Моя жизнь теперь хвостатая

      Решение не идти в Академию далось так же легко, как и появилось желание тренироваться всеми силами. Я была уверена, что занятие выйдет удачным — ведь, помимо моих амбиций, полигон имел все, что мне только могло понадобиться: от мишеней до снарядов. Хотя на первый раз мне хватило бы и деревьев, коих тут предостаточно. Даже чересчур много. Создавалось впечатление, что деревья служили некой живой оградой между всеми полигонами, прикрыв плотной кроной весь обзор и не позволяя взглянуть, что же там дальше. Единственное, что меня, пожалуй, удивило, так это различия между площадками. В свое время наша команда тренировалась при несколько другом окружении. Природа вокруг и обстановка были иными: этих мишеней, столбов и перекладины я ни разу не видела. Странно. Может, в то время полигон изменили для нас? Все-таки были генинами. Махнув рукой, я решила осмотреться получше, все равно ведь не узнаю, из-за чего такие изменения.       Проведя рукой по одной из тренировочных мишеней, на которых отрабатывают удар холодным оружием, я ощутила гладкую, словно щедро смазанную маслом или же лаком поверхность. Этот факт заставил насторожиться, такими не пользуются новички. Ведь кунай просто-напросто сваливался, приходилось брать в расчет направление ветра, наклон кисти при броске, силу, мощность, скорость — тут нужно было еще и мозгами раскинуть. Обычные атрибуты для шиноби делятся на несколько подвидов. И если этот был для высокого уровня, то для генинов мишени должны быть шероховатыми, более привычными для выпускников Академии, умения которых еще не закалены в настоящем бою. Мысленно отметив кое-какие детали, я прошла к следующему атрибуту полигона. Манекены, тренирующие уровень тайдзюцу, с виду показались вполне безобидными, казалось бы. Проведя пальцем по деревянному корпусу, я не могла не заметить того, что здесь присутствуют едва заметные щели. Значит, все здесь с подвохом.       Я удовлетворенно хмыкнула. Теперь мне осталось осмотреть лишь турники и перекладины, соединяющихся вместе каким-то своеобразным образом. Я бы даже сказала странным: между железными преградами возникало разное расстояние, и если одно казалось просто непреодолимо огромным, то последующие, наоборот, слишком узкими.       Стоило прикинуть предел своих возможностей. Во-первых, есть мишени, начинать тренировку с которых нецелесообразно. Во-вторых, манекены, но и с ними пока что бесполезно заниматься. В-третьих, эти же снаряды, но и тут промах. Оставалось два варианта: лезть на деревья, к счастью, не от крайности положения, и начать разминаться. Выбор лег на второе. Но и тут не все так просто, стоит приготовить организм. Я подняла взгляд на небо. Оно становилось золотистым, вытесняя темные оттенки прочь. Первые солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь темноту и непременно должны были осветить лицо. Я приятно сощурилась, словно ощущая все тепло, исходящее вокруг, и это притом-то, что после вечера было жутко холодно. Невольно продрогнув, я улыбнулась. Вдали, сквозь тишину, пробивалось щебетание птиц, доносящееся даже до площадки. День чудный — прекрасный знак, что все у нас выйдет. Прикрыв ладонью немного мешающийся в данный момент яркий свет, я направилась осваивать территорию дальше.       Я шустро забралась на аккуратненькую скамеечку, которую и скамейкой назвать стыдно, настолько узким был предмет дизайна из досок. Подобрав под себя ноги, я как можно удобнее устроилась. Мне предстояла долгая и нудная работа с чакрой, и уж только потом светили нормальные занятия. Обреченно вздохнув, я несколько устало прикрыла глаза, погружаясь во внутренний мир. Сейчас было необходимо отыскать очаг чакры, иначе ни о каком контроле сил не могло идти и речи. А там и званию генина после выпуска можно помахать кружевным платочком. Мне и так в ближайшее время спуску от учителей ждать не приходится, напрячься придется сильнее остальных. Ну, я, собственно, отвлеклась. А, как известно, мысли мешают в столь тонком деле.

