Иная судьба (2020 - 2022)

You'll bow before me So here's the twist In your sad story It's time to meet your bitter end 'Cause nothing tastes so sweet as revenge Aviators, «Revenge» (1)

Трижды ворон крикнул, Потемнели небеса, Ангел мой хранитель От меня отрёкся сам. С неба звёзды пали и в огне зашлась земля Всадник рассмеялся и в огонь швырнул меня. Ария, «Ворон»

— Да что тебе нужно? — Правосудие. Диалог Кирилла Гречкина и Чумного Доктора, к/ф «Майор Гром: Чумной Доктор»

      Грюм довел Барти до небольшой временной палатки, где и начал разговор. — Что ж, во-первых, хочу тебя поздравить, — Аластор небрежно кивнул. — Твоё имя отныне очищено полностью. — О, что ж, это определенно радует, — натянуто улыбнулся Барти. — А во-вторых… как ты знаешь, целительница из Штатов занималась лечением четы Лонгботтомов. Тоже новость — она закончила, и весьма успешно. — То есть… всё действительно хорошо? — Барти на самом деле был рад услышать новость о том, что Фрэнк и Алиса теперь в полноценном здравии. — Да, и они будут участвовать в суде над Каркаровым, который вот уже на носу… Думаю, смысла тянуть нет. — Могу ли я присутствовать на этом суде? — нахмурился бывший Пожиратель Смерти. — Только если ты не разнесешь на атомы Каркарова прежде, чем вынесут приговор, — хмыкнул аврор.       Барти тем временем улыбнулся — слова про атомы действительно заставили мужчину представить, как Каркаров разлетается на мелкие частицы, а вот он стоит с палочкой такой ехидный, ведь это он сделал. Крауч-младший даже подумал о том, какое бы заклинание подошло к этому виду «казни». — Но всё равно, спасибо, что поделились, мне определенно легче, — кивнул Бартемиус. — Без сарказма, Аластор. — Я говорил тогда, говорю и сейчас — твоё имя зазря испачкали. Я не спорю, что ты тот ещё перец, — Грюм улыбнулся, и впервые это было не натянуто. — Но на такое… вряд ли способен. Уж поверь моему опыту, я видал людей и намного хуже. — Слышать такие слова от аврора, тем более, когда за твоей спиной мерзкий опыт служения Лорду… это ценно, более чем, — Барти скрестил руки на груди, благодарно улыбнувшись. — Не дрейфь, мужик, ты не один, — аврор хлопнул мужчине по плечу.

***

      Сейчас Гарри сидел в Астрономической Башне и глядел на ночное небо. Сейчас в Большом Зале устроили пир в честь победителя Турнира, разве что сам победитель решил, что ему оно не надо. Его мысли занимал тот эпизод с Каркаровым, где его в буквальном смысле хотели убить. Ещё никогда так прежде Поттер не был близок к смерти. И даже несмотря на то, что всё обошлось, юноша не мог оставить мысли о том, что бы случилось, пойди всё иным путём. — Гарри? — раздался внезапный голос Гермионы. — Мы не… мешаем?       Гарри обернулся, глядя на то, как в башню входили Гермиона и Тэд, оба довольно напряженные, но тем не менее, пытавшиеся сохранить хоть какую-то улыбку. На самом бы деле он хотел побыть в одиночестве, но тем не менее, когда рядом лучший друг и подруга, которая с определенного времени стала больше, чем просто подруга… Такая компания Поттеру была по душе. — Там в Зале сейчас такие вкусности, — воодушевленно протянул Таддеуш, вставший по одну сторону рядом с Гарри. — Ага, Рон там, наверное, с ума сходит от навала еды, — хихикнула Гермиона, встав по другую сторону рядом с Гарри. — Я б ему составил конкуренцию, да вот что-то реально кусок в горло не лезет, — задумчиво ответил Тэд.       Гарри улыбнулся, почувствовав себя немного, да лучше. Он пальчиками аккуратно потрогал ладонь Гермионы, а та свою очередь распознала намек и взяла руку своего друга полностью, так они и сошлись в едином целом, если это можно было так назвать. — Сейчас всё будет совсем иначе. И я не про победу в Турнире, — на этих словах Гарри повернулся к Тэду. — Скоро должен суд над Каркаровым состояться. — Да, я знаю, — кивнул юный Крауч. — Мой папа будет вести это дело… — О, я на другого даже не рассчитывал! — рассмеялся Поттер в ответ. — А что? Это буквально шанс восстановить честное имя своей семьи… Ну, и своё собственное, конечно. В первую очередь своё собственное. — Ну, со своим старшим сыном мистер Крауч конкретно так облажался, — вставила и свои слова Гермиона. — Думаю, теперь-то реально всё будет иначе… Я уж не надеюсь, что мой отец и брат помирятся после всего это, но… — Тэд присел на пол, скрестив ноги перед собой. — Но у меня реально хорошее предчувствие. Как минимум, недавно я узнал, что дядя Арчи в случае чего реально может предоставить какую-нибудь помощь, если оно потребуется. — Не думаю, что твоему брату нужна чья-то там помощь, — хихикнул Гарри, когда сел точно так же, как и Тэд. — Я так дяде своему и сказал… Но он у меня ж такой… Ему что в голову стукни, так всё! Не отступится от своего. Семейная черта Мартеллов и Краучей, как минимум, хех. — Барти определенно повезло, у него есть вот такой заботливый младший брат, чья семья реально готова помочь, — Гермиона села последней. — Что ж, сейчас я определенно могу сказать, что он это заслужил, — кивнул Таддеуш.       