The Brightest Black

      Она обернулась, чтобы бросить заклинание, поворачивая метлу. Внезапно ее мир наполнился оранжевым светом, а затем болью — очень сильной болью. Она закричала, когда кожа словно вспыхнула невидимым пламенем. Как будто миллион муравьев кусали ее одновременно в одно место.       Гермиона выронила палочку и начала рвать на себе одежду. Не обращая внимания на то, что теперь она стремительно падала на землю. В ее мире не было ничего, кроме горящей, зудящей кожи.       Чьи-то руки обвились вокруг нее, толкая метлу вверх и обхватывая ее ладони. Она закричала ещё громче и начала извиваться, пытаясь вырваться. Она должна была дотянуться до кожи. Только тогда получится потушить пламя.       Гермиона кубарем катилась по земле, а чьи-то руки всё ещё обнимали ее. Она вскрикнула и попыталась оттолкнуть этого человека.       Всё горело.       Всё слишком сильно горело.       Вдруг руки исчезли, а затем начали помогать ей. Через несколько мгновений ее ладони оказались на обнаженной коже, и она принялась царапать ее, охлаждая ожог острыми ногтями и не обращая внимания на влажное тепло, которое вскоре покрыло пальцы.       Но этого было недостаточно. Гермиона начала царапать сильнее, пытаясь остудить пожар.       Кто-то схватил ее за запястья и оттащил руки в стороны. Не успела она сделать что-то большее, чем закричать от гнева и боли, как красная вспышка заполнила зрение, и тьма поглотила ее, погасив пламя.

***

      Вспышка молнии осветила небо, показав, как одна из двух метел стремительно падает на землю, а другая мчится за ней. Люциус произнес заклинание, и оно ударило в проклятие, мчащееся по воздуху, остановив его от попадания в Блэк.       Малфои никогда не причиняли вреда семье, даже той, которую обрели посредством брака.       Через несколько мгновений послышался громкий треск аппарации, за которым быстро последовала ещё дюжина.       — Авроры! Прекратите стрелять! Убирайтесь отсюда, — прошипел Темный Лорд. — Я вызову вас позже. Они не должны поверить, что я вернулся. Не должно быть никаких доказательств. Пока нет.       Люциус тихо вздохнул с облегчением, молясь, чтобы кто-нибудь из авроров поймал Гермиону Блэк прежде, чем та упадет на землю. Он ничего не мог для нее сделать, не подвергая опасности сына и жену. Даже специально промахиваться или попадать в другие заклинания собственными было рискованно.       Когда-нибудь ему, возможно, придется выбирать между сыном и кузеном жены, но не сегодня. Не с потрясением от осознания того, что Темный Лорд всё ещё жив и находится в новом физическом теле.       Он должен был всё обдумать, составить план.       И как бы он ни боялся Темного Лорда, ему придется жить с Нарциссой.       Она прикончит его, если он когда-нибудь причинит боль тем, кто ей дорог. Не то чтобы он винил ее или хотел как-то ранить жену. Он нежно любил ее и хотел, нет, ему нужно было поговорить с ней о том, что сегодня произошло, прежде чем что-то предпринять. Когда он впервые присоединился к Темному Лорду, он был холост, и быть Пожирателем Смерти не облегчало семейную жизнь. Хотя он никогда не думал об уходе, даже после рождения Драко.       Это было просто невозможно.       Но теперь мир изменился. У него были жена и сын, связи с семьями и людьми, которые были на противоположной стороне во время последней войны. До того, как Темный Лорд был побежден простым младенцем. Он снова может проиграть. Разве трое школьников только что не бросили ему вызов?       Возможно, он не был таким могущественным, каким всегда считал его Люциус.       Уже собираясь аппарировать, он услышал, как Темный Лорд прошипел:       — Барти, останься и разберись с ними. Прикрой нас, уходи, если сможешь, но заставь их поверить, что здесь был только ты.       — Да, Повелитель.       В голосе Барти Крауча-младшего было столько боготворения и любви, что Люциуса чуть не вырвало прямо в маску Пожирателя. Он никогда не понимал тех, кто видел Темного Лорда таким.       Служить силе — да, но поклоняться ей?       Никогда.       В этом мире он любил только троих: Нарциссу, Драко и самого себя. Темный Лорд был достоин его уважения, но не любви.       С этой мыслью он аппарировал. Люциус сделал пару случайных перемещений в сельской местности, снимая одеяния Пожирателя Смерти, пока передвигался. На третьей аппарации он очутился в Лютном переулке. Оттуда дошел до входа в Гринготтс и отправился домой.       