Нежелезные дровосеки

– Юля, только анонимность надо сохранить. – А чего вы все так боитесь, Игорь? Игорь вздыхает. Чего он-то боится? Ещё когда в «уазике» сидели, приехав на вызов на митинг, Игорь попросил у Цветкова телефон и сделал пару фоток, сразу же себе на почту отправил. Цветков, доедая булку, спросил: дрочить, что ли, будешь на эту Дюймовочку? Игорь отвечать не стал. С Юлей они познакомились на одном нелепом деле о краже гусей прямо в центре Питера: эксцентричный дед держал двух гусей, выгуливал их на шлейке, а потом они пропали. Игорю дело выдали в нагрузку к его двум трупам-подснежникам, так что занимался он им очень посредственно. Юля, мечтавшая о карьере блоггера-миллионника, была временно трудоустроена в газету «Сфинкс с головой голубя» корреспондентом. Юля Игоря поймала прямо у отделения и потребовала на диктофон комментариев в связи с делом. Игорь Юлю сдвинул молча с дороги, а Юля на это вдруг всхлипнула. Игорю стало очень неловко, так что он её и в отделение провёл, и про гусей рассказал. И только потом понял, что это был развод. Статья о гусях вышла разгромная для полиции: «Гусиные истории: почему исполнительная власть не справляется». Игорь, названный в статье неназванным источником из органов, очень на Юлю тогда обиделся. Демонстрируя компетентность, поймал её возле редакции – неудачно только время выбрал. И место. Сразу перцовым баллончиком в глаза получил. Второй раз обижаться не стал уже. В третий раз приехал в редакцию утром, зашёл, как положено – взмахнув корочками на проходной – и познакомился с Юлей уже по-нормальному. Гусей к тому моменту уже нашёл – их украл такой же фрик, живущий через две улицы, чтобы тоже с ними гулять на шлейке – о чём Юле и рассказал. Потребовал опровержения в газете: какая некомпетентность, кто там не справляется, а? Юля только рассмеялась. Игорь пригласил её на ужин в бар. Юля согласилась. Игорь потом спьяну ей доказывал, что ему за Родину больно очень, что батя у него честным ментом был, но ему с эпохой не повезло. И что в полиции не все мудаки и отбросы, что честных людей больше, просто их работу не видит никто. Юля сидела напротив, подперев голову рукой, пила виски и на Игоря смотрела, как-то тревожно хмуря брови. Пока Игорь переводил дух, собираясь с мыслями, спросила вдруг: – Игорь, ты гей? Игорь подавился своим мохито и спросил: – Чё бля? – Игорь, мы в баре три часа сидим, на мне расстёгнута рубашка, а ты всё это время мне только в глаза смотришь. Игорь почесал в башке. Специально посмотрел – рубашка действительно была расстёгнута. Посмотрел на Юлю ещё раз. Ну, Юля была красивая. Наверное. – Игорь, ты меня зачем на ужин пригласил? – Ну это, поговорить. Юля взвыла, но тут же рассмеялась звонко: – Господи, Игорь. Игорь Юлю до дома проводил – заодно проветрился – к себе пришёл и подумал: он чё, реально, что ли? Проверять некогда было, так что Игорь просто забил. На личную жизнь – хоть с бабами, хоть не с бабами, у него времени вообще не было. С Юлей он продолжил дружить, рассказывал ей о разных делах, она писала о них заметки из первых рук. Разгонявший несанкционированный гей-парад Игорь никакой вины на себе не чувствовал – с этими в кожаных трусах и накрашенными губами он никакой общности не чувствовал. А вот Сергей Викторович, стоявший один и безо всякого внимания, вызывал у Игоря что-то похожее на чувство солидарности. Так что фотки Игорь Юле отдаёт безо всяких опасений, что жизнь Сергею Викторовичу испортит: тот же, выходя на такое дело, и сам же хотел, наверное, огласки. Ну вот и пусть получает свою третью (или какую там?) полосу в прекрасной муниципальной газете. – Игорь, вот скажи честно... Игорь на автомате напрягается. – ...я тебе хоть немного нравлюсь? Кофейню для встречи Юля выбирала, Игорь себя здесь чувствует максимально инородно. Но кофе со взбитыми сливками вкусный. – Ну это. Юля смеётся. Ну а как объяснить? Юля ему нравится, она не боится, наглеет, не стесняется – это же здорово. – А этот? Юля кивает на свой ноутбук, в котором теперь хранятся фотки Сергея Викторовича. Игорь вздыхает. Сергей Викторович ему тоже нравится. Он же тоже смелый. Тоже не побоялся. Юля буквально при каждой встрече пытается выдавить из Игоря какое-то признание. Игорь даже думал с ней переспать – просто чтобы закрыть вопрос – но жалко было дружбу портить. На мудил, которые Сергея Викторовича избили, Игорь не находит ничего, кроме хулиганки по малолетке – но там всё приводами ограничивалось, ничего особенного. Всё воскресенье Сергей Викторович не отвечал. Волкову Игорь звонить почему-то не хотел – хотя Волков выглядел адекватным мужиком, и от него несло богатством и беспроблемностью. Дозванивается Игорь до Сергея Викторовича только вечером – тот ни на какое опознание идти не хочет. И по самоуверенному тону Игорь профессионально чует, что Сергея Викторовича в отделении не увидит. Ну и в принципе, больше не увидит. Игорь предпринимает ещё одну попытку утром, глядя на фотку Сергея Викторовича в Юлиной газете на своём столе. И понимает, что мудил сегодня придётся отпустить. На Волкова никаких заяв те писать так и не догадываются. Волкова Игорь тоже пробивает, так, чисто за компанию. Сам Волков чист, как слеза младенца – даже по малолетке ничего