Гарри тем временем задумался кое о чем… — Я вот всё думаю… У нас будет хотя бы один год без Краучевых проблем, а? — Поттер хихикнул, обращая внимание на своего лучшего друга. — Нет, не то, чтобы я жалуюсь, и вообще я не против помочь, если оно потребуется, но… Что на втором курсе мы гоняли мозги с загадкой про Нэвермора, коим оказался Барти Крауч-младший. Вот в прошлом году нас всех изрядно помотал факт побега из Азкабана этого человека, и сейчас… Опять этот Крауч, и я чуть не погиб из-за этой херни с Каркаровым. — Гарри, мне никогда не приходила в голову мысль и не придет в будущем, чтобы ты как-то страдал из-за моих семейных проблем, — серьезно ответил Тэд. — Так что… если это действительно тебя как-то задело, то приношу свои извинения. — Да всё нормально, я ж говорю, — прищурился Гарри. — Просто я действительно немного устал… — У нас как минимум ещё три года впереди, чтобы отдохнуть от этого, — вмешалась Гермиона. — А ведь в следующем году у нас С.О.В, подготовиться бы следовало… — О-о-о-о, не-е-е-ет! — наигранно протянул Поттер. — Только не это! — Ну, расследования расследованиями, а вот про учебу забывать не надо! — серьезно произнесла Гермиона с поднятым вверх указательным пальцем. — Ну, всё, тушите свет! Грейнджер опять за своё… — расхохотался Таддеуш Крауч. — Да к черту вас, лентяи, — Гермиона фыркнула и махнула рукой, но тем не менее, всё равно улыбалась. — Давайте реально лучше в Зал пойдем, а? — предложил Тэд. — А то я че-то подумал о том, что я не собираюсь отдавать пальму первенства в обжорстве Рональду Уизли. — Кто о чем, а Тэд опять о жратве… Ей богу, брат, ещё немного, и ты как мой кузен Дадли станешь. — Окстись, Поттер, окстись! — перекрестился Тэд. — Пошли уже, — фыркнула хохотавшая Гермиона, беря обоих рейвенкловцев под руку и уводя их из Башни.

***

      Каркаров находился в помещении, где были заперты двери и было темно, и только свет в узком окошке немного его освещал. Его тело ныло от ударов и попавших в него заклинаний, но больше его беспокоила не физическая боль, а именно моральная — он был напуган. Он понимал, что скоро его конец, что его отдадут под суд, и будет суровый приговор за все его дела, а их накопилось немало… Пытки авроров Лонгботтомов, клевета на Барти Крауча-младшего, применение Империуса на своей ученице, попытка убийства Гарри Поттера, а ещё вот тех двух его дружков, а ещё он сам недавно под сывороткой правды признался, что не собирался останавливаться на этом в случае чего. Теперь его ждёт Азкабан или смерть, и оба варианта пугали его до ужаса — перед его глазами вновь пронеслись те моменты, когда он сам сидел в Азкабане, куда угодил вовсе не из-за пыток Лонгботтомов, а по совсем иной причине, по какой — он даже не помнил, но эта сырость, мгла заставляла себя чувствовать крайне мерзко от осознания, что вот он — тот самый момент расплаты за все его грехи. — А-а-а! — крикнул он, съёжившись от воспоминаний, которые его охватили холодными склизкими щупальцами. Перспектива быть казнённым при помощи дементора или ещё чего-нибудь его тоже не устраивало — он очень сильно хотел жить. Эх, если бы у него была палочка, он бы сумел сбежать… Он бы убежал за леса и горы, спрятался бы, чтобы никто не нашёл его. Сейчас бы он на всё бы пошёл за то, чтобы выжить.       Нет, раскаяния он не ощущал, ни сейчас, ни тогда, он просто боялся за свою жизнь. Боялся, а ещё ненавидел. Ненавидел тех любопытных детишек, которые наверняка натравили на него авроров, а также Барти Крауча-младшего, этого парня, который пришёл в ряды Лорда юнцом, а теперь ставший матерым волшебником. Да, Барти был довольно сильным волшебником. Он ненавидел его за то, что тот вмешался в его план… Он был уверен, что Барти это сделал из мести, за то, что тот не ушёл от Азкабана, а ведь Игорь Каркаров увернулся. — Пернато плашило (2), — прохрипел он. Эх, если бы он мог сбежать сейчас, он бы это сделал. Только бы постарался каким-то образом обезвредить Барти Крауча-младшего, только чтобы избежать прямой стычки, ибо знал, что этот ворон намнёт ему бока. Может, отравить или как-нибудь запустить Авадой исподтишка. Жаль палочку отняли, так бы он убежал.       