О тонкостях утиной охоты

             Лодка причалила к северному берегу, где из желтого песчаного обрыва хаотично торчали корявые корни высоких сосен. Эндрю бросил рулевое колесо и оглянулся: солнце почти поднялось над лесом, и все было темно-зеленое, голубое, белое и желтое — темно-зеленые макушки величавых сосен, голубой туман над озером, белый иней на пока ещё зеленой траве и желтый песчаный обрыв на той стороне.        Поёжившись от холодного ветра, пробирающего до костей и беспощадно бьющего в спину, Эндрю посмотрел в серое небо: ни облачка. Погода довольно неплохая для дождливой осени. Аарон внимательно наблюдал за братом, свесив руку с борта лодки, тронул пальцами стоячую водную гладь:        — Холодно. — уведомил он.        Эндрю залез на нос лодки и спрыгнул на песчаный берег. Выжидающе взглянув на Аарона, пока тот неуклюже пытался слезть с лодки, мальчик терпеливо ждал близнеца.        — Потащили, — скомандовал Эндрю, а Аарон просто не мог не повиноваться. Ему очень нравилось, когда брат отдавал приказы, видимо, потому что сам он никогда не смог бы никем командовать. Аарон всегда шёл за Эндрю, слепо доверяя его решениям. Они тащили лодку на берег, кряхтя и тяжело дыша, пока ноги вязли во влажном песке, где повсюду было полным-полно высохших сосновых иголок и шишек. Лодка была очень тяжелая и скользкая, но близнецы все же выволокли её на берег до самой кармы и остановились, тяжело дыша.        — Ногу отдавил, — прошипел Эндрю, вытирая со лба появившуюся испарину. Он вытащил арбалет из лодки, что-то недовольно бурча под нос, — И зачем мы решили сутра пораньше сплавать на охоту к этому чертову озеру?        Аарон улыбается, потому что был свидетелем того, как Эндрю слёзно умолял Николаса отпустить их на утреннюю охоту. На самом деле Эндрю — мальчик очень терпеливый и выносливый, просто сейчас он очень счастливый.        Аккуратно зарядив арбалет, Эндрю резким и уверенным движением приложил приклад к плечу, и выстрелил, почти не целясь. Стрела попала в кривую сосенку в шагах тридцати. Кивнув брату, близнец передал оружие:        — Попробуй, но учти, если что-то сломаешь — я тебя…        А Аарон и без того прекрасно понимал, что сделает с ним Эндрю. Пожалуй, озлобленный Эндрю будет намного страшнее невыспавшегося, подумал мальчик, приняв арбалет. Он немного потоптался на месте, прежде чем прицелиться. Машинально прикусив потрескавшуюся нижнюю губу, плавно нажал на спусковой крючок.        Второй Миньярд громко захохотал, придерживая живот руками. Аарон промазал. Очень досадно и неприятно. А главное, как посмотреть в глаза Николасу, который сам очень-очень долго и упорно учил мальчика стрелять? Он уже красочно представлял, как постепенно менялось бы лицо брата. А потом бы все эмоции сложились бы в одну большую и самую страшную — разочарование.        — Это я дыхание не задержал, — краснея, оправдывается близнец, смотря на благополучно нетронутую цель. Эндрю раздраженно цокает языком, потому что Аарон опять начинает нагнетать. Бесит.        — А если бы задержал? — спрашивает он, попутно заряжая арбалет и целясь. Сильным движением оттянув рычаг тетивы, выстрелил. На этот раз стрела воткнулась в древесину с почти не слышным хлопком чуть ниже первой. С дерева посыпалась кора. Мускулы у Эндрю отличные.        Аарон не знает, что ответить. Он уже давно не знал, как ещё можно оправдать собственные неудачи и глупые ошибки. Не видать ему в глазах родителей и Николаса одобрения. Он просто худший сын.        — И вообще, зря мы это делаем, — наконец подал голос он. Бровь Эндрю изогнулась в немом вопросе, тогда близнец продолжил, — дерево портим. Я недавно случайно молодое деревце серпом задел, так Николас на меня так долго орал, что уши заложило, — Аарон театрально изобразил орущего старшего брата и бедное скошенное серпом дерево.        — Да-а, — протянул второй, — был бы здесь Николас — не одобрил бы.        — А ещё бы посмотрел так…с укоризной, — продолжает мысль брата Аарон, — как только он умеет…        Они еще немного потоптались на месте, забрали из лодки поясную сумку, которую сразу же надел на себя Эндрю, попросили прощения у дерева одним немым поклоном. Аарон молча взял колчан со стрелами, проверил кожаный ремешок и перекинул за спину.        — Ладно, нам нужно подняться на Забытую дорогу, помнишь? А там уже доберемся до озера.        — Помню, — подтверждает второй близнец, потому что ему больше ничего не остаётся: он снова идёт за Эндрю, потому что тот сильный и ловкий, а ещё он очень-очень находчивый.        Они полезли вверх по обрыву. Лес был сосновый и редкий. Косые солнечные лучи падали между прямых высоких стволов, и земля, покрытая засохшей хвоей и местами пожелтевшей травкой, была вся в редких золотистых пятнах. Пахло древесной смолой, спелой земляникой и озером.        Выйдя на заросшую низкорослыми кустарниками тропинку, именуемой Забытой дорогой, Эндрю коротко взглянул на Аарона, несшёго за спиной тяжелый колчан со стрелами. Лицо его было все покрыто красной мякотью земляники и малины, ягоды которых мальчишки срывали по пути.        Тропка эта была Забытой, потому что уже как несколько поколений живущих в их деревне людей (как и близлежащих деревень), давно забыли как давно она была протоптана и облюбована местными охотниками и рыбаками.        Близко, и Аарон это нутром чует.        — Мой верный оруженосец, — театрально начал близнец, облизывая нижнюю губу. В голове второго моментально пронеслась навязчивая мысль «только для этого и гожусь — на большее я неспособен.» — Мы почти пришли.        Посмотрев вниз, Аарон понял: действительно пришли. Внизу виднелось синее озеро с желтоватыми проплешинами отмелей, с другой стороны — лодка на песке и размашистые круги на спокойной водной глади у берега, вероятно это плескалась та самая щука, которую близнецы пытались поймать несколькими днями ранее. В тот день Николас случайно воткнул крючок в собственный палец и долго изображал из себя умирающего, пока Аарон аккуратно доставал металлическую «занозу». Рыбы они так и не наловили, поэтому возвратились в деревню ни с чем, долго выслушивая ругань отца.        Тропа, на которую сошли близнецы, вела вниз, к озеру, плавно огибая лес. Эндрю уверенно ступал по выскальзывающей из-под ног земли из-за сухой хвои на земле, держа арбалет подмышкой. Аарон топтался позади, кладя в рот очередную сорванную ягоду земляники, тяжелый колчан ритмично бил по заду. Блондин шел и посматривал на напряженную спину брата, выбритый затылок и белокурые волосы.        Аарон уже давно устал, но все равно упрямо продолжал идти за уверенным братом. Мышцы ног и спины ощутимо напрягаются — и это хорошо, потому что сделает их ещё сильнее. А вокруг сказочная красота: огромные сосны, которые могут защитить, казалось, от чего угодно, свежий лесной воздух и ягоды земляники. Мальчик на секунду жмурится, представляя, как уже взрослый, без разрешения родителей или брата, совершенно один, а может быть и с Эндрю, снова отправится на обрыв к озеру.        В долю секунды Аарон путается в собственных ногах, делает несколько небольших шажков, прежде чем повалиться прямо на второго Миньярда. Теперь они уже вместе падают лицами вниз: Эндрю — лицом в одуванчики, которые отживают свой век возле очередного кустарника, а Аарон — лицом в выбритый затылок брата. Ему кажется, что волосы близнеца пахнут поти также приятно и сладко как и одуванчики, но только ещё лучше. А ещё по телу блондина разносится тепло, словно прикоснулся он не к колючему затылку, а мягкой, набитой перьями, подушке.        Мальчик что-то очень недовольно бубнит себе под нос, кажется, проверяет на целостность свой арбалет и кроет всякими словечками всё живое. Только потом, когда Миньярд окончательно понимает, что все хорошо, подает руку второму. Тот хватается за протянутую руку, словно за спасательный круг, краснея.        — Неуклюжий, — раздраженно цокая языком, осведомил Аарона брат.        — Прости.        — Из-за своей неуклюжести Сара потеряла свою конечность, Аарон. Как ей вернуть утраченное обратно?        На мгновение Миньярд совершенно не понимает брата, у которого глаза сияют сейчас непонятным блеском. Перед глазами всплывает бабка-ведунья, у которой нет левой руки, но Эндрю не имел в виду её. Сейчас самое время для очередной загадки, разгадка которой — абсолютно все.        — Ну же, это очень легкая загадка. — мальчик вновь цокает языком, заряжая арбалет. — Как вернуть Саре её конечность, Аарон? Если угадаешь, то я оставлю тебя в живых.        Улыбка на лице Эндрю становится какой-то очень заговорческой и хищной. И Аарон верит ему, потому что ему просто невозможно не верить. Подумав немного, Миньярд ответил:        — Её нужно пришить, потому что Сара — это любимая игрушка детства Николаса. У неё нет лапки.        Блондин молчит с минуту, и Аарону кажется, что сейчас наконечник стрелы воткнётся ему в горло, и вот-вот он перестанет дышать. Сердце сжимается от мысли, что брат действительно скорее всего выстрелит. Убьёт.        — Да Вы сегодня удивительно сообразительны, мистер Миньярд. Вероятно, свежий лесной воздух оказывает на Вас положительное влияние. — картинно «сняв шляпу» и поклонившись, нарочито вежливым тоном говорит близнец, — Хотя, может быть всё дело в том, что я действительно выстрелил бы в тебя, Аарон.        Блондин доверчиво кивает, потому что когда стрела спрашивает — нужно успеть ответить. Стрелы вообще шуток не любят, а шутят с ними только редкостные глупцы или сумасшедшие. Они сходят с Забытой дороги, выходя на другую непротоптанную тропинку, где по краям росла большая зеленая трава, а деревья стали намного темнее и выше. Они идут молча, а тропинка кажется длинным вьющимся коридором между высокими и темными соснами.        Раздаётся щелчок: Эндрю крутит колесико, натягивая тетиву. Хлопнул выстрел, и на Аарона посыпался какой-то мусор в виде полусухих сосновых иголок. Близнец задорно посмеялся, вытаскивая из поясной сумки большое красное яблоко. Николас сам в саду выбирал лучшие из лучших, чтобы братья «с голоду не откинулись на этой охоте».        — Тц… Эндрю, — недовольно шипит блондин, стряхивая с плеч и ворота рубашки лесной мусор.        — Что «Эндрю»? Давай лучше сыграем в Вильгельма Телля? — предлагает брат, смотря своими ореховыми глазами на недовольного Аарона — У нас и мишень есть.        Аарон хочет согласится, потому что яблоко — отличная мишень, а Эндрю — превосходный стрелок. Но в голове что-то опасливо щелкает, когда второй мальчишка кладет яблоко на свою светлую макушку и передает арбалет.        — Посмотрим, на что ты способен. Отойди на двадцать шагов и стреляй.        Аарон прижимает арбалет к груди очень сильно, потому что его ноги начинают предательски подкашиваться от страха. Пусть Эндрю сделал поблажку в десять шагов, но все это бесполезно — Аарон никудышный стрелок. Стрелы не шутят, а если и шутят, то нужно успеть ответить — это правило Аарон отлично знал, потому что со стрелами начинают шутить только самоубийцы и психопаты, потому что Эндрю тоже с ними шутил. Заложив стрелу, мальчик выпрямился. Он чувствовал всем своим крохотным беззащитным существом, как два темных глаза внимательно изучают его. Поднял арбалет, руки начинают дрожать. Плохо. всё очень-очень плохо. Видел бы его сейчас Николас, благополучно болеющий ангиной. Аарон вспомнил, как однажды зимой они с Эндрю кидали целый час снежки в мишень на заборе. Кидали очень долго: с пятнадцати шагов, с десяти, с пяти — и все не могли попасть, а как задорно смеялся над ними Николас. Тогда он, не глядя, со спины кинул снежок в сторону мишени и попал в злосчастную мишень, аж с двадцати шагов! Тогда Аарон очень разочаровался в себе, и Эндрю заставил старшего брата позаниматься с близнецом в стрельбе.        