***

      Я распахнула глаза и ощутила темноту. Это самое что ни на есть настоящее ощущение дежавю. Взор бегло пробежался вокруг — ничего не видно. И лишь перестукивание капель об воду показалось знакомым. Опять ждут сырые ноги — только все это казалось безобидным в сравнении с обжигающим спину сопением. Я отошла назад, но не смогла уйти, лишь уперлась спиной в металлические прутья. Тяжело сглотнув, я затаила дыхание. Впереди стоял тот, кого я одновременно и боюсь, и потаенными уголками души уважаю — Кьюби. Но он не был таким, как при последней беседе. Об этом говорила его ощетинившаяся шерсть, оскалившаяся ухмылка, показывающая ряд белоснежных клыков, и полная свобода, клетки не было. Странно, не правда ли? Словно Кьюби переходит от злого к хорошему, а потом, деловито вильнув всеми девятью хвостами, снова обретает черную сущность.       Чувства загнанности в безвыходное положение шалило нервишками, подавая созданные воображением иллюзии. Впереди горели ярко-красным эти устрашающие глаза, их взгляд я даже чувствовала. Не моргая и глядя вперед, я не могла избавиться от этой игры с моим мозгом. Хитрой и беспощадной, где обладатель козырей — он.       Секунды длились вечность, комнату заполнила вакуумная тишь, сводя с ума сильнее прежнего. Внезапно капля, сорвавшаяся с прорехи одной из труб, неестественно медленно соприкоснулась с полом. Гладь воды расползалась отпечатком одной капельки целыми кругами. Глаза устремились в ту сторону, лишь тогда предстала ясность ума — Девятихвостый сидел в клетке и даже не думал выходить. Только в этот момент я почувствовала, что могу дышать и ничто не сдавливает грудную клетку. Холод металла от соприкосновения с клеткой так же отозвался импульсом в сознании, обжигая не хуже техники любого мастера Катона.       — Что это было… Кьюби? — непривычно глухим, осевшим от психологического шока, голосом обратилась к рыжему лису. Он преспокойно развалился в клетке, свободно раскинув лапы в стороны и поднеся к лицу левую лапу, оценивающе оглядывая черные острые когти. Ноги подкосило, но я крепко вцепилась в прутья клетки. Сейчас не было важно мое состояние, я бы даже при смерти выпытала все у этого засранца.       — Маленькая шутка, — флегматично безразличным голосом протянул Кьюби, поудобнее разваливаясь в своем пристанище, — Но ты ее не оценила, так ведь? — все еще не глядя на меня, он насвистывал незатейливый мотив, то и дело критично подгрызая коготь, делая его более ровным. — А что-то не так?       Нервно подрагивая, мой глаз начал отбивать чечетку. Мало того, что устроил черти что, так еще и принимает такой беззаботный вид. Один лишь этот спокойный голос выводил из себя. Скотина чертова, да чтоб тебя блохи покусали, причем выдерживающие твою чакру!       — Убью.       — А вот не надо угроз, Сакура-чан, — непривычно протянув мое имя, Лис ухмыльнулся. Решил меня называть, как и Наруто? Ками, да пусть он уже определится! Его ухмылка растянулась шире, не предвещая ничего хорошего. — А вообще-то я же по делу тебя позвал, — выждав паузу, он заставил меня обдумать все, что только было возможно, — Вот у меня когти неровные, поточи их, что ли…       — Кью-ю-би! — мой возглас заполонил все помещение, стены устроили эхо, даже оглушив меня саму. — Почему я трачу время для тренировок на эти пустые беседы? Скажи мне, друг ты рыжемордый.       Бояться? Проявлять к нему уважение? Да не дождется, свинья, а не лиса! Если бы Альтер не отделилась от меня, сейчас бы от меня поползла черная аура, но эта фифа тоже где-то мотается.       — Ладно, я действительно по делу. Видишь ли, твоя душа, Альтер, я, в свое время попавший сюда… короче, все мы устроили тут такую революцию чакры, что затопили тут абсолютно все, в том числе и наш с неважно-каким-Наруто очаг чакры.       — Как это? — я туго соображала после встряски, устроенной хвостатым.       — В общем, эти трубы, они не просто так протекают. Раньше, чтобы разрушить печать Наруто, я выпускал свою чакру в его организм. Печать ослабевала, постепенно устраивая потоп. А тут еще и вы — аврал был обеспечен.       — Мы, говоришь? — я, не веря, осмотрела Лиса, недовольно цокнув языком. — Нехорошо врать, Кьюби, да еще и так нагло.       — Ладно, это из-за меня. Вот только не смотри на меня так! — Девятихвостый глухо прорычал что-то нечленораздельное и уж чересчур похожее текстом на изгнание Дьявола… Лестно, что еще тут скажешь, — И вообще, иди работай, временный джиинчурики, солнце еще высоко!       — Что ты имеешь ввиду? Объясняй нормально.       Лис поднял лапу в сторону выхода из центра всего подсознания, где мы сейчас были, указав когтем по правую сторону от общего коридора. Оттуда доносились подозрительные шорохи и звуки, которые я раньше не слышала. Вскоре послышались шаги, из темноты вышла девушка. В ней я едва признала Иннер. Собранные в пучок волосы, нормальная, хоть что-то прикрывающая одежда и закрытый рот, откуда рекой не льется мат с сарказмом и сарказм с матом, создавали ложное впечатление адекватного создания. В левой руке она держала металлическое ведро, которое она с шумом скинула на пол как только зашла, а в правой — молоток. Из ведра выглядывали какие-то детали и инструменты.       — Имею ввиду: возьми пример с себя самой. Твоя Альтер, между прочим, вторые сутки торчит за ремонтом чакропроводящих труб, — а, так вот почему было так тихо, — так что марш за работу.       — Моя. Иннер-то. Работала? — я смеялась, пока сама же не поперхнулась воздухом. Скоро начали слышаться истерические нотки, на что личная фурия злобно фыркнула.       — Поговори мне тут еще, розовласка, — она была крайне злой и уставшей, даже не собиралась идти на контакт, зло фырча под нос ту же мантру, что и Кьюби. Я фыркнула им в ответ. Ситуация напоминала стычку дворовых кошек, не собирающихся уступать друг другу главенство. Не хватало только когтей и клыков. Ан нет, один из нас полностью подходил. Да-да, Кьюби, дорогой, это ты.       Я решила не обращать на них внимания, а забрала все для починки у Иннер и пошла к коридорам. Здесь было темно, практически ничего не видно. Я шла на ощупь, а тут еще и пол скользкий…       — Смотри не упади там! — рявкнул Кьюби. Его голос эхом раздался вокруг меня как нельзя вовремя, ведь я уже успела упасть.       Совершенно обозленная, прошипела сквозь зубы: «Спасибо, что предупредил, Лис».