Вдруг в окно влетела крупная чёрная птица, которая потеряла несколько перьев при попытке протиснуться через прутья решётки. При виде ворона Каркаров вжался в стену, а ворон тем временем превратился в Барти, который сначала простонал от боли и покорячился, а потом бросил взгляд на прикованного к стене бывшего — теперь уж наверняка — директора Дурмстранга, который скорчил гримасу, выражающую гнев и страх сразу. — З-з-зачем ты здесь? — заикаясь, спросил тот гостя. — Поздороваться прилетел, — при этом Барти растянул разбитые губы в улыбке. — Или сказать «прощай навсегда», что скорее всего. — Глумиться пришёл? — спросил его Каркаров. — Смотри, чего ты добился, смотри! — крикнул мужчина, тряся своими руками, которые были скованны. — Смотри на эти оковы. Ты доволен? — Во-первых, не кричи, я наложил чары звукоизоляции, — спокойно сказал Барти. — Продержатся минут пятнадцать в этих условиях, но этого хватит. Во-вторых, не пытайся вызвать во мне совесть, она ушла пить чай с бутербродами. Знаешь, такие кусочки хлеба, которые мажут маслом и накладывают всякую съедобную снедь. Просто и вкусно, жаль ты их не попробуешь. — Бартемиус Каспар Крауч… — Ой! — услышав своё полное имя, Барти скривил лицо так, будто ему под нос положили навоз, а ещё заставили сжевать целый лимон. — Сразу видно, до вас новости с трудом доходят. Я ведь, когда меня оправдали, первым делом сменил своё второе имя и теперь я Бартемиус Стефанус Крауч. Хоть чем-то моё имя будет отличаться от отцовского. Красиво звучит, верно? А знаешь, почему именно Стефанус? — Зачем мне это знать? — сказал Каркаров, который трясся одновременно от страха и желания вырвать этому наглецу кадык. — Я с таким трудом зарабатывал репутацию, получил пост… И теперь я здесь, ожидаю суда и всё из-за каких-то детишек и тебя! Ты их надоумил? — Пост, репутация… — вздохнул Барти. — Прямо как мой отец, который поверил твоим лживым словам и бросил меня в тюрьму. А о чём ты думал, когда подвергал пыткам Лонгботтомов, направляя палочку и произнося болезненное заклинание, наблюдая за их судорогами и слыша их вопли? Думал ли ты о том, что наносишь рваную рану их близким и оставляешь их сына без родительской любви? А когда накладывал Империус на свою ученицу, которая доверяла тебе, заставляя напасть на учеников Хогвартса, думал ли ты, что ей будет больно? А когда хотел убить Гарри Поттера, о чём ты думал? — Те дети могли слишком много знать, — ответил Каркаров. — Я боялся… — Ты тряс передо мной цепями, обвиняя меня в том, что я привёл тебя к этому, — продолжал Барти. — А ведь ты сам спасся из Азкабана, назвав кучу имён своих бывших соратников, которые стали гнить в Азкабане. Знаю, среди них было много отморозков, которым дорога в Ад, но я сейчас не об их грехах, а о твоих. Ты же не думал об их судьбе, когда обрекал на поцелуй дементора или годы Азкабана, как меня, например. Нет, ты думал только о том, чтобы спасти свою жопу! И думаю теперь — а что если среди них были те, кто не совсем заслуженно получил суровую кару? — Ты не ангел, — простонал Каркаров. — Тебя послушать сейчас, так ты святой, но ведь ты тоже и пытал, и убивал. — Я не отрицаю, что я дрянь, — ответил Барти. — Но я за это дорого заплатил. Мне до сих пор иногда снятся те люди, чью жизнь я оборвал и думаю — а что если они любили, их любили, у них были друзья, семьи, столько планов… И тут я со своими заклинаниями смерть несу.       Сказав это, Барти отвернулся. Вспоминать это всегда было тяжело и он не врал, когда говорил о раскаянии. Однако он не исповедоваться пришёл — он знал, что упрёки всегда тяжело слушать, как бы сильно не раскаивался и не признавал своей вины, и поэтому он говорил всё это Каркарову. Не то, чтобы он хотел совесть пробудить, он был уверен, что совесть этого человека ушла куда на более длительный срок, чем чаепитие с бутербродами. Он хотел просто помучить, отомстить ему за всю тут боль, что он испытал. И наблюдать за тем, как его противник трясётся от злобы и страха, будучи беспомощным, доставляло ему некоторое удовольствие. Главное — чтобы сейчас их не прервали, а то даже до кульминации дело не дошло. — Кстати, я хотел сказать, почему я сменил второе имя именно на Стефанус, — решил продолжить он, развернувшись к Каркарову, несмотря на то, что Игорь всем своим видом показывал, что хотел бы избавить себя от присутствия Барти, но тому даже было в радость «поиздеваться» над ним таким образом. — Стефанус Кармарк — так звали моего двоюродного деда по матери, и мама хотела назвать меня именно так, но мой упрямый отец настоял на своём имени и умудрился дать мне все свои имена! Конечно, в память о маме я бы мог сменить первое имя, но я слишком привык к тому, что меня зовут Барти. Мама… — сказав это, Барти сел на пол и закрыл глаза, сглотнув тот ком, который появился в горле. — Она была мягким человеком и кое-что от этого передалось и мне, поэтому я иногда бывал милосерден. — Что ты хочешь? — недоверчиво спросил Каркаров. — У меня есть вот это, — сказал Барти, вставая и достав из кармана своего плаща палочку, при виде которой болгарин вжался в стену. — Чего испугался, это же твоя палочка, вот, посмотри.       Когда Барти протянул руку так, чтобы освещение упало на неё, Игорь Каркаров отказался верить своим глазам — ведь это было именно его палочка! Неужели этот выскочка решил проявить милость врагу. О, соплохвост его дери, этот придурок явно стал мягкотелым. Единственное, что его не устраивало, так это то, что ему придётся унижаться перед ним, но ничего — не впервой ему чужие подмётки лизать, авось, Барти соизволит вернуть ему палочку и тогда… — Умоляю, Бартемиус Стефанус Крауч, верните мне палочку! — начал он выть, помня о том, что чары ещё держатся. — У меня вся надежда только на неё. Я знаю, что я совершил много ошибок, но я обещаю, я умчусь куда-нибудь в безлюдное место и никогда в жизни никого не трону. — Звучит прекрасно, — протянул Барти и подошёл поближе к Каркарову, при этом прихрамывая. — Конечно, я тоже был на волосок от смерти и не раз, и понимаю, что творится в твоём сознании. Особенно когда перед тобой зыбким лучом сияет надежда, я помню эти моменты.       Говоря это, Крауч взял в левую руку конец палочки и протянул её Каркарову рукоятью вперёд. Тот аж засиял от радости, чувствуя, что желанное спасение будет скоро, у него даже в голове помутилось от радости. — Спасибо, спасибо, Крауч, — шептал он, уже слыша, как падают с него звенящие цепи, как падает бездыханное тело рейвенкловского выскочки, как он вырывается на свободу… Как вдруг рука Крауча остановилась так, что Каркаров только чуть-чуть не мог дотянуться на её рукояти. Он с недоумением посмотрел на Крауча, который в ответ бросил на него суровый взгляд и убрал палочку. — Но, но, но! — простонал Каркаров, чувствуя, как в нём рушится последние надежды. — А что я получу взамен? — спросил Барти. — Что ты сделаешь, чтобы спасти свою жизнь? — Всё! — воскликнул Каркаров. — Я сделаю всё, что ты велишь мне! Только помоги мне, пожалуйста, — последние слова он произнёс уже со слезами. — Значит всё, — кивнул Барти. — А мать ты мне вернёшь? — эти слова он произнёс уже с гневом. — Нет, ты не можешь вернуть мне мою маму. Мою мать, которая наложила на себя руки, когда из-за твоей вины я угодил в Азкабан, которая тогда потеряла сознание, когда огласили приговор. Ты не вернёшь её, как и тех лет, которые я провёл в тех сырых и мрачных стенах.       Сказав это, он схватил палочку Каркарова и… переломал её пополам на глазах её владельца, который сначала застыл, а потом издал нечто среднее между воем и стоном, а потом зарыдал. Тот, кто сломал палочку, прекрасно знал, что чувствует волшебник, когда на его глазах ломают его палочку — это словно тысячи иголок впиваются в кожу, и бросает то в жар, то в холод. Это чувство не сравнить с Круциатусом по силе и длится всего полминуты, но сейчас, когда на эту палочку были все последние надежды, всё это казалось неизлечимой болью. Барти, который видел, как его бывший соратник в буквальном смысле был вне себя от разочарования, не испытывал на самом деле ничего — не злости, не радости, лишь тонну жалости. — Ты, ты… А-а-а! — заревел Каркаров. — На моих глазах тоже ломали палочку, — сглотнул Барти, натянуто улыбнувшись. — У меня до сих пор стоит перед глазами эта сцена. Это был приказ отца, который исполнили тут же. А она была красивая, из клёна и с пером феникса… И ты тоже лишил меня надежды, которую представляли Лонгботтомы… Боже, какой же ты жалкий. — Ты чудовище, Крауч! — крикнул Каркаров. — Ты тоже чудовище, — сказал Барти, швырнув половинки палочки куда-то вдаль. — До встречи на суде.       Барти превратился в ворона и покинул камеру Каркарова. Он летел не очень быстро и высоко, так как он был довольно потрёпан, но то, что он сейчас сделал с противником, позволяло ему гордиться собой. Однако эта война не была закончена, и поэтому Барти готовился к её завершению.