Аарон со всей своей силой вдавил приклад в плечо, поглаживая большим пальцем врезанных на рукояти ворона и лиса: успокаивался. Вдруг его охватила уверенность, что даже если он повернётся к брату спиной, то фунтовая стрела в любом случае воткнётся блондину в переносицу, прямо между безразличных ореховых глазок, ведь яблоко — всего лишь условность и мишенью может стать абсолютно все. Аарон широко раскрывает глаза. Эндрю больше не ухмылялся. Подняв арбалет чуть выше, нажал на спусковой рычажок. Стрела со свистом вылетела, а Эндрю останется только успеть ответить, потому что сейчас никто не шутит, особенно стрелы. Куда острый наконечник воткнулся Аарон уже не видел: в глазах помутнело.        — Ну ты и мазила, Аарон! — смеётся блондин. Он откусил кусок своего яблока, сок тонкой струйкой обогнул подбородок, капая на накрахмаленную рубаху. Мальчик пошел прямо по тропинке, словно ничего не произошло. На негнущихся ногах Аарон плелся за ним. Остаток пути до озера был как в тумане.        — Пришли. — голос Эндрю выводит второго близнеца из транса, тогда он ещё не успевает остановится м врезается в напряженную спину. — Ты в камышах спрячься, а я уток манить буду.        Аарон снова слушается, виновато посматривая на брата. Спрятавшись в камышах, мальчик наблюдал за сосредоточенным Миньярдом. Тот снял с груди утиный манок с груди на веревочке, заложил в кулак, и начал дуть, попутно сжимая и разжимая пальцы. Вскоре послышалось ответное кряканье где-то с другого конца леса, блондин насторожился. Он уже давно приготовил свой арбалет.        Ложа арбалета Эндрю была сделана из какого-то очень дорогого дерева, на прикладе были вырезаны лисица и ворона, а тетива была из хромистой стали и натягивалась одним движением спускового рычага. На одном плече были выгравированы инициалы «Э.Д.М.» — именное и очень дорогое оружие — Аарон знал об этом, потому что сам вместе с Николасом ходил к мастеру за подарком брату. Лютер арбалет не признавал, ситая это оружие детством человечества. Ему больше нравился охотничий карабин, который уже как несколько лет висит на стене их дома. Несмотря на все, близнецам и Николасу арбалет очень нравился.        Выражение лица Эндрю — внимательное и сосредоточенное. На несколько десятков сантиметров ниже Николаса и родителей, Эндрю Джозеф Миньярд всегда казался таким большим и взрослым. А ещё очень-очень сильным. В какие-то моменты своей жизни вся семья понимала, что Эндрю по-настоящему смотрит на мир сверху вниз.        Хлопнул выстрел, обрывающий первые звуки нарастающего кряканья. Птица начала сдавленно хрипеть и падать, изредко помахивая крыльями: подранок. Утка упала в самый центр озера, отчаянно хлопая по воде крыльями. Смешивая воду с собственной кровью, утка пыталась отплыть как можно дальше от берега, но её бы в любом случае ничего не спасло. Вдруг Аарон подумал, что он — эта несчастная утка. Бросив арбалет на влажную траву, Эндрю, не снимая рубахи и старых заплатанных штанов, полез в холодную воду. Вода была по самое горло, а утка все ещё била крыльями воду, отказываясь принимать факт скорой смерти.        — Серая утка, — поднимая теплое, всё ещё живое тельце над головой, хвастается Миньярд, — Сегодня вечером на ужин будет жареная утка в картошке!        Эндрю облизнулся, уже предвкушая жар и вкус ужина. Как утиный жир будет стекать по подбородку, а картошка жечь во рту. Как Николас снова будет пытаться забрать себе самый большой кусок, а родители только покачают головами, мол «смотри, какие братья у тебя воспитанные». А потом они все вместе смеялись бы над чем-то очень-очень смешным, и слушали бы байки Лютера о всем на свете.        Сердце Аарона болезненно сжимается, когда подранок издал свой последний жалобный «кря» и перестал дергать крыльями. Вытащив стрелу из истекающей кровью птицы, второй Миньярд улыбнулся:        — Хорошая птичка, жирненькая.        — Вот тебе и «кря». — вздыхает Аарон.        Эндрю передает пока ещё теплую птичью тушку брату, а тот отчаянно прижимает её к себе, будто надеясь воскресить некогда живое существо. Рубашка мигом становится влажной и пропитывается пахнущей болотной тиной кровью. Он больше не улыбается: понял, насколько жесток этот мир.