Он никогда не был так осторожен, аппарируя от Темного Лорда, но авроры стали намного более компетентными с тех пор, как Сириус Блэк и Алиса Лонгботтом стали руководителями отделов.       Когда он добрался, в Мэноре было тихо, но это ничего не значило. Нарцисса редко говорила громко, а домовые эльфы всегда молчали.       Он нашел жену в ее личной гостиной. В комнате было темно, даже огонь не горел. Как только он вошел, она заговорила, не глядя на него. Ее глаза были прикованы к окну и темному пейзажу за ним.       — Драко прислал сову. Это правда?       — Да.       — Что случилось?       — Очевидно, у Крауча-старшего были не все дома. Он обменял умирающую жену на сына-Пожирателя. Дементоры даже не заметили этого. Он держал его взаперти под проклятием Империуса.       — Значит прошлым летом, когда у Крауча-старшего случился сердечный приступ…       — Крауч-младший сбежал. Он следовал за слухами и нашел Темного Лорда. Заботился о нем, а когда пришло время, похитил Гарри Поттера прямо из Хогсмида. Чтобы Темный Лорд обрел новую физическую форму, был использован древний ритуал, который, уверен, хранился в одном из фолиантов Слизерина. Я никогда раньше не слышал о нем, но он использовал кости отца, руку Крауча-младшего и кровь Гарри Поттера. Младший так увлекся, что чуть не убил Поттера, когда брал кровь. Темный Лорд влил в Поттера зелье, восполняющее кровь, и перевязал рану после того, как тот потерял сознание. После этого он долго пытал Поттера, прежде чем использовать Империус, чтобы заставить его сразиться на дуэли. После пародии на дуэль он снова попытался использовать Империус, чтобы заставить Поттера ответить на его вопрос, но мальчишка сопротивлялся, — последнее было сказано с удивлением, и Нарцисса наконец отвела взгляд от окна. Ее глаза сузились, когда она разглядела выражение лица своего мужа в темноте.       — Он сопротивлялся?       — Да, довольно сильно. Отказался сказать, хочет ли он, чтобы его снова пытали, или нет.       — А потом?       — Он убежал и спрятался. Темный Лорд погнался за ним и бросил Аваду Кедавру. Поттер выскочил из укрытия и выстрелил Экспеллиармусом. После этого… Заклинания столкнулись в воздухе и создали своего рода связь между двумя палочками. Поттер выиграл битву волшебных палочек, он толкнул что-то из своей в палочку Темного Лорда. После этого что-то начало выходить из палочки Темного Лорда. Я не смог разобрать, потому что над ними был какой-то золотой купол, похожий на клетку. Но они выглядели как люди.       — Люди?       — Похоже, что позже мы узнаем больше от Драко. Сомневаюсь, что Темный Лорд поделится этой информацией.       — Да, он любит секреты, — Нарцисса поджала губы. — И Гермиона может рассказать Драко, хотя это маловероятно, так как он отказался сопровождать ее в спасении Поттера. Но согласился сообщить Дамблдору о произошедшем, прежде чем отправить нам сову.       Люциус напрягся при мысли о том, как его сын непосредственно бросает вызов Темному Лорду. Образы, как Драко проигрывает на дуэли. Как его сына хватают и пытают. Они вспыхнули в глазах, и от страха сердце забилось в тысячу раз быстрее.       Но нет, этого не случилось. Драко отказался. Но он всё равно отправил письмо домой. Сообщил им о том, что произошло. Он даже сообщил Дамблдору. Он стоял посередине, откуда можно было идти в обе стороны. Был связан с обеими сторонами.       И Люциус сделает всё возможное, чтобы удержать Драко на этом месте, пока они не узнают, чья сторона победит. Он не мог допустить, чтобы его сын пострадал. Летом нужно будет усилить тренировки Драко. Может, ему удастся кого-нибудь нанять. Возможно, нынешнему профессору Защиты захочется немного поработать летом. Он слышал, что она отлично преподает.       Люциус глубоко вздохнул и продолжил рассказ о сегодняшнем дне и вечере.       — Через несколько мгновений купол исчез, и фигуры бросились на Темного Лорда. Поттер поднял руку, и девчонка Уизли, словно Валькирия, ринулась вниз. Она схватила его за руку и затащила на метлу. Они улетели, а Гермиона Блэк прикрывала их. Затем прибыли авроры, и Темный Лорд велел нам убираться, сказав, что не хочет никаких доказательств своего возвращения. Он заставил Крауча-младшего остаться и взять всю вину на себя.       — Тогда он планирует подорвать правительство. Потому что Дамблдор поверит Поттеру. Но Фадж не поверит, он увидит в Поттере просто растерянного мальчика, а в Крауче — сумасшедшего. Он будет бояться того, что означает возвращение Темного Лорда.       — Похоже на то.       Нарцисса отвернулась от мужа и снова посмотрела в окно.       — Вся моя работа, все мои планы…       Люциус пересек комнату и обнял Нарциссу, чувствуя, как она в ответ прильнула к нему.       — Не всё потеряно, дорогая. И снова Темному Лорду бросили вызов трое детей, одержав полную победу. Я считаю, что он не так силен, как я когда-то думал.       Она повернулась и посмотрела на него снизу вверх, и Люциус увидел, что ее глаза блестят, освещая темноту комнаты.       — Ты хочешь сказать, что отвернешься от него? Поставишь семью на первое место?       Не отрывая взгляда от глаз женщины, которую любил больше всего на свете, Люциус заглянул внутрь себя.       Он всегда чувствовал там пустоту. Отец сказал, что это проклятие Малфоев. Чувство бессилия и неполноценности, несмотря на знание того, что они были чем угодно, только не этим.       Когда-то он искал славы, полагая, что сражается за защиту своего наследия и всего, что дорого его семье. Он искренне верил, что магглорожденные и магглы были падением их общества, и до сих пор в какой-то степени так думал, но вести эту войну против них было неправильно.       Войну слов и, возможно, знаний. Но не заклинаний и не смерти. Смерть всегда наступала с обеих сторон.       То, что случилось в прошлом году в Хогвартсе, потрясло его до глубины души. Во-первых, использование такой прекрасной, древней традиции, как связывание магии, являлось потенциальной угрозой против ребенка. Не то чтобы он всегда так об этом думал, но Нарцисса показала, что это значит на самом деле. Мужчины почти никогда не блокировали свою магию. Так было всегда, у него никогда не было причин думать о том, что это значит. Что женщина сдавалась, когда делала это.       Потом был Ветитус на праздновании турнира. Что за нападением стояли мальчики из таких древних и хорошо зарекомендовавших себя магических семей…       Им следовало знать лучше. То, что они сделали, не имело никакой цели. Это была абсолютная жестокость, которая не способствовала достижению каких-либо целей. А простая жестокость по отношению к магглам, которые ничем не лучше животных, — это одно, но грязнокровки владеют магией.       И хотя Люциус знал, что он не был хорошим человеком — он совершил много жестоких поступков по отношению к другим волшебникам — но он всегда служил определенной цели.       Он подсунул тот дневник девчонке Уизли, чтобы подорвать авторитет Дамблдора. В то время он был уверен, что худший человек, который мог бы руководить Хогвартсом, — он. Он всё ещё так думал, но теперь знал, что они также нуждались в Дамблдоре. Этот человек служил определенной цели. Его смерть при такой власти означала бы победу Темного Лорда. Пока он жив, будущее остается неопределенным.       Сейчас Дамблдор пытался решить одну из проблем, ставших очевидными после инцидента с Ветитусом, используя Нарциссу и ее сестру для обучения жертв, чтобы в будущем они могли защитить себя, но это было лишь временное решение. Настоящая помощь требовалась другой стороне. Чтобы выяснить, почему эти мальчики думали, что могут просто раздавать одно из самых защищенных веществ в волшебной Британии, как будто это были шоколадные лягушки.       Когда он учился в школе, такого никогда бы не случилось. Тогда были правила, кодексы поведения, тонкости.       Может, всё изменилось из-за войны, но глупость таких людей, как Дамблдор, может…       — Люциус?       Его мысли прервались, когда он вспомнил вопрос, который задала ему жена.       — Я… я не знаю, отвернусь ли от него, но я поставлю нашу семью на первое место.       Она слегка улыбнулась. Всего лишь маленький, грустный изгиб уголка губ.       — Полагаю, это всё, о чем я могу просить.       Он не ответил словами. Вместо этого Люциус вытянул руку и притянул ее к себе, прижав голову Нарциссы к своей шее.       Он ещё не знал, что означает возвращение Темного Лорда для его семьи, но он сделает всё возможное, чтобы они прошли через это невредимыми.       Это было всё, что он мог сделать.