***

      Утро следующего дня началось довольно насыщенным. Пришло время прощаться с гостями из Болгарии и Франции. Мадам Олимпия Максим, директор Шарбматона, даже немного всплакнула, когда в последний раз разговаривала с Альбусом Дамблдором. Но француженка выглядела стойко, а после с гордо поднятой головой провожала своих учеников до их карет, после чего в последний раз вместе с сестрами Делакур, которые находились рядом с ней в этот момент, помахала всем ученикам и учителям Хогвартса, которые провожали гостей с искренним желанием встретиться с ними когда-нибудь вновь. Благо, французы были взаимны в этом желании.       С болгарами вышла немного иная ситуация, ведь директор их школы ожидал приговора, что несомненно сказалось на общем настроении всех ребят. Кто-то до сих пор не мог в это поверить, желая это считать злобной шуткой, но всё же большинство ребят понимали серьезность дела, и никто ни на кого обиды не держал в итоге.       Так или иначе, но учеников провожал некто по имени Мечислав Штыков — как выяснилось, это отец Брониславы, который сюда прибыл, чтобы так же присутствовать на суде Каркарова. Причина его появления ясна, как погожий день — более того, мистер Штыков являлся членом попечительского совета в Дурмстранге, и на самом деле давно точил зуб на директора, борясь с его методами обучения. А вот то, что недавно приключилось с его единственной дочкой… Это заставило Мечислава действовать ещё активнее, как и многих других родителей учеников Дурмстранга, которые были явно напуганы тем, что их дети в теории могли так же пострадать от рук Каркарова, как это произошло с Брониславой Штыковой.       Но вот кто действительно был серьезно опечален новостью ареста Каркарова, так это его самый любимый ученик, Виктор Крам. Директор ему был практически как отец, и Виктор, как и подобает подобным «сыновьям» всегда стремился доказать свою значимость Игорю, который действительно им гордился. Но сегодняшняя ситуация заставила Крама кардинально пересмотреть своё отношение ко второму отцу. Да, это было довольно тяжело признавать, что тот, на кого ты равнялся, в итоге пошел за решетку — конечно, Виктор знал, чем был знаменит Каркаров в прошлом, но до сегодняшнего дня ему абсолютно всё равно — это хорошо так встряхнуло его голову. Теперь он уже не смотрел на Каркарова с абсолютным восхищением, но чувство горькой обиды никуда не уходило. — Гарри? — Виктор нашел своего бывшего соперника в компании своих друзей, когда те прощались и с одноклассниками Виктора. — Я бы хотел кое-что сказать тебе. — Я слушаю, — Поттер повернулся к нему корпусом, обратив на оного внимательный взгляд. — Мне искренне жаль, что с тобой и твоими друзьями приключилась эта беда. Если бы я мог узнать об этом раньше, мне кажется, что я бы что-то изменить. — Всё хорошо, никаких обид я на тебя не держу. А должен ли? — нахмурился Гарри, по-доброму улыбнувшись. — Мы, ученики, не должны отвечать за то, что натворили их директора. — Это мудрая мысль, знаете ли, — хихикнул одноклассник Виктора, Борис, который находился здесь в этот момент. — Но всё-таки… Игорь нам всем был как отец, теперь многое изменится… — Так или иначе, что не делается, рано или поздно всё будет только лучше, — заключил Гарри.       На этой ноте Гарри Поттер и Виктор Крам друг другу пожали руки в знак уважения, так и попрощались, когда Виктор со своими одноклассниками встал в общий строй, так и отправились болгары к своему подводному кораблю. Провожали учеников Дурмстранга с искренними аплодисментами, и даже… Откуда-то из толпы выбежала слизеринка Лили Мартелл, которая неслась к Виктору Краму, держа в руках маленькую бумажку. Это она и протянула болгару, а тот в ответ скромно улыбнулся и кивнул, а затем приобнял Лили и поцеловал в макушку. Раскрасневшаяся до неприличия от этого жеста, слизеринка вернулась к своим подругам, которые её начали обнимать и что-то радостно кричать. — Как ми-и-ило, — удовлетворенно протянула Гермиона Грейнджер, которая, как и всё остальные вокруг, стала свидетелем этой сцены. — Ну, да… Вот те раз, и твои родственники с болгарами мутят, — удивленно хмыкнул Тэд. — А ты уверен в этом? — задумчиво спросил Драко. — Может, они просто сохранили дружеские отношения. То, что они танцевали вместе на балу, ничего не значит. — Ой, да ну тебя, — махнул в итоге рукой Таддеуш.       Фраза про то, что «они танцевали вместе на балу, ничего не значит» от Драко, заставила Гарри немного задуматься. Вряд ли такую фразу можно было применить к нему и Гермионе… К Нику и Мие… Хотя, тут ведь сыграл фактор того, что и до этого момента они были в хороших отношениях. Просто в их случае Бал стал чем-то вроде новой ступени. — Гарри, можно тебя на пару слов? — окликнул своего друга Рон, когда провожание гостей закончилось, и весь Хогвартс начал потихоньку разбредаться по своим делам. — Ага? — остановился Гарри, будучи весь во внимании гриффиндорца. — Да я тут так… уточнить кое-что хочу, — Уизли немного спешился и выглядел немного неуверенно. — А вы, получается… с Гермионой-то… Встречаетесь теперь, да? — Ну, что-то вроде того, — нахмурился Поттер. — А что-то не так? — Да нет, всё нормально… Нет, ну вы так-то хорошая пара, уверен, у вас будет отлично, просто… В какой-то момент я понял, что мне бы тоже хотелось… ну, больше, чем дружить с Гермионой. Я просто хочу, чтобы ты знал… Чтобы, ну… не было недомолвок в будущем. — Ух ты, я даже не знал, — Гарри всё понял, от того и удивленно вскинул брови. — Ну, я и не знаю, что на это ответить, если честно… Думаю, у нас же всё только начинается. Всё только впереди. — Ну, да, — согласился Рон, почесав затылок. — Просто я подумал о том, что уж если не мне, то… Вы на самом деле с Гермионой очень похожи, такой вариант даже лучше будет. — Уверен, рано или поздно, и ты всё же встретишь кого-то этакого, с кем искренне будешь счастлив, — поддерживающе улыбнулся Гарри. — Будем верить!       На этой ноте друзья друг другу улыбнулись, а затем Гарри, повернув голову в сторону, заметил Гермиону, что стояла немного поодаль и как-то странно улыбалась, держа руки скрещенными на груди. А затем тихо вспыхнула и убежала к своим одноклассницам, Парвати и Лаванде. — Э-э-эй, — расхохотался Рон. — Произошел прикол. — Прикол хорош, — поддержал его Гарри.

