И пусть Галактика горит огнем. Книга 3: За две минуты до полуночи

02.09.300 ПЗЭ, Планета Грифон, Система Грифон Когда Борос еще только отправлялся в систему Грифон, он был уверен, что в этой миссии не будет ничего, кроме скуки. Ничего подобного. Едва его корабль вышел в реальное пространство, связисты тут же получили сигнал от кружащего возле точки выхода «Ворона» с посланием лично ему. Выслушав текст, Борос развесисто выругался. Они все же не осмелились сказать ему это с глазу на глаз, хотя, очевидно, знали все заранее… Меньше месяца прошло с того дня, как его приняли в Императорскую гвардию в качестве замены сира Джейме Ланнистера. Которого официально до сих пор не объявили погибшим — он так и числился пропавшим без вести. Как будто ему и без этого головной боли мало было. Он понимал, что будет теперь заменять сира Джейме во всем — то есть мотаться по сегментумам, вынюхивая крамолу. После нескольких недель этой «почетной» службы Блаунт не мог понять, как сиру Джейме удалось протянуть на ней столько лет и не застрелиться от тоски. Но сегодня тоска закончилась. Дорнийцы решили, что им стало скучно и пора бы повоевать немного. А это значит, что если даже сир Джейме до сих пор был жив и томился где-нибудь в яме посреди пустыни, сегодня его точно отправили к Семерым. А в систему Грифон со стороны Узкого войда несколько часов назад зашла четверка грузовых кораблей без опознавательных знаков… Все системы защиты и меры предосторожности, которые Коннингтон строил и организовывал на протяжении многих лет в столице собственного сегментума, оказались пшиком. Конечно, они могли оправдываться тем, что дорнийцы подло вползли в гостеприимно открытые ворота, презрев все законы и саму честь, и уже там вероломно ударили… Вот только где эти самые, мать их, ворота? Борос никогда не считал себя великим стратегом. Но даже маленький ребенок понимал, что если кто-то разрушил систему обороны планеты — неважно, снаружи или изнутри — от нее должны были остаться какие-то обломки и останки. Но их не было. Это означало либо то, что именно сейчас грифонцы решили все демонтировать и перестроить заново, либо… либо мобильных защитных комплексов банально не существовало. Вся оборона системы базировалась на космофлоте и стационарных астероидных крепостях. Первый в полном составе улетел на маневры в Фаунтон, вторые дорнийские «вспомогальники» легко обошли — и, оказавшись вне зоны поражения, выпустили на беззащитные верфи, увешанные недостроенными кораблями, стаю «Крадущихся Мышей». И те, естественно, отбомбились как на учениях, раздолбав сначала недоделки, а затем и сами верфи. Отбомбились, потом вернулись на свои корыта, переснарядились и снова пошли. То, что защитники Грифона вообще позволили им перезарядить штурмовики, уже не в какие ворота не лезло. Так ведь нет! Дорнийцы умудрились сделать ЧЕТЫРЕ захода подряд, пока у них в трюмах не закончился боекомплект!! И вишенкой на торте стало то, что они после этого ушли!!! Ушли после того, как разнесли всю систему и сами потеряли два вспомогательных крейсера и сто тридцать штурмовиков. Но оставшиеся два наспех переделанных грузовоза, без орудий, без ракет, без щитов, без брони, без нормальных двигателей, без прикрытия, безо всего… Они забрали семьдесят уцелевших машин — и ушли! А эти криворукие дебилы все это время не могли ни догнать, ни подбить их! Если бы Борос просто услышал эту историю, он ни за что не поверил бы. Он и сейчас с трудом верил после просмотра записей «черных ящиков». А еще он слушал разглагольствования коннингтоновского наследничка, которому тот дал ни на что не намекающее имя Рейгар. О, они сами по себе были шедевром. — Я УБЬЮ ИХ! Я убью всех дорнийских ублюдков! Я раздавлю их, как скорпионов! Я обрушу на их миры астероиды, чтобы они все раскололись и выплеснулись адским пламенем, где им предстоит жить! Вот таким будет мое возмездие! Для Бороса страшнее всего было то, что этот недоумок имел реальную власть. И кто-то на полном серьезе ему подчинялся… И сейчас им самим нужно было найти козла отпущения. И, угадайте с одного раза, кто им оказался! — Вы сильно подвели нас всех, сир Борос! Почему вы не явились в нашу систему хотя бы половину суток назад? Из-за вашей медлительности и нерасторопности змеи застали нас врасплох! Впредь подобных провалов я не потерплю! Борос никогда не считал себя настоящим храбрецом. Но подобные угрозы и обвинения не вызывали в нем ничего, кроме смеха. Зато сейчас он впервые за долгое время искренне порадовался своему белому гвардейскому плащу. Теперь он подчинялся одному лишь Императору. А этот сопляк мог сколько угодно слюной брызгать… Куда хуже сейчас было обладателям бело-красной формы сегментума Шторм. Вот кому-кому, а этим действительно не позавидуешь — особенно тем, кто оказался в эпицентре урагана. — Мартеллы! Аллирионы! Дейны! Уллеры! Айронвуды! Все они изменники! Все они сдохнут! Каждому из них я отрежу руки! Они не заслужили иметь руки! Я стерилизую всех их мальчиков и продам в Эссос как евнухов! Я изнасилую всех их женщин и продам в худшие из борделей! Я выжгу все их планеты и буду использовать их как свалки отходов! Я отравлю их атмосферу и они будут целовать мне ноги за право улететь с их загаженной родины! Я разрушу их города, взорву их корабли и обрушу их космические станции на ближайшие звезды! А те, кто выживет, будут молить о милостыне до конца дней! Ни один дорниец больше не посмеет взглянуть на вестеросца сверху вниз! А каждый, кто проявит хоть намек на непокорность, будет немедленно обезглавлен! И он орал еще добрый час, размахивая руками и взывая к небесам не хуже уличного проповедника. В глазах Блаунта это было такое нелепое зрелище, что он очень пожалел, что не взял с собой камеру. Такое определено стоило записать. — Готовьте «Верного Грифона», — наконец, рявкнул рыжий мальчишка, выплеснув большую часть гнева вместе с последними крохами авторитета. Впрочем, на последнее старшему сыну лорда Джона было наплевать — он давно жил в своем собственном мирке, а охреневшие лица офицеров, вполне возможно, казались ему полными восторга и обожания. — Я лично лечу в Фаунтон и сообщу отцу о гнусном вторжении в сердце нашего великого дома! «Вернее, изложишь собственную версию событий, пока за тебя это не сделал кто-то еще», — насмешливо подумал Борос. Он ведь ошибается, правильно ведь? И как только за Рейгаром Коннингтоном закрылась дверь, все до единого офицеры в этой комнате вздохнули с облегчением. Никто не стал говорить ему вслед фраз в духе «Скатертью дорога, недомерок» — но подумал это, скорее всего, каждый. Потому что читать слова по губам пикт-камеры службы безопасности могут, а вот мысли уже нет. Борос никогда не считал себя эталоном искренности и справедливости, но… Он все равно их не винил.