***

      Гарри терпеливо ждал, пока целитель перевяжет ему левую руку. Было легко залечить повреждения, к тому же Волдеморт дал ему крововосполняющее. Но магия не могла решить всех проблем. Крауч-младший в спешке перерезал немало важных сухожилий, чтобы обеспечить своему хозяину кровь врага.       — Теперь вам нужно всё время ходить с повязкой. А когда спите, надевайте бандаж. Мы ведь не хотим, чтобы во сне вы причиняли себе ещё больший вред. Я хочу, чтобы вы навещали мадам Помфри раз в неделю. Сможете снять ее через четыре-шесть недель, — сказала целительница, отстраняясь и наблюдая за своей работой.       — Да, мэм. Хорошо, что я правша. СОВ будут примерно через три недели.       — Я бы не стала об этом беспокоиться. При необходимости Мунго может выписать вам медицинскую справку, и вы сдадите экзамены, когда будете в форме.       — Именно это и произойдет с Гермионой, да?       Она встала и начала складывать вещи.       — Я не целитель вашей сестры, мистер Поттер. Я специализируюсь на костях и сухожилиях. На мисс Блэк было наложено проклятие.       Гарри мог сказать, что ей вдруг стало не по себе. Он уже несколько часов находился в Мунго, и никто не говорил ему о Гермионе и не позволял увидеться с ней. Но он знал, что всё плохо. Он едва мог сосредоточиться после того, как в неё попали проклятием. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться в собственном теле, пока он не опустил ее на землю.       Она так сильно расцарапала себе кожу, что пошла кровь. Он был с ней. Так горело…       Почувствовалось невероятное облегчение, когда кто-то оглушил ее. И сам он потерял сознание от внезапного избавления от боли. Даже сейчас он ощущал ее, на расстоянии, где-то в глубине своего сознания. Что бы с ней ни делали, она всё ещё испытывала ужасную боль.       — Теперь просто ждите здесь. Мистер Блэк придет и заберет вас после того, как заполнит бланки вашей выписки.       — Спасибо.       Гарри смотрел, как она выходит из маленькой палаты, которую он занимал. Пытаясь отвлечься от мыслей о сестре, он оглядел комнату, пытаясь найти что-нибудь, за что можно было бы зацепиться взглядом. К сожалению, самой интересной вещью была стеклянная банка, полная ватных дисков. В остальной части комнаты были лишь белые стены и светлые шкафы. Он сидел в центральной части — смотровом столе, выкрашенном в идеально белый цвет.       Гарри взглянул на пол и начал считать плитки. Всё, что угодно, лишь бы отвлечься от только что произошедших событий. От боли, волнами исходящей от Гермионы. Он едва досчитал до тридцати одного, когда его внимание привлек далекий крик.       Сгорая от любопытства, он соскользнул со стола и направился к двери. Как только он открыл ее, голоса стали кристально чистыми.       — КАК ТЫ СМЕЕШЬ НАЗЫВАТЬ МОЮ ДОЧЬ ЛГУНЬЕЙ! — разнесся по больнице громовой голос миссис Уизли.       — М-миссис Уизли, вы должны признать, что это совершенно невозможно. Прошло уже полтора десятка лет. Кроме того, был найден только Крауч-младший…       — Фадж! Мы ведь тебе говорили! Как только мы прибыли, люди начали аппарировать прочь! — заявил Бродяга.       — А Крауч-младший заявляет, что он был единственным. Он был в отчаянии, говорил, что не справился. Мы проверили его палочку, он бросил это проклятие в мисс Блэк. А также довольно много других неприятных заклинаний и проклятий.       — Значит, ты поверишь сумасшедшему, а не моей дочери? — Гарри никогда не слышал, чтобы мистер Уизли так сердился. Ну, за исключением тех случаев, когда близнецы пытались заставить Рона дать непреложный обет.       — Вашей дочери всего четырнадцать! Она всего лишь маленькая девочка. И пролетела половину Британских островов! Она ошиблась. Сами-Знаете-Кто не вернулся. Он не может вернуться, — запротестовал министр Фадж.       Перед глазами Гарри начала появляться красная пелена. Он уже начинал злиться, но такое отношение… Он рывком распахнул дверь и ворвался в коридор, следуя за разговором до самого его источника.       — Министр, на этом кладбище были обнаружены следы нескольких человек. Вы должны признать, что Барти Крауч-младший работал не один, — успокаивающе сказал Дамблдор.       — Шел дождь! И там была дюжина авроров! Не говоря уже о детях! Конечно же, там были следы не одного человека! — взорвался Фадж.       Гарри нашел полуоткрытую дверь, из-за которой доносились голоса. Он толкнул ее, и дерево стукнулось о стену, привлекая всеобщее внимание.       Гарри уже знал, что внутри были министр, Бродяга, Дамблдор и Уизли. Ещё там оказались миссис Лонгботтом и мужчина с похожими на львиную гриву волосами, в котором он узнал босса Бродяги, Руфуса Скримджера, главу аврората.       — Значит, меня вы тоже назовете лжецом? — спросил Гарри. — Там был Волдеморт, а также по меньшей мере дюжина Пожирателей Смерти.       — Мистер Поттер, давайте не будем торопиться с выводами. Вы были ранены, ошибки совершаются в пылу момента, когда один человек может стать несколькими, — возразил Фадж.       — Пыл момента? Пыл момента?! Когда я наблюдал, как Барти Крауч-младший бросает детенышеобразное существо в котел, содержащий кости отца, плоть слуги и кровь врага, пыла не чувствовалось! Когда я смотрел, как Лорд Волдеморт поднимается из котла, меня охватывал только холодный, пронзительный страх! Худой, как скелет, с горящими красными глазами, змеиным носом и белой, как кость, кожей. Он вернулся! Джинни не лжет, — Гарри практически выплюнул последние три слова.       — Мистер Поттер, вы были ранены и потеряли много крови. Вам просто что-то померещилось. Такого ритуала не существует.       Бродяга фыркнул.       — Такого ритуала не существует? Это куча гиппогриффского дерьма, министр. Лорд Волдеморт был последним наследником Слизерина и Мраксов. Вероятно, у него есть семейные фолианты, полные записей, о которых никто не знает.       — Семейные фолианты должны быть запрещены законом, — Фадж фыркнул. — Все эти знания доступны лишь немногим.       — О, неужели? Значит, ты сможешь отказаться от своего семейного фолианта? — спросила миссис Лонгботтом, приподняв тонкую бровь.       Фадж выпятил грудь.       — Понятия не имею, что вы имеете в виду. Я полукровка. Мой дед был магглорожденным. У нас не может быть семейного фолианта.       — А твоя бабушка была полукровкой, дочерью Малфоя, — огрызнулась миссис Лонгботтом.       Скримджер откашлялся.       — Мы можем вернуться в прежнее русло? Министр, я считаю, что Крауч-младший недостаточно вменяем, чтобы организовать это всё в одиночку. Неважно, был ли это Сами-Знаете-Кто или нет.       — Я уверен, что вы видите логику в этом, министр, — мягко сказал Дамблдор.       — Нет. Я отказываюсь верить, что здесь скрывается ещё один бывший Пожиратель смерти! Это невозможно!       — Фадж! Вытащи голову из песка! Вокруг нас довольно много бывших Пожирателей! И теперь, когда Волдеморт вернулся, они возобновят войну! Уничтожат всю работу, которую мы проделали за последние четырнадцать лет! — прорычал Бродяга.       — Нет, — Фадж покачал головой, — если я объявлю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, опираясь на слова троих детей, я стану посмешищем всей Британии! Никто не поверит…       — Тогда приведите сюда настоящего фиксирующего аврора! Пусть он возьмет мои воспоминания! Воспоминания Джинни! Я даже выпью Веритасерум! Он вернулся! — крикнул Гарри.       — Нет, я не могу этого сделать. Уверен, вы верите, что видели его. Скорее всего, какой-нибудь кошмар из вашего детства. А сколько крови вы потеряли. Что же касается мисс Уизли, то она была совершенно измотана. Она пережила слишком много стресса, летя из Хогвартса в Литтл-Хэнглтон. Может быть, мы и могли бы доверять мисс Блэк, но только не после этого проклятия. Она с ума сходит от боли. Нет, это просто невозможно.       — Фадж! Перестань оправдываться, чтобы избежать правды! Просто подожди! Он сделает свой ход и тогда…       — Мистер Блэк, пожалуйста, перестаньте разговаривать со мной в таком тоне. Я ваш министр, и вы должны обращаться ко мне должным образом.       — Аргх! Отлично! — Бродяга сорвал с себя аврорскую мантию и швырнул ее в шокированного министра. — С меня хватит! Я пытаюсь говорить правду, а вы клевещете на меня, моих детей, детей моего друга и на всё, что отстаивают авроры!       Рот Фаджа открылся и закрылся, как у выброшенной на берег рыбы.       — Соглашусь, — сказала миссис Лонгботтом, стягивая с себя мантию. Только она ее не бросила. А аккуратно сложила и протянула Скримджеру.       — Но… но вы не можете! — ахнул Фадж.       — Вообще-то, министр, могут. Спасибо, ваше отрицание стоило мне двух моих лучших авроров. Трех, если я прав, предполагая, что Тонкс последует за своим дядей, — Скримджер посмотрел на Бродягу и миссис Лонгботтом. — Если вы когда-нибудь передумаете, дайте мне знать. Не знаю, кто сможет заменить меня в один прекрасный день, как не вы.       — Кингсли — хороший человек. В нем много инициативы, — сказал Бродяга.       — Нет! Вы не можете уйти! Вы двое — авроры! Что вы ещё можете? — голос министра сорвался на писк и содержал нотку паники.       Бродяга и миссис Лонгботтом обменялись взглядами, прежде чем Бродяга разразился лающим смехом, а миссис Лонгботтом скривила губы в подобии улыбки.       Профессор Дамблдор положил руки на живот и перекатился на пятки, оглядывая всех присутствующих.       — Мой дорогой министр, думаю, вы не поняли, что Алиса и Сириус никогда не нуждались в работе. Кроме того, я считаю, что мне нужен новый преподаватель Защиты на следующий год. Поскольку мисс Ру выразила заинтересованность в возвращении во Францию.       Гарри отвернулся от министра как раз вовремя, чтобы увидеть, как мистер и миссис Уизли обменялись тяжелыми взглядами, прежде чем миссис Уизли коротко кивнула и заговорила.       — Значит, вы всё ещё утверждаете, что наша дочь лжет?       — Конечно! — Фадж в ярости поджал губы. — Она лжет! Или ошиблась! Или всё вместе!       — Тогда, — мистер Уизли слегка вздохнул, — я тоже должен подать прошение об отставке. Я не могу работать на человека, которому не важна истина.       И снова Фадж остался стоять, разинув рот, как рыба.       Бродяга выгнул бровь, глядя на миссис Лонгботтом, и одарил ее взглядом, который Гарри видел у Гермионы, пытающейся часами подражать отцу перед зеркалом.       Она резко кивнула и вышла из комнаты. Бродяга последовал за ней, обнял Гарри за плечи и повел его через дверной проем вниз по коридору.       — Пойдем заглянем к Гермионе. А потом я отведу тебя обратно в школу. Сомневаюсь, что встреча будет легкой, но я знаю, что ты не уйдешь, пока не увидишь ее.       — Но, Бродяга, а как же Волдеморт? Твоя работа? Что нам теперь делать?       