***

      Потихоньку народ начал собираться в зале заседания. Суд проходил в Министерстве, в зале Визенгамота — можно было подумать, что Каркаров был достоин подобной чести. Гарри вспомнил, как судили год назад Барти Крауча-младшего в одном из закрытых кабинетов Хогвартса…       А сам Поттер присутствовал на заседании как свидетель и пострадавший. И сейчас он был рад тому, что рядом с ним находилась его тётя, которая всё ещё являлась официальным опекуном и представляла напрямую интересы несовершеннолетнего свидетеля. В общем и целом Гарри был рад, что родной человек был рядом.       Сама же Петуния Дурсль, узнав, что её племянник подвергся серьезной опасности на последнем испытании, сама чуть не поседела от этого. И даже тот факт, что вообще-то Гарри всё равно вышел победителем во всех смыслах, не смог успокоить волнующееся материнское сердце. — Боже, какой… неприятный человек, — тихо и немного неуверенно шепнула тётя Петуния, когда увидела, как в зал заводили потасканного и в цепях Каркарова.       Внешний вид бывшего директора Дурмстранга действительно оставлял желать лучшего. Те два дня, которые Игорь Каркаров прождал взаперти, обнажили его мерзкую по сути натуру. — И всё равно сейчас он выглядит намного лучше, чем в прошлый раз, когда его судили, и он имена выдавал, — решил ехидным прокомментировать сидевший рядом с Гарри и его тётей Аластор Грюм.       Гарри лишь тяжело вздохнул. Члены Визенгамота, представители болгарского Министерства Магии, когда полностью заполонили зал, предвещали о том, что вот-вот уже всё начнется. Поттер ещё раз оглянулся вокруг, чтобы посмотреть на тех, кто пришел. Здесь собралась практически вся верхушка британского магического правительства, представители и болгарского так же. Из знакомых только судья Бартемиус Крауч-старший, почетный член Визенгамота, он же директор Хогвартса, Альбус Дамблдор… И, на удивление, корреспондент Ежедневного Пророка — Рита Скитер. Гарри с недоумением вспоминал его личные встречи с ней, женщина в принципе оставляла странный осадок. Но её появление, в принципе, не было новостью — местные СМИ тут как тут, когда на носу вот такая эпичная, грубо говоря, ситуация.       Среди свидетелей и пострадавших Гарри так же узнал и родителей Невилла, Фрэнка и Алису. Юноша даже слегка улыбнулся, когда заметил, что мистер и миссис Лонгботтомы выглядели прекрасно. Присутствовали так же Бронислава Штыкова и её родители.       А вот Барти Крауч-младший… сам он в зале не присутствовал, ограничившись лишь наблюдением у входа со стороны. Гарри и с ним кратко переглянулся, старший брат Тэда ему незаметно подмигнул, а затем облокотился о стенку входа и скрестил руки на груди, обратив внимательный взгляд на начало заседания.       На самом деле Гарри лишь вполуха слушал, что происходило. Ему хотелось как можно скорее покинуть зал заседания и убежать, как можно дальше — вот эта вся бюрократия ему была не по душе, он бы предпочел действовать решительно сразу.       Первым делом вызвали чету Лонгботтомов. Тем временем Фрэнк во всех красках рассказал подробности тех прошедших дней, тем самым «воскресив» давнишнее дело о пытках, которое определенно заиграло новыми оттенками. Но судя по лицу мистера Лонгботтома, тому этот рассказ давался максимально тяжело, поэтому он решил, что лучше всего будет смотреть на лицо Каркарова во время рассказа. Игорь же на удивление за всё это время ни слова не высказал, ни за, ни против. Он просто смотрел вперед максимально безучастным взглядом, но при этом в его глазах не были ни капли сожаления или вины.       Когда Лонгботтомам разрешили сесть обратно, настал черед семьи Штыковых. Говорила в основном Бронислава, с неуверенностью рассказывая о том, как директор её школы подсобил на небольшое запугивание некоторых учеников Хогвартса, на что она не хотела соглашаться, и тогда Каркаров применил Империус. Отец Брониславы, Мечислав, всё порывался высказать свои комментарии по этому поводу, но благо рядом были жена и дочь, которые временами всё же осаждали вспыльчивую главу семейства.       Крауч-старший, ведущий судейское дело, все внимательно записывал и порой даже иногда делал искренне удивленное лицо, когда, например, та же Бронислава высказывалась. В конце концов, дали высказаться и Мечиславу Штыкову, который получил свободу в своих словах, когда с невероятно яркими эмоциями рассказал о том, какой Каркаров «хороший» директор, и что, как и многие другие родители, состоящие в попечительском совете хотели его скорейшего отстранения, так как мало кто был согласен с теми методами, которые предлагал Игорь Каркаров. — Ну, а теперь мы перейдем к самому… свежему… из обвинении, — тяжело вздохнул мистер Крауч, обратив свой взгляд на самого Гарри. — Здесь присутствует ещё один человек, который непосредственно пострадал от действии бывшего Пожирателя Смерти. Мистер Гарри Поттер, попрошу вас встать и рассказать в подробностях, что именно случилось в финале третьего испытания Турнира Трех Волшебников?       