мой, — учитель говорил кратко, не особо растрачиваясь на комментарии. А вот когда опаздывает, так такие тирады раскрывает!       Иннер возмутилась, презрительно фыркнула и отложила меня подальше. В какой-то момент я поняла, зачем она это сделала. Эта дамочка просто не в состоянии вести активный разговор, не применив жестикуляции. А размахивай она руками, я бы очень далеко полетела.       — Боже мой, какой вы крутой! Конечно, какой генин сможет стащить у специального джонина колокольчики? Тем более когда Вам, Какаши-сенсей, это не особо-то и прельщает? — разошлась.       Вот куда ляпнула, что не просят? Я почувствовала, что сейчас будет допрос. Либо жар шарингана. Но не последовало ничего. Хатаке достал из подсумка свою излюбленную книженцию. Иннер была на взводе, у нее даже волосы стали дыбом, серьезно.       — Хорошо. Раз пошел такой разговор, предлагаю небольшой спор, — Какаши-сенсей предлагает спор? Правда, что ли? Понабрался от Гая, похоже. — Заставьте меня во время спарринга отвлечься от книги. Не сможете — добро пожаловать к Ибики на воспитательные трое суток.       — А что, если смогу? — держите меня семеро, она же соглашается! Не хочу к Ибики, и Иннер там делать нечего. Но ее пробрал азарт, она никогда не отказывается от споров.       — Если сможете, мой полигон в вашем распоряжении. А я всегда могу помочь, — что вообще с ним, с ума сошел. Точно. Откуда азарт у сенсея?       — И еще одно условие, — шепотом, но очень проникновенно, как мне показалось, добавила девушка. — Я сожгу эту книгу.       — Я не против, ведь Вам этого не удастся.       Зря это было сказано. Иннер подорвалась с места, и ее было невозможно рассмотреть. Сенсей Какаши даже не успел рта раскрыть, как Альтер покручивала в руках книгу пошлого содержания. Недооценил. Он не ожидал, иначе бы воспользовался шаринганом. Увы, это его ошибка.       — Нельзя не воспринимать меня всерьез, — ну вот, она сказала это вместо меня.       Ее глаза горели от удовольствия. Кошка. Самая настоящая грациозная хищница. Выудила вещь из-под носа так незаметно, словно она имеет кошачьи лапки. Вот уж действительно удивила.       — Хорошо, я проиграл, — признав поражение, он с неловкой улыбкой добавил. — Только книгу верните.       — Держите, — сказала Иннер, подбросив книгу вверх. — Только не обожгитесь.       Сенсей разочарованно следил, как книга, объятая пламенем, падает на землю. Она все же подпалила ее. Но ведь она не складывала печатей. Хотя я о ней ничего никогда и не узнавала, даже если учесть, что она — моя вторая часть. Или как там правильно выражаться. Я не знаю. А, может, просто не отошла от сегодняшнего. Я протянула руки, мне так хотелось закрыть ими глаза, не показав слабости. Но моя левая рука не шевелилась, словно ее сломали. От этого по второй прошлась дрожь, руку трясло. Затряслась и я.       — Наруто!       Ко мне подбежала Иннер, крепко сжав в объятьях. Она перепугалась. Даже находясь зажатой Альтер, ощущалась крупная дрожь, пробирающая, кажется, откуда-то из глубин. Из глаз куноичи полились слезы. Они падали, обжигая мне щеки своими дорожками. Объясните, что вообще за чертовщина происходит, потому что я устала во всем разбираться. Она едва держала себя в руках, но не давала панике мешать здраво мыслить. Осмотрела меня внешне, но не обнаружила совсем ничего.       — Это действие удара манекена, — Хатаке подал голос. Он вот уж всегда спокоен. — Рука онемела лишь на время. Завтра все будет в порядке. А дрожь — естественная реакция организма. С ним все в порядке.       — Как он может быть в порядке, когда я сама вижу, что его пробирают конвульсии?! Как он в порядке, я же вижу, что ему плохо! Я чувствую, как пробирает каждую клеточку тела! Какой Вы сенсей, если у Вас есть такие опасные вещи? Вы ведь давно там сидели с самого начала, но наблюдали, как его душит техника из Вашего распоряжения! Где Ваша ответственность? Скажите мне! — ощущение того, что Альтер хуже, чем мне, стучалось где-то в мыслях. Ее саму сотрясало от злости.       — Успокойтесь, — нисколько не обращая внимания на агрессию, говорил джонин. — Он сам нарвался, а водоналивной манекен предназначен для тренировок бойцов АНБУ. То, что он выжил, — уже огромный плюс. Поэтому не надо злиться и прибегать к таким громким высказываниям. Да и где были Вы?       — Я появилась благодаря обратному призыву, что использовал Наруто. Иначе он бы мог умереть, — тихо, едва-едва выговаривая слова, говорила девушка. Ей было больно, она знала, что не достучись вовремя, — все было бы кончено.       Хатаке исподлобья посматривал на нас. С интересом замечал, как меняется реакция куноичи. Он видел ее впервые, наблюдает за ней меньше двадцати минут, но за это время она успела побывать в разных образах. И одно он мог сказать точно: этой девушке дорог малец. Сам он не мог ни помочь, ни как-либо взаимодействовать с сыном Йондайме, своего погибшего учителя. Старейшины, корень АНБУ, Данзо — всем им Узумаки лишь оружие для деревни, сосуд для Биджу. И если, не дай Бог, заметят что-нибудь странное, тут же поднимут балаган, закрыв мальчика подальше. Но сейчас он подрос, выпускник Академии шиноби, ему нужен наставник. Разве не пришло его время?       — А ты смелый малый, — неожиданно мягко произнес Хатаке. — Как только оклемаешься, приходи сюда. Тебе все покажет Паккун. Знаешь, кто это?       — Знаю, — я ответила через боль и дрожь. — Только учтите, что вернусь я скоро.       — Буду ждать встречи.       Он испарился, использовав свой фирменный приемчик. А Иннер пришлось тащить меня на руках, ведь и она прекрасно понимала, какие сторонники и наблюдатели были и есть у Узумаки.