Мужчина остановился и потянул Гарри в нишу, где стояли несколько инвалидных колясок и капельницы. Сириус положил обе руки ему на плечи и заглянул в глаза. Они были почти одного роста, и Гарри поразило внезапное осознание того, что он сейчас был почти в том же возрасте, что и Мародеры, когда всё пошло наперекосяк.       — Гарри, я знаю, что ты замешан во всем этом. Я знаю, что не могу сказать тебе находиться подальше от происходящего. Даже если бы сказал, тебя бы всё равно втянули. Он не успокоится, пока ты не умрешь. Что касается работы, то не беспокойся об этом. Поначалу я был аврором, потому что, когда мир погружался во тьму, это казалось мне правильным. Я всё ещё учился во время последней войны и решил продолжить курсы после ее окончания, потому что хотел сделать мир лучше для вас с Гермионой. И, что бы ни случилось, я буду продолжать делать всё возможное, чтобы сделать мир лучше. Я совершенно уверен, что смогу найти немало полезных занятий. Что касается Волдеморта, то в данный момент мы мало что можем сделать. Мне нужно, чтобы ты вернулся в Хогвартс и сдал экзамены. Надеюсь, к тому времени твоя сестра поправится, но если нет, мы позже разберемся. Просто… — он замолчал и прерывисто вздохнул, а из его глаз потекли слезы. — Мне просто нужно, чтобы ты оставался бдительным и усердно учился. Несмотря ни на что. Когда вернешься домой, я продолжу тебя тренировать. Покажу несколько трюков, которые планировал приберечь до следующего года. Но мне нужно, чтобы ты пока не высовывался и вернулся в Хогвартс. Ты можешь это сделать?       Гарри натянуто кивнул, а в голове у него роились вопросы, но он не мог их произнести.       Бродяга глубоко вздохнул и отстранился, прежде чем вытереть глаза.       — Ладно, пойдем к твоей сестре.       Он снова обнял Гарри за плечи, и они продолжили путь к волшебному лифту.       Проехав несколько этажей и немного пройдя пешком, они оказались перед довольно простой на вид дверью. Ни один из них не решался открыть ее. Гарри почувствовал, как какая-то тяжелая невидимая сила отталкивает его.       Он видел, что Гермиона сделала с собственной кожей. Он ощущал боль вместе с ней, пока удовольствие от царапания немного не утихомирило пламя. Даже сейчас он чувствовал ее присутствие с другой стороны их связи.       Нет, он должен пойти и увидеть ее. Гермиона бы навестила его.       Гарри положил ладонь на дверную ручку и повернул ее.       Это была маленькая отдельная комната, но кровать была задернута занавеской.       Он осторожно двинулся вперед, пока не достиг крохотной щели в занавеске. Он слышал позади себя шаги Бродяги, которой в любой момент был готов стать его опорой. Гарри глубоко вздохнул и отодвинул занавеску.       От открывшегося ему зрелища на глаза навернулись слезы.       Он ожидал худшего, но точно не такого.       Гермиона спала, но даже во сне ей было очень плохо. Ее руки, привязанные к поручням безопасности на кровати, были сжаты в кулаки, а ногти до крови впились в кожу, пока она пыталась дотянуться до бинтов вокруг талии. А ее лицо всё было искажено от неимоверной боли.       Казалось, сам ее вид что-то сломал в нем, и все потрясение, страх и боль последних двадцати четырех часов одновременно огромным грузом обрушились на него. Гарри всхлипнул и тут же почувствовал, как его развернули и заключили в объятия.       — Всё будет хорошо, Гарри. У них есть палочка Крауча-младшего. Они найдут проклятие, которое это сделало, и обратят его вспять. Обязательно. Не волнуйся, они справятся.       И как бы Гарри ни хотелось верить отцу, он не мог не слышать неуверенности и страха в голосе мужчины.