Гарри медленно прошел к трибуне, обернувшись и встретившись взглядом с чересчур обеспокоенной тётей. Но тем не менее, её поддерживающий кивок дал юноше сил. — Всё шло, как мне кажется, по плану, — начал Поттер рассказ и при этом, подобно Фрэнку Лонгботтому, смотря прямо в глаза Каркарова. — Я проходил испытание, проходя через коридоры лабиринта и должен был найти кубок. Кубок я нашел, но когда коснулся его… То вместо нужной арены оказался в каком-то странном помещении, где меня и встретил готовый напасть Каркаров. И я вам клянусь, я бы сейчас тут не стоял, если бы не вовремя подоспевший Барти Крауч-младший, что и остановил Каркарова, собиравшегося меня убить.       Последние слова Гарри произнес особо четко, сделав так же и сильный акцент на имени своего спасителя. В зале тут же начались перешептывания, особенно они усилились после того, как было озвучено имя Крауча-младшего. — То есть вы хотите сказать, что именно Барти Краучу-младшему вы обязаны своему спасению? — практически безучастным тоном поинтересовался мистер Крауч. — Именно это я хочу сказать, господин Судья, — уверенно кивнул Гарри. — Что ж, благодарим вас за показания, мистер Поттер.       Началось краткое обсуждение всех деталей услышанного, которые юноша точно так же прослушал вполуха… Но вот наступил тот самый момент… — Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным? — спросила Амелия Боунс, глава отдела Магического Правопорядка.       Конечно, это было интересно, почему судьей была не она, не тот же Корнелиус Фадж, Министр, но всё же… Практически весь зал поднял руки вверх. Это был практически «лес рук», как иногда любил выражаться Ник Конноли. — Кто за то, чтобы признать подсудимого невиновным? — вновь обратилась мадам Боунс к слушателям.       На удивление подняли руку лишь два человека — и то это были представители болгарского министерства. Но, понятное дело, судьба их соотечественника уже была заранее предрешена, и вряд ли они смогли бы что-то сделать, даже если бы захотели. — Что ж, решение очевидное, и… — начал было мистер Крауч, как вдруг раздался чей-то кашель. — Простите, что прерываю вас, господин Судья, — Альбус Дамблдор встал из-за своей трибуны. — Просто мне хотелось бы напомнить об одной практике, которая велась в нашем обществе примерно в восемнадцатом веке. — И что это за практика? — мистер Крауч удивленно вскинул брови. — Практика оклеветанного (3), — кивнул директор Хогвартса. — Согласно которой человек, которого оклеветали, имеет права самостоятельно решить судьбу того, кто его оклеветал. — Такая практика перестала быть актуальной ещё в конце девятнадцатого века, — скривился Барти-старший, понимая, к чему Альбус пытался привести. — Но всё же официально её никто не запрещал, ведь так? — профессор Дамблдор устремил взгляд на Министра Магии, который согласно кивнул. — Так вот… Ведь нам же сейчас известно, а так же и доказано, что Бартемиус Крауч-младший был несправедливо обвинен в некоторых действиях, из-за чего и отбыл срок в Азкабане. Конечно, это ваше дело, применить в итоге практику оклеветанного или нет, просто я посчитал, что могу предложить. — Ваше предложение довольно интересно, — задумчиво хмыкнула Амелия Боунс. — И всё же… стоит вновь произнести голосование.       Голосование было вновь проведено, однако результат оного… Была, грубо говоря, ничья, так как «за» проголосовало ровно столько же, сколько и «против». — Мистер Поттер? — обратился мистер Крауч к юноше, которому доселе, как свидетелю было запрещено голосовать. — Поднимите руку, если вы «за», оставайтесь на месте, если вы «против».       Гарри резко поднял руку вверх, счастливо улыбаясь. По залу вновь прокатились тихие шептания, но вскоре прекратились, когда мистер Крауч объявил результат заседания. — Решением суда постановлено, что Игорь Каркаров, бывший последователь Сами-Поняли-Кого, а так же бывший директор болгарской школы Дурмстранг, признается виновным, — с тяжелым вздохом произнес Бартемиус Крауч-старший. — В качестве наказания ему вменяется «практика оклеветанного», теперь судьба подсудимого в руках Бартемиуса Крауча-младшего. Попрошу исполнителя выйти вперед и озвучить, какое именно он собирается применить наказание.       