на нем нет, штрафы за превышение скорости платит, и не то чтобы в каком-то непотребном количестве их собирает. Единственное дело, где Волков обнаруживается – проходил свидетелем по исчезновению какого-то пацана год назад. Пацан был сиротой, работал каким-то менеджером в офисе, жил в съёмной квартире, а потом вдруг уволился, с квартиры съехал и исчез. Заявление об исчезновении на него написали неожиданно из банка – оказывается, у того был кредит непогашенный, причём сумма смешная оставалась, тысяч пять. Волков проходил свидетелем, потому что он пацана привозил в больницу на байке – тот в телефоне зачитался чем-то и сам под колеса кинулся, лодыжку вывихнул. Волков честно показания дал, что пацана увёз в больницу – там всё вправили, гипс накладывать не стали – и увёз домой. После этого инцидента пацан пропал через месяц. Из фоток в деле была только паспортная – рыжий, с голубыми глазами, обычный пацан. Игорь чешет в башке – мало ли рыжих пацанов. К обеду в отделении становится людно – кругом шароёбятся москвичи, требуют кофе, и у Игоря болит башка от бесконечных «а у нас...» На рейд Игорь ехать не собирался – предпочитал работать с уже совершенными преступлениями, а не провоцировать их, но Прокопенко настаивает и выдаёт «напарника» – молодого кареглазого лейтенанта в пижонской кожанке, с высоты роста Игоря – полутораметрового. Лейтенант умудрился где-то в мае простыть – шмыгает красноватым носом. – Хазин. – Гром. Хазин смотрит на него снизу вверх: – А молния твоя где? Игорю хочется ответить: в жопе у тебя, но Игорь решает сразу отношения не портить. На рейде ходит за Хазиным, как приклеенный, тот выдёргивает из толпы в клубе людей по какой-то своей внутренней логике, и удивительным образом у всех что-то находится. Все, как один, кричат, что это не их, но Хазин, вроде, на фокусника не похож. Никакого профессионального опыта Игорь так и не получает – хер его знает, как Хазин это делает, может, он, как собака служебная, чует у них что-то. В отделение Хазин возвращается в хорошем настроении, шутит и смеётся, другу при Игоре звонит, зовёт того идти по блядям немедленно, погода шепчет, говорит. Зайцева косится на него с осуждением, Цветков – заинтересованно. Игорь только вздыхает. Друг Хазина обещает того забрать прямо из отделения, так что Игорь втройне удивляется, когда видит из окна, как во двор заезжает уже знакомый байк, Хазину выдаётся второй шлем, и тот, совершенно не стесняясь, Волкова обнимает и укатывает в неизвестном направлении. Игорь вообще не любит совпадения – они его напрягают. До пятницы Игорь с Хазиным больше не встречается, тот мотается по другим отделениям и показывает какие-то презентации по противодействию. Всю бумажную работу сваливают на Игоря. Игорю её свалить не на кого. На субботу ему снова дежурство ставят, в этот раз с Зайцевой. Зайцева Игоря бесит в разы меньше, чем Цветков. Но у Зайцевой исключительно плохая память на процессуальную часть – она постоянно свидетелям угрожает чуть ли не пожизненным, а мужику, который забил жену молотком по пьяни, говорила, успокаивая, что у него всё хорошо будет, может, и условка. Когда поступает вызов на митинг возле «Медного всадника», Игорь даже радуется. Правда, в этот раз вместо одного Сергея Викторовича на пятачке возле памятника толкается уже человек десять. Двое – обёрнуты в радужные флаги. С удивлением Игорь обнаруживает там и Юлю с зеркалкой, которая сборище фоткает со всех сторон. Игорь вываливается из тачки – сборище реагирует дружным вздохом отвращения. Юля делает вид, что Игоря не знает, но фоткать его не фоткает, как будто резко ей что-то понадобилось в настройках своего «Никона» подкрутить. Игорь решительно идёт к Сергею Викторовичу – в этот раз Раневская с нимбом и пальцы держит перед собой, как Иисус. Игорю кажется, что у Раневской есть что-то похожее на пейсы – утерянный вариант ему больше нравился. А вот цитата про жопу осталась на месте. – Сергей Викторович, вы ж мне писали в объяснительной, что больше не будете. Чё, поехали? Сергей Викторович смотрит на Игоря честными синими глазами снизу вверх и как будто смущается. Ответить он не успевает – справа подлетает какая-то хрупкая азиатка в красном, загораживает Сергея Викторовича собой и, решительно задрав подбородок, спрашивает: – На каком основании, господин полицейский? Игорю кажется, что это оскорбление. Настроение начинает портиться. – Нарушение общественного порядка. Повторное. Азиатка бровь изгибает. – И что? – Так, гражданка, вы тоже в отделение хотите съездить? Сергей Викторович, наконец, отвисает, осторожно касается плеча азиатки, говорит: – Юма, всё в порядке. Это же, наоборот, хорошо: общественный резонанс. – Я тоже тогда поеду. И смотрит Игорю в глаза: – Ну? Давайте быстрее. Остальные легко поддаются уговорам Зайцевой: в случае неповиновения совершенно серьёзным тоном она всем обещает штраф до миллиона и отбывание наказания в колонии строгого режима. Игорю кажется, что азиатка его сама к «уазику» конвоирует. Игорь спрашивает у Сергея Викторовича тихо, наклонившись пониже, чтобы не спровоцировать азиатку на очередную бурную реакцию: – Чё, этот подаришь мне? Сергей Викторович фыркает, как лисица: – Только если вы его снова не потеряете, товарищ капитан.