В зале наступила гробовая тишина, когда в середину зала, поближе к Каркарову вышел его бывший соратник. Все прекрасно понимали, что Барти Крауч-младший не упустит возможности лично как-либо наказать того, из-за кого он подвергся вот такой жизни, от того и стояло это напряжение. Мало ли бывший Пожиратель Смерти захочет прямо здесь и сейчас применить Аваду — и никто и слова против не смог бы сказать, ведь по сути, ему легально сейчас разрешили убить человека.       Но ни Авада, ни тот же поцелуй дементора, не интересовали Барти. Он смаковал в голове свой собственный способ расплаты. И на самом деле мужчина был благодарен Альбусу Дамблдору за то, что подсказал этим сухарям вот такую отличную идею. — Я, Бартемиус Стефанус Крауч, — Барти улыбнулся от той радости, что ему предоставилась возможность произнести своё новое имя вслух. — Приговариваю Игоря Каркарова к… К слову, это заклинание ещё не тренировал, да и не думаю, что мне бы позволили. Но тем не менее, я уверен, что оно сработает. — И что это за заклинание? — вскинул брови мистер Крауч.       Барти Крауч-младший сурово посмотрел на Каркарова, сжимая в левой руке палочку. Тот, кто находился перед ним, не заслуживал ни того, чтобы его тело без души занимало место в палате Мунго, ни того, чтобы его туша, уже мертвая занимала место в земле. Приговорённый поднял голову и посмотрел на своего будущего палача, который последний раз наблюдал его страх. Скоро он ответит ему за всё, скоро от него ничего не останется. Ничего. — Чего ты хочешь? — он попытался крикнуть, но вышел сиплый хрип. — Правосудия, — сухо ответил Барти, нацелив палочку и тяжело вздохнул, чувствуя, как по его телу пробегает боль — это ныли полученные травмы в том бою, но не смотря на это, его палочка не дрожала. — Эванеско Максима!       С палочки Барти сорвалась шаровая молния размером с небольшой мяч и направилась прямо к Каркарову, который от ужаса забился в истерике и пронзительно запищал так, что ему могли позавидовать банши. Ещё секунда, шар столкнулся с лицом смертника и… отчаянный вопль оборвался, цепи со звоном повисли, а одежда, внутри которой стало пусто, тряпкой упала на пол. В зале повисла тишина, которую через несколько секунд нарушили перешёптывания и возгласы удивления. Барти было всё равно на них, в его ушах стоял гул, а перед глазами поплыл туман. Ещё бы, последствия той трёпки, плюс ещё на использование беспалочковой магии такой силы, которую он недавно использовал, тоже сказывалось, как и то, что он в последнее время плохо спал. Но даже не омрачало того ликования, которое он испытывал, глядя на то место, где был Каркаров, который теперь был стёрт. Внутри Барти внезапно образовалась какая-то пустота, которая вдруг заполнилась чем-то сияющим, тёплым, отчего из его глаз полились слёзы. Не горя, гнева или страха, а другого чувства. — Всё кончено, — произнёс он. — Игорь Каркаров дезинтегрирован.       После этих слов он громко рассмеялся сквозь слёзы. Смеялся он где-то минуту, но всё же в итоге прекратил, отвесив всем присутствующим краткий кивок и спешно покинув зал. Он уже точно не обращал внимания на то, как люди вокруг действительно начали перешептываться, например о том необычном применении Эванеско, как, например, Гарри смотрел с полным удивлением, ведь даже он не ожидал такого от Барти. — Это возмутительно! — внезапно вскрикнул болгарский Министр Магии, который аж даже вскочил. — Это скандал! Ваши законы чудовищны… — Что-то вы поздно спохватились, сэр, — с тяжелым вздохом нахмурился Фадж, британский министр Магии. — Что же вы раньше-то не спохватились, когда ваш соотечественник присоединился к террористу из нашей страны и творил не менее ужасные вещи, чем он?       Главы государств ещё какое-то время спорили между собой. Но тем не менее — заседание окончено, и все потихоньку начали расходиться. Как минимум, многие из присутствующих почувствовали облегчение. Хотя то, что произошло на их глазах ещё долго будет обсуждаться вне стен зала суда. — Но в каком-то смысле тот человек был прав, — задумчиво произнесла Петуния, когда вместе со своим племянником вышла из зала. — В нашем бы мире это тоже посчитали дикостью… — Ну, так или иначе, но Каркаров заслужил то, что заслужил. Может, с моральной точки зрения Барти Крауч-младший поступил не совсем правильно… — ответил Гарри. — Но тут довольно сложная история, и совсем правых и неправых нет. — Что ж…       На этих словах они закончили обсуждение, далее решив продолжить путь уже молча.